[epi]ТОТ ПЛОХОЙ ГОСТЬ 08.04.2017
Эрик-всё-моё-ничо-не-дам-Леншерр и Чарль-кого-хрена-опять-происходит-Ксавье
Дети с Геноши благополучно перебрались в школу (ну или перебираются в школу), но не все так просто. Арены Моджо та еще неприятность, никогда не знаешь когда заберут с собой и заставят приключаться.
Итак, дано: Чарльз прибыл в гости на Геношу чтобы обсудить ситуацию с Апокалипсисом, заручиться поддержкой Эрика.
Получилось: Чарльз и Эрик в реалиях одного из странных фильмов по Апокалипсису занимаются спасением себя и друг друга с арены Моджо.
Итог: выходные можно было бы провести нормально хоть раз!
NB! да лучше бы пили[/epi]
[08.04.2017] Кто ходит в гости в неурочное время
Сообщений 1 страница 18 из 18
Поделиться12019-05-14 14:49:17
Поделиться22019-05-20 03:05:04
Крайне тяжело решить, что из всех вещей, произошедших за последние несколько часов, заняли бы заглавное место в хит-параде того, чего Эрик Леншерр с нетерпением жаждал и желал. Борьба, чувствуется, была бы жаркой.
Во-первых, сам факт появления Чарльза на Геноше был по сути своей тем ещё достоянием. Почтенный визит, какие-то попытки договориться, прочее-прочее. В открытую смеяться, конечно, было бы попросту невежливо, а Леншерр всё-таки старался марку держать, но ситуация настолько абстрактной сама по себе была, что плавно перетекала в сюрреализм. Резко сменяемые за последние несколько недель события каждый раз с грохотом выбивали из колеи - он даже не успевал обратно в неё войти, как вновь получал сокрушительный удар куда-нибудь в район солнечного сплетения. Отплёвываться становилось все сложнее, сил на проживание и переживание ситуаций всё меньше, а задора, как ни удивительно, только прибавлялось. Ну, вы понимаете, извращенность характера давала о себе знать.
Поэтому, в общем и целом, Эрик не был как-то не готов к разговору с Чарльзом. Был зол на него. Хоть и видел ситуацию с обратной стороны, от этого только больше злился. В который раз задавился вопросом, почему отрицательные эмоции по отношению к другим логично перетекают в желание стереть личность с лица Земли (очень желательно, если навсегда), а в случае с Ксавье это работает не совсем в таком духе. В который раз останавливал себя в двух шагах от ответа, предельно понимая, что слышать его от самого себя же абсолютно не хотелось. Он бы любого другого сжил со свету после сходных выводов, себя любимого трогать лучше бы не стоило.
Всё это было бы не таким критическим бедствием - отчасти агрессивные, отчасти назидательные беседы с Чарльзом настолько «родными» уже в его жизни стали, что совершенно точно не вызывали какого-то шока, да хотя бы удивления. Однако, обычно, они не заканчивались так внезапно, превращаясь в некую фантосмагорию, которую и описать без последующего попадания в психушку было бы, как минимум, невозможно.
А начался ли разговор вообще? В поток сознания словно ворвалось инородное тело, бесстыдно заставив его нарушиться и заструиться в обход, в другом направлении, а это, ни для кого не секрет, не самая легкая задача хотя бы для понимания. Особенно, когда происходящее сменяется так резко. Вдвойне особенно, когда тебе ничего не объясняют. Втройне особенно, когда ты ловишь себя на мысли, что оказываешься в незнакомых декорациях, с болящей спиной, как будто бы ее, самое меньшее, отпинали, самое большее, использовали как батут, и не особо незаметным нацепленным на тебя ошейником. Эрик очень глубоко и серьёзно ценил собственную свободу, но тут дело заключалось в том, что аксессуар, вообще-то, жал не по-детски. Причём, как физически, так и, как бы это выразить, фигурально. Леншерр чувствовал себя совершенно иначе, нежели обычно, как будто от него важную часть бессовестно отцепили. Да и, вообще-то, странная комната, составляющая задний план, на котором взгляд наконец-то сфокусировался, была мало похожа на что-то знакомое. Возможно, Эрик и сам бы дошёл до определённых выводов, будь у него чуть больше времени, но как только взгляд стал более или менее осмысленным, а сознание остановилось на попытке проанализировать окружение, события стали происходить чуть более стремительно. Во-первых, дышать стало ощутимо легче - ошейник все-таки - бесцеремонно и резко - сдернули. Во-вторых, величайшая загадка боли в спине разрешилась сама собой, так как его, скорее всего уже не в первый раз, с усилием толкнули вперёд, заставляя чуть ли не выкатиться, запутавшись в собственных же ногах, наружу. Наружу, вот только куда? Не всё сразу. Леншерр, конечно, мог все горы этой планеты свернуть, однако, никуда не торопился. Может, в этом залог успеха и крылся, кто ж знает.
По крайней мере, в странной комнате он больше не находился. По сравнению с окружающим его миром, она даже вполне себе уютной была, честное слово. Обратно в ошейник и под стражу не особо хотелось, но вот наказать кого-то за столь наглое поведение обязательно надо было - руки чесались. Для начала бы разобраться...
Обстановка представлялась не особо дружелюбной. Вроде бы, обыкновенная улица, с другой стороны - какая-то пародия на неё, причём довольно мрачная. Обломки разрушенных почти до основания зданий, выжженная местность, которую и пепелищем язык крайне неохотно повернётся назвать, едкая дымка и подозрительный, но слабо опознаваемый, шум на фоне всего этого восхитительного пейзажа. Холод, к слову, заставил почувствовать плавно стекавший по руке и обращавший на себя внимание жар.
Леншерр опустил взгляд, чтобы наткнуться на неглубокий порез в районе предплечья. Выругаться хотелось очень громко, но он и тихо не стал, всё происходящее было слишком странным и непонятным, чтобы озвучивать множество слов, вертящихся в голове.
Отчего-то он вспомнил про Чарльза. Вроде бы тот был рядом буквально совсем недавно. Нет? По крайней мере, это было последним, что удалось запомнить. Что поменялось? Ксавье не был настолько непредсказуемым, чтобы вытворить такое с сознанием Эрика, хотя, может быть, и стоило бы. В качестве профилактики.
Вопрос так и повис в воздухе. Леншерр посмотрел по сторонам, стараясь сориентироваться и хоть что-нибудь понять. От столь усиленных попыток начинал болеть мозг.
Поделиться32019-05-25 23:36:43
Свое прибытие не Геношу Чарльз даже мог оправдать вполне закономерным желанием познакомиться с обстоятельствами жизни в этой стране и добраться до мозга Эрика. Впрочем, вторую причину он держал при себе, ни словом, ни жестом, не выдавая своего дикого желания орать, ругаться, бить посуду и всячески показывать, что Эрик в очередной раз был не прав (пусть даже тот был прав) и детей должен вернуть туда, где им место (и Саммерса тоже вернуть, даже если тот не захочет).
В общем от бурных проявлений эмоций в компании заклятого друга Чарльза удерживало благоразумие и мантра, что это все скоро закончится и в следующий раз он так близко лицо Эрика увидит ой как не скоро. А то пока не очень понятно, хочется его больше обнимать или все-таки придушить?
То, что с виду Геноша казалась мирной и очень милой страной, ему нисколько не помогало, пока он в компании Эрика пытался разобраться как устроены его дети и как их максимально быстро навестить. Не помогало еще и то, что отчасти Скотт и Эрик были правы, здесь было бы безопасно. Хорошо защищенная территория, мутанты, которые могут своими силами закрыть почти всю площадь страны.
Здесь было все.
Кроме, пожалуй, что, доступности. Даже сам Чарльз потратил не малое количество времени добираясь сюда. А дети? Как будут добираться дети, если все они скроются здесь?
И большая концентрация сил верный способ привлечь врагов. Это работало на Мстителях, которые обозначили свой штаб в Нью Йорке и город с тех пор не знал покоя. Это сработает и на них.
Чарльз готов бы и дальше продолжать лекцию о свободе, равенстве, братстве с людьми, выедая попутно нервы Эрика. Но его планы рухнули, потому что обстановка изменилась так резко, что он даже пошатнулся. А потом почти упал на пол, когда понял, что больше не чувствует себя собой, что сил внутри нет, словно его вынули из тела и бросили умирать. Или наоборот, тело бросили умирать, а его самого заперли где-то в другом месте? Чарльз в панике попытался осмотреться, изменившаяся комната, какие-то странные окна, что-то странное в окнах, какая-то чертовщина, от которой кружилась голова и не хватало воздуха. Он порывался было что-то сказать, его ведь оборвали на полуслове, но получалось только хрипеть.
Хрипеть и скрести пальцами ошейник? Ошейник?
Эта мысль больно ударила по нему. Больно, потому что он полагал, что в гостях на Геноше он в безопасности, что Эрик не поступил с ним настолько бесчестно. Он полагал, что правила игры у них общие и они старательно оберегают друг друга от собственных сил.
Может быть пора было перестать верить во что-то светлое, что еще было в Эрике? Может стоило пересмотреть и игру, и правила?
Размышления Чарльза оборвались, когда ошейник сорвали, а его самого вышвырнули на улицу. Если это можно было так обозначить.
Как только он оказался свободен, первым делом, он проверил собственные силы. Потянулся к миру, охватывая улицу за улицей, ища кого-то живого, кого-то кто мог дать ему ответы на его вопросы. Эрик только что был рядом и исчез, исчез, потому что не хотел участвовать в представлении по всей видимости.
Чарльз сам по себе был пацифистом, не причинение вреда близким и стало отправной точкой того, где он в итоге оказался. Улицы были разрушены, пусты и совершенно неприглядны. Людей поблизости не было, только знакомое сознание на краю спектра, такое знакомое, что Чарльз зубами скрипнул.
«Эрик, твои игры зашли слишком далеко, отмени эту симуляцию иначе от головной боли ты не избавишься никогда», - Чарльз даже не потрудился убавить громкость, так и кричал в чужой голове, потому что окружающее пространство было слишком недружелюбным и холодным. – «Почему тут так холодно? Это твоя новая тактика приветствовать друзей?»
Поделиться42019-05-31 11:01:26
Конечно же, Эрик - даже приложив титанические усилия - не смог бы признаться, что ситуация была отчасти жуткой, а обстановка лишь подливала масла в огонь. Пробирающий до костей холод, разруха и полное запустение - типичный пейзаж идеального мира для Леншерра в представлении великих интерпретаторов его же идей. Ведь окружающие гораздо лучше него знали, чего же на самом деле мужчина хотел, к чему долгие годы шёл и чего так отчаянно добивался. Пожалуй, не хватало парочки отрубленных голов, насаженных на колья - тогда бы картина точно была закончена. И, нет, ему давным-давно не восемь лет было, чтобы обстановка вызывала иррациональный страх, да и человечество, к слову, прям с детства приучило к схожим ситуациям, огромное спасибо ему за это. Но было не по себе. Вдвойне не по себе из-за того, что, вообще-то, он был на Геноше. Единственное место, где в последнее время хотя бы некоторая иллюзия защищённости чувствовалась. И ведь не происходило ни потери сознания, ни полного выключения из реальности, ничего. Как будто кто-то настроился на его «частоту», вызвал слишком уж много шума и помех, не позволяя понять стремительно происходящее, которое привело к тому... К чему? Эта выжженная местность не могла же быть тем же самым местом? Даже задумываться о таком варианте развития событий не хотелось - кровь слишком уж быстро бурлить начинала, а закипеть Леншерр всегда бы успел.
Голос Чарльза был довольно приятным. Только не у него в голове. Только не тогда, когда он переходил на крик. Только не в том случае, когда его вновь незаслуженно обвиняли во всех смертных грехах. Настолько незаслуженно, что захотелось отчаянно взвыть - ну сколько можно?
«Я ничего не делал», - только и выдавил из себя он, прекрасно понимая, что стоило Чарльзу копнуть чуть глубже в увлекательнейшие закоулки его разума, как он бы наткнулся на высокоэтажную ругань и такое же непонимание происходящего, вот прям аккурат за этой высоткой. - «Такими манипуляциями грешить получается не только у меня.»
Слабо. Настолько слабо, что даже обидно. Эрик пытался поддеть Ксавье, но у него и в голову изначально не закралась мысль о причастности старого «друга» к этой вакханалии. Может быть, зря? Смысла в этом всем было, конечно, мало, но это же только на первый взгляд. В общем плане, время мало меняло что-либо, но Чарльз никогда и не был святым, а вещи порой проделывал не менее темные. Отличие заключалось лишь в том, что он удачно прикрывался благими намерениями. Что могло взбрести ему в голову? Честно говоря, та ещё загадка. Хотелось ли знать на неё ответ? Все зависело от того, насколько он мог его поразить, и снова приходилось возвращаться к тому, что это же был Чарльз - не поражать он попросту не умел. Это вот Леншерр, кажется, своими выходками давным-давно перестал кого-либо удивлять, оставалось, скорее всего, лишь не понимание, как можно с каждым разом прыгать всё выше и выше головы в своих абсурдных, великих и отчасти наивных планов. Мастерство не пропьешь.
«Потому что, если всё это провернул ты, а сейчас ещё решил и поиздеваться... Слишком уж низко, даже для тебя.»
Угрозы, возможно, хорошее решение для поддержания разговора, но затрагивать различные болевые точки в любом случае намного приятнее. Эрик не понимал, испытывал он столь сильное отвращение по отношению к Чарльзу из-за вполне высокой возможности подтверждения своего предположения или же по отношению к себе, из-за того, что у него такая мысль вообще могла возникнуть. Так. Меньше рефлексии. Особенно, когда кое-кто бессовестно подслушивал, явно не испытывая хотя б крохотного чувства стыда. И ведь рядом нигде Ксавье не было, руками не дотянешься.
«Что-то подсказывает мне, что нам не стоит бродить тут поодиночке.»
Тут, это, собственно, где? Да какая разница, меньше вопросов! По крайней мере, хотя бы до того момента, пока не увеличились бы ресурсы для ответа на них.
Поделиться52019-06-04 16:17:36
Чарльзу отчаянно не нравилось, когда правила игры менялись по ходу игры. Он привычно постарался взять себя под контроль и унять дрожь, как пальцев, так и всего тела, только в этот раз что-то не работало. Не получалось прекратить злиться на обстоятельства и Эрика, не получалось контролировать себя, как будто кто-то выключил тумблер и больше не было сдерживающих факторов.
На самом деле Чарльз всегда знал, какое темное чудовище сидит где-то внутри него. Он всегда знал, какое чудовище тянет когти к детям, в тем, кто его окружает. Он сдерживал его столько, сколько знал самого себя. Сдерживал потому что иначе все рассыпалось бы на куски и его мир рухнул бы. Сдерживал, потому что ярости было так много, что она могла бы поглотить его самого, выпустив телепатию на свободу, сметя с лица земли город, а может быть и не один.
Сильнейший из телепатов, страдающий приступами боязни самого себя. Смешно? На самом деле не очень. Пожалуй, оказавшись запертым в игре Эрика он впервые глотнул свободу, свободу собственного существования, свободу над своим контролем.
Так что он отчаянно сжимал руки в кулаки и дышал на счет раз-два-три, бесполезное занятие, но это отвлекало его от желания смять происходящее здесь в своем разуме, выпотрошить тех, кто был поблизости, заставить их страдать, извиваться у его ног, умолять. Он впился ногтями в собственные ладони, в общем и целом понимая, что кто-то воздействовал на него, иначе и быть не могло. Он никогда бы не допустил даже мыслей о мести, губительной, но такой сладкой мести.
- Ладно. Хорошо. Хорошо, сейчас разберемся. – Он все еще пытался держать себя в руках, все еще оставался на тонкой грани между шагом вперед и шагом в никуда.
На улице было слишком холодно, правда, заметил он это только сейчас, когда продрог до костей. Чарльз, после краткой отповеди Эрика замер, рассматривая окружающее пространство. Что-то было в его голове, что-то билось, пытаясь найти выход, дать толчок его размышлениям. Что-то такое, что он должен был знать и забыл.
Правда, долго задерживаться на одном месте не пришлось, вой где-то там за спиной подсказывал, что игра началась и правила тут одни – выжить или умереть. Он направился прямиком к старому другу, потому что как бы не проходила их жизнь, кем бы они не оказывались друг для друга, им нужно было быть на одной стороне сейчас.
Пусть ярость все еще билась в тисках его собственной воли, пусть он был недоволен, пусть он замерз, пусть чертов мир как будто бы вымер, он все еще намеревался вытрясти из Эрика душу, если этот магнит что-то изобрел для новых пакостей.
- Что-то мне подсказывает старый друг… - Чарльз мрачно возвестил стоя в паре метров от замершего Эрика, который упорно рассматривал пространство между домами, - что нам пора уносить отсюда ноги, как бы тривиально это не звучало.
На этот раз вой раздался ближе, и Чарльз поежился и вздрогнул, когда земля тоже начала пошатываться. Ну какого ж черта он не мог сходить в гости просто так, без спецэффектов.
- И хотя я очень верю в возможности твоего разума и твою фантазию, сдается мне, мерзнуть здесь рядом со мной ты бы себе не пожелал. Даже если бы собирался меня убить. Впрочем, я могу ошибаться, но черт бы тебя побрал Эрик, если это твоих рук дело, может в следующий раз ты подумаешь о куртке, или шапке, или чем-то что даст нам шанс продержаться тут чуть подольше. Двигайся теперь, не хочу кормить собой кого-то, кто так призывно воет.
[AVA]https://i.imgur.com/2F0eha9.png[/AVA]
Поделиться62019-06-18 23:14:14
У маленького мальчика Эрика было слишком много страхов, чтобы признаться хотя бы в одном. Особенно тяжко стало, когда самый главный сбылся прямо на его глазах - с безвозвратной потерей матери крайне быстро понимаешь, что возможно всё и что самые близкие люди имеют свойство исчезать из твоей жизни навсегда. Леншерр бы сам удивился, проанализировав, сколько всего он делал, чтобы не подпускать к себе кого-либо слишком близко, привязываться, а уж тем более - начинать переживать или беспокоиться. Всё это выстеливало только одну дорогу - к боли, промахам и неудачам. Обжигаться об такое раз за разом было как невероятно неприятно, так и ужасно глупо, но кто ж не любит на одних и тех же граблях скакать? По крайней мере, Эрик это всё делал с невероятным мазохистким удовольствием, как это можно было наблюдать.
Отчего-то он вновь чувствовал себя виноватым и, как ни странно, снова этому поспособствовал Чарльз. Голос его в голове звучал с таким недоверием, претензией и даже... испугом? И мгновения не прошло, как захотелось обелить себя в глазах старого друга, вразумить его, хоть раз окончательно уверить в том, что какие бы этапы в их недопротивостоянии не происходили, Леншерр не опустился бы до такого. А до чего вообще, собственно? Сама ситуация была странной и непонятной, усугубляя чувство вины в разы. Ведь произошло всё на «территории» Эрика, значит, скорее всего, дело было действительно в нём. С другой стороны, ничего подобного не было, пока Чарльз не появился на горизонте. Мысли вновь неутешительно клонились к тому, что сам Эрик мог оказаться жертвой своего же доверия. В который раз. Злоба настолько частым гостем в его спектре эмоций была, что даже прогонять не хотелось - а смысл? Одна мысль об обмане со стороны Ксавье была тем ещё катализатором для того, чтобы почесать кулаки. И то ли лучшему «другу» что-нибудь подпортить за его фокусы, то ли себе за недоверие к нему. Как же всё это сложно было. Одна вещь только достаточно ясной и прозрачной представлялась: все эти разговоры про легкость и понимание, приходящие с возрастом и, несомненно, опытом - самые обыкновенные сказки. Легче не становилось, понятнее - тем более.
Осматривать местность одному жутко не хотелось, поэтому, ожидая Чарльза, мужчина лишь озирался по сторонам, пытаясь в голове построить хотя бы одну адекватную теорию насчёт этого «приключения». Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы соблазниться предположением, что ни к чему это Леншерра не привело. Тем более, напряженное высматривание было быстро и бесцеремонно прервано Ксавье, который предстал самым желанным и, одновременно, нежеланным «союзником» на свете. На свете существовало множество вещей и явлений, которые, теоретически, предоставляли в бесплатное пользование Эрику дискомфорт из-за страха. А вот людей таких почти что не было - Леншерр слишком уж придирчивый был, чтобы кто-либо мог его впечатлить.
Естественно, Чарльз впечатлял. Впечатлял только из-за того, что его темная сторона была чуть ли не в несколько раз глубиннее, чем у Эрика, однако, подавлял он это в себе почти всегда на ура. Хорошо это было или плохо - крайне уж философский вопрос. Леншерр все чаще склонялся к отрицательной оценке этого явления, неожиданно мудро для самого же себя заключая, что лучше хотя бы стараться держаться золотой середины, никогда не запирая все двери для довольно значимой части себя на железные засовы. Все замки могут сдаться под напором, но самые крепкие из них слетают настолько резко и оглушительно, что лучше в зоне воздействия никогда не оказываться.
- Как бы это не прозвучало, - начал Эрик, подхватывая «игру» Чарльза. - Но я с тобой абсолютно согласен.
Все-таки лукавил. Сам понял это только после того, как произнёс. Уносить ноги, конечно же, нужно было. Великие мутанты отличаются не столько своей силой, сколько мудростью и умением принимать - хотя бы время от времени - адекватные решения. И вот сейчас перед ним вставал вопрос, ответ на который найти представлялся слишком уж невозможной задачей. А от кого, собственно, эти самые ноги уносить? От потенциального источника воя или от Чарльза Ксавье? Вопрос был уже даже не в недоверии - попытки разобраться во всем этом попросту ломали мозги, а в самом Чарльзе, которого он, несомненно, был рад видеть. Первые пару мгновений, пока не вгляделся получше и не отметил его совершенно отличное от обыкновенного состояние. Естественно, внештатные ситуации порождают нетипичные реакции, но в том-то и дело, что такого Чарльза Эрик слишком хорошо знал. Растерянного, отчасти разбитого сложившейся ситуацией и - совершенно внезапно - в какой-то степени обозлённого. Ведь это злость была? Леншерр узнавать на собственной шкуре этого совершенно не хотел - чересчур редко его старый друг давал себе волю, чтобы хоть какую-то отрицательную черту характера явно наружу выставить. Поэтому это всегда означало, что дело было совсем дрянью, и искушать судьбу дальше становилось бы просто опасным занятием.
Эрик не был самоубийцей - он бы не искушал. Эрик был чертовым психопатом, которого одно лишнее слово могло до белого каления довести. И Чарльз, будучи всегда слишком аккуратный в своих высказываниях, вдруг взял иной курс, пусть и в довольно будничном, не особо злобном (скорее обвинительном) тоне решил снова указать на возможную вину Леншерра. Вопрос о доверии был уж слишком болезненной темой, особенно, в последнее время.
- Скажу второй раз: я тут не при чем. В третий раз повторять не стану, - только они могли пытаться - пускай, не особо агрессивно - покусывать друг другу глотки на фоне столь недружелюбной и непонятной ситуации. Но начать двигаться в каком-либо направлении и правда стоило, поэтому Леншерр зашагал в сторону полуразваленных построек, прекрасно понимая, что на открытой местности они совсем уж идиотами выглядели.
Если задать очевидный вопрос: как же он себе представлял источник протяжного воя, который двух взрослых мужчин слегка озираться по сторонам заставлял - Эрик бы не нашёлся ответом, потому что он не представлял совершенно ничего. Одно дело, когда ты уверен в реальности происходящего, другое - когда в щелчок из родных и узнаваемых мест переносишься в - стоит отметить, вполне впечатляющие - декорации. Но несмотря на ирреальность происходящего, Леншерр прекрасно понимал, что угроза из сложившейся ситуации вытекала вовсе не игрушечная, и что им стоило побеспокоиться о спасении собственных задниц.
Вой раздавался далеко позади, поэтому они не особо выбирали маршрут, рассчитывая, видимо, на везение, что, естественно, было зря. Так как, свернув за угол, мужчины наткнулись на вполне себе мирно сопящих уродцев, которые, видимо и были этим источником звука, точнее, не им самим, а оставшейся частью «банды», которая не вышла на охоту, пока их любезно не побеспокоили. Эрик безмолвно и неподвижно наблюдал за тем, как медленно, отчасти лениво, просыпались эти красавцы, которых и обозвать каким-либо общим словом было довольно сложно. Волки? Чем-то похожи, да. Если бы их размеры даже в покоящемся положении не напоминали объемную гору камней, а сам внешний вид мог бы служить олицетворением спуска в ад и обратно, да ещё и несколько раз подряд. Если бы ад существовал. Шерсть облепляла их клочьями, совершенно не скрывая многочисленных проплешин, где взору открывалась не нежная розоватая кожа, а чёрные куски гниющего мяса. Вонь стояла мерзотная, конечно. Осматривать их и без того не хотелось, а стоило тем открыть глаза, как они привлекли всё возможное внимание - были уж чересчур ярко-кислотного зеленого цвета. Прям картинка из фильма ужасов, вызвавшая бы только недоумение зрителя из-за своей вторичности. Хорошо сидеть по ту сторону экрана, ничего не скажешь. Не очень хорошо находиться «по эту», когда решением того, что же было страшнее - грохот спешащих на делёжку добычи противников сзади, вид полумертвых, но крайне недружелюбных монстров спереди, или же просто Чарльз Ксавье, за реакцией которого, откровенно говоря, наблюдать не хотелось от слова совсем. Если бы он уверил себя в том, что это все было очередной веселой до безумия шуткой Эрика, тому бы меж трёх огней точно сухим из воды выйти бы не удалось.
- Что будем делать? - как это мило и вежливо: преждевременно спросить совета, а не, как обычно, опрометчиво ринуться в бой, надеясь на помощь и прикрытие. Поведение Леншерра даже на его возраст более-менее стало походить - какое везение для окружающих!
Поделиться72019-06-21 21:21:52
Чарльз в который раз поражался своему собственному упорству и доброте, которая раз от раза становилась все интенсивнее. Он прекрасно знал, что это компенсация, что это тот случай, когда он не продержится долго, если продолжит в том же духе. Но прошло восемьдесят с чем-то там лет, он уже продержался, он уже пережил это, он уже стал кем-то другим…
Другим, не так ли?
Потому и на Эрика он больше не смотрел ни с ненавистью, ни с приязнью, и “старый друг”, в его исполнении было скорее отголоском давнишних хлопот, неурядиц, дрязг, нежели чем-то иным, стоящим, бесконечным. Прошли острые чувства, прошло время, сгладились впечатления. Наверное так?
Тогда почему он с таким упорством как прежде искал вину Эрика? Чтобы что? Чтобы чувствовать, что был прав? Чтобы чувствовать хоть что-то? Было ли в его жизни, за последние годы, хоть что-то, что заставило бы его волноваться? Что-то, что заставило бы его выйти из себя или расстроиться?
Или, не было Эрика и была пустота? Чарльз в очередной раз споткнулся о собственные рассуждения. В последний раз, когда он додумался до мыслей, что их с Эриком больше ничего не связывает, он чуть не сорвался и не разнес бедную лавочку, хорошо, что на большее его телекинеза просто не хватало.
А что теперь?
Что теперь, когда они заперты рядом друг с другом, один на один? И дело не в телекинезе, он чуть-чуть развил способность, но все равно она была далеко от его истинной силы. Он его мутации, которая включала в себя весь спектр телепатии, всевозможные манипуляции с сознанием живого человека. Удержит ли он себя в руках на этот раз?
- Хорошо, тогда подумаем о том, что кто-то доставил нас куда-то. - Чарльз не пытался настаивать на очевидных вариантах, типа Эссекса или тому подобных мутантов. У них просто не хватило бы сил пробиться на Геношу, так близко подобраться к Магнето.
Или хватило? Не делал ли он из своего друга в очередной раз символ непобедимости, к которому привык и с которым смирился так или иначе? Не получалось ли сейчас так, что он вольно или невольно подставлял их обоих, пытаясь решить для себя, кто смог или не смог бы противостоять Магнето. Чарльз готов был вслух проклинать собственный разум, который сводил его с ума сомнениями, но время сейчас было не совсем подходящее.
- Куда-то и к кому-то на пропитание. И чего он этим собирался добиться? - Вой ему отчаянно не нравился, как и холод, от которого спирало дыхание и дрожали руки. Но еще больше ему не нравилась идея оставаться на открытом пространстве, где можно было напасть с любой стороны. Совершенно любой. - Я не чувствую человеческого присутствия на мили вокруг.
Шли они быстро, наверное, это в конечном итоге и сыграло свою роль, потому что сначала Эрик замер не двигаясь, а потом Чарльз влепился ему в спину и тихо шипя сделал шаг в сторону.
“Лучше бы мне это снилось”, - подумал он мрачно, не особо заботясь о том, что автоматически послал эту мысль и грустный смайлик к ней в голову Эрика. Некоторая автоматика действий, присущая телепатам, срабатывала тут на ура.
- Эрик! - Получилось крайне выразительно. Нет чтобы поднимать свои железки и строить ограду, пытаться тварей куда-то отправить, ну прибить на крайний случай, он задавался вполне себе риторическими вопросами.
Чарльз не в последний раз подумал о том, что ему очень, просто нестерпимо как, хочется огреть своего друга по макушке или отвесить подзатыльник, чтобы тот перестал изображать из себя идиота.
Вой нагонял, только теперь было уже не до него. Вой тварей перед ними был ответом тому, что был за спиной и сейчас очень хотелось в тепло, уют, плед и домой к чаю. Чарльза правда не покидала мысль о том, что тут что-то не так. Во всем этом что-то не так.
И надо же, мысль была пророческой. Потому что перед тварью позади опустился заслон из стекла, отрезая ее, а перед тварями впереди появился лабиринт, в котором оба мутанта тоже оказались, ну надо же.
“Добро пожаловать на арену”.
Кислотно-красная надпись засияла перед глазами Чарльза и он не выдержал и тихо выругался вслух.[AVA]https://i.imgur.com/2F0eha9.png[/AVA]
Отредактировано Charles Xavier (2019-06-23 22:07:52)
Поделиться82019-06-22 13:54:47
Нервно смеяться совершенно не хотелось, а по-другому и не получалось. Нет, Эрик не паясничал и не оттягивал до последнего момента, подвергая их обоих опасности, стыдно было бы признаться, но он в первые мгновения и вправду совсем немного, но растерялся. Никаких действий на автомате, ни молниеносной реакции, ни привычных схематичных картинок в голове, с несколькими возможными сюжетными ветками. Возможно, его отвлекал Чарльз, который порой думал слишком громко, внепланово и бесцеремонно влезая в чужую голову и сбивая с мыслей. Возможно, сам Леншерр немного был туговат на проявление всего мастерства и талантов, а обвинения в этом кого-либо другого - обыкновенные отмазки. Вариантов, как видите, было не так уж и много, но над выбором стоило бы призадуматься. Если бы время было. Если бы обеспокоенность Чарльза не повергала Эрика в точно такое же состояние. Особенно, если бы его так не выбешивал тот факт, что волновался он в первую очередь за Ксавье, который в плане физической защиты был несколько более уязвим. Черт бы его побрал. Пожалуйста! Несколько раз, если можно. Нет, губу закатывать обратно он не собирался - с момента их прошлой встречи и тотального ужаса, там произошедшего, прошло вполне приличное количество времени, однако, что изменилось? И воспоминания, естественно, никуда не ушли. Правда, вместо той праведной ярости и захлестывающей злобы остались лишь безразмерное недовольство и легкое чувство стыда за собственное же поведение. Как в детском саду, ей богу. Осталось еще по углам разойтись. Но сначала, пожалуй, стоило эти углы от опасных тварей зачистить.
- Чарльз! - передразнил он, но послушно качнулся в сторону, чтобы вложить в последующий рывок большее количество силы, смакуя торжество триумфа от своей несомненной победы. Триумфа не произошло, он ничего не успел сделать, прежде чем враги сзади оказались без лакомого кусочка мясца, а враги спереди скрылись в стенах изгороди, представившей собой лабиринт. Вот только этого им не хватало - прекрасный шанс наконец-то отдохнуть душой, снять стресс и поиграть в "развивающие" игры. Знаете, как шестеренки хорошо крутятся, когда вопрос идет о выживании? И правильно, вам лучше даже и не задумываться. Чарльз вот, видимо, задумывался, раз очень некрасиво ругался где-то позади Эрика. - Не ожидал услышать такие слова из ваших уст, мистер Ксавье.
А настроение-то было еще какое игривое. Вообще, конечно же, можно было бы списать все на нервы - он так и собирался сделать, если вдруг что. Не хотелось признаваться, но Эрик прям облегчение почувствовал, даже не оборачиваясь, но спиной чувствуя привычную теплоту и присутствие Чарльза рядом - гораздо более неприятным явился бы факт, если и они в разных частях лабиринта оказались бы. Но, вообще-то, такое недоразумение можно было и обыкновенной логикой объяснить - поодиночке им гораздо тяжелее пришлось бы в предполагаемом бою, особенно, Чарльзу. И никаких разговоров о том, что он волновался о своем союзнике. А, в особенности, никаких мыслей - он снова был "нагим" перед телепатом, чтобы скрывать всё, что крутилось в голове. Не хотелось бы строить из себя сильного и независимого, тут же выпячивая все слабости и сомнения.
- В шоу мы с тобой еще никогда не попадали, - смешок получился слишком наигранным и усталым - Эрик пытался на пальцах пересчитать, сколько раз они с Чарльзом вляпывались в совершенно "случайные" неприятности, при этом вот вроде бы как ничего для этого не делая. Магнетизм, по-видимому, работал не только на руку Леншерра. - Не знаю, как ты, но я никогда не мечтал стать звездой телеэкрана.
Сказано это было вот почти без укора. Темный плотный осадок обиды с последней их встречи никуда не успел деться - она вышла чересчур яркой, почти что взрывной, чтобы вот так взять и забить, сделать вид, что это давно прощено и забыто (как они любили делать раньше). По крайней мере, они старались чуть ли не всей своей сущностью обходить шероховатости, пока не зацеплялись за одну, а потом тянули следом все остальное. Тут обойти шероховатость ни с какого угла не представлялось возможным, поэтому нужно было как-то выпутываться из ситуации, причем, плечом к плечу, при этом, не цепляясь друг за друга и не разводя новые драмы. - Зачем ты вообще приехал?
С тяжелым вздохом он уверенным шагом пошел вглубь лабиринта, прекрасно понимая, что, оставаясь на месте, они подвергали себя большей опасности, выводя учредителей всей этой вакханалии из себя. Скучные малоподвижные старички вряд ли были бы кому-либо интересны. Не то чтобы Эрик вдруг записался в списки тех, кто играл исключительно по правилам, но план в голове за секунды выстроить не получалось, поэтому стоило тянуть время. Тянуть время, усиленно обдумывать все возможные пути и, не удерживаясь от соблазна, следовать старым как мир привычкам - выводить из себя Чарльза Ксавье.
- Мне казалось, что после нашего последнего разговора ты в жизни никогда не задумаешься о том, чтобы чего-либо попросить, - выводить-то выводил, но говорил вполне серьезно - он на самом деле так и думал. В это же время аккуратно ступал вперед, не особо торопясь, но и не выбирая маршрут - протяжный высокий вой и хриплое смрадное дыхание тварей раздавалось почти что со всех сторон. Напрягало то, что кругом были лишь сплошные стены, из которых даже чисто теоретически оружия бы никакого не получилось. Но восемьдесят лет на свете жить - и не такую смекалку разовьешь, нужна была хотя б одна зацепка, чтобы чувствовать себя хоть немного защищеннее.
Поделиться92019-06-23 22:56:14
Если бы он не был настолько поражен происходящим, он бы все-таки применил физическое насилие, впервые за десятилетия, если не больше. Привычным было давить интеллектом, использовать слова, насылать иллюзии в конце концов, не привычным во всем этом было желание прикасаться к Эрику. Чарльз честно полагал, что они давно прошли тот период, когда пожимают друг другу руки при встрече или ободряюще хлопают по плечу.
Он вообще не помнил, когда в последний раз его кто-то утешал физически. Или осаживал. Или любой другой вариант воздействия. Он провел большую часть жизни инвалидом в кресле, которое передвигалось с помощью независимого источника энергии.
Чарльз не требовал ухода, не требовал ободрения, оставаясь тем, кто предоставлял все это людям вокруг. Что ж.
Тем страннее было его собственное желание прикоснуться к другому человеку. Страннее и оттого немного сюрреалистичнее.
- Черт бы тебя побрал Эрик и твое чувство юмора. Гореть этому гаду в аду на медленном огне в кипящем масле. – Чарльз даже не пытался сдерживать свое раздражение, потому что он чертовски замерз и не собирался играть в игрушки, в которые, как предполагалось он будет играть. – И если он тут всем управляет, то где-то должен присутствовать физически.
А это значит, что человек, который только что сунул их в лабиринт должен был где-то прятаться и чем ближе они к нему подберутся, тем дольше у него потом будет болеть голова. И раз он находился вне диапазона Чарльза, значит нужно было подойти поближе, чтобы достать этого шутника и изобретателя и наградить ментальной импотенцией на долгие годы.
- Шоу пора заканчивать. – Чарльз попытался было прощупать окружающее пространство еще раз на предмет их доброго хозяина или еще кого-то, но снова со вздохом вынужден был признать, что нет и не будет у него шанса добраться до этого чувака прямо сейчас.
Они идут вперед, пробираясь куда-то дальше в лабиринт в надежде найти там выход или стех самых тварей, которых им показали, как превью происходящего. Чарльз натягивает рукава на руки и ежится, потому что теплее не становится, кажется, температура вообще собирается упасть еще ниже, а он без пальто и перчаток.
У Эрика странные вопросы. Зачем он приехал? Зачем можно приехать на Геношу? На Геношу, на которой находятся Икс-мены и его собственные дети, которым самое мест в школе. Разве нет? Зачем он приехал, после встречи с Вандой и ее трудностями. Чарльз давится словами, которые первые приходят на ум, давится качественно, запихивая их внутрь себя до тех пор, пока они не осядут далеко и глубоко в той его части, которая почти не выходит наружу.
- Соскучился. – Мрачность тоже не его конек, но уж как получается сейчас, от холода и происходящего вокруг веселиться точно не хочется, так что и возвещает он обо всем с долей черного юмора. – Не хватало твоих глаз все это время.
Да он даже не врет. На самом деле это почти предельный уровень честности, обжигающий, обнажающий его изнутри. И правда ведь скучал, пусть это всегда оставалось на заднем плане, невыносимо и невыполнимо далеко от него самого.
Твари рядом, но их не слышно. Чарльза это беспокоит чуть больше, чем разговор с Эриком. На самом деле его довольно легко переключить с одного страха на другой, вот только страха смерти в нем опять критически малая доля.
Очень малая, откровенно говоря.
Может потому что он уже умирал? А может потому что ему уже пора бы. [AVA]https://i.imgur.com/2F0eha9.png[/AVA]
Поделиться102019-06-26 01:26:43
Скрывать свою широченную улыбку было довольно тяжело, поэтому оставалось только благодарить судьбу-злодейку за то, что хотя бы один раз повернулась к Эрику не задом, позволив Чарльзу идти позади него и не видеть всего спектра эмоций, бурно отражавшегося на его же лице. С другой стороны, он так этими эмоциями фонтанировал, что Ксавье непременно бы почувствовал, и там даже уже не в телепатии дело бы было, а в самой обыкновенной эмпатии, которой одного из них двоих также с лихвой одарили. А другому как-то вот не завезли от слова "совсем", но тот по этому поводу особо сильно не переживал, не самым серьезным упущением в его жизни это представлялось.
А улыбался он из-за того, что Чарльз был раздражен, зол и устал, но в кои-то веки, не сам Леншерр был этому виной. Прямо-таки историческое событие, которое непременно стоило бы отметить, только для начала, желательно, из всего этого ада относительно невредимыми выбраться. Да, можно было следовать своему канону поведения, беситься, срываться на всех вокруг, рисовать в голове сладостные картины по истреблению всех тех, кто руки к шоу хотя бы косвенно приложил, но зачем растрачивать и без того слишком расшатанные нервы, если можно просто наблюдать за Ксавье, который своей злостью, наконец-таки, именно веселил, а не пугал. Ну, правда, все эти ругательства звучали слишком уж потешно, как будто дите малое парочку плохих слов от родителей выцепил и учился вставлять их в необходимые для этого места. Та еще наука, знаете-ли. Видимо, статус великого профессора не на все области знаний имел распространение.
- Это ж как тебя эта ситуация из равновесия выбила, что ты все свои секреты на духу выдаешь, - голос его прозвучал слишком хитро и самодовольно - да, грешок по упованию на чувство собственного великолепия имелся. Однако, Эрик был чрезвычайно рад не своей колкости, вышедшей, откровенно говоря, не такой уж и красивой, а тому, что вполне удачно сумел скрыть свое удивление и... радость? Ну вот и сколько ему, спрашивается, лет стукнуло уже, нельзя ли оставить все это позади, более молодой и эмоциально нестабильной части себя? Чувствовать то, что ты нужен, пускай об этом и было сказано с большой долей иронии, было настолько приятно, что еще чуть-чуть, и Эрик чуть бы не хвостом от удовольствия завилял, закрутился бы вокруг Чарльза волчком и об ноги миллион раз обтерся. Образно говоря, разумеется. Но вот именно таким себе Леншерр представлялся, анализируя весь спектр эмоций, волной окативший его, стоило старому другу лишь одну фразу произнести. И последняя встреча их на задний план отошла, и в глотку с упоением вгрызаться как-то абсолютно расхотелось. Тем более, они же, по идее, должны были усилия объединить для более быстрого и успешного устранения слишком нагловатых врагов? Ну вот, значит, вновь ссориться точно было не лучшей идеей! - Так ты оставайся тогда, скромный уголок для тебя всегда найдем.
Вот это уже было лишним. Не смог Эрик, все-таки, справиться с самим собой, ляпнул то, чего совершенно не хотел. Надежда на то, что телепат не обратил бы на это внимания, а Леншерр тем самым себя бы и не выдал, конечно, была, но чересчур уж слабой она представлялась. Лучезарная улыбка сразу сошла на нет, а походка стала чуть более тяжелой. Вот не получалось у него в их паре держать лидерство хотя бы немногим больше пары мгновений. Очень обидно, знаете-ли.
Плутать по лабиринту они долго могли бы, однако, у самого "господа" на это были, видимо, другие планы. Свернув за очередной угол, Эрик успел лишь краем глаза заметить запутанное в ветвях изгороди не самое массивное или устрашающее, но оружие - обыкновеную стальную трубу, модифицированную гладко отполированными шипами, милое новшество которой заключалось в том, что рукояти там не предполагалось. Поэтому, в следующее мгновение, как только лабиринт "ожил" и решил начать перестраиваться, Леншерр, подаваясь инстинктам, чуть развернувшись, одной рукой хватанул Чарльза, притягивая его чуть ближе - дабы не оказаться по разные стороны всего этого ужаса - другую же руку поставил перед собой, дабы притянуть единственную вещь, которая могла бы хоть как-то помочь. Всплески адреналина - вещь великая, вот только силы при них правильно рассчитывать никак не получалось. Поэтому Эрик чуть перестарался, не успевая остановить трубу перед собой и ругаясь - многим хлеще и злее Чарльза - от боли, как только шипы врезались в ладонь. Не самое приятное чувство на земле. Гораздо менее приятнее - внезапное осознание, что лабиринт превратился в квадрат из стен, окружающих их и не предоставляющих выхода. Стены, в которых они оказываются заключены вместе с тремя тварями, коим, данная новость, скорее всего, тоже неожиданностью вышла. Приятной неожиданностью, чего об Эрике с Чарльзом однозначно нельзя было бы сказать.
- Прошу тебя, не убейся случайно, - за очередным саркастическим выпадом сквозит плохо скрываемое беспокойство - Эрик даже и не заметил, как машинально подался вперед, укрывая Ксавье своей спиной. Одна рука была прошита насквозь, поэтому пришлось воспользоваться второй, проделывая различные манипуляции уже несколько более аккуратно - тот еще геморрой, на поле-то боя. Смачно влепить по голове одной из тварей со всей силы, пока те злобно рычали, припав к земле - задача не самая сложная. Оставалось лишь лихорадочно думать, что делать с оставшимися двумя, которые всем видом показывали, что еще пара мгновений, и они бы с Чарльзом свои конечности еще очень долгое время старательно по кускам сшивали.
Поделиться112019-07-02 13:10:36
Чарльз не слишком любил ситуации, когда он ни на что повлиять толком не мог. Лабиринт появился из ниоткуда, скрывая их от тварей, но делая, по сути, их легкой добычей каких-то других существ. Обычно он мог нащупать что-то своей телепатией, какие-то эманации, какой-то смутный вариант присутствия, на этот раз вокруг было слишком пусто.
Безлюдно.
Одиноко.
И они с Эриком снова оказались предоставлены сами себе, запертые в мире, который был создан для игр. Что-то такое мелькало в голове Чарльза, старательно скрытое за другими идеями и задачами, что-то такое, про арены и про мир состоящий из игры. Но он никак не мог нащупать нужную ниточку, за которую можно было бы потянуть и достать что-то из своей головы, спрятанное там уже какое-то время.
Лабиринт, как и любой другой лабиринт, если он был возведен с умом и не для развлечений, не заканчивался, спутывая следы, запутывая сознание. Он уже не был уверен, откуда они пришли, куда они двигаются и в какой стороне твари. Чарльз попытался было прощупать стены на предмет возможностей по их снесению и отшатнулся, пальцы кололо от холода.
- Как в сказке у Снежной Королевы. Остается только узнать у нее, кто из нас будет Каем. – Чарльз поежился.
Сказку он эту не слишком любил, предпочитая игнорировать счастливый конец и эгоистичного Кая. И такую же всепрощающую Герду, которая шла и шла, бесконечно страдая и зачем-то спасла парня. Чарльз предпочитал истории, не связанные с фолклором, зимой и холодами. Почему бы не почитать приключения в Африке? Было бы забавно. Почему бы не сходить на охоту, в конце концов, некоторые описания природы трогали за душу.
Зачем их отправили в холод, в лабиринт и заперли тут без возможностей вырваться?
- А нет, эта сказка про какую-то другую королеву Севера. – Чарльз как-то не ожидал, что стены внезапно исчезнут и вся их дорога окажется бесполезной.
Они шли в надежде отойти от тварей подальше, в надежде, что они выберутся до того, как кто-то решит сыграть с ними еще более злую шутку. Но увы, выбраться не получилось, не так, как рассчитывалось.
Стены пересобрались в квадрат, сам Чарльз оказался под защитой Эрика, внезапно. От осознания того, что он здесь не один на один с тварями, что ему есть кому прикрывать спину, становилось чуть теплее. Еще теплее становилось от того, что Эрик, казалось, действовал инстинктивно.
Они никогда не были по одну сторону баррикад, никогда толком не сражались за общее дело, общие ценности. Они никогда не пытались помогать друг другу вот так, до последнего, до самого отчаянного шага.
И от того, что это было сейчас, что это было естественно Чарльзу было как-то не по себе. Такое ощущение, что он долгое время носил сломанные очки, а сейчас ему показали мир без них, и мир оказался шире, нежели он представлял. Гораздо шире.
В общем он так и стоял, замерев рядом с Эриком, не решаясь двигаться ни в одну, ни в другую сторону. Он не хотел ему помешать, но и стоять просто так в стороне не собирался. Тем более, когда одна из рук Эрика оказалась прошита насквозь.
- Кажется у тебя не было мутации по регенерации. – Чарльз со вздохом сделал шаг в сторону, переключая внимание тварей и на себя тоже. – Не стоит рисковать собой, из нас двоих, у тебя в любом случае шансов больше против них, чем у меня. Значит, нужно воспользоваться ими.
Математика была крайне простая и крайне печальная, потому что математика в их случае означала, что Чарльз может выступать приманкой, возможно, у него получится привести в действие свой план по оглушению тварей, но в общем и целом, он бесполезен, пока это не люди или не кто-то, кто может мыслить более связно. Он попыток прочитать тварей у него кружилась голова, напряжение сказывалось и в том, что виски сдавливало, как будто он надел обруч и повернул пару винтиков.
Ранее, он читал, были такие пытки, но использовалась обычная мокрая тряпица, которая выдавливала из человека жизнь шаг за шагом. Так и здесь, чтобы постараться подключится к мозгам псов, скорей всего псов, Чарльз использовал все свои способности, весь свой опыт, накопленный годами, но все равно получал только размытые картинки.
И пока Эрик разбирался с одной из них, ударяя ее металлической трубой или что она там подобрал. Вторую тварь Чарльз с большим рудом, но все-таки оглушил, практически вывернув ее мозг наизнанку и свой заодно. Оставалась одна животинка, когда мир снова потерял свои очертания и куб исчез.
Как и ограничения.
Чарльз пошатнулся, пытаясь удержаться на ногах и тихо выругался.
- Это не смешно, хотя бы потому что чертовски сложно найти мозги у тех, у кого их не предусмотрено. Такое ощущение, что тварей подбирали специально под меня. – И только сказав это он задумался.
Мир полный снегов, сомнительные животные, какие-то попытки управлять их действиями. Мир, полный строений, но почти не содержащий металла, не так ли? Мир, в котором ему самому было некем управлять и некого просить о помощи.
Мир созданный для них двоих.
- Романтично, конечно, но я все-таки предпочел бы застрять где-то на теплом континенте, а не в ледниках. – Чарльз махнул рукой, когда вторая тварь просто осела на землю, как будто ее выключили. – Мир, созданный ради нас, для нас, мир полный игр, приключений и все заточено под наши способности. Точнее сделано все, чтобы мы не могли их использовать.
Только теперь Чарльз начинал понимать задумку этой арены. Они хотели проверки на прочность. Это было не противостояние, нет, это были моменты, когда им нужно было выйти за пределы собственных сил. Чертовски больно, на самом деле, выходить за те самые пределы, у него до сих пор звенело в ушах и болела голова, до тошноты.
- Нам нужно каким-то образом найти выход отсюда, пока не появились новые твари и пока не появилось что-то пострашнее.
Поделиться122019-07-03 12:22:12
Нет, он совсем не хотел показаться напыщенным или высокомерным, считающим свои способности, как минимум, в несколько раз выше и сильнее, в кои-то веки совершал более-менее разумные вещи, а не красовался в целях выпендрежа. Вообще, способности Чарльза открывали тому несказанно больше перспектив, но все упиралось в то, что противник должен был быть разумным. Эрик же брал упорством, силой, физическим воздействием, что, возможно, было не так интеллигентно, но блока от тяжеленной металлической трубы, к счастью, и у тупых тварей не было. Хотя бы по этому поводу не стоило переживать. Он прекрасно понимал, что Чарльз не остался бы за его спиной - не в его характере было. Он, будучи по этой части полной противоположностью друга, никогда не умел жалеть себя, если и опускался до подобного, то в самые уж отчаянные моменты. Иногда казалось, что он просто себя не любил, но нет, чувство у него провалялось по-особенному. А вот Леншерр себя абсолютно точно обожал, оберегал и на неприятности не напрашивался, поэтому подобная мысль, которую он не успел в самом начале пути хватко словить и уничтожить, мысль о защите не собственной шкуры, по крайней мере, не только её и не в первую очередь - она была странной. Действительно необычной, но не то чтобы жуткой, ужасной или недопустимой. Порой на Леншерра волна спокойствия и смирения по поводу их отношений с Чарльзом накатывала - там уже что-либо вряд ли бы поменялось, в чем смысл было вечно прятать мысли или искренние чувства - любовью они были или лютой ненавистью. Последнее, что хотелось бы делать - это лгать. Они в различного рода спектакли давно уже наигрались.
- Вечные у тебя сказки, Чарльз. Детства так сильно не хватает? - оба мутанта были напряжены, слегка вымотаны и абсолютно потеряны - крутились вокруг не самой сложной разгадки головоломки, но не могли правильно подставить пару деталей, так ещё и от злобных пугающих своим видом животных отбиваться приходилось. Естественно, Эрик вставал в «защитную» позу, в которой общаться он умел лишь насмешками, издёвками и колкостями. Как будто его давным-давно на подобное запрограммировали, а он всё никак настройки не мог поменять. - Вот я бы туда не возвращался.
А, ну да, ещё можно было настроить беседу на философский тон, когда тому было самое время. На самом деле, Леншерр особо не следил за тем, что с его губ слетало - были дела поважнее, по меньшей мере, две истекающие чуть ли не чёрной слюной псины, требующие немного внимание. Точнее, одна, первую вырубил Леншерр, над второй поколдовал Ксавье, вызывая неподдельное удивление и даже восхищение Эрика. Слишком редко они виделись, тем более, в столь «горячих» условиях, чтобы все свои лучшие стороны во время боя показывать, вставать в красивые позы и устраивать демонстрации того, чему за долгие годы успели научиться, а ведь учились они многому. Для Леншерра Чарльз в глазах всегда оставался тем, кто сдавленно обхватил его в обжигающей своим холодом воде, человеком, способным заставить его к себе прислушаться и не пойти ко дну. Сам Эрик, видимо, также представлялся лишь тем самым неуправляемым мутантом, не умеющим сдержать чёртову подводную лодку. А если подумать, какое же исключительное своей приключенческой романтикой у них знакомство вышло.
От воспоминаний отвлёк нечеловеческий рык и последующее содрогание земли под ногами - сущность оттолкнулась, успев сделать первый прыжок, приблизивший её чуть ли не наполовину к мутантам, абсолютно беззащитным от клыков и когтей. Не оставалось и секунды на промедление, убить нужно было наверняка. Решение, на самом деле было простым и, к сожалению, совсем не изящным - пришлось приложить едва заметное усилие, заставляя металл погнуться, перетягивая шею псины, слыша странный скулёж после протыкания загрубевшей кожи очередным острым шипом. Резко сжать измазанную кровью ладонь в кулак, стискивая зубы от боли и извращённого удовольствия - кольцо из металла оказывается ловушкой, которая попросту отсекает голову. Тяжёлое тело с глухим звуком падает на полпути. Зато надёжно. Прыгать дальше без головы эта тварь, скорее всего, бы не стала, хотя ожидать можно было всего. Они ведь оба уже прекрасно понимали, что кто-то заинтересовался ими, чтобы с удовольствием погрузить в абсурдного рода кошмар. Столкнуть друг с другом лбами не получилось, что, к слову, было просто удивительно - они умудрялись раздувать конфликты в самых неподходящих для этого ситуациях. Зато другая тактика пришлась всем по вкусу - кому-то явно не хватало зрелищности, а со всеми этими лабиринтами и побоищами выходило очень даже впечатляющее представление. И им двоим бороться за жизни почти что плечом к плечу было приятнее, нежели вновь выяснять, кто был прав, кто виноват - не выяснили бы, лишь пару синяков себе бы оставили. И очень хотелось сказать, что все это, конечно, утрировано, что до рукоприкладства ори никогда не опускались, но... Видимо, старческая вредность была намного ближе, чем это изначально предполагалось.
- Кто из нас телепат? - эмоциональный возглас прозвучал вовсе не возмутительно, не нёс в себе никаких претензий, Леншерр лишь старался максимально замаскировать собственное незнание и не имение даже малейших идей по поводу их дальнейших действий. Телепатия - это, конечно, хорошо, но можно же просто не быть откровенно тупым? Попробовать стоило, звучало необычно и привлекательно. - Великий профессор, непризнанный гений, вот сам и придумывай. А я возьму на себя роль недалёкого, зато сильного и решающего вопросы своей этой силой.
Редко Леншерр с такой критикой, пускай даже в шутку, к себе относился.
- За всем этим кто-то стоит. Очень любит поиздеваться, но слишком уж безыскусно это делает.
Поделиться132019-07-04 15:08:00
Чарльз был пацифистом, радел за выживание всех видов, любил природу и бесконечно не любил, когда его вынуждали действовать против всех его принципов. В такие моменты в нем заканчивался пацифист и просыпалось желание сделать так, чтобы человек по ту сторону экрана на утро не нашел в своем разуме ничего интересного и продолжил существовать как растение.
Это чувство, внутренняя потребность привести все в равновесие, не посещало его долгие годы. Да что там, даже Эрик не доводил его до такого состояния, когда ему хотелось бы причинить боль кому-то вокруг него.
Увы, ситуация оказалась безвыходной. И увы, получилось так, как уже получилось. Чарльзу оставалось только смириться с произошедшим и сделать уже что-то с тем, как кружилась голова и отчаянно хотелось упасть в сугроб и больше не просыпаться. Перенапряжение сил заставляло его бессильно стоять, собирая себя по крупицам обратно, стоять и смотреть в никуда.
Осмысленности действий или слов сейчас от него ждать было бесполезно. Чарльз предпочитал пересобраться и начать действовать снова, но уже после того, как пройдет физическая реакция. Впрочем, он все еще краем глаза следил за Эриком, который тоже не отличался особой боевитостью, в том плане, что Магнето предпочитал использовать свои собственные силы, чтобы кого-то атаковать.
Свои способности к управлению металлом, например, Эрик использовал гораздо чаще, чем физическое причинение вреда.
- Вряд ли кто-то из нас может похвастаться хорошим и мирным детством. – Чарльз кивнул и потер руки друг об друга.
Итак, становилось только холоднее и со временем организм начнет сдаваться этому холоду. Начнется вялость движений, заторможенность, потребность лечь и уснуть. Чарльз примерно предполагал реакцию биологического вида на низкие температуры и участвовать в этом представлении не хотел. Так что в крайнем случае им придется вспомнить о том, что обнимать друг друга в общем-то не так страшно и возможно это даст им шанс продержаться чуть дольше.
Но лучше всего было бы действовать наверняка и найти причину всего происходящего. С этим уже было сложнее, потому что причину происходящего никто из них не знал. У Чарльза были смутные догадки, но он и их толком не мог понять и оцифровать, так чтобы получилось словами описать что тут задумалось и почему они в этом участвуют.
Тварь лежала у ног Эрик обезглавленной, Чарльз стоял чуть в стороне изучая произошедшее. Получалось, конечно, все опять как-то неправильно. Эрик высказался в пользу того, что он постоит в стороне, подождет решения, твари валялись мертвыми, новые твари где-то уже шли за ними или пытались идти.
Решения в голове не было.
- Здание, согреться, возможно найти еду, возможно, одежду. – Все на что его хватило.
Холод пробирался все глубже, заставляя подрагивать от малейшего ветерка. Чарльз ненавидел мерзнуть, ненавидел использовать свои способности во вред ближним и ненавидел, что кто-то этим пользовался. Все складывалось не в его пользу, совершенно все.
Они могли бы тут воевать друг с другом, правда, он не поручился бы за то, кто вышел бы победителем из этой драки. Они могли бы продолжать друг друга ненавидеть, у них получалось это много лет с попеременным успехом, Чарльз всегда умело и вовремя подливал масла в огонь, чтобы добиться своего. Он даже какое-то время использовал образ Эрика для того, чтобы научить детей правильным и не правильным поступкам.
Сейчас все это отошло на второй план, потому что спасение собственной жизни требовало пересмотра своего собственного отношения к Эрику.
Итак, он прибыл на Геношу проверить детей, потому что не доверял тому, что ему рассказывали об этом месте. Не доверял Эрику в достаточной мере, чтобы оставить там детей без присмотра. Это тянулось из далекого прошлого, алой ниточкой через все их взаимодействия. Это тянулось с момента, когда он разрешил себе рассыпаться, опустить руки и сдаться и ему разрешили это сделать.
Доверие, вот чего между ними не хватало. Доверия.
Остальных чувств и без того было слишком много. Но именно вот этого элемента, который скрепил бы их, который сделал бы их неразрывно связанными, больше не было. И нужно было найти силы сделать первый шаг по направлению к Эрику.
Нужно было протянуть ему какую-то нить, ветвь, что-то, за что можно будет потом ухватится.
И пока он размышлял о том, что их связывало и что будет связывать в дальнейшем, они двигались в сторону одного из зданий, которое выглядело более устойчивым, на фоне всего остального. Говорить не хотелось, но без общения и отлаженной системы взаимопомощи они далеко не ушли бы. Так что эту часть Чарльз взял на себя.
- Полагаю, что как только мы более-менее сможем отогреться, нужно будет попробовать поискать границы. Не могу сейчас сосредоточится и достоверно сказать, что нас там никто не ждет, но кажется имеет смысл попробовать. У этого места явно есть какой-то механизм, который меняет устройство мира и его реалии. – Чарльз махнул рукой в сторону, откуда они пришли. – Лабиринт взялся ниоткуда, как и прочая ерунда, которая то поднимается, то исчезает. Я отметил только, что это здание стоит нетронутым. Либо оно важно, либо это ловушка.
Вот вторая часть предположения его и пугала больше всего, но Чарльз был намерен не поддаваться панике и внутренним сомнениям и проверить все на месте. Потому и дверь в здание толкнул так уверенно, как будто шел в свою личную библиотеку.
На проверку здесь оказалось даже холоднее чем на улице, что вызывало дополнительные вопросы и заставляло задуматься в целесообразности попытки найти что-то что их согреет. В помещении на первом этаже было тихо и слышался каждый шорох шагов, который они издавали. Говорить здесь он просто боялся, потому что тишина была всеобъемлющей и страшной, разрушать ее не хотелось.
«Кажется здесь должна быть одежда, где-то». – Он перешел на мысленный шепот, осторожно и почти ласково касаясь разума Эрика, создавая между ними телепатический канал, который позволил бы их мыслям перетекать от одного к другому и обратно.
Чарльз поддался искушению и скользнул рукой по стене, смахивая снег. Картина показалась до боли, до дрожи в пальцах знакомой. Фотография его матери и отца. Не Кейна, который пришел на замену некогда известному профессору Ксавье, а отца, того первого, что он уже почти не помнил сам.
Чарльз с ужасом осмотрелся еще раз. Дом не менялся, потому что он был важен. Дом не менялся, черт бы его побрал, потому что это был их дом. Его дом. Его школа, которую сейчас он похоронил в руинах, которую забыл, оставляя все случившееся в ней позади. Чарльз глянул на лестницу, которая оживала перед глазами, которая становилась целой, деревянной, уютной.
- Нам нужно выйти. Нам нужно уйти отсюда.
Он дернулся было назад, спотыкаясь, торопясь выбраться, но не смог и пары шагов сделать. Дверь исчезла, здание захлопнуло свою ловушку. А иллюзия становилась осязаемой, плотной, живучей. И тут-то точно притаились демоны, с которыми будет не так просто сладить.
Где-то должна была быть Рейвен с ее принципами, стреляющая во все подряд. Где-то тут должен быть Азазель, который переворачивает мир с ног на голову, Шоу, а потом корабли и ракеты. У Чарльза засосало под ложечкой от ощущения, что он снова попал в ловушку собственной головы.
Только, он не был здесь один.
Потому он вцепился в руку Эрика, как утопающий в спасательный круг и затих, пытаясь не шевелиться, пытаясь заставить дом замереть, не оживать, не приносить ерунды в его почти устаканившуюся и спокойную жизнь. Пусть одинокую, но так было проще.
- Кошмар, который оживает наяву. Ты тоже это видишь?
Поделиться142019-07-05 02:07:17
Как бы это опошленно не звучало, но Эрик буквально каждой клеточкой тела чувствовал напряжение Чарльза из-за всех вот этих его "ужаснейших", жестоких и бесчеловечных действий. Нет, конечно, криво отделенная от тела голова чудовища, валяющаяся в темной кровавой луже, начинающей источать довольно дурной запах, вряд ли об излишней доброте или миролюбивости могла поведать, но у медали всегда же есть две стороны! Оборотная часть данной заключалась в том, что иначе поступить было нельзя - их бы - а это даже не грубо говоря - сожрали, даже не пережевав и вряд ли впоследствии переварив. Не то, чтобы это было тем самым моментом, беспокоившим больше всего, но в любом случае неприятный осадочек оставался. И если прекрасный и неповторимый Ксавье мог быть более избирательным в способах воздействия, то металл, в некоторых случаях был либо абсолютно бесполезен, либо смертелен - выбор невелик. Хорошо, Ксавье хоть многозначительных взглядов на друга своего не бросал и не возмущался, иначе они точно бы от противников отвлеклись и друг с другом, как последние неуравновешенные подростки, поперессорились. Хотелось бы верить, что Чарльз в кои-то веки разделял точку зрения Леншерра, но нет, здесь крылась немного иная причина - стоило мужчине расправиться с псом и самодовольно глянуть в сторону, он сразу заметил, в каком ослабленном состоянии находился Ксавье. Не было для этого человека непосильных задач, особенно, если он чувствовал ответственность и необходимость доблестного исполнения долга, в такие моменты мог хоть несколько чудес света одновременно сотворить. Но это ведь не могло не отражаться на физическом и психологическом уровнях. Эрику меньше всего хотелось ворчать, будто старому деду, причитать в духе "ну вот опять. зачем? сколько раз мы это обсуждали?", наверное, потому что не обсуждали. Происходило такое не в первые, но Леншерр всегда лишь бурно переживал и тихо бесился из-за этого - совершенно не хотелось показывать, насколько уязвимо он себя чувствовал из-за подвергавшего себя опасности друга.
- Здравая мысль. Пойдем, - видимо, именно так и проявлялась вся его чрезмерная забота - он становился серьезным, задумчивым и переставал пререкаться, занимая сторону потенциального союзника. Тем более, идея была действительно неплохой, по крайней мере, сам он ничего лучше придумать не мог. Оказавшись в ловушке неизвестного характера, Леншерр прекрасно понимал, что предпринимать радикальные меры было бы глупо - не зная механизма её действия, можно случайно активировать то, что потом придется долго и старательно расхлебывать. Очень многое могло поджидать за каждым углом, но они банально были растерянными, уставшими и абсолютно не представляющими примерного плана дальнейших действий.
Пока торопливо продвигались вперед, Эрик чуть ли не заплетался в ногах из-за того, что все время поглядывал на Чарльза. Он переживал больше обычного, но и Ксавье выглядел несколько хуже, чем раньше. На самом деле, он тоже очень соскучился. Позволял себе думать об этом только, потому что видел состояние друга и знал его слишком хорошо, чтобы предположить, что у него в тот момент и мысли бы не возникло полезть к нему в голову. Он вообще в этом плане крайне тактичным был и никогда данного негласного правила не нарушал, но сейчас на это не было бы и достаточно сил. Мужчина был бледен, молчалив, чуть ли не пошатываясь при ходьбе и не ломаясь от обжигающего холодом ледяного ветра. У Леншерра самого зуб на зуб не попадал, его заметно потряхивало, а тело, переполненное энергией после непродолжительного боя, видимо, было не настолько выносливым и начало подводить - сонливость и апатия были крайне плохими сигналами, которые вовсе не стоило игнорировать.
Мысли в голове перестали хаотично перестукивать от одной стенки сознания к другой, время замедлилось, все стало слишком плавным и томным. Эрик не отводил взгляда от Ксавье, чуть ли не любуясь его профилем. А что, они в кои-то веки увиделись, хотя бы это ему было позволено! Злиться на него не хотелось - одолевали лень и смятение. Да и из-за чего, собственно, обиды держать? В прошлую встречу оба натворили много "хорошего", наговорили "приятных" слов и разошлись с гордо поднятыми головами и грызущими изнутри сомнениями - все, как обычно. Вот правда, настолько эта формула все более универсальной из года в год становилась, что, наоборот, нарушение святого канона расценивалась бы как нечто ирреальное и безбожное, а так, ничего, в принципе, ужасного между ними и не произошло. Да, сказанные в порыве эмоций вещи цепляли все так же сильно, обиды своей нелогичностью были все такими же детскими, но это было столь для обоих сторон привычно, что какой-то неземной неловкости чувствовать не приходилось. Они переживали и намного более неприятные времена, когда претензии были исключительно друг к другу, а Леншерр упирался в собственную правоту с гораздо большим упрямством. Тогда было, и правда, очень уж не легко. Сейчас у них были общие "вопросы" к тому, что происходило вокруг, поэтому можно было даже в чем-то на одной волне себя почувствовать, опять же, если бы Эрик умел вовремя взрослых и мудрых людей слушаться, а не бездумно бросаться в пекло при первой же возможности, отхватывая за это по полной программе.
- Мне кажется, ты прав и в том, и в другом, - Эрик пожал плечами, понимая, что величественное (по сравнению с другими развалинами) здание было их единственным выходом, со всех других сторон окружали их бесконечные пустоши, убийственный холод и не менее смертоносные твари. Вполне возможно, что это - причем, всё вместе взятое - оказалось бы на порядок лучше того, что ожидало их в помещении, но какая уже кому разница. Они оба были слишком побитые жизнью, чтобы в панике бежать прочь от страхов - да, было бы даже смешно говорить, что с годами в боязни отпадала любая нужда, существовали те вещи, которых Леншерр пугался, и он мог это спокойно признать. Однако, если по молодости невозможно было себе представить, чтобы столкнуться со всеми этими ужасами лицом к лицу, то с возрастом это уже намного меньше волнения вызывало. Так и приходит смирение? - Других вариантов нет.
Вот, что было действительно обидно - дом не встретил хотя бы чуть более высокой температурой. Эрик стал чуть более сконцентрированным, отгоняя сонливость, он начинал не на шутку переживать за Ксавье. Тот, видимо, совершенно плевал на свое здоровье и не рассчитывал затрачиваемые силы, поэтому чуть ли не с ног валился, вяло вступая в комнаты. И вроде бы Леншерр наблюдал за ним почти неотрывно, но не заметил переломного момента, резкого смены настроения, сбрасывания с себя все более одолевавшей сонливости и искреннего испуга во взгляде. Того, что он если и видел в глазах Чарльза, то слишком уж редко. Мужчина, естественно, не использовал своих сил в каких-либо корыстных целях, однако, настолько ярко переживал негативные впечатления, настолько резко сменил настроение, что - скорее всего, абсолютно не специально - подействовал на Эрика, почувствовавшего подступающую издалека панику. Но ему такой стимуляции и не нужно было, ловушка ведь изначально была придумана для них обоих. И личные демоны тоже для них обоих тут по темным углам скрывались.
Резкий хлопок двери за спиной, заставил его обернуться и увести взгляд от друга, чтобы наткнуться на очень знакомую картину - Леншерр - да, его Величество, собственной персоной - сидит на коленях, удерживая Ксавье на руках, прижимая того к груди. Они оба в тех самых старых костюмах. Куба. Но никаких "Эрик, я не чувствую ног", ни кричащих отчаянием бездонных голубых глаз. Лишь аккуратное маленькое отверстие от пули прямо посередине лба и абсолютно безжизненный взгляд. Желудок сжался в спазме, Леншерр приложил все усилия, чтобы оторвать взгляд от этого зрелища и не сблевать прямо себе под ноги. Словами не передать, какое облегчение он испытал, стоило живому и крайне перепуганному Чарльзу вцепиться ему в руку. Плевать на бесцеремонность, он даже не думал, прежде чем положил собственную ладонь на плечо мутанта, с силой сжимая его, слегка встряхивая, заставляя сосредоточиться исключительно на себе.
- Да. И это иллюзия, думаю, ты как никто другой этот механизм понимаешь, - он пытался быть рассудительным, из кожи вон лез, скрывая дрожь в голосе и ужас в глазах - не так-то легко моментально отогнать только что увиденную картину. - Я здесь. Я - реальный. Сконцентрируйся на этом.
В упор смотря на Ксавье, мужчина делал вид, что в упор не замечал посеревших сгнивших лиц Шоу и собственной матери за его спиной. Отчаянно хотелось зажмуриться, спрятаться, признать собственное поражение, лишь бы не биться в мучительной агонии. Даже в детстве не было тех, кто мог бы его от ужасов мира защитить - приходилось справляться самому. С тех пор мало чего поменялось, иногда, правда, необходимо было отвечать и за других, протягивая - пускай и очень неуверенную - руку помощи.
- Нельзя оставаться на месте, пойдем, - он властно потянул Чарльза на себя, заостряя внимание лишь на теплоте их прикосновений, упорно стараясь не замечать ада, происходящего вокруг. Стремительно двигается вперед в сторону лестницы, явно привлекающей к себе взгляд, выделяющейся, намекающей на то, что если и был выход из этого всего, то только по ней. Своими же руками они загоняли себя в эпицентр бури, но иначе было нельзя. Не хотелось думать о том, как все бы было, стоило ему бы пережить такое в одиночку. - Как думаешь, через сколько минут мы успеем друг другу желчных вещей наговорить после того, как выберемся?
Снятие напряжения в стрессовой ситуации было его вторым именем.
Поделиться152019-07-07 01:18:51
В его личном мире, в том самом, который он выстроил внутри себя, таких событий никогда не происходило. Событий, которые заставляли его снова и снова проживать какие-то кошмары своей или чужой жизни. События, которые он боялся и все же, где-то глубоко внутри жаждал повторить.
Они с Эриком уже давно не работали вместе, в основном потому что они были несказанно далеки друг от друга физически, не говоря уже о том, что их идеалы никогда не соприкасались и даже рядом друг с другом не стояли.
Тем удивительней было то, что они справлялись. Несмотря на отсутствие тренировок, несмотря на не слаженность действий, несмотря на то, что Эрик все еще убивал, а Чарльз все еще предпочитал оставлять все что живо – живым. Они справлялись.
Они были живы.
И это настораживало. Либо им подсуживали и тогда впереди их ждал коллапс, после которого вернется домой только один из них. Либо их вели к чему-то глобальному, но к чему? И кто? Чарльз никак не мог взять в толк, что происходило в этом месте?
Как здесь переплетались зима и дом, которого больше не существовало?
Как и кто собирал все это? И не копался ли кто-то прямо сейчас в его голове? Как телепат он почти всегда мог узнать один ли он со своими мыслями или у него есть компания. Как телепат он всегда мог выставить незваных гостей вон. И сейчас он хотел бы кого-то выставить, только никого не было.
Вся эта глобальная иллюзия строилась не на его прошлом. Не на его воспоминаниях. Не на его чувствах. И вот это уже пугало. Такая точность, такие детали, такие идеи, Чарльз скрипнул зубами, это было доступно не многим. И еще меньше мутантов или людей, могли похвастаться возможностями выставлять его на арену.
Но здесь, вокруг них, так много было намешано вокруг. Так много информации, так много картинок. Чарльза цеплялся за руку Эрика, пытаясь не дать себе в этом утонуть. Да, механизм иллюзий он мог распознать, мог цепляться за реальность, мог вытягивать себя снова и снова, но он никак не мог перестать бояться.
Страх, вот что двигало им. Страх потери, нет, не так, животный ужас от ощущения близкой потери. Он не был готов с этим жить. Он не был готов продолжать двигаться вперед тогда, когда жизнь вот-вот оборвется. Пусть не его собственная, пусть не такая удачная, пусть не такая идеальная жизнь. Он смотрел на картинки перед глазами, и они плыли, плыли то ли от его слез, которые вот-вот готовы были пролиться, то ли от его напряжения, ведь он пытался сломать это.
Он старательно пытался это сломать.
На борьбу с собой и собственными эмоциями уходили последние силы, но Чарльз упрямо смотрел всем своим ужасам в глаза. Всем тем мертвым, которых он мог похоронить или похоронил, всем тем, кто оставался с ним, несмотря на то, каким чудовищем он был в самом деле.
Боялся он только одного, увидеть бессмысленный взгляд Эрика, который будет слишком опустошен, слишком мертв для того чтобы двигаться.
И стоило об этом подумать, как картинка развернулась в полный рост, выбивая из него дух. Чертовски страшно!
- Да, да, реальность, точно. Спасибо, на минутку мне показалось…впрочем, не важно. – Чарльз вздрогнул, прикрывая глаза и выдыхая.
Эрик и реальность. Это то, за что он сможет зацепиться, это то, что потянет его из иллюзии обратно, туда где он должен быть. Он больше не опасался того, что случится с ними, он больше не думал о том, что все пойдет прахом, ему уже доказательно продемонстрировали что, если они не поторопятся, его кошмары будут отличной реальностью в этом мирке.
- Полагаю, такое воздействие оказывает психотропное вещество. И вся эта штуковина, механизм. Эрик, где-то должен быть металл, который все это двигает, даже если он под слоями земли, даже если он за тысячи метров от тебя, нужно его найти и выдернуть. – Чарльз хватался за чужую руку, якоря себя в этом моменте.
Его разум откровенно не справлялся, собака была очевидной ошибкой. Его личной ошибкой, потому что он не должен был вмешиваться, он не должен был пытаться сделать то, на что не был рассчитан. И вот теперь, когда его часть работы, когда он необходим здесь, у него не достает физических сил.
Это ли не глупость как она есть?
Чего он так испугался? Что Эрика ранят? Что они не справятся? Что он не выдержит?
Чарльз и его извечный эгоизм.
Они идут к лестнице, потому что это самый очевидный для них выход. Ему приходилось сосредоточенно цепляться за чужую руку и вслушиваться в слова Эрика, которые тот щедро расплескивал вокруг них. И правда, насколько затянется это перемирие? Сколько еще они будут пытаться сделать друг другу больно? И чем больнее, тем лучше.
- Я бы поставил на минуту и пару секунд, чтобы сделать вдох и вспомнить все претензии, которые у нас к друг другу есть. – Он слабо усмехается, отталкивая очередную смерть от себя.
Обезображенные тела, сгоревшие остовы былой жизни. Хотелось устроиться на полу, зажать уши руками, закрыть глаза и не видеть, не слышать, не понимать того, что вокруг происходит. Хотелось сойти с ума уже окончательно, получить свободу.
Чарльз вздрогнул и широко распахнул глаза. Внушение.
Внушение не было работой машины. Машины не способны были на таком уровне работать с мыслями, эмоциями, словами. Нет-нет.
- Здесь кто-то есть. – Он опустил свои щиты, усиливая их вокруг разума Эрика. – И этот кто-то сильно хочет, чтобы мы сдались и оставались тут как можно дольше. Предлагаю выдернуть у этой арены все внутренности, а потом найти этого управленца и рассказать ему, что охота на мутантов плохая затея.
Чарльз все еще пошатывался, но какая к черту разница. У него перед глазами была цель, цель в виде человека, который сможет пояснить ему, что тут происходит. И до этого человека он собирался добраться во чтобы то ни стало, потому тащил за руку Эрика наверх, туда, где была кабина управления.
Все, кажется вставало на свои места.
Поделиться162019-07-07 05:28:15
Забавно как порой крайне старательно, со всех ног, бежишь прочь от прошлого, уносишься, ветер рассекая, а оно, не прикладывая и доли твоих усилий, нагоняет (либо, вообще поджидает за ближайшим углом), ударяя обухом по голове, заставляя в непритязательной позе упасть. Затем беспощадно добивает. Кричи, вырывайся, предпринимай слабые попытки отбиться - тщетно все, а самое грустное, что полнейший провал представляется заранее единственно возможной перспективой. И вот даже уже стартовать ниоткуда не хочется, тратить силы еще, выдыхаться. А смысл? Леншерр - давайте все же смотреть на вещи объективно - слишком стар, чтобы стыдиться из-за того, что не каждому противнику хочется давать энергозатратный бой. Поэтому приходится покрепче сжимать руку Чарльза, надеясь, что хотя бы он это не злейшая шутка его воображения, стискивать зубы и идти вперед сквозь собственное прошлое, точнее, через его на ходу жутко трансформирующиеся призраки. И вроде бы он уже давным-давно привык лицезреть кошмары наяву, вроде бы, из раза в раз доходил до полнейшего отчаяния, терял надежду, но машинально двигался дальше и как-то... справлялся? Даже прекрасно понимал, что в этом плане не стоило претендовать на исключительность - все кругом были искалеченные, изможденные, еле дышащие. Таковы правила жизни, тем более, столь долгой жизни, тут вариантов немного - либо принимай, либо иди в протест. Если бы еще этот самый протест не к более серьезным последствиям приводил. Так вот, Леншерр с попеременным успехом то смиренно двигался под конвоем жестоких обстоятельств, то ненадолго перетягивал одеяло на себя, но в любом из этих обоих случаев запасался такой горой не самых радужных впечатлений, как будто к голодной зимовке готовился. Не только видел, но лицом к лицу сталкивался с такими безнадежными ситуациями, что, по идее, давно уже должен был выработать в себе определенный тумблер, который можно было бы в особых случаях переключать и ни боли, ни страха не чувствовать. Но - как это уже было им же самим ни один раз замечено - управление эмоциями было самой уязвимой для Леншерра темой, где он проявлял какие-то невероятные чудеса полной необучаемости.
Поэтому он вышагивал по направлению к лестнице, настойчиво игнорируя все картины, возникающие перед глазами. Чем старательнее делал вид, что все было абсолютно нормально, тем активнее они на него "нападали". Откровенно говоря, ему даже при огромном желании не удалось бы выцепить что-то одно из всего того праздничного круговорота воплощенных в жизнь страхов, но, в принципе, не особо это было и важно, затрагивали они примерно одну и ту же тему.
- Да. Мне тоже показалось, - на самом деле, ему было невероятно интересно услышать, что же могло до чертиков напугать Чарльза Ксавье. Предположения в воздухе плавали, но их было слишком много, одни чересчур явные, другие - не очень, в некоторые отчаянно хотелось бы верить, но Эрик с годами пришел к выводу, что надежд лучше вообще никаких не иметь. Как меньше расстраиваешься, так меньше и разочаровываешься. И, если раньше он мог почти громогласно заявлять о степени своей уверенности во всем, что касалось мыслей или линии поведения Чарльза, то сейчас ему оставалось тихо и скромно в неосвещенном углу отсиживаться, потому что они оба изменились и сделали это вдали друг от друга. И Эрика это печалило. И, естественно, злило, что печалило. Неужели им до самой смерти (а, вообще-то, и после нее) так и топтаться в этой отвратной непонятной точке их странных отношений? Перспектива заманчивая, конечно, но такая безрадостная. - Либо у тебя слишком короткий вдох, либо совсем мало претензий.
Мужчина вымученно улыбнулся, бросая непозволительно мягкий взгляд на Чарльза. Черт возьми, ему этого так не хватало. Вокруг - ад, перспективы вообще непонятно какие, ведь они своего врага и его требования даже примерно прикинуть не могут, но какая разница, если рядом есть он, а значит, вместе они со всем справятся? У Эрика и доли сомнений нет, что следом это все перерастет в очередные разборки, их своеобразный круговорот за все это время становится настолько типичным, что другой вариант развития событий даже в теории с трудом представляется. Да и плевать, наверное. Иначе бы жизнь была гораздо более скучной, ведь так?
Внезапно иллюзии начали терять свою силу, а присутствие Чарльза под боком стало ощущаться все более реальней. Эрик нахмурился, но быстро понял, что телепат решил ему немного помочь, дабы сам Леншерр доделал оставшуюся часть работы. Он напряженно, пусть и несколько отстранено, вглядывался в лицо Ксавье, пока старательно выискивал тот самый механизм, о котором друг неустанно твердил. Гораздо проще было бы все это дело провернуть с закрытыми глазами - лишаясь одного органа чувств, невольно усиляешь остальные. Но мужчина переживал, видя, что Чарльз гораздо сбавил свой уровень защиты, а ведь он и без того на ногах держался не особо уверенно. Понадобилось время, чтобы ничего не напутать - жизненно важный механизм, конечно, можно отличить от обыкновенной балки, но иллюзорного железа - благодаря хитроумным продумкам - чересчур много, а здесь напортачить было нельзя.
- Надеюсь, ты готов, - произнес Леншерр за секунду до резкого маха руки, отмечая, что Чарльз побелел чуть ли не до цвета снега, который хлопьями валил в этих декорациях. На мгновение показалось, как будто их в никуда и сплошную тьму выкинули, затем, наоборот, свет стал ослепляюще ярким, пришлось щуриться и раздраженно тереть глаза, пока они не привыкли и не получилось придирчивым взглядом оценить учредителя высокобюджетного шоу. Интересно, а они с Ксавье высокие рейтинги бы собрали? Если и да, то скорее всего, у населения пенсионного возраста - обыкновенно именно старушки с изнеженными сердцами промышляли просмотром незамысловатых мелодрам. Самокритично, но ведь правдиво.
Поделиться172019-07-07 15:43:24
У них отчаянно мало сил и времени и это подгоняет Чарльза похлеще чувства опасности, которое не стихает с момента, как они оказались в этом странном месте. Он старательно давит в себе панику, пытаясь выглядеть и быть уверенным в том, что творится вокруг. Он старательно отгоняет чужое давление, которое ощущается как плита на голове, он старательно удерживает себя здесь!
Именно сейчас важно оставаться в реальности, не уплывать мыслями далеко, не препарировать в сотый раз Эрика и его поведение. Не обнадеживать себя тем, что они справятся с происходящим.
Нет.
Именно сейчас важно просто двигаться вперед, сжав чужую руку, сжав зубы. Просто перетерпеть. Они уже слишком стары, для того чтобы бояться своих кошмаров. Они уже давно их прошли, каждый из них, возможно, что и не одному разу прошли. Они слишком стары и Чарльз знает, что потеря Эрика его не убьет.
Пожалуй, это знание на данные момент расстраивает его больше всего.
Человек может пережить все. Любую боль утраты, любую потерю, любой вариант развития событий. Человек может пережить все!
И это страшно.
Он двигался вперед, ведомый единственной мыслью, где-то там, где-то впереди выход. Выход, который должен спасти их, выход, который должен уничтожить происходящее. Стереть эти жуткие сцены, заставить их оставаться в сознании в реальности. Чарльз ненавидел себя за то, что не мог остановиться, не мог перестать видеть происходящее, не мог перестать гнать от себя страх, который в итоге только мешал продвижению.
Мертвые глаза Эрика, Рейвен, которая снова и снова уходит. Мойра, которая стреляет и раз за разом попадает не в него. Куба, которая кружит и крутится перед глазами. Взрывы, смерти. Скотт рассыпается, когда встречает Феникса, Чарльз вынужден отказаться от Джин и помощи ей, в пользу малого, краткого присутствия рядом.
Сколько боли в этих сценах.
Сколько страхов в нем есть по сей день. Как бы он не работал с собой, чтобы он не делал, страхов так много, страхи такие острые, ранят своими гранями, заставляя кровоточить внутри снова и снова.
И над всем этим чужая, безумная воля, от которой тоже кружится голова.
- Нужно поторопиться, я не уверен, что смогу долго удерживать то, что нами пытается управлять. – Чарльз хрипит от напряжения, потому что плита становится все ближе, готовая в любой момент опустится на него, раздавить, сплющить, сделать так, что он окажется ползающим на коленях ничтожеством, неспособным более мыслить, не способным быть личностью.
Чарльз хрипло дышит, старательно прикрывая глаза и напрягаясь. Его щиты сильны, он это знает, последние несколько лет он провел с ними наедине, выстраивая и укрепляя их. Его щиты очень сильны, но даже они постепенно сдаются под напором происходящего.
Они вынуждены были остановиться, Эрику нужно было сосредоточится на своей части работы. Ему нужно было найти этот чертов механизм, разодрать его, выпотрошить, Чарльзу нужно было дать ему такую возможность.
Поэтому он кивнул в ответ на вопрос Эрика о готовности и почти снял с себя щиты, позволяя другому мутанту, наконец-то, почувствовать свои способности без воздействия извне.
Его почти смело безумием и какофонией звуков, которые обрушились на все органы чувств, он почти потерял связь с реальностью, удерживаемые здесь силой воли и чужим взглядом, который, казалось, заглядывает прямо в душу.
И этот взгляд удерживал его не хуже, нежели когда-то отстроенные якори, которые вынужденно выдерживали и не такие напряженные ситуации. Правда, со временем все ослабевает и Чарльз только сейчас, только теперь подумал о том, что, пожалуй, якори нужно бы выстроить заново.
Ослепительный свет стал концом происходящего, той самой точкой, после которой оставалось только кивнуть и сделать глубокий вдох. У него было критически мало сил, еще меньше желания разбираться в происходящем. Но да, его слабая, смутная догадка была верна, Моджо снова взялся за свое, выстраивая свои арены и стравливая героев между собой.
А иногда и не только между собой, как получилось с ним и Эриком.
И Чарльз не удержался, обрушил остатки сил на того, кто пытался им управлять, ломая чужие щиты, выстраивая в чужой голове новые порядки и новые задачи. Вряд ли местный телепат сможет еще хоть когда-нибудь сделать так, чтобы тут кто-то поверил в собственную ничтожность и опустил руки, отдавая себя на волю инопланетным зрителям.
- Рейтинги должны быть отличные, когда еще они увидели бы столь выдающуюся работу в команде без подготовки. – Чарльз слабо усмехнулся и потер виски. – Но я бы предпочел добраться до чего-то, похожего на кровать и на какое-то время забыть претензии относительно твоей деятельность в пользу здорового сна, восстановления сил и нормальное температуры тела. Я рук не чувству.
Последние слова получились довольно жалобными, ну и черт бы с ним. У него отнимались руки, кружилась голова от усталости, и он точно не был настроен на длительные беседы за чаем, несмотря на то, что вроде как собирался выпотрошить Эрика за его очередную (очередную ли?) глупости и высказывания в пользу изоляции мутантов.
Ладно, эти разборки действительно могли подождать.
Чарльз вымученно улыбнулся и потащился к порталу, который был открыт и, он точно знал, настроен на место, откуда их и забрали. Как говорится, поиграли и хватит, пора вернуться домой и набираться сил.
А заодно подумать, как остановить эти телевизионные игры в будущем, потому что не все из мутантов так удачливы как Чарльз и Эрик, кто-то ведь мог не выбраться с арены, оканчивая свою жизнь в мучениях и боли.
Он содрогнулся, но не остановился, мысли текли слишком вяло.
Он слишком устал.
Поделиться182019-07-07 18:27:29
Они вернулись в тот самый, реальный мир, где каждого с нетерпением поджидали привычные заботы и хлопоты. Эрик с удивлением отметил, что после огромного, но мимолетного чувства облегчения, тоска снова, не особо скрываясь, навалилась и поудобней примостилась на груди. А чего стоило ожидать? Как такового ответа и не было, но Леншерр надеялся порадоваться их своеобразной победе немногим больше краткой минуты, они ведь действительно показали чуть ли не чудеса взаимопонимания и терпения по отношению друг к другу, а ещё вполне себе слажено сработали в команде. Чем не задел на целый многосерийный сезон? Самое отвратное, что какой-то частью сознания Эрик был абсолютно не против, ну, только если в учёт не брать того факта, что после такого издевательства и надругательства над мозгами можно было ещё более повернутыми остаться, а куда уж тут больше. Насколько бы невыносимо тоскливым и пугающим не было это извращенное представление, здесь их не тревожили никакие из серьёзных забот и хлопот, набирающих всё большую силу в реальности. Время очень непонятное и неспокойное было, и они оба, как старшие представители своих собратьев (если только старшие по горшкам, честное слово) несли большую ответственность и брали на себя обязательства, от которых можно было очень быстро устать. Это такая ирония жизни, что отдохнуть получается, только попав в круговорот абсурдных иллюзий в попытке насилия над их же мозгами?
- Ну почему без подготовки? Мы просто давно не тренировались, - Эрик весело подмигнул Чарльзу, пытаясь как дольше остаться в мгновении относительного спокойствия и умиротворения. Они оба - по крайней мере, за себя он точно мог отвечать с полной уверенностью - невероятно вымотались и выдохлись, волна облегчения их с ног вовсе не сбила, вообщем-то, ничего особо и не поменялось, но осознание, что личный ад был позади, а общий для всех, пусть и маячил где-то невдалеке, настиг бы относительно нескоро, это самое осознание преподносило прекрасный подарок - краткие минуты на то, чтобы перестать думать, перестать чувствовать напряжение, прикрыть глаза и просто раствориться в потоке. - Странно, мне начало отчего-то казаться, что ты научился предъявлять ко мне претензии даже во сне.
Он вымученно улыбнулся, не рассчитывая на бурную реакцию из-за его очевидного каламбура. Правда, самому захотелось во весь голос расхохотаться, но это нервы, наверное, шалили. Усталым, но абсолютно спокойным взглядом Эрик оценивающе прошёлся по Чарльзу, отмечая, что тот выбрался в гораздо более разбитом состоянии. Особенно его подточили - был соблазн такое предположить - последние пару мгновений, прежде чем им удалось выбраться, и даже вовсе не хотелось горделиво отмечать, что к этому руку и сам Леншерр успел серьезно приложить. В любой другой ситуации он бы от самодовольства на месте разве что бы не лопнул, а хвастовством за пару мгновений, скорее всего, всем в ближайшем радиусе головную боль в подарок доставил. Обращайтесь, он много чего подобного в альтруистичных целях мог с удовольствием предложить.
Собственное состояние - по крайней мере, моральное - тоже оставляло желать лучшего. Холод и борьба с адскими существами, конечно, физически успели заметно из колеи выбить, но на ногах он уверенно держался и, в отличие от товарища по несчастью, не выглядел так, будто две недели назад умер. Обидно. Даже пожаловаться в такой ситуации не получилось бы, чтобы пригрели и пожалели. Наоборот, именно ему дали возможность примерить на себя роль беспокоящегося за непослушное (нет, ну правда же!) чадо родителя. Не то, чтобы это ему особо понравилось. Наверное, отцовство все же было не его коньком.
- Но, что удивительно, абсолютно согласен с тобой насчёт необходимого отдыха, - это он произнёс уже в догонку мутанту, неторопливо двинувшемуся в сторону портала - почему-то даже от его спины было почти невозможно отлепить взгляд. Эрик никогда особо эмпатом не слыл, да и в психологи не записывался, но манипулировать людьми умел, а значит, и чувствовать состояние тоже, ведь как издеваться, если слабые места не имеешь возможности нащупать? И он прекрасно видел общее состояние Чарльза. Как все невысказанные из-за сложившихся обстоятельств вопросы и обиды давили на плечи, заставляя сутулиться. Как друг за другом идущие и не особо удачно складывающиеся проблемы искусственно старили того, кто выглядел чересчур молодо для своего возраста. Как ему - вообще-то им обоим, если уж на то пошло - не особо-то и хотелось возвращаться в то место, где все ждали и жадно требовали решений, каждое из которых не могло быть до конца правильным. Но, взвалив на себя эту ношу, сейчас было бы уже слишком трусливо и неправильно от обязанностей отказываться, да и не могли они по-другому. Только шагать вперёд, в будущее, старательно отстраиваемое раз за разом. Будущее, где именно из-за затрачиваемых непомерных усилий разрушение предложенных ими вариантов приносило такое разочарование, ослабляло и без того хрупкую веру. Но что оставалось делать? Зубы сильнее стискивать, даже уже вида, полного уверенности, не строить и, спотыкаясь, идти дальше. И было бы очень неплохо, если в такой приятной компании.