Полученное приглашение встретиться у Золотого моста было, пожалуй, ожидаемым. Ничего удивительного, что про него и его нежелание сменить курс, по которому он так уверенно двигался с непоколебимостью Титаника, ищущего свой личный айсберг, Чарльз не забыл. Было бы подозрительнее, если бы тот в самом деле закрыл на него глаза, отпустил в абсолютно свободное плавание и вовсе не появлялся в его жизни и в жизни тех, кто поверил в Скотта и принял его решение. Кажется, так не поступают хорошие родители - Саммерс по-прежнему считал, что Чарльза можно было причислить именно к этой группе, не смотря на их большие и маленькие размолвки и порой чересчур расходящиеся взгляды на сложившиеся ситуации и разные перепитии. Как бы странно ему не было после их последнего разговора, как бы глубоко не засела обида на брошенное ему невзначай "ты не справился, Скотт, и это хуже всего", отрекаться и избегать мужчина своего наставника не собирался, впрочем и встречи не искал - был занят безуспешными попытками найти хоть что-то, что могло бы помочь ему выйти на организатора нападения на школу в Салеме. Ключевое здесь, конечно, слово "безуспешными".

- Надеюсь, что добрый. Взаимно,- в этот раз, заранее зная, кого он найдёт в назначенном месте, улыбаться было проще, как и не чувствовать себя школьником, которого поймали на курении в саду. Все на своих местах, все при своём. Правда, в отличие от Чарльза, Саммерс мог только предполагать об истинной причине их свидания. Но к чему торопить события? Они ведь в кои-то веки никуда не спешили, по крайней мере пока, и причин не отвечать на простые и понятные вопросы, как и на сомнительные комплименты определённо нет. Именно поэтому Скотт, привычно разглядывая Чарльза сквозь стёкла очков, отвечает и включается в непринуждённую беседу о семье, делах и детях. Как ни странно, практически общих уже детях - давно прошли времена, когда Скотт выступал максимум в роли старшего брата, если и вовсе никем, для воспитанников школы Ксавьера. Теперь он для них как минимум наставник, пусть и его сфера влияния на детские умы отличалась от той, в который был так гениален Чарльз.

- Все в здравии, впрочем, наверное, немного заскучали на нашем сомнительном курорте,- врать телепату глупо. В случае Скотта и вовсе опасно, учитывая на ком он женат, пусть в их семье по-прежнему всё сложно. Поэтому он честен. Да и какой ему резон скрывать настрои своих вынужденных подопечных? На Геноше и впрямь не слишком весело, пусть они и пытались скрасить досуг детей, но если уж быть с собой честным до конца, то даже он при любом удобном случае удалялся с безопасной территории. Не без причины, конечно, но всё же. Но далеко не у всех была такая возможность в силу разных обстоятельств. И это всё было вовсе не причиной для гордости - дети привыкли к лучшим условиям для них, которых Скотт не мог им сейчас предоставить. И это его, пожалуй, беспокоило. Иногда даже больше мысли, куда исчез Апокалипсис и его последователи, а главное, каких неприятностей от него ждать теперь. - И да, я рад слышать про школу. Поздравляю.

В самом деле рад. Да, это не его дом, не место, где прошло его детство, юность и отрочество - Скотт и вовсе не уверен, сможет ли он говорить ещё о каком-нибудь здании, как о собственном доме. Но это будущий дом для тех, кого общество по-прежнему, если не презирало, то как минимум недолюбливало и боялось. Дом для детей, которым нет места среди тех, кто не готов их принять. Дом для таких же как он. Дом, который может помочь им перестать ощущать себя сломанными. Место, в котором Чарльз научит их любить себя, как научил его, докажет им, что они особенные.

- У меня успехи аналогичны - как будто наш дорогой друг провалился сквозь землю. Всё это подозрительно и, если честно, не внушает уверенности в завтрашнем дне,- Саммерс недовольно дёргает плечами, сам же себя одёргивает и привычно прячет руки в карманы - так спокойнее. Замирает, задумчиво оглядывая окрестности и снова перемещая взгляд на Чарльза, пытаясь понять изменился ли он с их последней встречи. Кажется, что нет.

- Чарльз, о чём ты на самом деле хотел поговорить со мной? Навряд ли о неудачных поисках Апокалипсиса.

Скотт смотрит на Чарльза и не может избавиться от ощущения, что что-то не так. Что-то не то во взгляде напротив. Что-то не так с ними обоими. Нет в нём былой безусловной веры в своего учителя. Нет в нём и желания делиться с близким человеком наболевшим, а было ли оно вообще когда-то? Скотт не помнит, но ему кажется, что так было раньше. Наверное, ещё до того, как ему в очередной раз не повезло. Может быть даже до того, как его возродил Феникс. Скотту некомфортно и хочется скрыться, попрощаться на скорую руку и сбежать. Но вместо этого он улыбается, кивает, благодаря за чужие чересчур формальные поздравления, и улыбается. Как-то неправильно улыбается: немного нервно, немного неуверенно и очень натянуто - ему никогда не шли маски, подходящие для мирных переговоров. Откуда в нём это чувство будто весь мир снова восстаёт против?  Это же всё глупость. Блажь. Они - часть мира. Он - часть Людей-Икс. Он давно не одиночка. Откуда же лезут эти странные параноидальные мысли? Почему так нудно воют в голове воздушные сирены шестого чувства? Насмотрелся на Эрика? Переусердствовал в своих поисках Апокалипсиса? Почему всё так сложно. Почему нельзя сделать так, чтобы всё было ровно раз и навсегда, без всех этих бесконечных американских горок в отношениях с теми, кто был проверен делом и годами, с теми, кому ему так хочется верить и не сомневаться ни в их словах, ни в помыслах. Скотт не знает, правда не знает, но очень хотел бы узнать. Любопытства в нём не так много, это всё больше прагматизм. Если бы он знал как всё вернуть в привычную колею - ему было бы проще. Вот и всё.

- Без происшествий. Ты всегда будешь об этом спрашивать? Мне не кажется, что Эрик настолько нестабилен, чтобы устраивать разборки ни с чего. А я давно не подросток, которого можно разозлить парочкой неосторожных слов. Ни я, ни он, ни кто либо из тех, кто сейчас на Геноше, не хочет конфликтов. Мне кажется, что мы все давно устали воевать,- по крайней мере он так точно устал. Устал бороться, устал стоять особняком от целого мира, частью которого они являлись, чтобы там не думали на этот счёт люди, устал пытаться кому-то что-то доказать. Всё, чего ему сейчас хочется - это мира в собственной голове и уверенности, что Апокалипсис в самом деле куда-то сгинул, а не просто затаился. Всё, что ему сейчас нужно -  уверенность в завтрашнем дне. Последнее, чего бы он хотел, так это бодаться с Эриком или с Чарльзом, отстаивая свою точку зрения и рискуя другими. Не время для внутренних разборок. Для них впрочем никогда не будет подходящего времени.
И всё же он здесь, стоит наигранно расслабленный, давит из себя улыбку, прячет руки в карманах, как какой-то преступник и выжидает. Он уверен, что Ксавьер позвал его сюда, на это символичное место - Скотт не сомневался, что место встречи  было назначено не случайно - вовсе не для того, чтобы в очередной раз уточнить не пытались ли они с Эриком с утра вцепиться другу другу в глотки и хорошо ли себя ведут дети.

- Дети и Люди-икс, значит,- это было очевидно. В общем-то, Скотт и не думал, что Чарльз не скажет, что им пора домой, мол, хватит, Саммерс, поигрался и довольно. Это даже звучало правильно, пожалуй, вот только аргументы подкачали. От него веет опасностью? Скотт хмурится, пробуя заявление учителя на вкус, думает о том, что это для него значит. Ему не доверяют? Его боятся? В чём-то подозревают? Почему именно от него? Саммерс, как хороший мальчик, должен бы с ходу согласиться с Чарли и заняться реализацией чужого плана безропотно и с голливудской улыбкой. Обещать, что прямо завтра они начнут свой обратный переезд под крылышко Ксавьера, а Эрика он уведомит сегодня, ну или завтра уже по факту. И он даже не против. Правда не против. Сейчас, когда есть новая школа, построенная Чарльзом, он тем более не считает Геношу отличным местом для студентов - им будет лучше в школе, как когда-то там было лучше ему. Вот только. Зачем возвращаться ему, если от него веет опасностью? А главное, почему всё это снова должно быть его головной болью? Разве он сделал всё, чтобы план можно было реализовать?
Чарльз редко ошибался - такая уж у него работа: быть правым, но порой говорил так, что Саммерс не мог с ним согласиться.

- Почему ты пришёл с этим ко мне? Не к Джин, например? Или не пришёл на Геношу сам? Я ведь не держу никого силой. Я просто стал тем, кто принял решение, когда другие этого не смогли. И я не скрывал, что считаю для детей лучшим местом школу - просто её не было, поэтому Геноща. Пожалуйста, приходи и забирай всех с собой - это и впрямь хорошее начинание, мне бы и в голову не пришло пытаться тебе помешать - я не Эрик, мне не нужны последователи, я не упиваюсь чувством власти. Но я правда не понимаю почему ты приходишь ко мне с этим планом, практически сообщая, что мне нужно снова поднимать флаг и вести всех на этот раз к тебе, выдумывая новые аргументы и оправдываясь, почему когда мы были вынуждены искать убежище, я не построил новую школу? Это.. неправильно, Чарльз.

В жизни вообще много неправильного. Много несправедливости. В жизни приходится принимать много решений, которые хотелось бы скинуть на других. Скотт давно научился взваливать на свои плечи ответственность и отвечать позже, когда придёт время, по всем статьям. Не сказать, что ему это нравилось, но ко всему привыкаешь. Но вот переобуваться в воздухе он не привык. И, несмотря на то, что на Геноше ему некомфортно и Эрик всё ещё воспринимается как скрытая угроза, мирная до поры до времени, ему совсем не хочется приходить к своим, вставать на импровизированную трибуну и сообщать, что знаете, я тут встретился с Чарльзом и он открыл новую школу, пора возвращаться домой. Ведь не так давно он говорил, что дома больше нет и забирал всех, кому некуда было идти на Геношу. Какой он к чёрту лидер с такими сменами политики партии? Получается, что он просто ждал, пока вернётся Чарльз и всё устроит, верно? Нет, он правда не против. Ему в самом деле кажется, что школа - это отличное решение. Но он не хочет быть тем, кто решает за других снова, когда есть и другие кандидатуры. Это Чарльз построил школу, значит ему и приходить за своими студентами. Саммерс отойдёт в сторону - это не так уж и сложно, как ему когда-то давно казалось. Очень просто, если честно.
К тому же, он не забыл неаккуратной ремарки Чарльза.

- Ну и, давай говорить начистоту, если от меня веет опасностью, не логичнее было бы оставить меня за кадром? Во избежание дополнительных неприятностей, так сказать. Команда справится и без меня, а я разберусь с собой, например. Я.. я не знаю из-за чего у тебя такое ощущение, но зато я знаю, что, пожалуй, я одержим Апокалипсисом и желанием найти его. Возможно, проблема в этом. Или в том, что во мне сломала очередная встреча с Фениксом. Я ведь и правда не знаю, что именно со мной не так.

Скотт не признаёт этого вслух, но знает, что заявление Чарли его задело за живое, неприятно всковырнуло нарост сомнений в собственных идеалах и поступках. У них не всегда были недопонимания и сомнения друг в друге, но если они появились, то это что-нибудь да значит, верно? Саммерс старается не давать волю глупой по большому счёту обиде на объявленное вслух недоверие к собственной персоне и все его слова продиктованы преимущественно здравым смыслом и умением вовремя отступить в сторону, не утягивая за собой других на дно. А профессору и впрямь стоит забрать своих учеников домой самостоятельно. Для детей новая школа станет домом, а сам Чарльз будет наставников. Для людей икс школа тоже обязательно станет домом, Скотт правда в это верит. Но Саммерс не уверен, что он станет домом для него. Спустя столько злоключений, близкого знакомства с Фениксом и даже смерти он вообще не уверен, что у него вообще может быть этот самый дом. Весь его мир давно был в трещинах. Даже в его семье, в которой он не имел дурной привычки зазря сомневаться, всё было не просто. И Скотт не уверен, как было бы правильнее поступить сейчас, но его вариант ему нравится больше, чем тот, что был предложен Чарльзом. Хоть он и не говорит вслух, что его дома больше нет и навряд ли он сможет восстановить это чувство защищённости в каком-то другом здании, не хранящем сотни его воспоминаний.
Как и не говорит того, что свой дом он защитить не смог.
И это его беспокоит.