У Эммы Фрост болел живот. Где-то в области печени, и чуть пониже — место, куда минут семь назад от души зарядили округлым носком изящной туфельки со всей силой, на которую способна хорошо тренированная женщина двадцати пяти лет, с ярко выраженным желанием отбить кое-кому близкому все внутренние органы. Ну и щедро, от души — унизить.
Её сестра.
Эмма поморщилась: запах дыма неприятно щекотал ноздри. Школа для одарённых подростков, ещё вчера — уютное гнёздышко, в котором дети с самыми удивительными способностями могли почувствовать себя комфортно, как дома, вдруг превратилась в поле боя. После взрыва здание тряхнуло так, что местами обрушились стены. А виновата во всём было оно — её прошлое.
Сестра ликовала, хохотала мысленно, Фрост могла поспорить, она именно хохочет, как безумная. Прочесть мысли и подтвердить догадки Эмма не могла, с тех самых чёртовых тринадцати лет, когда закрытой для неё оставались всего несколько человек, и среди них — две родные сестры.
Парировать было нечем. Эмма действительно проиграла эту битву, и оставалось лишь бесконечно долго винить себя. В том, что она в очередной раз пошла по накатанной дорожке, и поступила, как раньше, приняла удар на грудь, даже не пытаясь защититься, даже не пытаясь предусмотреть. Простила все подножки. Ей, бывшей Белой Королеве, уже доводилось убивать людей, она умела быть жесткой, и жестокой, очень, но никогда раньше не приходилось быть таковой по отношению к собственной семье. Где-то глубоко внутри всё ещё жила установка, что родня — это что-то... не святое, нет, но очень близко к этому. В каком-то отношении сёстры были неприкасаемыми. Очень давно, тогда, когда Адриенна сдала Яна, первого, кому Эмма понравилась, как человек; ещё тогда, когда она предала их брата, даже тогда, когда сама Эмма наябедничала папе и разрушила модельную недокарьеру сестры — всё это было ребячество. Не взаправду. И не воспринималось всерьёз. Словно они пытались обскакать друг друга, конкурировать, как лучшие подруги, или враги. И всё это было игрой.
Пожалуй, так и было. Пока от "невинной" игры Адриенны не погиб человек — студент Эммы, Синх. А выпестованная ею любовно школа не оказалась напичкана чёртовыми бомбами с разным временем детонации. Она не была специалистом по технике, в отличие от мутанта, который находился сейчас рядом с ней и её чокнутой сестрой-маньячкой.
— Уходи, Шон, — процедила Эмма, — займись чем-то полезным, умоляю, — и мысленное обращение — "оставь меня с ней наедине".
— Ты ничтожество, Эмма, — завопила Адриенна, даже не глядя в спину удаляющегося Банши. Её голос был очень высоким и резал уши. Ей всегда не хватало самоконтроля, даже для того, чтобы модулировать свой чрезвычайно раздражающий голос. Они остались одни, и всё, что осталось этой психопатке, это продолжить ликовать. — Меня не удивляет, что ты не можешь ничего поделать, серьёзно, ты всегда была всего лишь беспомощной воришкой. Меня удивляет, что ты позволила мне взять под контроль ситуацию настолько легко!
— Зато ты всегда получаешь то, что хочешь, правда, дорогая? — Эмма зло усмехнулась в ответ. С момента прибытия Адриенны в школу она носила за поясом юбки револьвер, старинный и больше подходящий для декора любого кабинета, чем для самозащиты. И ощущение прохладного металла за спиной вдруг начало приносить некоторую... уверенность. Фрост только теперь поняла, что произошло. Адриенна ведь завидовала ей. Ещё тогда, когда сдала Яна. Когда сунулась по её стопам в Клуб Адского Пламени. И потом, когда пыталась разрушить её мечты стать частью школы для одарённых подростков. Таких, какими были они сами. Она никогда не перестанет ей мешать, и дальше будет ещё больше жертв. Таких же невинных, как тот студент, спасший всех остальных от взрыва каких-то полчаса назад.
Это надо было прекратить. Как можно скорее.
Выстрел прогремел так близко, что Эмма на пару секунд почти оглохла. Не сразу поняла, что попала: лишь когда Адриенна начала заваливаться на стену, увидела расползающееся на её груди алое пятно крови. Она метила повыше, в голову, или шею, чтоб наверняка, но слишком дрожали руки. И сестра тоже задрожала, захрипела, забулькала кровью, не спеша умирать. Перехватив покрепче оружие уже обеими руками, Эмма ещё раз нажала спусковой крючок, метя меж глаз, стараясь не жмуриться, видеть, что натворила, осознать сразу — теперь её руки в прямом смысле испачканы кровью.
"Шон. Мне нужна твоя помощь."
В голове её билась лишь одна мысль: убрать за собой, убрать тело, как можно быстрее, никто не должен увидеть, не должны узнать студенты. Никто из них. Никогда.
Этим мыслям вторил чужой безумный хохот, который Эмма сумеет заглушить навсегда не так  скоро.