Marvelbreak |
Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.
Вы здесь » Marvelbreak » Отыгранное » The sexiest thing is trust
[epi]THE SEXIEST THING IS TRUST
Lucifier, Raphael
После катастрофы в глубинке Ирландии крылья Рафаила всё ещё не восстановились, а его юный сын совсем недавно попытался покончить жизнь самоубийством. Люцифер видит в этом некоторый знак, что мир изменился, и спешит донести эту мысль до Рафаила, к огорчению последнего.
NB! пахнет горелым[/epi]
[nick]Archangel Raphael[/nick][status]есть только мы[/status][icon]http://i-godless.ru/img/avatars/0019/9f/90/6-1543779895.gif[/icon][sign]
[/sign]
Этот дом за короткое время, что он провел в нем, поистине стал для него домом. Люцифер ранее чувствовал себя свободно только в Райских кущах, откуда он был так стремительно и беспощадно низвержен. Теперь все это не имело значения, не имел значения даже отец. Мир изменился, это знание теплилось внутри, горело ровным огнем, который согревал его, который придавал ему сил.
Он так долго шел до этой точки. Так скрупулезно собирал все кусочки мозаики, складывал паззл, пытался сделать невозможное возможным и вот они. Вот они достигли этого. Он смог, у них получилось, у всех падших, у всех ангелов господних. Даже если последние того не хотели. Мир изменился и его последние изменения говорили о том, что все это неостановимо, необратимо.
Это была почти победа.
Люцифер знал, что эти знания не доставят Рафаилу удовольствия. Знал он и о том, что этот архангел, несмотря на близость к людям, не оценит произошедшее в должной мере. Не сможет оценить. Знал и все равно хотел рассказать, поделиться, поспорить, может быть.
Больше не было нужны звать всадников, меня еще раз мир, убивать все живое, возрождать и взращивать. Больше не было нужды хранить тот самый рог, о котором все знали, но так скромно молчали, как будто бы он ничего не значил.
В нем было слишком много воодушевления, это и стало его приговором.
В доме оказалось тихо и пахло горелыми перьями. Люцифер знал этот запах, слишком хорошо знал, когда расправлял собственные крылья, на которых еще тлел адский огонь, знал он и что не так просто его выветрить из помещения, несмотря на то, что все кажется очень обыденным.
- Я думал ты еще не дома. – Чашу, которую он сюда нес, чтобы поставить на полочку в своих владениях, надо же, они у него тут уже образовались, он сгрузил на стол в гостиной.
Там и замер, рассматривая Рафаила.
- Что случилось с твоими крыльями? – Он даже не стронулся с места, не попытался подойти, прикоснуться, не попытался рассмотреть поближе.
Просто замер, пораженный этой картинкой до глубины души. Пораженный в самое сердце, потому что белые ангельские крылья, которая реяли за спиной Рафаила, которые были знаком, которые были этаким незыблемым постулатом отцовской воли…
Их просто не было.
Ничего больше не было. Пустота там, где должны были быть белые перья. Пустота и обугленные корешки, у самых лопаток. Это был не страх в прямом смысле слова, это был таившийся в глубине каждого из них – ужас. Ужас от того, что отец лишит их предназначения, лишит возможности быть ангелами, лишит последнего превосходства над людьми.
Люцифер молчал, ожидая ответа. Его новость меркла в сравнении с тем, что он видел здесь. Его новость могла подождать.
[NIC]Lucifer[/NIC][STA]любимый сын своего отца[/STA][AVA]https://i.imgur.com/KkRJO7m.png[/AVA][SGN].[/SGN]
Крылья болели.
Рафаил знал, что это всё обман, фантомные боли, потому что те обломки костей, что остались торчать между его лопаток, не могли болеть так, это были омертвевшие ткани, не способные пока регенерировать, Рафаилу не хватало силы, не хватало света в душе, а, что грустнее всего, он не осознавал потребность этого исцеления. А потому вернуть свои белые крылья после происшествия в той деревушке просто-напросто не мог. Ему и исцеление других давалось с трудом, он вернулся раньше домой после смены из больницы, потому что очередная попытка исцелить смертного отдалась лишь дрожью в уверенных прежде пальцах.
Это не было проигрышем, не было катастрофой, Рафаил принимал своё состояние с той странной степенью принятия, которое добрые христиани называли подлинным смирением. Он был готов нести свой крест полностью и до конца, он был даже уверен в том, что он заслужил это, что ему это необходимо. Странный и жуткий виток развития, когда ангел-целитель превращается на короткое время в ангела смерти, а после почти полностью теряет силы, сколько раз такое случалось с ним за всю историю?
Рафаил считал, пытался сосчитать все разы, загибая пальцы, и сгорая от стыда - ведь всё это было историей его ошибок. И сбивался со счёта каждый раз, только одно мог наверняка сказать - таких случаев было больше десяти. Больше пятнадцати.. Может, больше пятидесяти.
Он жил слишком давно. Может, это и была основная его ошибка?
Шум в доме вырвал его из задумчивости, и Рафаил, оглянувшись, вдруг понял - к нему в гости пришел брат, снова воодушевленный, вдохновлённый чем-то. Подобное всегда было видно по характерной усмешке на лице Самаэля, по его походке, внезапно ставшей такой лёгкой, словно он парил над землёй или шагал вприпрыжку, подобно развеселившемуся из-за неожиданной обновки ребёнку. Это зрелище даже заставило Рафаила улыбнуться. Улыбнуться и пожалеть, что он не спрятал обуглившиеся культи крыльев, ведь успел бы - не пришлось бы сейчас мучительно объясняться.
- Я сегодня освободился пораньше, и решил в честь этого прийти домой и поспать, - качает головой Рафаил, потирая пальцами переносицу. - Я не хотел, - качает головой Рафаил, взглядом указывая на своё приобретённое совсем недавно уродство. - Не хотел тебе это показывать, это временно. Мои крылья - с ними всё нормально, я восстановлю их, как только смогу, а так с ними всё хорошо, они просто горели вместе со мной. Я восстановил кожу, восстановился почти полностью, но крылья пока что не получается. Нет смысла паниковать, брат мой, - слабо улыбается Рафа, пряча наконец-то свои остатки крыльев ото всех взглядов. - Такое бывало уже со мной не раз. И не стоит спрашивать, наверное, так как нет поводов для волнений. Лучше скажи, что произошло с тобой: я вижу, ты радостен и находишься в приподнятом настроении, не так уж часто мне доводится видеть тебя таким счастливым. Могу ли я надеяться, что ты порадуешь меня, и я смогу так же, как и ты улыбнуться?..
[nick]Archangel Raphael[/nick][status]есть только мы[/status][icon]http://i-godless.ru/img/avatars/0019/9f/90/6-1543779895.gif[/icon][sign][/sign]
Временно? Крик почти сорвался с губ, пойманный в последнее мгновение он замер, так и не выскользнув изо рта. Возможно кому-то это покажется позерством, кому-то будет смешно, кто-то будет восхитительно неуклюж, пытаясь найти слова, чтобы выразить то, что чувствовал бывший ангел. Но Люцифер точно знал, что шевелится внутри него, чего он опасается, что в нем поднимает голову.
Страх. Уродливый, отчаянный страх, который преследует его уже многие века. Страх, что однажды крыльев больше не будет, что однажды он проснется без них, даже без таких, даже без черных с подпалинами. Он проснется и больше ничего не будет.
Даже воспоминания о том, что он ранее был любимым детищем своего отца.
Ужас от того, что сделал Рафаил с собой, следовал по стопам страха за себя. Как часто водится в их семейке, эгоизм частенько шел рука об руку с невероятной жертвенностью. Люцифер только не знал, как можно помочь, как можно спасти то, что осталось.
Не знал, но придумать мог.
- Ты должно быть шутишь. – Люцифер все-таки скользнул вперед, почти неслышный, невидимый, он простер руки над изуродованной спиной, не пытаясь прикасаться, все еще боясь поверить в то, что это действительно стало явью. – И как? Как долго ты будешь вот так? Как долго ты будешь ждать, когда они восстановятся?
Люц ни разу не лишался своих крыльев, ему и в голову не приходило, что можно оставаться вот таким, практически голым, практически не-ангелом. Внутри все еще неприятно ворочался страх, перебиваемый истеричным смешком. Надо же, даже самые отчаянно любимые дети отца иной раз творили небывалое, по его меркам.
Когда Рафаил заговорил о делах самого Люцифера он вздрогнул и убрал руку, не спуская глаз с брата. Ему не нравилось происходящее, ему не нравилось видеть спину, без крыльев, он не был готов ждать пару веков, пока это все придет в норму. Так что при разговоре о делах, Люцифер обернулся, скользя взглядом по комнате и ища зацепку, что-то, что они безопасно могут обсудить, потому что самоубийства и изменения в мире, которым он был так рад, вряд ли станут поводом для радости в данный момент.
Чаша стояла на столике, все такая же чудовищная и все такая же восхитительная. Он потратил несколько мгновений, изучая ее, присматриваясь, скользя взглядом. И замер.
- Потому что мы можем не ждать всей этой ерунды. – Он кивнул в сторону столика. – Я принес что-то, что может тебе помочь, правда, если бы я знал, что ты с собой сотворил, я был бы там, где ты их потерял.
Внутри все еще было неспокойно, он все еще чувствовал себя странно, страшно, вне себя, но постепенно все приходило в норму. Постепенно он соскальзывал в свое обычное состояние полной готовности ко всему. Постепенно затихала паника, стихали ожидания, стихали слова в голове.
- Она может исцелять. – Он усмехнулся и остро и прямо взглянул на Рафаила. – Исцелять все, на самом деле.
Люцифер полагал, что такой выход из их ситуации будет правильным. Он полагал, что так будет проще и лучше. И главное, гораздо спокойнее.
[NIC]Lucifer[/NIC][STA]любимый сын своего отца[/STA][AVA]https://i.imgur.com/KkRJO7m.png[/AVA][SGN].[/SGN]
- Как долго? Пару дней, недель, может, месяц, - Рафаил пожал плечами, ему в самом деле это было не так важно. Крылья не были, что называется, предметом первой необходимости в его жизни, без них он разве что терял способность к мгновенному перемещению, но, во-первых, в ней не было особой потребности - он привык не вызывать подозрений, вести образ жизни, максимально близкий к человеческому, и перемещаться человеческими способами. А во-вторых, Рафаил вовсе не считал, что достоин их пока что, после всего, что случилось, о нет, только не сейчас, только не тогда, когда на его руках всё ещё кровь.
Он перевёл взгляд с необычайно взволнованного Самаэля на артефакт, который тот оставил рядом. Брат всегда обладал исключительным талантом, и даже из такого события, как вырвавшаяся на улицы города безумная богиня, извлёк выгоду, эта способность восхищала, правда, конкретно сейчас Рафаэль не собирался ни принимать помощь из рук брата, ни пользоваться чашей. Один из величайших кельтских артефактов считался исчезнувшим на протяжении более, чем тысячи лет, а теперь Рафаил не собирался пользоваться им ради собственного блага, и вовсе не из опасений, что за всё это время с силами артефакта могло что-то случиться, и Морриган могла исказить его действие.
- Что я вижу? - Рафаил широко улыбается, даже почти смеётся, - бесстрашный Люцифер, гроза человечества, пускает слезу? Ну полно, брат. Я понимаю, это не смешно, и более того, выглядит уродливо, но дай мне время. Я знаю, ты уже пользовался этой чашей, но есть ли сейчас в этом необходимость? Я жив, могу передвигаться, говорить, силы понемногу восстанавливаются. Моя жизнь вне опасности и не изменилась практически никак. А мы с тобой наверняка и точно не знаем, каков запас сил остался в этом артефакте, и сколько раз его можно будет использовать. Оставь, прошу. Не пытайся заставить меня испить из неё, это будет слишком бездарная трата такого сокровища.
Этот разговор заставлял Рафаила чувствовать себя неловко. Словно дело не столько в крыльях, которые теперь не ощущались за спиной, которые нельзя было больше расправить, которых пока что у него не было. А в том, будто отсутствие крыльев делало его не им, и не ангелом, в глазах Самаэля. Он слишком долго обдумывал эту тему ещё тысячи лет назад, когда отец, разгневавшись на последователей своего самого талантливого сына, прогнал их из дома, а их белые прежде крылья изменились, у кого-то, как у Люца, просто почернели, словно от огня, и до сих пор пахли пеплом, чьи-то стали кожистыми, как у нетопыря, словно отец хотел подчеркнуть истинное происхождение и принадлежность своих творений. Никому не нравилась развязавшаяся братская война, особенно миролюбимому Рафаэлю, и он ещё тогда понял, что цвет крыльев - совершенно точно и наверняка не является главным.
А теперь Самаэль смотрит на него с таким ужасом, словно он стоит перед ним минимум без кожи.
Рафаил тихо вздыхает, разворачиваясь так, чтобы его спину видно не было, в кои-то веки ему становится стыдно из-за уродства тела, из-за чужого никогда прежде не было, но из-за своего, вот сейчас, под этим пытливым и острым взглядом...
Дикость, да и только.
- Ты ведь не намерен меня заставить? - качает головой помрачневший Рафаил. - Это шутка, я надеюсь, ты шутишь надо мной сейчас, никогда не думал, что ты испугаешься такой мелочи. Не крылья делают нас теми, кто мы есть!.. Ну а если тебе настолько противно смотреть на это, то.. не смотри! Вот уж от кого, а от тебя не ожидал я косого взгляда.
[nick]Archangel Raphael[/nick][status]есть только мы[/status][icon]https://i.imgur.com/nRLkfK4.png[/icon]
Пара недель, месяц? Люцифер замер, неверяще распахнув глаза, месяц? В самом деле? Изуродованная спина, никаких тебе перьев, перемещений, защиты и все это терпеть месяц? В тот момент, когда мир сдвинулся с места и начал необратимо изменяться? В тот момент, когда план, который был задуман тысячелетиями назад начал приходить в исполнение.
Тот самый план, ради которого он оказался на Земле среди людей. Тот самый план, который позволил ему приблизиться к братьям, почти вернув их себе?
Люцифер покачал головой. Нет, Рафаил мог говорить все что угодно, считать как угодно и пытаться жить по собственным правилам и своими методами, ему никто этого запретить не мог. Только вот Люцифер не мог позволить себе бояться за ангела, потерявшего крылья. Он не мог позволить себе сейчас паниковать и пытаться остановить машину, которая была запущена много лет назад. Не мог.
А страх внутри набирал обороты, разрастался, простирал крылья над его сердцем, превращая холодного, расчетливого и беспринципного демона, в почти человека. Это по-своему тоже было страшно, по-своему было плохо, но ничего изменить, ничего переделать в себе он уже не мог.
- У тебя нет времени, Рафаил и никогда не было на самом деле. Мир изменяется, хочешь ты того или нет. Даже не так, он изменяется вопреки твоим желаниям и желаниям отца. Ты должен быть во всеоружии, когда придется реагировать на эти изменения. Ты должен быть здоров, понимаешь? – Люцифер уверенными движениями подхватил чашу и отправился на кухню за стаканом воды.
Воды, которая сделает то, что отказывается делать Рафаил. В самом деле, ждать, когда вернуться крылья, переживать, ждать его возрождения в случае чего – нет уж. Любовь Люцифера всегда была страшной по своей силе и губительности воздействия и выдержать ее могли не все. Что ж, почти переломный момент между ними, почти тот случай, когда один из них может все разрушить.
Рука со стаканом воды почти не дрожит, когда он возвращается назад, оставив чаше на столе в кухне. Им свидетель очередных разборок, тем более такой древний, не нужен. Достаточно того, что они сами будут помнить каждое мгновение. Каждый шаг, который они сделали к друг другу и в обратном направлении.
- Пей, пей и давай закончим разговор о крыльях на этом. Потому что не крылья сделали тебя ангелом, но именно они дают тебе ощущение святости не так ли? Именно их цвет говорит тебе, что ты все еще достоин его, что ты еще вернешься домой, когда он призовет. Именно крылья говорят тебе, что ты тот, кто ты есть.
Люц усмехается, ломко и хрупко. Именно его крылья говорят ему, что он проклят и не вернется назад, даже если вывернет самого себя наизнанку. Именно его тлеющие крылья жестокое, каждодневное напоминание о том, что он больше не сын своего отца. Что он больше не ангел господень.
Что ж…
Есть вещи поинтереснее. Есть планы получше, нежели следовать кодексу и пытаться что-то сделать с собой по этому поводу. Не сами крылья важны, важны знаки, которые они несут. Важна их суть.
- Пожалуйста, выпей.
Мир без отца все еще черно-белый, как бы Люцифер не хотел, чтобы он был разнообразным и цветным. Все еще черно-белый и с такими же крыльями по итогу.
Черными и белыми.
[NIC]Lucifer[/NIC][STA]любимый сын своего отца[/STA][AVA]https://i.imgur.com/KkRJO7m.png[/AVA][SGN].[/SGN]
- Ощущение святости? Сам-то давно его чувствовал? А то это, честно говоря, не мой постоянный спутник, - мрачно усмехается Рафаил. Казалось бы, ничего не случилось за эти минуты, но он сейчас выглядит по-другому: лицо словно осунулось, плечи сникли. Он откровенно подавлен даже не из-за необходимости выпить чёртову воду, и даже не от осознания, что Самаэль прав: он действительно должен быть во всеоружии, и не для того, чтобы спасти себя, о нет, но его невозможность передвигаться быстро может стоить кому-то жизни. По-настоящему многих жизней.
Рафаэля добивает другое. Он не может оторвать взгляда от стакана в руках своего брата, стакана, который вздрагивает с этой самой рукой. Он, словно разгадав загадку, поднимает взгляд выше, осматривает чужую шею и дёргающийся кадык, а после натыкается взглядом на неровную улыбку и глаза, в которых недостаточно тщательно спрятан испуг. Это было потрясающе, но Люцифер боялся, самый бесстрашный из его братьев, самый отважный, сейчас его буквально закоротило от самого настоящего страха. И причиной этому был он сам, Рафаил.
Они обговорят это позже. Наверное, примерно никогда. Всегда предельно заботливый, старающийся избегать разжигания войн и распрей Рафаил прекрасно знал, что такое страх. Из всех сыновей своего отца он, наверное, лучше всех умел бояться, таким уж его создали, человеколюбивым и мирным по своей сути. Рафаил боялся и за себя, и за других, но за других всё же больше - братья вечно ввязывались в самую бучу и страдали от этого, отправляясь на очередной круг возрождения. Особенно Самаэль. Ему вообще словно мёдом было намазано довести кого-то из пернатых (или не пернатых) до греха и испачкать руки в его крови.
И тут - такое человеческое чувство, как страх. Рафаэлю кажется, он недостаточно хорошо знал его до сих пор, он немного восхищен этим, влюблен ещё больше, и катастрофически раздавлен. Он пытается осознать, каково это - быть причиной чьей-то ужасающей слабости.
- Ты всегда был упрямым, как осел с гвоздем во лбу, - качает головой Рафаэль, и берёт стакан со стола. - Ладно, брат, будь по-твоему.
Он уже говорил, что это опасно?.. Старинный кельтский артефакт мог изменить свою природу за годы, проведенные в компании безумной богини. Более того, он мог подействовать на представителя другой религии совершенно по-другому, в обратном порядке, он мог уничтожить его...
Рафаэль прикладывает к губам стакан и выпивает его залпом. Глотает воду, которая кажется ему свежей, словно набранной из живого, бьющего из камня источника, и невероятно вкусной.
У него кружится голова.
Слабость во всём теле сменяется жаром, а после - жжения в спине, меж лопаток. Там, где сейчас находятся обгоревшие обломки костей.
Ощущение концентрируется на горелых крыльях, переходя в жжение и боль, вплоть до судороги. Рафаил сцепляет зубы: он знает, быстрое исцеление - это очень больно. Срастаются сломанные кости, возобновляется плоть и кожные покровы, и всё это - без отключения нервных окончаний, по тебе будто проезжаются катком, зато спустя минуту ты - свежий и целый, как раньше.
Рафаил расправляет крылья, которые снова с ним, осторожно, аккуратно - он ведь в доме, тут площадь очень ограничена. И немного сгибает их вперёд, словно обнимая, скрывая от этого мира себя и Самаэля. Он избегает рассматривать то, что выросло, но всё же замечает в слепяще белом великолепии серый. Парочка перьев, пока что - всего лишь парочка.
Он улыбается Люциферу, молчит и улыбается, и всё же в его глазах прочитать вопрос слишком легко.
Доволен?..
[nick]Archangel Raphael[/nick][status]есть только мы[/status][icon]https://i.imgur.com/nRLkfK4.png[/icon]
Он слишком привык полагаться на самого себя, не так ли? Он слишком давно один, так или иначе. Неспособный подпустить никого близко, не способный открыто и бережно любить, тех кто близок ему, кто дорог ему. Он слишком давно мнется и мается среди людей и нет больше у него ни понимания, ни представления, относительно происходящего.
Люцифер держит чашу с водой в своих руках, зная, что один глоток, два-три-четыре, и все вернется на круги своя.
Но думает он не о чужих крыльях. Думает он о том, что святости в нем не осталось, он разрушил все, что могло бы в нем ее воплощать. От былого ангела остались только жалкие ошметки, способные существовать дальше, но не жить.
Он давно перестал быть ангелом Господним. Он потерял это звание и искал пути его приобретения назад. Он цеплялся за знаки от отца, он хотел, чтобы ему дали еще один шанс. Он хотел все вернуть, пусть это будет больно, плохо и так, как он не готов.
И так как он не сможет жить.
И вот он стоял напротив брата, который боялся его и боялся за него. Стоял с чашей и понимал, что любой шаг, который он сделает дальше, это шаг в сторону от отца. Шаг в сторону от мечты. Шаг в сторону от крыльев, какими бы белыми они не снились ему.
И, пожалуй, впервые, ему хотелось выдрать свои собственные и остаться без них совсем. Оставаться беззащитным, одиноким, сломленным до тех пор, пока в нем не прорастет новая сила, которая сломит его жалкие потуги угодить отцу.
Люциферу страшно, страшно и от того, что сделает Рафаил и от того, что не сделает. В любом случае, это будет тот шаг, на который ангел должен пойти сам, не так ли? Это не яблоко раздора, а он не змий-искуситель, готовый сломать что-то в ангеле еще раз. Нет, он слишком настроен на волну нового мира, чтобы отменять все сейчас, он слишком удивлен собственными страхами, кошмарами, собственным неповиновением, чтобы что-то говорить.
Он просто смотрит, потому что это все на что он сейчас способен. Он смотрит, удерживая себя от любых действий и слов. Смотрит, готовый сорваться куда-то по первому зову, лишь бы не разбирать вопрос крыльев.
- Они все еще прекрасны. – Он видит, как возвращается белое туда, где должно быть. Видит, как крылья расправляются за спиной брата, как они ослепительно чисты, белы и невинны, касается их руками, поглаживая новые перья.
И дело не в их цвете, для Люцифера теперь, сейчас, здесь, цвет не играет роли. Дело в том, что все изменяется, они изменяются, они должны быть готовы. Они должны выжить, чтобы дальше не было, как бы не повернулась жизнь, как бы не было страшно и больно сейчас.
Как бы они не сломались и в каких местах не пришлось бы ставить заплатки.
Они должны выжить.
И его благие вести сейчас не играли роли. Он затих, смолк, любуясь белым цветом, почти светом, исходящим от крыльев. Да, он был доволен, да, он хотел бы, чтобы их мир сейчас замер, оставляя их в этом моменте, забывая их в этом моменте. Он хотел бы, чтобы все было иначе между ними.
Проще? Легче? Безоблачней?
Он так много всего хотел, что пока никак не мог решить для себя, стоит ли продолжать разговор, в такой странный эмоционально изматывающий день.
- Остальное, пожалуй, не сегодня. Слишком много всего вокруг.
[NIC]Lucifer[/NIC][STA]любимый сын своего отца[/STA][AVA]https://i.imgur.com/KkRJO7m.png[/AVA][SGN].[/SGN]
Вы здесь » Marvelbreak » Отыгранное » The sexiest thing is trust
