Marvelbreak |
Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.
Вы здесь » Marvelbreak » Отыгранное » [март 2017] I am the god of kingdom come
[epi]I am the god of kingdom come март 2017
Бальдр, леди Сиф, Хель, Хеймдаль... и все царство асгардское
Асгард ликует: из мрачного Хельхейма возвращен сын Одина, светлый Бальдр. Но какой ценой уплачено за его спасение? Принесет ли мир между детьми Локи и Одина счастье в благословенные земли?
NB! There can be only one![/epi]
[icon]https://forumstatic.ru/files/0017/90/c0/33138.gif[/icon]
Что-то надвигалось. Никто из асов не знал, дурное или хорошее, но каждый в той или иной мере чувствовал, что прежним Асарду уже не быть, хотя каждый всем сердцем радовался, воротившись в родной дом после изгнания сам или приветствуя изгнанников. Однако же во всем и везде ощущалась некая неопределенность и смутность, как в час, когда ночные тени, пятясь, отступают перед светом с востока, но до полной ясности лучезарного дня еще далеко.
– Вольштагг! Фандрал! – увесистый удар между лопаток выражал радость не меньше, чем широкая улыбка, выходящая за пределы лица эйнхерия. – Вот и свиделись! Я знал, знал, что вы вернетесь!
Фандрал нервно подскочил, в то время как Вольштагг величаво развернулся, словно тяжелый танкер-сухогруз.
– А, привет, – Фандрал спешно нацепил на непривычно хмурую физиономию кривую ухмылку, безуспешно пытаясь вспомнить имя ликующего соотечественника. – Куда ж мы без Асгарда. Или Асгард без нас. Вольштагг, скажи?
– Согласен, – рыжий великан склонил голову, шумно вдыхая полной грудью воздух золотого города и озираясь с наивным детским удивлением, находя перемены или радуясь тому, что осталось прежним.
– Многие воротились, почитай, почти уж все, – понизив голос, продолжил их собеседник. – И рассказывают всякое. Будто бы прожили целую жизнь другими людьми. Барди Бородатый бает, будто четверть века не держал в руке ничего острее вилки, а жил тем, что красками малевал. Бьерни, сестрин муж, вообще свихнулся, все стены дома мелом изрисовал странными значками, бормочет непонятно что... Сестра пока к матери перебралась. А вы-то как, парни?
– Ну... – Вольштагг лукаво вздул пышные рыжие усы. – В бытность в Мидгарде моя рука не забыла, как обращаться с острым клинком, – самодовольно произнес он, умалчивая, что это оружие было обращено обычно против мяса, рыбы, овощей и прочей зелени, всего того, что составляет жизнь профессионального повара. И хотя Вольштагг без раздумий снял кухонный фартук, когда уснувшая память пробудилась и призвала обратно в Асгард, сожаление об оставленном ресторанчике в предместье Лиссабона порой, нет-нет, но посещала его. Мирная неторопливая жизнь отвечала той стороне его натуры, о которой Вольштагг прежде не задумывался, однако неясная тоска по несбывшемуся заставляла маяться ночами, отравляла вкус бытия в Срединном мире, как щепотка асафетиды не в том блюде.
Фандрал многозначительно улыбнулся. Он тем более не собирался никого посвящать в подробности карьеры фотомодели, благо мир глянцевых журналов и модных дефиле скоротечен и забывчив. В отличие от своего друга красавчик не жалел ни о чем, что пришлось оставить. Он не обрел ни новых привязанностей, ни счастья, пресытившись тщеславием и суетностью. Всё это было неважным, минуло, как сон.
– Я удивляюсь, насколько мало переменился Асгард, – заметил Фандрал, – в сравнении с тем, сколько мы пробыли вдали от него.
Сияющая улыбка эйнхерия погасла, и он покачал головой, сделавшись сразу мудрее и старше.
– Ты не прав, друг. Перемены есть. Или будут. Асгард не может существовать в темные времена междуцарствия, бесцельно плыть, словно пустой корабль, влекомый по воле волн. Что-то грядет.
[AVA]https://i.yapx.ru/C2RDg.gif[/AVA] [NIC]FANDRAL[/NIC] [STA]brave heart[/STA]
Отредактировано Sif (2019-07-01 16:58:48)
- Асгарду случалось переживать времена и более темные,- прозвучал в отдалении мощный голос, что был знаком каждому асу с детства и зачастую звучал последним над остывающим телом, что отправлялось по Великой реке. Хэймдалль, Белый ас, Страж Биврёста, неторопливо приближался к собеседникам, и солнце играло на его золоченых доспехах. Невозмутимый как всегда, он остановился в паре шагов от вернувшихся молодых асов, которых привык выручать еще подростками, впервые пробующими остроту своего меча и языка.
Выраженье его лица, изборожденного морщинами, как обычно, было непроницаемо.
- Когда Бёр, сын Бури, отец Одина, почил, отдав силы борьбе с темными альвами, принеся себя в жертву ради того, чтоб укрыть эфир, на трон претендовало двое наследников. Старшего звали Куллом, и он был много сильней, и мудрей младшего, а потому сел на трон. Но спустя годы правления мудрость сменилась в нем на безумие, а гордость асгардских царей - на слепое желание власти. В страхе за свою жизнь он пытался убить своего брата, Одина, а когда то не вышло - изгнал его из своих земель и объявил награду за его голову. Каждый, кто смел произнести его имя, рисковал быть преданным смерти без суда. Эпохой ужаса нарекли сами асы это правление.
- Веселое было времечко,- воин, стоявший рядом с Фандралом, передернул плечами, как девочка, продрогшая на свидании у реки. Но слабая искра улыбки в его лице тотчас угасла под взглядом Стража, который, словно желая проштрафившемуся почувствовать всю неуместность слов и тяжесть вины, добавил, глядя тому прямо в лицо:
- Один не мог убить собственного брата, и обрек его на вечное заточение. А теперь - следуйте за мной.
Расчет Белого аса - если это был расчет - оказался верен: за все время, что они шли до ожидающих неподалеку скифов, никто из молодых товарищей не отважился произнести ни звука. Хэймдалль молча кивнул своим спутникам на скамью, а сам встал у руля, чего вовсе не требовалось, ибо путь до чертогов не сулил ни трудностей, ни опасности. Подобная торжественность изрядно смущала, чтоб не сказать, приводила в трепет - и Вольштагг, чей ум был не так изощрен, как у приятеля, наклонившись, шепнул блондину в самое ухо:
- Чувство, что нас везут минимум на коронацию. Или на торжественную казнь, как во времена Кулла. Знаешь, от всех этих историй мне иногда делается не по себе, словно все это было где-то в другом месте, никак не в Асгарде. И сколько же ему лет, что он все это помнит?- озадачившись этим вопросом, рыжеволосый воин с опаской взглянул на провожатого.
- Стражу не дано видеть ни прошлого, ни будущего,- то ли почувствовав этот взгляд, то ли услышав вопрос, ответил Хэймдалль, и от звука его ровного голоса, бородач вздрогнул.- Но пост и память передаются от одного Стража к другому, чтоб линия памяти не прерывалась даже сквозь многие тысячелетия. Всегда должен быть кто-то, кто ведает правду. Сила Всеотцов должна всегда пребывать в надежном хранении. Запомните это, ибо, быть может, что одному из вас суждено будет сменить меня на этом посту.
[NIC]Heimdallr[/NIC]
[STA]страж богов[/STA]
[icon]http://ipic.su/img/img7/fs/Heimdrl.1534623293.png[/icon]
Асы переглянулись с тревогой и недоумением. Прав был Дьярви – Фандрал, наконец, вспомнил имя эйнхерия – когда предрекал перемены. Никогда прежде Хеймдалль не вел подобных речей. Страж моста есть Страж – он один, и другого не будет. А теперь, выходит..?
– А что, Вольштагг, – блондин пихнул локтем приятеля. – Из тебя выйдет неплохой Хранитель Бивреста. Когда ты в ударе, никакая сила тебя с места не сдвинет. Дело осталось за малым – научиться спать вполглаза, а не как обычно. А то уведут из-под носа и Биврест, и саму башню Химинбьорг.
Вольштагг беззлобно усмехнулся. Оказывается, он скучал по их дружеским перепалкам, когда острое словцо бросалось столь же метко, как выпускалась стрела из лука.
– Да и ты, друг мой, справишься не хуже, – прогудел он. – Первым из асов слышишь все новости, и знаешь, что вокруг творится. Дело осталось за малым – укоротить язык и не выбалтывать все тайны за раз.
За бортом ладьи раскинулась величественная панорама Асгарда, ласкающая глаза усталых изгнанников. Пускай лишенные памяти о былом, они чувствовали себя в Мидгарде, в целом и в частности, совсем не плохо, но сейчас каждый думал, что все это время жил лишь вполовину, вполсилы, сам не зная, чего лишен, как слепец от рождения не ведает о волшебных красках заката, а глухой не может представить дивных звуков музыки. Теперь же оставалось только дивиться, как такое было возможно.
– Ты точно провидец, – громким шепотом сообщил Вольштаггу Фандрал, когда скиф медленно начал снижаться над Гладсхеймом, Чертогом Радости, где асы с начала времен собирались на совет, дабы решать вопросы жизни и смерти, войны и мира. – Не знаю, на коронацию мы прибыли или на казнь, лишь бы не нам предстояло быть главными участниками будущего действа. Я только-только снова начал привыкать к своей голове на плечах, и мне пока нравится она так, как есть, – красавчик энергично покрутил шеей, разминая мышцы.
Тем временем ладья, ведомая твердой рукой кормчего, ткнулась в причал и застыла, пойманная на магическую привязь, и путники ступили с палубы на твердь. Лица обоих друзей посуровели сообразно моменту, хотя ни один из них не мог взять в толк, какому.
[AVA]https://i.yapx.ru/C2RDg.gif[/AVA] [NIC]FANDRAL[/NIC] [STA]brave heart[/STA]
Отредактировано Sif (2019-07-20 15:24:43)
Между тем провожатый молодых асов, как видно, сочтя, что во дворце им вполне по силам не заплутать, оставил их с той же невозмутимостью, что и обрел, не дав никаких пояснений. Впрочем, даже его голосу, что был всегда слышен, сколь тихо не говорил, едва ли суждено было пробиться в этот момент сквозь гул радости и тревоги, в мгновение наполнивший воздух вокруг новоприбывших. Окажись поблизости поэт - не из тех, что с дрожью в сердце тщатся уловить песнопения смерти в полете стрел или скрежете клинков, но из тех, кому милее темные рощи и благоуханные луга Ванахейма - окажись в эту минуту рядом подобный сказитель, он бы сравнил этот шум с растревоженным ульем, куда неосторожный медведь влез, чтоб поживиться первым уловом.
И верно: едва лишь могучая тень Белого аса исчезла в дворцовых коридоров, откуда ни возьмись, со всех сторон к Фандралу и его спутнику хлынули вопрошающие. В основном это были молодые асы и их союзники, из тех, кто не считал зазорным проявить стол несвойственную старшему, умудренному поколению сдержанность, и желал узнать новости если не из первых то из вторых рук.
- Привет!- хватая блондина за локоть, первым рядом с товарищами оказался Хермод. Столь же неунывающий духом, как Красавчик, он был одним из немногих доверенных лиц Одина, и часто доставлял самые важные и секретные поручения. Белокурый и статный, он вполне мог происходить из царской семьи; любопытным глазам даже казалось, что сей храбрый муж имел с царем сильное сходство.
Завладев вниманием товарищей, он уже собирался приступить к допросу - но звуки труб, раздавшиеся со стороны парадных покоев, заставили всю компанию оглянуться, а затем устремиться на зов.
... Широкий двор залит был солнечным светом. Казалось, дневное светило явилось, чтобы полюбоваться на тех, кто собрался огромными толпами перед дворцом, и теперь в ожиданьи застыл, не сводя глаз с высокого крыльца, по коему, струясь, словно волны Тунд, сбегала вниз алая ткань. Золотом и серебром сияли доспехи энхериев и трубы глашатаев; лучи солнца, дробясь, отражались в роскошных уборах и украшениях женщин. Послы и прислуга, горожане и армия,- в эту минуту они, как единый народ, собрались, послушные зову трубы, ожидая, что станется дальше, и почему столькими тайнами окутано это новое, странное происшествие. Некоторые из них все еще помнили странные сны из других миров; иные же вовсе не заметили разницы между минувшим и нынешним днем.
Но во всех без исключенья глазах таился один и тот же вопрос: сойдет ли к ним Всеотец Один или же с этой минуты придется им славить нового царя.
- А что вы так поздно?- Хермод, точно по волшебству оказавшийся рядом с Фандралом, наклонился к нему, бормоча едва ли не в самое ухо.- Я думал, вы с Тором. Кстати, я что-то не видел его во дворце. И никто не видел. Леди Сиф вернулась, и Бальдр - помнишь его? Что, опять в Мидгарде что-то стряслось? Мы идем на Йотунхем? Или на эльфов? Скажи, я никому!- его честные серые глаза смотрели так искренне, что только закоренелый циник мог не оставить все подозрения и немедленно не выложить все что знал. Но увы, всем в Асгарде было также известно, что молчание любимца Одина распространяется лишь на дела службы, и, коли хочешь, чтоб завтра о тайне судачил весь Асгард, стоит лишь намекнуть ему.
Но бедолаге опять не повезло. Рявкнули трубы и на крыльцо выступили три фигуры. Но если Хэймдалля и леди Сиф враз признал каждый, то бледный юноша, облаченный в царский алый плащ с золотыми оплечьями, был известен немногим.
По толпе прошел шум - но, словно гул волн, он унялся, когда Белый ас поднял руку.
Страж повернулся к воительнице; взгляд, как клинок, проникал даже под броню, что прикрывала ей грудь.
- Поведаешь им сама?
[NIC]Heimdallr[/NIC]
[STA]страж богов[/STA]
[icon]http://ipic.su/img/img7/fs/Heimdrl.1534623293.png[/icon]
– Сиф! – заорал Вольштагг, размахивая над головой руками, будто мидгардская ветряная мельница, что при его внушительном росте было излишним – великан возвышался над толпой на две головы, и его было заметно за милю.
Однако радость слишком сильно распирала доброе сердце здоровяка, дабы тот задумывался о приличиях или здравом смысле. Шутка ли – не видеться целую жизнь. Еще бы Хогуна отыскать с Тором – и вовсе будет славно, почти как в старые времена, до того... до этого... короче, до всего.
– Сиф! – еще оглушительнее завопил он, перекрикивая шум и гул площади.
– Не ори! – строго одернул товарища Фандрал, который рад был видеть леди Сиф здравой и невредимой не меньше Вольштагга, но все ж озадачился присутствием рядом с ней и Хеймдаллем Бальдра в алом церемониальном плаще. Что еще за диво?
Меж тем Вольштагг воспринял слова блондина как призыв к более активным действиям, нежели вопли, и принялся пробиваться сквозь толпу, как ледокол через льды. В его фарватере следовал Фандрал, энергично работая локтями.
Леди Сиф, повернув голову, чуть улыбнулась, показывая, что она слышит и видит старых друзей, однако ее лицо сохраняло серьезное и строгое выражение. Она сама вызвалась, и теперь поздно роптать или малодушно медлить.
– Друзья! Асгардцы! – громко воскликнула воительница, и солнечные лучи заиграли на блестящих звеньях кольчуги и светлом металле нагрудника.
Шум, как по волшебству стих, и сотни внимательных глаз обратились к леди Сиф.
– Испокон веков в Асгарде царский венец переходил от от отца к сыну, или от брата к брату, как залог спокойствия и процветания всего царства. Как тело не способно существовать без головы, так и государство мертво без государя.
Среди асов поднялся тихий глухой ропот: не все понимали, к чему клонит леди Сиф, но все помнили ее обрученье с сыном Одина, Тором. Почувствовав сопротивление, Сиф упрямо вскинула подбородок – противодействие, как обычно, придало ей решимости.
– Наследование всегда шло по прямой линии, и порукой нерушимости закона была царская кровь в жилах наследника. Обычай этот никогда не нарушался и нарушен не будет. Заявляю прилюдно и клянусь, что это истинная правда, что Бальдр Смелый, что стоит сейчас перед вами, – Сиф вытянула руку указывая на фигуру бледного молчаливого юноши, чьи щеки были белы, будто он явился с того света, – является полнородным сыном Одина Всеотца и Всематери Фригги. Я, невеста Тора Одинсона, готова признать его своим царем и всех призываю к тому же.
Договорив, воительница склонила голову и, почтительно приложив к груди сжатую ладонь, опустилась на одно колено перед тем, кого она провозгласила наследником Одина.
[AVA]https://i.yapx.ru/DHi3i.png[/AVA]
Бальдр, еще помнивший ледяную тишь Хельхейма, молчаливо взирал на свой прежний дом. Все казалось знакомым и незнакомым одновременно, лица, краски, запахи, звуки, даже дыхание ветра, бродившее по огромной площади, что завораживала его в детстве. Сейчас же он не до конца понимал, испытывает ли радость от возвращения или же тяготится чрезмерным количеством событий, навалившихся на него неожиданно, особенно после долгих месяцев потустороннего покоя.
– Привет тебе, книжник!.. Выпьем потом, да?.. Ты что, перебрал вчера, такой бледный?.. Что у тебя с лицом?.. Где ты шатался столько времени?.. - со всех сторон доносились до него вопросы, такие закономерные, но требовавшие слишком долгих ответов. Печать Хель не смываема столетиями живого счастья, и на прежних товарищей сын Одина смотрел глазами того, кто видел иной мир, тот самый, откуда до него никто не возвращался.
Бросив взгляд назад, в темный зал, где возвышался трон Всеотца, Бальдр внезапно почувствовал, как защемило в груди. То была не рана, так до конца и не затянувшаяся после удара Тора, а тоска по Фригге, которую он никогда более не увидит рядом с высоким креслом владыки Девяти Миров, как и того, кто был его отцом. Он сглотнул, вполуха слушая речь Сиф и не дивясь изумлению, что читалось на лицах разом стихших асов.
– Воительница сказала правду, - наконец подал он голос и не узнавал его в гулких отзвуках царских палат. - Много лет родители скрывали это от мира, дабы уберечь меня. Я не хотел трона и не хочу его и сейчас. Но есть долг, что превыше наших желаний.
На этом Бальдр осекся, не желая более выспренних слов. Он ждал, чем ответит этот мир.
Он ждал - но ответом была тишина. Странная, даже, пожалуй, тревожная. Ни единого слова, ни звука шепота не исторгали уста потрясенных асов, и самое дыхание, кажется, замерло в их груди.
Трепет знамен и шуршание листьев по камню - все, что услышал Бальдр, царь Асгарда, в ответ на свои странные речи. Пустота ответила пустоте, как будто тени Хельхейма вдруг проступили, легли на Златой дворец, проросли в его сердце.
Но... не таковы были асы, чтобы молчать.
- А... как же Тор? Где он? Где Тор?
- И в самом деле! Он должен был унаследовать Одину!
- Тор наш государь!
- Да заткнитесь. Рядом с ним - Хэймдалль и леди Сиф!
- Пусть расскажут...
- Эй, что случилось с Тором? Он погиб?
- Где наш царь?
- Бальдр - сын Одина?
- Где ты был? Почему скрывался?
... В одно мгновенье окаменевшая площадь вдруг ожила. Как золотое и алое море, собравшиеся, старые и молодые, воины и простолюдины, женщины и мужчины вдруг начали спорить, обмениваться мнениями, требовать и кричать, да так громко, что стаи птиц, сорвавшись с высокой кровли, заслонили своими крыльями небо. Даже ряды энхериев, неподвижные обычно, дрогнули. Но не смешались.
Вольштагг, стоящий рядом с товарищами, растерянно оглянулся. Хэрмод заметил это движение. И кивнул, соглашаясь с невысказанным.
- Если Тор жив, ему следовало появиться здесь.
... Единственным, кто сохранил столько привычную неподвижность, остался Белый ас. Невозмутимый, спокойный, он возвышался, подобно Иггдрасилю, над волнующимся собранием - и казалось, что глаза его устремлены поверх всех голов, сквозь миры, в совершенно иное пространство, куда-то, где пребывал в это время тот, кого все ждали увидеть на этом крыльце, с короной Всеотцов на золотых локонах. Но то, что он видел, вызвало на суровых губах лишь усмешку.
Изгнание было благом для Тора. Сейчас - было благом.
Происходящее здесь и сейчас было битвой, к которой ни Бальдр, ни леди Сиф оказались не готовы.
Его нога сделала шаг - и на площадь вновь падает тишина. Даже самые недоумевающие и смятенные асы, горячие головы, что под началом Тора сражались в Ванахейме и на ледяных землях йотунов, те, что грезили о его царствованьи, не смеют сказать ни слова. Умолкают шутники и ревнители, недовольные, любопытные, испуганные, подозрительные; стихают даже и те, кому не терпится и разыскать старшего сына Одина, и те, кому хочется погулять на пированьи.
Ибо всем ведомо, что Хэймдаль не вступает в сговоры и не заключает союзов. Единственная его цель - подать голос в тот день, когда придет час погибели.
Белый ас поднял руки - и всем, от первого старика, чьи глаза уже не различают вана от йотуна, до последнего мальчишки, что держал на плечах отец, было видно, как сверкнули на них золотые браслеты; священный знак нерушимых клатв.
- Я, Хэймдалль, сын девяти матерей, Страж Биврёста, признаю Бальдра Одинсона моим царем.
[NIC]Heimdallr[/NIC]
[STA]страж богов[/STA]
[icon]http://ipic.su/img/img7/fs/Heimdrl.1534623293.png[/icon]
Громче и яростнее из всех выкликали имя первого наследника Одина его верные товарищи. И если простодушный Вольштагг был попросту сбит с толку, то более проницательный Фандрал заподозрил, что за гладкой зеркальной поверхностью течения официальной церемонии таится множество подводных камней. Сомневаться в себе красавчику было не свойственно, но теперь он усомнился, полностью ли память вернулась к нему. Быть может, он что-то упустил? Но, поглядев на столь же растерянные лица других асов, Фандрал отчасти утешился: память, по всей видимости, отшибло не ему одному. Или вовсе не ему, а кому-то другому. Например, Сиф. Или Хеймдаллю.
– Что такое Сиф несет? – возмущенно зашипел Вольштагг прямо в ухо приятелю, вслух вторя его мыслям. – Нет, не спорю, Бальдр славный малый и всё такое, но забодай меня пузатый чибис, будь он хоть трижды Одинсоном, чем он достойнее Тора Громовержца?
На красивом лице Фандрала отразилась интенсивная работа мысли.
– Пошли, – решительно бросил он другу и принялся вновь прокладывать дорогу сквозь толпу к тем трем, у которых как будто были ответы на вопросы.
Однако Страж, со свойственной ему прозорливостью, словно предугадал дерзновение двух друзей, и его гулкий, как звук колокола, голос перекрыл шум и ропот площади, а грозный и величественный облик заставил умолкнуть все разговоры.
Во взглядах асов, недавно полных сомнения, проступило иное чувство: тот, кому с младых лет привыкли доверять не меньше, чем Одину Всеотцу, присягнул на верность новому царю. Стало быть, вековечный и древний закон на стороне Бальдра Смелого.
– А что? Чем Бальдр не царь? Если Хеймдалль клянется, что он сын Одина, и леди Сиф не перечит ему...
– Но как же Тор?
– Тору больше по сердцу были битвы и походы, чем царская корона. Кто на это возразит?
– Верно, верно!
– Верно, но куда вернее было бы, если б сам Тор объявил брата наследником и уступил прилюдно трон и корону.
– Так-то оно так, но мало ли у Громовержца дел в девяти мирах...
– Полно, а жив ли он? – испуганный женский возглас вырвался быстрее, чем его обладательница успела прикусить себе язык.
– Жив! – отчетливо и веско, как вся его внушительная фигура, отозвался грузный и высокий ас, чья широкая грудь, казалось, до треска в швах распирала белую льняную рубаху с нарядной алой вышивкой у ворота.
Тот же самый требовательный вопрос читался в глазах Фандрала и Вольштагга, когда они, наконец, пробились к ступеням дворца.
– Где Тор? – без обиняков спросил Вольштагг.
Фандрал попытался быть более дипломатичным.
– Сомневаюсь, что от всевидящего ока Стража укрылось местонахождение другого сына Одина, так что да. Где Тор?
– Они вправе знать, – тихо произнесла Сиф.
Фандрал побледнел.
– Он жив?
– Жив, и здоров, но... – Сиф вопросительно посмотрела на Хеймдалля и Бальдра, будто в поиске совета. – В общем, это его идея. Это Тор пожелал, чтобы Бальдр правил Асгардом вместо него.
На бесхитростной физиономии Вольштагга проступило неописуемое облегчение, нахмуренное чело разгладилось, грозно сведенные рыжие брови разошлись.
– Ну, тогда совсем другое дело! – тяжелая рука великана со всей силы опустилась на плечо новоявленного наследника, однако вспомнив о новом высоком статусе царевича, Вольштагг слегка смутился. – Прости, Бальдр, дружище.
Фандрал оказался не столь уступчив и прост. Взгляд голубых глаз продолжал испытующе сверлить воительницу, Хеймдалля и, в особенности, Бальдра, который врать никогда не умел и, как надеялся Фандрал, еще не успел научиться.
– Тогда почему леди Сиф говорит сейчас за Тора, а не он сам за себя? Чего мы не знаем?
[AVA]https://i.yapx.ru/C2RDg.gif[/AVA] [NIC]FANDRAL[/NIC] [STA]brave heart[/STA]
Отредактировано Sif (2019-07-01 20:06:08)
– Случившееся да останется покрытым тайной, которая может существовать лишь между родственниками.
Рассказать друзьям брата о внезапном безумии, что ослепило Громоверца и заставило поднять руку на собственную кровь? Нет, так он поступить не мог и не хотел. Пусть Тор сам поведает правду, когда и кому пожелает, Бальдр не станет подвергать ни малейшему сомнению ни доблесть его, ни разум.
– Я предпочёл бы видеть на троне своего отца, чья мудрость никогда не вызывала сомнений, а когда тот решил бы оставить дела, брата, которому готов был верно служить и почитать, - продолжил Одинссон с неподдельной тоской в голосе. Озвучив свои мысли, он кожей, всем своим существом сознавал, что сказанному отныне не суждено сбыться. Беззаботность прежних дней не вернется после заточения в царстве Хель, для этого рана в душе кровоточила без надежды на исцеление. - Но без него я не справлюсь.
Бальдр взглянул на своих спутников, которые были посвящены в главный из секретов того, кто долгие века считался надеждой Девяти миров, а нынче оказался за пределами их сердцевины.
– Что бы ни случилось в прошлом, мой брат, Тор Одинссон, не должен забывать о будущем и оставлять Асгард. Я призываю его сюда, и, раз норны предрешили судьбу короны, пусть это станет моим первым повелением.
При этом распоряжении, столь определенно высказанном новым царем, старые друзья Тора выразили противоположные чувства: рыжеволосый просиял, радуясь тому, что загадочное отсутствие старшего из царевичей разрешилось так удачно; Фандрал же, куда более сообразительный, нахмурился, потому тайна эта тяготила его. И никто, за исключением царской семьи и Белого аса, не ведал и не мог объяснить, что произошло.
Но, что было еще более странно, Хэймдалль, только что безоговорочно склонившийся перед Бальдром, не спешил ни оповестить о его приказе собравшихся, чтобы заставить всех недовольных умолкнуть, ни заверить наследника Одина, что приказ его будет исполнен.
Вместо этого спустя какое-то время он сделал знак, что пора расходиться. Золотые ряды энхериев дрогнули, согласно, как по команде, меняя строй. Восторг, вызванный этим зрелищем, отвлек зевак от ропота и обсуждений - и, воспользовавшись этим, Страж с почтением пригласил своих собеседников вернуться внутрь дворцовых покоев.
... Тронный зал был, как обычно, погружен в сумрак, неожиданно показавшийся более глухим и непроницаемым, чем обычно. Случайно или же нет, но пламя в огромных чашах: единственном что освещало покои - едва колебалось над узорчатыми краями. Было ли то скорбью по сгинувшему царю, или знаком, что Хлидскьяльв не обрел еще нового законного повелителя, спросить никто не решался; усомниться же в решении Белого аса, хранителя силы Всеотцов, тем паче.
Среди этой темноты золотой трон, ярко освещенный солнцем, просачивавшимся через ажурные окна, был первым, что приковывало взор вошедшего. Вот только нынче он, обычно словно парящий над миром и над посетителями, казался вдвойне огромным и мощным, словно грозя раздавить своей тяжестью каждого, кто дерзнул бы взойти на него, не имея достаточно права.
Однако Хэймдалль не повел следовавших за собою товарищей к этому символу власти: свернув в боковой коридор, хитроумием архитектора почти незаметный между огромными колоннами, поддерживавшими золотой свод, он направился в небольшой зал, где Всеотец проводил наиболее срочные и требовавшие немедленных действия собрания и беседы с советниками.
Повинуясь не его слову, но взгляду, два стража закрыли за новым царем и его провожатыми двери, и тут же исчезли; впрочем, по слухам, на это место издревле наложены были чары, не позволяющие посторонним ушам проникнуть в те тайны, что доверены были лишь здешним стенам.
Обведя спутников золотыми глазами, Белый ас заговорил.
- Слово Всеотца - закон и воля для Асгарда,- глубокий, густой, словно воды Тунд его голос звучал приглушенно, то ли под действием чар, то ли чтоб подчеркнуть таинство сказанного.- Но отменять закон, писаный кровью предков и установленный ими, не властен и сам Всеотец. Тор Одинсон пролил кровь члена царской семьи, и за то подлежит изгнанию без права дальнейшего возвращения. Ни твой приказ и ничто иное не может попрать этот закон, не рискуя обречь царство на бедствия и опасности. Твоя воля не столь тверда, сын Одина, сына Бёра, чтобы переломить его. Если только...- нахмурив широкие брови, он вдруг умолк, испытующе переводя взгляд с одного присутствующего на другого, словно желая увидеть, прочесть в их сердцах то, что там было сокрыто.
[NIC]Heimdallr[/NIC]
[STA]страж богов[/STA]
[icon]http://ipic.su/img/img7/fs/Heimdrl.1534623293.png[/icon]
— Если только?.. - переспросил Бальдр.
Напряженным казался не только новый владыка Асгарда и его спутники, но и сам воздух. Звенящая тишина ждала, когда краткую паузу, обернувшуюся вечностью в душах присутствующих, нарушит слово Стража.
— Что вернет моего брата? Брата, изгнанного из этого мира, за то, что он был ослеплен злой волей, чужой, а не его. Брата, не ведавшего, что он творит. Брата, отважившегося спуститься в царство теней и не убоявшегося остаться там взамен меня.
Сейчас Одинссон чувствовал, что возвращается к жизни. Кровь его закипала от возмущения, а значит, несмотря на печать Хель, небытие отступало из его сердца. Ему хотелось кричать что есть силы, размахивать руками, изливая свой гнев на несгибаемость Хеймдалля, а после, проклиная всех демонов Девяти миров, вернуть Тора.
Асы переглянулись. Светловолосый, поджарый Фандрал казался напряженным, как натянутая тетива, в то время как скрестивший руки на широкой груди Вольштагг – против обыкновения, глубоко задумчивым. Великан тяжко вздохнул, отчего пламя в факелах на стенах тайного убежища заколебалось, будто от порыва ветра. Хеймдалль, как всегда, говорил загадками. Что поделать, видать, такова природа мудреца, златоуста и прочая. Как выговаривать слова в простоте язык Стража, поди, позабыл уже. Придется разбираться.
И Вольштагг начал разбираться с присущей ему основательностью, то есть с самого начала.
– Тор пролил кровь члена царской семьи? – озадаченно переспросил он. – Неужели, наконец, у него лопнуло терпение, и он прибил своего зловредного братца? Так Локи и без того, кажись, того... сам помер. Или нет?
Лоб рыжего аса избороздили морщины. Как и Фандрал, он заподозрил, что к нему вернулась память не о всех событиях. Кое-что будто таяло в тумане. Туман... Почему это слово вызывает отвращение и мерзкий привкус на губах?
– Не думаю, что все так просто, – покачал головой Фандрал и посмотрел на Сиф. От Хеймдалля он ответа добиться не чаял, а добившись, опасался запутаться еще сильнее.
Сиф выдержала взгляд друга, не опустив глаз. «Если только...» Оговорка Стража стала откровением и для нее. Воительница почти смирилась с изгнанием, и поэтому таинственный намек Хеймдалля причинил ей почти физическую боль. Надежда ранит больнее, чем отчаяние.
– Нет, – с трудом произнесла Сиф, видя, что Страж хранит молчание. – Брат, чью кровь пролил Тор, это Бальдр, – и, прежде чем слушатели выразят недоверие или негодование, торопливо продолжила. – Но Тор находился под властью злых магических сил, он не хотел... На самом деле не он хотел смерти Бальдра, – она слабо улыбнулась. – Иначе Бальдр не жаждал бы видеть Тора в Асгарде. И вы должны знать, что Тор сделал все, что в его силах, чтобы вызволить брата из Хельхейма.
– Вот в это я верю, – удовлетворенно крякнул Вольштагг, до этого нахмурившийся, как грозовая туча. – Наш Тор может, – и рыжий великан снисходительно покосился на новоиспеченного асгардского царя. Для вернувшегося из мира мертвых тот был вполне себе бодр. Асгардский живительный воздух и еда довершат исцеление.
Голубые глаза Фандрала заблестели, живое воображение тут же нарисовало картину эпичной битвы Громовержца с Царицей мертвых на пустынных полях Хельхейма. Однако в красочной картине явно не хватало важных деталей. Не хватало ЕГО.
– А почему нас не позвали? – вопросил Фандрал с оттенком обиды. – Я, например, ни разу в Хельхейме не был.
– Да! – поддержал Вольштагг, выпятив подбородок, отчего пышная рыжая борода пришла в волнообразное движение. – Почему не позвали нас? Поэтому возвращать без нас Тора даже и не думайте.
[AVA]https://i.yapx.ru/DHi3i.png[/AVA]
Отредактировано Sif (2019-07-20 17:54:13)
За много веков Белый ас привык к легкомыслию и беспечности молодых асов,- ведь она шла не от пустого сердца и разума, в коем гнездились лишь мысли о празднествах и походах. У тех двоих, что стояли сейчас перед ним, в час сражени доставало отваги, а в тяжелую минуту - мудрости и промолчать, и говорить, то и столько, сколь было нужно. Стенания обличают подчас дух упоенный собою и слабый, тогда как шутка, сказанная с веселым лицом, скрывает от остальных жгучую боль, и, исцеляя товарища, оставляет без защиты собственное сердце.
Потому, полуприкрыв глаза, в которых даже сейчас золотыми искрами вспыхивали видения людских душ, он дал леди Сиф, Вольштаггу и Фандралу время победить невольную дрожь, что пронзала сердца асов при упоминании владений Хель - и заговорил негромко, лишь когда замер последний звук их речей.
Дыхание вечности пугает тем больше, что настигает нас среди обычных забот, во время цветущей весны.
- Когда Один, отец твой, желал постигнуть мудрость, он спустился к источнику норн, заплатив своим глазом за пророчество вещих сестер. Только норнам ведомо, что начертано на скрижали вечности, только им одним дано прочитать и твою судьбу, и судьбу твоих братьев, и судьбы всего Асгарда. Твой путь лежит к ним, если хочешь совета. Ступай к норнам, Бальдр, сын Одина, задобри их и спроси их совета.
[NIC]Heimdallr[/NIC]
[STA]страж богов[/STA]
[icon]http://ipic.su/img/img7/fs/Heimdrl.1534623293.png[/icon]
- Да будет так, - без раздумий отвечал Бальдр.
Теперь уже целую вечность назад его брат не без труда вынес испытание в пещере вещуний, могучий Громовержец, способный повергнуть самых сильных воинов Девяти Миров, защитник Асгарда и прочее, прочее. Что с того, что венец нынче украшал чело младшего из сынов Одина, он не придавал сил, которые столь необходимы в краю, где ткется нить судьбы. Но сейчас это не беспокоило его.
- Я буду рад, если мои друзья присоединятся ко мне, - он обернулся к асам, которые, пожалуй, и не ждали иного поворота событий. - Но помните, что там, у норн, нет места геройским поступкам и битвам. Вам придется ждать.
"Это будет нелегко", - промелькнуло в голове нового владыки Асгарда. Он помнил, как возвращались к нему воспоминания после десяти лет пребывания в мире смертных, когда он был уверен в своем земном происхождении и не догадывался о родстве с самим Всеотцом, коего почитал не более чем выдумкой свирепых мореходов древнего севера. Коли сохранялась надежда вернуть Тора, он готов был рискнуть всем. Отныне в стенах этого дворца не раздавались голоса Одина и Фригги, так возможно ли было допустить, чтобы и брат навсегда покинул его.
- Я готов отправиться в путь немедленно, - объявил он Стражу.
Эпизод завершен
Вы здесь » Marvelbreak » Отыгранное » [март 2017] I am the god of kingdom come
