Миссия для самоубийц, по другому ее никто и не называет. Попытаться принести камень из другой реальности – само по себе звучит сомнительно, а вот как достать камень в той реальности, куда они собрались? Как вычислить его? Где взять нужный? Как сделать так, чтобы они смогли вернуться назад?

Клинт не думает об этом, он спокойно пакует экипировку, в кои-то веки собираясь бросить логику в дальний угол и полагаться на удачу. Кажется, что он так поступает всегда, но это только для тех, кто смотрит поверхностно и не видит собственных границ. Это для тех, кто не понимает, сколько нужно вычислений, когда ты стреляешь стрелами.
Он пожимает плечами, когда ему говорят, что он идиот. Ну что ж, он идиот, в этом никаких сомнений нет, он это знает, так же точно, как знает и то, что ничего в его жизни не изменится. Ничего не будет другим, потому что он решил, что так правильно и точка.

И если его Нат рискует жизнью, пытаясь спасти их всех, он не может быть в стороне. Он не имеет права быть в стороне. Поэтому он пакует лучшие стрелы, пакует надо для первой помощи, пакует термо-одеяло и белье, набиваю небольшой рюкзак под завязку. Клинт не собирается умирать просто так, нет, не в этот раз. Клинт собирается сделать чертов финт ушами и получить то, что у него получится.

- Все в порядке, Нат. Я готов. – Он говорит тихо и размеренно, пытаясь передать ей свою уверенность.

Клинт редко бывает серьезен, но, когда бывает, он больше всего похож на того человека, о котором ходят слухи в тайных обществах. Он буквально становится тем человеком, о котором ходят слухи в тех самых обществах, потому что Хоукай сегодня не просыпался, к черту.

Проснулся Клинт и именно он пойдет за этим чертовым камнем.

Перемещение занимает пару минут, а потом все стихает, замирает, и весь мир погружается в тишину и темноту. Ничего нет, как будто они застряли где-то на выходе. Ничего нет, как будто может быть иначе. Клинт вздыхает, скрипит зубами и выдыхает.

- Полагаю, мы на месте. – Вокруг них пусто и холодно, как для планеты земля. Черт его знает, где они оказались и черт его знает, что это за выбор реальности.

Но он должны были оказаться в том месте, где есть камень. Где есть возможность этот камень заиметь наименьшими усилиями. Клинт тихо вздыхает и крепко сжимает запястье Наташи, без слов говоря ей, что разделяться они не будут. Не в этом мире.

Не сейчас.

Клинт не знает, что ей ответить, что если они ошиблись? Ну что ж, значит они умрут просто так. А что если не ошиблись? Они умрут пытаясь. Смешно. В его голове нет хорошего расклада карт, нет слов, которые сделают так, что они выиграют априори. Нет ничего что подсказало бы им, что они вообще выиграют. Все внутри стопорится, тормозится, делает их немного странными, сонными, вязкими.
Клинт вздыхает и пожимает плечами.

- Если нам тут нечего ловить, пойдем домой. – Он усмехается и скидывает лук с плеча. Знакомое до боли оружие ложится в руку как влитое, знакомое до боли ощущение безопасности накрывает с головой.

Ему больше не нужно действовать наугад, ему больше не нужно чувствовать страх, ужас, перебирать варианты, они вот они. Они тут, спрятанные за его руками, жив или мертв на одной чаше весов. Это всего лишь мир, в котором их нет.

- Если ориентироваться на то, что у нас было, ты хотела сказать. – Он все еще усмехается, они две бледные тени друг друга, согнутые непосильной ношей, они двое людей, которые знают, что могут не вернуться. – То нам прямо, пока не найдем Вижна. Или, кого-то другого с камнем посреди лба.

Клинт передергивает плечами, но стоять на одном месте для них все равно бесполезно и опасно. Опасно еще и тем, что они могут не стоять, на них могут нападать. Потому они двигаются, преодолевая пространство, перешагивая самих себя и свои страхи.

Он не знает где камни, но интуиция тащит его вперед. Туда, где скопление света, скопление сил по его мнению. И Нат идет следом. Идет, потому что они здесь двое против всех.

Природа тут не особо приветлива, много сухостоев, много кустов, которые умерли, не дотянувшись до солнца. Клинт не обращает на это внимание, идет дальше, перебирая в уме все варианты, которыми их могли бы убить уже. Но пока что никого нет, ни единой жертвы его паранойи. Они двигаются вперед, скрываясь среди деревьев, кустов, скрываясь среди камней.

Для него ландшафт — это приключение, которое они могут сделать интересным, а могут погибнуть. Для него происходящее всего лишь шаг к тому, что им нужно. Где-то впереди источник энергии, который бьет прямо вверх, испуская силу, Клинт знает, что это сила. Кто знает, что там вокруг источника.

- Нам нужно разделиться иначе чревато тем, что нас убьют на подходе. Кто-то идет, кто-то прикрывает. – Он усмехается и делает еще шаг вперед. – Я пойду. А ты вытащишь меня, если все пройдет плохо.

Они здесь, где-то между и между, Клинт никак не может ухватить в памяти то, что нужно. То, что должною. Не может, но оно где-то бьется под поверхностью, то самое, важное, нужное, своевременное. И свет, белый, льдистый свет раздирающий небо, такой чистый, такой до чертиков, до боли, до дрожи, знакомый.
И если бы он не был живым, он бы сказал, что зрение по краям приобретает синие оттенки, как будто глаза затягиваются льдом. И внутри прорастают лепестки холода, те самые, от которых он грелся когда-то давно.

И чем ближе свет, чем ближе эта сила, тем страшнее становится. Тем опаснее.

Тем сильнее хочется вперед.

- Я знаю, что там. – Он оборачивается к Нат и качает головой. – Я пойду, ты вытащишь. Потому что сама ты к этому камню не подойдешь. А меня он почти ждет.

Клинта тошнит от ужаса, потому что в прошлый раз там был Локи, в прошлый раз он не испытывал ничего притяжательного, и камень не звал его, не пытался подчинить, не пытался напомнить. В прошлый раз у них был кубик для камня, который называли Тессеракт.

А здесь похоже и кубика-то не было.

Он сжимает лук чуть крепче и кивает ей. Он знает, правда знает, что у нее внутри, он понимает. Он не может иначе, она это тоже знает. Так и перекликается общая, одна на двоих, история. Он прижимается лбом к ее лбу и закрывает глаза, сосредоточенно делая вдох и выдох. Он любит ее так отчаянно, как не любил чертову семью, которой у него и не было. Так отчаянно, что готов вложить ей в руку глок, чтобы она стреляла на поражение.

Но она и так будет.

Она сделает это.

- Если что-то пойдет не так, стреляй. – Он выдыхает. – Постарайся выбраться и, на всякий случай, постарайся оставаться на расстоянии.

Он пока не знает, что его ждет, просто чувствует знакомое покалывание, лед внутри растет, ширится, принимает новые формы. Клинт знает, что за ним пойдут образы, пойдет прошлое, а потом все стихнет и он будет слышать только камень внутри себя. Он знает, и он почти готов. Остается только маленький шаг на пути к этому.

- Отдашь мне, когда я вернусь. – Лук он вручает Нат, потому что с ним он опаснее, потому что с ним к нему труднее подобраться. И потому что это его часть, одна из самых важных частей, одна из самых нужных частей.

Дальше только вперед, шаг за шагом, со зрением, которое чуть затуманивается, с отчаянием внутри, потому что он ненавидит то, что с ним делает камень и, когда-то сделал Локи. Он ненавидит каждый шаг в том направлении, но лучше он, чем Нат. Лучше он, потому что он там был, и она вытащила, потому что они уже проходили это.

И в круг людей, которые замерли у столпа света он вступает так, как будто он был тут всю жизнь, среди них, молился, смотрел, пытался быть живым.

И еще один шаг, маленький, крошечный, нужный, и вот он, Клинт в столпе света, скрытый из виду за белой пеленой. Но все еще присутствующий тут.

А потом все гаснет, кроме его глаз.

Он не касается камня, не прислушивается к его голосу, не зовет его. Нет-нет-нет, это камень, все он, выскальзывает из коробки, в которой лежал, приближается, становится тише и больше, разрастается, только уже внутри него. Исчезают границы, исчезают образы, исчезает все, кроме того, что было в Клинте. Кроме его души, если она когда-то имела облик, кроме его разума – если он когда-то имел свой голос.

Камень становится всем и ничем, побрякушка, которая ложится в коробку так послушно, как будто ему приказали. Пустой, полый, практически ненужный теперь камень и коробка, которая захлопнулась и ее больше не открыть. Клинт не знает, что происходит с ним, он чувствует себя странно-воздушным и тоже пустым.

Наверное, потому он и стоит, замерев на одном месте. Стоит, не зная, как сделать шаг или два. Как наклонится? А что делает его тело? Он как будто бы в нем и в тоже время – не в нем. Он как будто сломался и не знает в какой стороне выход.

Только тело не стоит, коробка давно в руках, прижата к животу так крепко, что не вырвать. Глаза синие, бесконечно синие и холодные, как будто в них собрались все ледники Арктики. Как будто именно его ждали, именно его звали, о нем молились.

Люди вокруг перестали покачиваться и петь, люди поднимаются с колен, доставая оружие, собираясь мстить тому, что отнял у них святыню. И они будут нападать, убью чужака, откроют коробку и тогда камень никогда не покинет это место. Тогда у него не будет шансов покинуть это место.

И он делает ход.

Он знает, что где-то там есть кто-то, кто выведет его, он знает это тепло, разрез глаз, цвет волос, он знает кого-то, кто достанет оружие и выведет его. Но не сейчас, не сейчас, их тут слишком много. Живых, мертвых, ненужных. И он делает ход, он тоже достает оружие, пистолет пристегнутый на бедре стреляет.

У тела есть мышечная память, которая не дает сбоев, которая не дает телу забывать о том, чье оно, кто оно. Клинт все еще заперт внутри и с ужасом и каким-то внутренним, темны, тайным, удовлетворением смотрит на происходящее. На стрельбу, на то, как движется он сам, на то, как он убивает.

Опять убивает.

Почему-то хорошо, что нет лука. Почему-то лучше не было бы и его самого.

Но он убивает и останавливается только тогда, когда стихает последний крики. Сколько это плюсом к его карме? Человек двадцать? Двадцать пять? Сколько?

Его тело и его, и не его. Он как будто гость в нем, запертый и свободный.

- Ты выведешь меня? – Он смотрит вперед, туда, где могла бы укрываться Наташа. Он смотрит вперед, но не видит. И Клинт тихо ругается в собственной голове, потому что Нат может и стрелять на поражение, кажется эту мысль камень так и не понял.

Он не двигается, потому что больше нет никакой опасности. Он замирает, потому что тело вдруг перестает движение, последний удар, хлопок, все скатывается в никуда. Клинт смотрит за этим со стороны, гость в своем собственном разуме. Это почти так же страшно, как когда им управлял Локи, но только почти, потому что в этот раз страшнее. Он не видит границ себя и не видит камня, они переплелись, они слились друг с другом, они неделимы.

Он просто молчит, не так ли?

Клинт пытается говорить, пытается сделать хоть что-то, дать Наташе знак, что он жив. Он почти в порядке. Он пытается сделать хоть что-то, но вместо жестов или движений пустота. И эта пустота опасно близка, подкрадывается к нему, цепляется за руки, за ноги, за саму его суть.

Что если шагнуть в нее? Будет ли там безопасно?

Будет ли там тихо?

Справится ли он с этим?

- На самом деле это похоже на лютый кошмар, Нат, вытащи меня или его, я не знаю, куда-то где он сможет свалить. Господи. – Клинт внезапно оказывается на своем месте, с коробкой в руках, вот он живой, целый и невредимый. И плюс двадцать душ, которых он отправил в никуда. Плюс двадцать смертей под управлением сущности, которую он даже не может понять.

Он идиот. Нат это и без него прекрасно знает, он такой идиот, который пожертвовал бы всем что в нем есть, если бы это спасло мир и ее. И Барнса, наверное, пора включать его в список к своей семье. Он пожертвовал бы всем что в нем есть, если бы они просыпались потом по утрам, живые, целые, счастливые.

Он мог бы.

Он знает, что где-то внутри стоит пустота и синий свет, который обволакивает, делает его чуть менее успешным, чуть более продуманным. Он знает, черт бы его побрал, что все будет именно так, как они задумали. Ей просто нужно довести его обратно к аномалии и постараться протолкнуть вместе с камнем домой.

Ей просто нужно, чтобы он держался. Не так ли?

- Лови. – Он отдает ей коробку, зная, что камень ринется туда, куда пойдет эта оплетенная проволокой кубышка. Он пойдет, потому что у него больше нет выбора.

А Нат не даст сойти с ума.

Никому из них не даст сойти с ума.

Так они и стоят друг на против друга, она с пистолетом, а он, кажется, потерял свой где-то во время драки. И если она выстрелит, мало что поменяется, потому что кажется, что пустота внутри все еще подбирается ближе.

- Локи действовал чуть иначе. – Он подмечает это, потому что так проще, потому что так у него есть чуть-чуть больше слов между ним и темнотой.

Ну и правда, о чем он думал? О том ли, что они в почти безвыходном положении дома? О том ли, что ей придется не сладко? О том ли, что в случае опасности она будет стрелять на поражение?
Да, пожалуй, он перебрал в своей голове все варианты, не зря же ему еще Колсон говорил, что его таланты к тактике и стратегии пора использовать на широкую ногу.
Бартон тогда посмеялся и отказался. Куда он, бывший циркач, вор, человек, имеющий только начальное образование. Куда он такой в управление миссиями? Нет уж. Ему и оперативником хорошо.

Потому, наверное, и принимал решения он быстро. Иногда казалось, что слишком необдуманные решения, иногда казалось, что он справится с собой и вытащит всех по пути, а иногда он просто лажал раз за разом. Вот такая вот неустойчивая его теория, его тактика.

Наташа, зато для него была константой. Она бы стреляла. Потому он и пошел.

На вопрос он просто смущенно пожимает плечами. А что тут можно сказать в самом деле, только отвернуться и почесать затылок, пытаясь унять дрожь в руках. Клинт пока и сам не понимал, какое дерьмо сделал с собой.

- Но Локи действительно ощущался иначе, более топорный, что ли.

Он идет следом за ней, бесспорно понимая, что, если что-то пойдет не так, он не жилец. Для этого он сюда и отправлялся, не так ли? Для проверки на прочность? Или чтобы сделать что-то другое? Чтобы доказать себе, что он может сопротивляться управлению над собой? Что он может перебороть этот страх, который жил в нем какое-то время?

Двадцать трупов, правда, говорят ему о том, что он так и не научился справляться с собой. Двадцать трупов и злая Ната, которая в случае чего будет очень мертвой Натой. Она здесь, чтобы он не убил ее. Она его ключик, его свобода, его слабость.
Если бы камень был у нее?
Выстрелил бы он?

Клинт пока не знает ответа на этот вопрос, но в глубине, там, где сущность посверкивает синим, он видит, что нет. Нет, он бы не справился. Это не его задача. Он бы не смог выбраться отсюда. И это сильно отрезвляет его, деля происходящее очень-очень личным и очень трагичным.

- Если бы это была ты, я бы не смог выстрелить, Нат. – Он честный идиот, пожалуй, это она про него знала.

Сущность молча направляет их, работая ориентиром. Клинт просто где-то внутри чувствует, куда нужно двигаться, единственное чего он не знает, куда камень их ведет и будет ли это выход в их мир или новая ловушка, в которой они застрянут как мухи в янтаре. Они двигаются, сбивая ноги, не задерживаясь у странного вида камней. Двигаются, большей частью молча, потому что ему стыдно, что он завалил это задание.

- Ты та, кто вернет меня, даже если возвращать будет нечего. Вот почему у меня не было выбора. – Он заканчивает свою мысль, все еще отрешенно разглядывая плато перед собой. – Где-то в центре нужно стоять, чтобы он ушел туда, куда он хочет уйти.

Клинт оборачивается к Наташе и молча берет ее за руку. Дальше у них будет борьба с тем, что хочет камень и чего хотят они. И ей нужно будет убить его или удержать, чтобы прекратить движение вперед.

Он цепляется за ее руку, потому что ему нужно удерживать себя в сознании. Он цепляется за нее, потому что она остановит, она прекратит этот бег без правил. Он цепляется, сжимает ее ладошку, такую тонкую на самом деле, но сильную, сжимает сильнее чем нужно, чтобы почувствовать, что она рядом, чтобы прочувствовать что она не уйдет, вот она, скользит по поверхности, такая, какой он ее запомнил.

Они стоят у плато, которое сходит вниз, а внизу круги, как будто круги на воде, только каменные, только такие, которых никто никогда не видел. Клинта тянет вперед, потому что сущности нужно туда, сущности нужно добраться до центра и дальше, еще дальше, куда-то подальше отсюда. Клинту нужно, чтобы они шли, и они идут.

И его зрение снова туманно-синее, его зрение снова такое, от которого он сходит с ума. Но в этот раз они рядом. Они делят это тело друг с другом, они почти договариваются о том, что впереди будет только лучше, впереди будет свобода и пустота.

Клинт ведет их с Нат дальше, все дальше и дальше, до центра, потом еще куда-то, где тепло, где светло, где уже другой мир, другая планета. Они добрались? Они в конечной точке? Они получат здесь то, ради чего пришли?

Сущность молчит, не отвечая на поставленные вопросы, вместо этого перед ними прекрасная панорама из ничего. Обрыв, за которым больше ничего не видно, на этом, судя по всему, конец?
Клинт задерживает дыхание, когда заглядывает вниз, рассматривая перспективы. Дальше им идти некуда, дальше его ничего и никуда не тянет, дальше у них конечная остановка, но здесь не видно аномалии или портала, которые приведут их домой.

В тот мир, где они должны быть.

- Это другая планета, я не знаю, он молчит и больше ничего не просит. – Клинт знает, что его глаза все еще синие, он знает, что сущность в нем никуда не ушла, никуда не пойдет и ждет, чего-то от него ждет. Но чего?

Жертвы? Слов? Снов? Событий? Он может разбежаться и прыгнуть, закончится ли на этом история?

Сущность схватывает все на лету, как будто, так и надо было, как будто все чего она ждала, он ждал, вот оно, перед ним. И Клинт стихает, замолкает, сомневается, но уступает самого себя.

- Мы там, где должны были быть все, но очень давно. – Клинт молчит, но слова сами появляются из него.

Он молчит, но у него пока не получается прочитать наперед и кажется это будет долгая история, конец которой им не понравится. Он сжимает ладонь Наташи сильнее и прислоняется плечом к ее плечу. Так надежней, так спокойней, главное не выпускать ее из рук. Главное не дать ускользнуть ей.

- Здесь ты получаешь то, зачем пришел. Здесь ты платишь по счетам. – Сущности больше ничего не надо. Она на месте. Они все на своем месте. – И если ты чего-то сильно хочешь, ты шагаешь вперед.

Клинт задыхается от ужаса в тот момент, когда слова заканчиваются. Задыхается, потому что нет-нет-нет, они не подписывались на это. Они не подписывались на гибель в мире, где все происходит не так. Нет.

Он не хочет.

Он тянет Нат назад, подальше от пропасти, тянет за руку, уже примерно зная ответ.

Наверное, зря он выбрал этот путь, надо было подумать другой план. Наверное, зря он забрал камень себе, в себя, допустив мысль, что у него получится все исправить. Наверное, ему просто нужно было действовать каким-то другим образом, способом, не поводить черту там, где ее в принципе не должно было быть.

Клинт только сейчас понимает, что они в месте, откуда нет выхода. Они в месте, где можно делать только шаги вперед и эта хрень внутри него, она ждет этого. Она ждет, когда все пойдет не так, когда они сдадутся, ждет, чтобы уничтожить их обоих.

Он замирает, сжимая ее руку, замирает, раздумывая над тем, что сказал камень. Что им подсказывает интуиция, что им обоим советует сущность, которой не существует. Клинт злиться, это хорошая эмоция, хорошие действия, хорошее положение вещей, он начинает выходить из себя, теряя часть самообладания и дыша с большим трудом.

Ему удается только удерживать слова внутри. Слова, которые он не должен произносить, которые не должен знать, которые не должен помнить. Те самые слова, от которых закипает кровь. Речитатив Локи в его голове становится только сильнее, сводя с ума, заставляя его выпустить руку Наташи из своих рук.

- Нет. Выбери что-то другое, Ната, что-то с чем я смогу жить, с чем я черт побери справлюсь. Что-то другое. – Он прислоняется к ней, как в первый раз, как при встрече, когда ранил, почти убил, когда забрал домой. Он прислоняется к ней, прижимает ее к себе, заставляя себя успокоится, заставляя себя говорить дальше. – Что-то другое, что принесет нам всем больше пользы. Это могу быть я, одним выстрелом всех зайцев, одним метким выстрелом, ну? Только не делай глупостей, пожалуйста.

Он знает, что она его слышит. Он чувствует, что она уже все решила. Он не готов смириться с этим. Он не готов ее отпускать.

Клинт не сможет помнить этот момент и оставаться живым. Он не сможет сделать следующий шаг без нее, он не сможет вернуться, он не сможет ничего. Они замирают на самом краю, два человека, которых здесь даже не должно быть. Два человека, которые готовы были бы умереть, только не смогут выбрать кто из них.

Может быть вместе?

Может быть вместе это тоже выбор? Почему нет? Они бы смогли. Шагнуть в пропасть не страшно, не так ли? Шагнуть туда, где их ждут, где они будут кем-то, где они будут вместе, все еще вместе, спина к спине.

- Только вместе, Нат. – Он прижимает ее к себе крепче, не выпускает из рук, потому что ему страшно, ему чертовски страшно, что она исчезнет, вырвется и сбежит.

И только после его слов, что-то меняется, что-то вокруг становится чуть-чуть другим, как будто что-то исчезает, растворяясь в тумане этого мира, этой планеты. Клинт не сразу понимает, что его зрение больше не синее, он больше не слышит внутри сил, не видит кристалликов льда, не ощущает потребностей, чуждых ему.

Он целует Нат в макушку, ожидая того, что будет следующим шагом.