Он искренне надеялся, что после вчерашней вылазки станет легче. Что убедившись, что Дейзи в порядке и не занимается чем-либо, что может вызвать тяжёлые последствия, он сможет спать спокойнее; что увидев её в неформальной обстановке, сможет сказать больше, чем решался в пределах базы и работы в целом. Если бы...
Порой Коулсон до дрожи ненавидел своё чутьё. Оно издевалось над ним, прокручивая варианты событий - одно хуже другого, насмехалось, припоминая старые собственные ошибки и их последствия, слабости, которые специальный агент упорно прятал в глубине души, утрамбовывая, как в мусорном контейнере, который стараются как можно дольше продержать способным вместить новые порции гнилья, лишь бы только не платить лишний раз за его вывоз; раздирало душу на части осознанием того, что на самом деле, потерял возможность влиять на Джонсон ещё с тех пор, как началась заварушка с Кобик. Потерял команду. Потерял семью. И восстановить её сейчас, после того как ещё и целых четыре месяца провёл поодаль от всех - задача сложнее, чем когда-либо.
Но её необходимо выполнить, как и всё то, что сейчас навалилось на ЩИТ.

И, казалось бы, вот, работа, дыши, она тебя спасёт, как вытягивала всегда, ведь другой жизни ты попросту не знаешь, но как ни занимай себя хоть чем-либо - душа всё равно болит. Фил бы и рад скинуть подобное на возраст, да вот как раз физически чувствовал себя, как на зло, очень даже бодро даже включая нервозную бессонницу, а сердце щемило так, что каждая тревожная мысль обращалась в ярость - гнев, который он выливал на самого себя не в силах отделить свою личность от всего ЩИТа, хотя головой прекрасно понимал, что в каких-то моментах, когда всё пошло наперекосяк, принимал только косвенное участие или не принимал вовсе, но тогда и бездействие казалось поступком, которому нет оправдания. И чтобы не терять веры в ЩИТ, в то, что мутирует ежеминутно, завися от действия каждого своего агента - он продолжал убивать только себя.

Если бы только здесь сейчас была Мэй. Он представлял этот укоризненный взгляд, превращающийся в сдержанную улыбку. Разумный, вправляющий мозги на место и одновременно почему-то действительно жизнеутверждающий упрёк, звучащий строго, ударом кулака по столу, но отражающийся во взгляде мягкой лаской понимания... Призраки прошлого. Сначала всегда кажется, что ты можешь отпустить человека со спокойной душой, но как и в случае с Дейзи, здесь Фил был бессилен.

Он бы так и шёл мимо кабинетов, погружённый в свои мысли, усиленно пытающиеся концентрироваться только на работе, но, как на зло, для полноценного погружения не хватало оперативной вылазки, которая действительно смогла бы на время позволить Коулсону освободить сознание, полноценно отдаваясь тому, что происходит здесь и сейчас, если бы его не позвал знакомый голос, сопряжённый с бодрым стуком каблучков.
Обернувшись на зов, специальный агент ещё какие-то несколько мгновений пытается понять, что от него хотят, рефлекторно строя в голове предположения, что сейчас его отправят к Картер или просто передадут её распоряжение, но вскоре образ молодой женщины, её голос и забавное поведение, будто бы бывшей студентки, повстречавшей своего старого преподавателя, расставляет все точки над i и Филлип мягко улыбается одними уголками губ, ненавязчиво пробегаясь заинтересованным взглядом по образу агента Льюис.

Она изменилась. Кому-то эти годы покажутся длинными и тягучими, но для Коулсона та вербовка случилась будто вчера. Только вчера они с напарником вытаскивали из-под огня шебутную, любопытную хакершу; только вчера она была совсем ещё девчонкой. А сейчас, всё так же мила и задорна, от неё по-прежнему исходил какой-то свет энтузиазма что-ли, но тем не менее, черты стали чётче и строже, в глазах появилась характерная вдумчивость, появляющаяся с тем, как человек накапливает уровень ответственности и опыта, а потом, в какой-то момент, это же будут называть жизненной мудростью. И это ей шло. Фил с уверенностью мог сказать, что гордится такими переменами в старой знакомой. А вот о нём самом подобного не скажешь.
С времени последней встречи седины на висках стало больше, морщины на грубом, бледном лице глубже, ярко-голубой цвет глаз слегка потускнел. Галстуки и строгие костюмы теперь на нём можно было увидеть в крайне редких случаях, сменившиеся джинсами. А вместо левой руки и вовсе протез и фантомные боли.

Но тем не менее на объятия он отреагировал довольно тепло, хоть и заметно растеряно. Казалось даже, на мгновение задержал дыхание, но потом лёгкие отпустило, а ладони, поколебавшись немного, сами собой осторожно легли на спину молодой женщины, показывая ответную приветливость.
- Такое не забудешь, агент Льюис. - Кивнул Фил, выделяя то, что теперь они могли говорить как полноправные коллеги, да и вообще в тоне его мягкого, сипловатого голоса явно мелькнули нотки воодушевлённой гордости.
Однако от вопроса про самого себя незамедлительно уходит, приметив табличку на стеклянной двери кабинета Дарси. (Странно, что он вообще раньше не обращал внимание на кабинеты конкретно в этом коридоре. Видимо, если и заносило, то по крайне редким случаям и делам).
- Персональный помощник? - Нет, толики удивления он не скрывал, но явно был доволен увиденным, так как его глаза оживились. - ЩИТ стал домом ещё одному таланту? - А вот здесь зазвучала какая-то слегка тоскливая надежда несмотря на то, что губы мужчины по прежнему улыбались.

М-да, не очень ловко получилось, хотя для Филлипа сейчас всё казалось несколько странным то ли из-за того, как он отвык от долгих рабочих командировок в одиночку, отрывающих от команды, от знакомой, родной и в некотором смысле всё же уютной атмосферы, то ли из-за того, что именно увёз с собой туда в надежде выкинуть, закопать на другом конце света, но оно, напротив, прилипло настолько сильно, что вернулось обратно, теперь вгрызаясь в душу ещё больнее и навязчивее. Признаться, так это чувство было даже чем-то похоже на дикость. Будто возвращаешься в цивилизованное общество откуда-нибудь из лесов. Или напротив, нахлынувшие на тебя чувства, отправляют во вселенную безэмоциональных, стерильных машин, где ты - жестянка, которой довелось познакомиться с настоящим человеком. Да, скорее всё же второе. Потому что Коулсон даже не сразу понял, что именно просёк, а замедленное осознание вызвало на губах придурковатую улыбочку, сопряжённую с потерянным взглядом. (А ведь если бы не сильная разница в росте, вынудившая Льюис буквально повиснуть на шее Фила - ничего бы и не заметил, что было бы, может быть, даже лучше).
Дети... это то, что являлось для него темой, касаться которой было и странно и больно и приятно одновременно. Коулсон не видел себя отцом, но стал им для Дейзи, когда-то надеялся, что сможет завести настоящую семью, но после того, что случилось в битве за Нью-Йорк, после тех испытаний, которым подверг Одри и вовсе перестал рассматривать вариант связи с гражданскими. Женщине в этом вопросе, конечно, проще - она может просто родить для себя. Но и это спорный момент, так как агент всегда рискует жизнью, а это значит, что ребёнок в любой день может лишиться матери, оставшись в этом мире совсем один.

Однако за Дарси... Да, он был рад за Дарси, потому что видел, как она светится буквально изнутри. Всё-таки материнство - это особенный дар, который всегда невероятно украшает женщину.

Оставалось справиться только с одним - миниатюрная, аккуратная ладошка, сжавшая кисть правой руки мужчины, будто бы показывая то, что хорошо чувствует его состояние и готова помочь. Фил не был из тех, кто может позволить кому-то вот так вот проникать в его душу. Да, это сделала Мэй и Дейзи чувствовала своего наставника так, будто бы он был ей настоящим отцом, однако и о том, что они обе читали его нутро, как раскрытую книгу, Коулсон жалел, упрекая себя в недостаточном умении скрывать чувства и эмоции, чтобы уберечь от их тяжести дорогих ему людей.

- Брось, твои достижения - это только твоя заслуга. - Отнекивается специальный агент, но руки не убирает. - Как и, - Коулсон щурится подбирая слова, - маленькая награда за них. - Интонация голоса напоминает осторожный вопрос, пока левая рука невзначай бросает короткий жест к животу женщины.
А на слова о долгом отсутствие слегка качает головой от плеча к плечу, сохраняя на губах мягкую полуулыбку.
- Я полдня пытаюсь найти себе занятие. Проедемся в город?

На словах о дочери улыбка Фила непроизвольно становится шире, а в глазах мелькает нечто печальное, которое тут же подавляется волей. Любой ребёнок - большое счастье, но с представления мужчины, не имевшего подобного опыта сам настолько близко, однако, тем не менее, почти воспитавшего Дейзи, именно дочь казалась чем-то особенно сокровенным. С парнями проще - ты всегда знаешь, что ему нужно, потому что сам был таким же мальчишкой, а девочки... Ещё этот дурацкий инстинкт защитника, который включается каждый раз, как только приоритеты твоей маленькой бестии становится совсем другими и ты в них уже давно не первый. И как простить себе то, что ты не можешь быть абсолютно постоянно рядом с ней?
Но, впрочем, не важно. Кажется, из-за вчерашнего, тема о детях стала для Коулсона несколько острее, чем он ожидал от самого себя, а значит с неё хорошо было бы деликатно уйти, дабы совсем не раскисать, позволяя утопать в собственных мыслях. Запереть, повесить очередной тяжёлый замок и идти дальше по коридору из таких же дверей, из которых состояла душа Филлипа, словно тюремный блок для пожизненно заключённых.

- Я уверен, и с этой миссией ты справишься. - Только лишь кивнул Коулсон, сопровождая реплику эдаким тренерским тоном, будто бы говорил не с будущей матерью, а с питчером своей бейсбольной команды, (правда всё же не так эмоционально и тем более не громко, а так, чтобы слова дошли только до самой Дарси). А проводив, нырнувшую обратно в свой кабинет женщину мягким взглядом, тихо хмыкнул себе самому под нос то ли усмехаясь, то ли критикуя свою реакцию в целом.

Вернувшись на базу ЩИТа из четырёхмесячной командировки в восточную европу, Филлип будто бы собирал себя по кускам заново. Что-то осталось с Дейзи, что-то осталось с Мэй, что-то в кабинете директора, что-то с отрубленной рукой, что-то с капитаном в Гидре руками Кобик, что-то и вовсе там, далеко, за чертой смерти. И всё это теперь нужно было собрать снова, превратить в полноценную, самостоятельную личность без всего, что произошло. Но в то же время и прошлое нельзя просто так выкидывать, потому что именно оно делает нас такими, какими мы являемся на данный момент. И Фил - это и ЩИТ, и Дейзи, и Мэй, и капитан и даже Дарси. Человек - это конструктор из всех и всего, с кем и через что он прошёл. Только вот почему это выходит так болезненно?

Лёгкие вновь слегка сдавливает, когда агент Льюис цепляется за правую руку Коулсона, но он не сопротивляется, ведя Дарси к выходу и мысленно соглашаясь с тем, что свежий воздух сейчас действительно будет куда актуальнее автомобильных выхлопов, учитывая положение дел.
- А, это, - Фил не сразу понимает, что речь идёт о протезе, но для внимательных людей левая кисть руки и правда, хоть и почти ни чем не отличалась от правой, вела себя несколько более сковано и механически.
- Подарок на память о кристаллах терригена. - Коулсон протягивает раскрытую ладонь Дарси, средним, безымянным пальцами и мизинцем проводя от запястья и до середины, демонстрируя то, как следом бегут просвечивающиеся из-под искусственной кожи оранжевые рисунки микросхем и тончайших нейронно-синтетических связей. - Фитц наколдовал мне его после того, как пришлось лишиться руки.

Филлип самокритично морщится, вспоминая тот прыжок за падающим кристаллом и решительный рывок Мака, чей пожарный топор, ставший палачом и спасителем одновременно, до сих пор лежит у Коулсона в качестве своеобразного трофея. Но специальный агент не жалел о случившемся, так как знал - случись это снова, он так же бросился бы ловить эту штуку, лишь бы только разбившись, она не погубила всю его команду разом.

Фил только скептично пожимает плечами, сжимая левую руку в кулак и пытаясь почувствовать, как пальцы вгрызаются в ладонь, но увы, на внешней стороне кисти протеза лишь предупредительно замелькали всё те же оранжевые прожилки схем, огибая искусно сконструированные искусственные вены и кости. [AVA]http://images.vfl.ru/ii/1556008170/6f915d09/26289594.gif[/AVA]
- Не совсем. - Цепляясь за тему о том, какие гаджеты Фитц встроил в своё изобретение, Коулсон вновь раскрыл ладонь, пуская по пальцам синюю искорку электрического разряда, тут же исчезнувшую где-то под кожей. Грех не похвастаться такой совершенной технологией, созданной одним из тех людей в ЩИТе, которыми Филлип гордился особенно сильно, не говоря уже о том, что вместе они через многое прошли. - Здесь ЭМИ, рентген, сканер отпечатков ладони и энергетический щит. - Последнее он произнёс с особой гордостью и отнюдь не только потому, что именно это устройство спасало и его самого и тех, кого он прикрывал, неоднократно, но и по той сентиментальной причине, что энергетическая материя щита складывалась в рисунок герба спец.службы - символа, которому Коулсон готов был отдать жизнь ровно так же, как и капитан Америка звёздно-полосатому флагу. Это было что-то из разряда мальчишества, может быть, однако всегда приятно думать о таких параллелях самому и показывать другим, за что ты сражаешься и кто ты для тех, за кого сражаешься. Щит.
- Всё хорошо. - Он успокоил волнение Дарси мягким, отеческим взглядом.

Кто бы мог подумать, что атмосфера парка окажется настолько непривычной? Уже повинуясь давней традиции закрывать глаза тёмными очками ни столько от солнца, сколько от собственных эмоций, которые слишком хорошо отражались во взгляде, который так и не научился обманывать, Фил выудил левой рукой из нагрудного кармана рубашки "полицейские" полароиды, и нацепив их на переносицу, осмотрелся.
Не то чтобы видеть мирно гуляющих, ни о чём не подозревающих жителей города, играющих с собаками во фрисби детей, запоздалых бегунов и разминающихся на траве стайками пенсионеров было чем-то странным, нет, напротив, это спокойствие и гармония вызывали улыбку, но сам Коулсон чувствовал себя здесь чужим. Пытался представить себя на их месте, вспомнить детство, бейсбол, девчонок - нет, всё равно не то. Филлип уже настолько врос в работу, что думал лишь об одном - как защитить всех этих людей, как сделать так, чтобы они всегда могли чувствовать себя так спокойно. И ведь даже проведя четыре месяца вдали от ЩИТа, в восточной европе - видел ли Коулсон что-то вокруг себя помимо целей задания? Нет. Не до достопримечательностей.

Когда Дарси остановилась, Филлип рефлекторно накрыл её руку, вцепившуюся в его, левой ладонью, встревоженно поджимая губы и пробегаясь по молодой женщине изучающим взглядом из-под очков.
- Давай присядем где-нибудь. - Делает логичный вывод специальный агент, когда они стартовали снова, и уводя Льюис в сторону тихой парковой аллеи с удобными скамейками вдоль дороги.

А вот следующий вопрос пускает по спине неприятный холодок, хотя губы Коулсона инстинктивно приподнимаются в несколько виноватой полуулыбке. Откровенность - не его конёк. Мэй было достаточно посмотреть единожды Филу в глаза, чтобы понять, что что-то не так, но и рассказать он мог ей гораздо больше, чем кому-либо другому, кроме одного, пожалуй, за что тихо ненавидел себя с тех пор как понял, что на полном серьёзе остался не только без левой, но и без правой руки.
- Я живу на работе - что может случиться? - Отшутился Коулсон, но тут же вернул лицу напряжённое выражение, сбегая от проницательного взгляда агента Льюис. - Волнуюсь за Дейзи. Хотя не должен. - Нашёлся он, самокритично сжимая челюсть. Но зато это было правдой. От всего сердца.

Без сомнений, эта молодая женщина обладала удивительным даром положительно влиять на состояние людей. Коулсон и сам, толком, не заметил, как улыбнулся, выпустив из лёгких застоявшийся воздух, что оказалось похожим на лёгкую, добрую усмешку, сопроводившую слова Дарси о некоем устройстве авторства Фитца для самозащиты. Что, кстати, было бы действительно дельно, если бы не стоило при этом миллиарды долларов из-за материалов, во многом превосходящих современные рядовые разработки, а некоторые из них Лео и вовсе дорабатывал сам.
- Главное, чтобы при этом не пришлось ничего лишиться. - Замечает Филлип, вскидывая бровь. - Я до сих пор не могу привыкнуть к фантомной боли. - Он пожимает одним плечом, опуская уголки плотно сомкнутых губ вниз и останавливается у одной из скамеек, очень выгодно поделённой пополам солнцем и тенью, предоставляя Льюис выбрать первой, и сам заваливаясь следом, складывая пальцы рук в крепком замке на уровне пряжки ремня и по привычке широко разводя колени.

Пауза. Сосредоточенно щурясь, Филлип о чём-то задумался, так глубоко дыша, что, казалось, намеренно контролирует каждый выдох и вдох. Он смотрел перед собой, но не на что-то конкретное, а сквозь пространство.
Волноваться за членов своей команды, пусть и, из-за всего, что произошло за последние годы, в общем-то, ставшей "бывшей" - правда, что в этом такого? За то время они стали друг другу семьёй. И вот здесь заминка. Сколько сил потратил Фил, чтобы передать ребятам свою любовь к ЩИТу - к дому этой семьи, к смыслу, к цели, к сути того, за что они сражаются. Научить их верить в это. А что теперь? На его глазах Дейзи - единственный оставшийся родной человек, который всё ещё был рядом, с каждым днём всё больше отдалялась от этой мысли. Нет, с какой-то стороны Фил понимал её, но не узнавал своего рьяного бойца в человеке, готовым вот-вот сдаться и не принимающим помощь от тех, кто был всегда рядом.
Всегда. Коулсон хмурится сильнее, вспоминая, что именно в те месяцы, когда должен был быть рядом с Дейзи - его не было рядом. Работа да, что поделать, долг. Но ей уже этого было не объяснить. Отпустить? А как? Эгоистично, возможно. Однако пока Фил и представить себе не мог, как сделать это.

- Ты веришь в ЩИТ? - Вдруг вырывается из груди после тяжёлого молчания, хотя было заметно, что Дарси он слушал действительно внимательно. Специальный агент ловит взгляд молодой женщины с надеждой. - Веришь в то, что мы делаем? Как и за что сражаемся?
Об остальном он продолжает молчать, скидывая свои мысли на очередной кризис среднего возраста. Что поделать, такое случается, (и в первую очередь, с теми, кто относится к подобному крайне скептично, не думая о себе). Врачи говорят, что у мужчины есть три этапа, каждый из которых становится в два раза тяжелее, если игнорировать предыдущий - 30, 40, 50. Что ж, повод вспомнить о том, что Гарнер предупреждал его об этом. А что сделал Фил? Отшутился и пропустил мимо ушей, продолжая идти по той же кривой дорожке.

Язык тела - та крайне важная деталь человеческого поведения, которую очень многие, к сожалению, упускают при диалоге, концентрируясь только на словах, интонации голоса, (которая так же бывает обманчива), или действиях гораздо более конкретных и направленных на что-либо, нежели мимолётные, непроизвольные, интуитивно брошенные жесты, мимический рисунок лица или тем более, мышечные спазмы от напряжения или расслабления, которые можно почувствовать лишь прикоснувшись, но тем не менее, наверное, именно для этого и существуют тактильные люди - чтобы улавливать подобные тонкости, хорошо подмечая подноготные в состоянии своего собеседника, который мало что способен выразить словами и сознательно откровенно.
Так и Дарси. Можно было только гадать, каким образом женщина так тонко чувствует людей, при необходимости присматриваясь тщательнее и улавливая малейшие изменения в их состоянии в зависимости от того, что при этом они слышат, но стоило Льюис заговорить словами, которые Филлип с замиранием сердца действительно ждал, сам того не понимая и ощущая будто бы издалека, смотря на себя со стороны, мужчина постепенно "растекался" по скамье, опуская плечи и стирая былое напряжение с сосредоточенного лица.
Он расцепил пальцы рук, успокаивая ладони на бёдрах, свободнее расправил плечи над спинкой скамьи, более расслабленно опираясь на неё спиной, слегка запрокинул голову назад, усмиряя мышцы шеи, а стоило Дарси плотнее взять его под руку, прильнув головой к плечу, она могла почувствовать, как находящийся в почти привычном, скованном напряжении бицепс отступил, хотя, казалось, одновременно с этим Коулсон наоборот как-то гордо выпятил грудь вперёд, хотя подобное относилось уже больше к инстинктивному порыву защитника.

А ещё через несколько мгновений он наконец вернул агенту Льюис и свой взгляд, всматриваясь в лучистое личико женщины сначала с надеждой, а вот уже на плотно сжатых губах вновь появляется знакомая, тёплая полуулыбка. Голубые глаза раскрываются шире, слегка разглаживая учительские морщинки между бровей, и в них сверкает гордость. Гордость за то, что есть ещё люди, которым знакомы все те же чувства, что испытывает он; ту же веру, ту же надежду, то же рвение. Да, иногда оно спотыкается, когда ты остаёшься один, но зная, что это не так - снова встаёт на ноги крепче. А уж тем более, когда видишь подобное в ещё молодом лице.
- Спасибо. - Выдохнул Филлип, сжимая челюсть. - На таких агентах, как ты и держится ЩИТ. Нам важно знать, что молодое поколение не только делает то, во что верит, но и верит в то, что делает.

А что такое — эта вера? Удивительно, но последние пару лет Фил часто задавался этим вопросом.
Он хорошо помнил те дни, когда жил под лозунгом «верь системе», затягивая шею галстуком так же туго, как петля политизированности верхних структур спецслужб сковывала руки ЩИТу, а потом и вовсе оказалось, что порядки давно устанавливает Гидра, тихо отравляя своим идеологическим ядом вены единого организма организации, в которую Фил так вложил всю душу. Совсем не помнил, к сожалению, тот день, когда сам согласился курировать программу Таити, но ведь верил же. Верил Фьюри, что то, что он делает — действительно сможет помочь Мстителям, пока его самого не заставили пережить весь ужас, что влечёт за собой такой наглый обман законов природы с вмешательством в инопланетные технологии, которые совершенно не совместимы с разумом человека. Но зато хорошо осознавал всё, что связано с верой, когда внушал её Дейзи — тогда ещё звавшей себя Скай — бойкой девочкой-бунтаркой, подталкивающей интернет сообщество к идее о народном восстании. А потом случилась Кобик, Кэп, обман Фьюри вместе с его исчезновением и всё пошло как-то наперекосяк.
Фил снимает галстук не только потому, что с первой версией протеза приходилось довольно трудно справляться с мелкой моторикой, бреет голову короче, отпускает щетину, пиджаки меняются на кожаные куртки, брюки на джинсы. Для кого-то может быть это всё незначительно и неважно, но такова психология человека - его внешний вид меняется под состояние и мировоззрение. И может Коулсон и продолжал верить — этого у него не отнять, но в определении самой веры, в её значимости и сути с тех пор начал действительно сомневаться, в том, насколько она может эффективно выполнять свои функции, чтобы поддерживать людей, не давать им скисать, что случилось и с Дейзи, что ещё больше подорвало веру Филлипа, из-за чего ушла Мэй, так легко, чего Фил никогда от неё не ожидал...
Столько вопросов к вере, но почему-то сейчас всё равно хочется слушать Дарси и не сомневаться в её словах, в том, что отчасти в этой силе веры отличился своим вкладом и сам Коулсон, как когда-то повлиял на него Фьюри, воспитав в нём подобный дар. А то, что женщина всё ещё сидела, прижавшись к Филу, оказывало на него какое-то особенное влияние, причину которого он знал, однако, опять же, не желал ни в какую признавать из-за того, что подобное могло подорвать тот профессиональный настрой, который нужен был сейчас, в преддверии чего-то, что наращивало степень напряжённости в ЩИТе с каждым днём всё больше, будто бы каждый из агентов предчувствовал что-то ужасное.

Но когда Дарси отпускает его, доставая инъектор, и Коулсон в миг забывает обо всех своих размышлениях, окинув Льюис взволнованным взглядом. Не каждый раз увидишь мать, которая вынужденна сидеть на каких-то, наверняка, не простых и серьёзных препаратах, чтобы развитие ребёнка проходило нормально и не вредило самой женщине.
Специальный агент поднимается со скамьи, подозрительно хмурясь на пояснение Дарси:
- Не хочешь ничего мне рассказать? - Нет, он не настаивает, но явно заинтересован.