Скотта нет. Есть Феникс, которому весело, которому больно, но от того только интереснее. Есть только огонь вокруг, смазанные пятна и пустота где-то внутри, где раньше было всё, что делало существо перед Джин её мужем. Нет чувств, отличных от дикого, животного даже воодушевления существа в нём, нет мыслей, которые бы принадлежали ему. Только желание додавить, убить, не щадить. Желание насладиться победой над той, что так долго сопротивлялась, что так отчаянно бросала вызов. Существовал ли когда-то Скотт Саммерс? Отвечал ли он за содеянное? Чувствовал ли? Жил ли?
Кто такой Скотт?

Феникс тянется к желанной добыче, а Скотт ропщет, пытается остановить. Поздно. Поздно сопротивляться, поздно пытаться что-то исправить - слишком поздно в самом деле осознал, что проиграл, давно проиграл. Ведь Скотта нет. Есть ошмётки, огрызки сознания, робко поднимающего голову, помнящего, что сделал, чувствующего горечь, несравнимую по силе с яростью существа, поселившегося в нём, подмявшего под себя, использующего, выворачивающего наизнанку, выставляющего напоказ всё то, что годами держалось под контролем. Могущество отравило его, чужой голос в голове, нашептывающий, что есть решения лучше, те самые, что он принимал и реализовывал, не сомневаясь в себе, руша мир вокруг себя, ломая людей, подошедших слишком близко, и в том, что знает, как лучше, уничтожил его, почти подчистую. И общего у них сейчас, того, что позволяет ему пытаться сделать хоть что-то, только болезненная тяга к Джин, пришедшей, чтобы... чтобы что? Спасти? Уничтожить?
Феникс смеётся. Его нельзя уничтожить. Можно только забрать, если он позволит.

Очевидное решение его же пагубных идей, которым он так старательно давал право на жизнь под чутким руководством существа внутри себя, бьёт как обухом по голове. Отрицать очевидное невозможно. Джин пришла за Фениксом. Джин пришла спасти мир. Феникс клокочет, горит, смеётся. Скотт, всё, что от него осталось, в ужасе. И бьётся, бьётся о невидимые стены чужого сознания, поглотившего его, пытаясь прорваться дальше и остановить всё это безумие. Его безмолвный крик тонет в шуме огня вокруг, его не слышат, нет связи с миром вокруг, нет связи с женщиной, горящей вместе с ним. Ничего нет. Смирение - вот, что он должен ощущать, но это было бы так малодушно, даже будучи жалкой тенью самого себя он на такое не способен. Отчаяние и скорбь уместнее. Боль от чужого самоубийственного плана. Вот и всё, что ему осталось. Как глупо всё получилось, как много он сделал за что теперь расплачиваться даже не ему. Как это всё..
Предсказуемо.

Скотт улыбается. Не Феникс даже, Скотт. Скорбно, одними уголками губ, не прощается, не просит прощения, но знает, чувствует, что лучшего шанса может быть и не предоставится, но всё равно молчит. Всё.. закономерно. Смотрит внимательно, чувствует, как падают щиты, слышит свой собственный крик неестественный, сломанный, как он сам, как будто кричит не он, а кто-то другой. Он бы помог, если бы это был кто-то другой, но себе помочь не в силах. Да и стоит ли? Феникс его возродил, возвысил,  подарил ощущение всемогущества, ему же всего этого и лишать. Кажется, так уже было, только тогда у него просто забрали жизнь, позволив напоследок увидеть Грей. Круг замкнулся?
Мир вокруг плывёт, мир вокруг воет, в ушах шумит. Феникс тянется к самому желанному своему призу, радуется своей победе, стремится покинуть бесполезную, использованную оболочку. Ему уже неинтересно.
Скотту, в общем-то, тоже. Напоследок у него вовсе не жизнь перед глазами, всего лишь Джин и краткий перечень со всеми последствиях всех его и в тоже время не его решений. Какие-то он бы даже повторил, не отрёкся бы от своих слов и поступков, самую малую часть.
Фениксу уже не больно, его нет.
Больно Саммерсу, рухнувшему на колени с прежней усталой уже едва заметной улыбкой. Говорят, если чувствуешь боль, значит, жив - врут. Безбожно врут.
Скотт Саммерс мёртв, выжжен изнутри, сметён, задавлен, разрушен.
Мёртв. Его агония затянулась, впрочем, у всего есть финал.
И у агонии тоже.