Наташа продирается сквозь сугробы, злится на то, что вязнет в них, снег забивается в сапоги, и это бесит. Будь здесь нормальная дорога или пойди они вдоль той, что вела в поселок, было бы все гораздо быстрее и удобнее. И не тратилось бы столько времени на блуждания по лесу. Но нет, так нельзя, вдруг на девушек обратят внимание, вдруг срисуют, они себя засветят, и это будет очень плохо. Хотя это дачный поселок, тут никого нет, кроме единиц, среди них и их с Евой цель.
И зачем ей нужна Ева, ей-богу, сама бы справилась.

Ченкова идет следом. Наташа слышит, как под ее весом похрустывает снег. Она молчит, и хорошо, Наташа не планирует использовать Еву, она просто выполнит задание и вернет девчонку на базу, все будет хорошо. Все тесты будут пройдены, все снова будет работать, как следует. И Наташа не будет злиться на то, что ее грузят прицепом, который ей не нужен.
Но голос Евы раздается совсем рядом, заставляет Наташу замереть, с недоумением уставиться на Еву.
Засада? Какая засада?
- Чьей?
Она знает, что беспокоит Еву. Зимний лес, даже днем, место не для слабонервных. Тут тихо, и снова начинает срываться снег, вот что плохо. Пойдет сильнее, и вешки потеряются, они не дойдут до цели, да и обратно не вернутся. Наташа хмурится, Ева же отвлекается на всякие параноидальные мысли. Но все же Романова осматривается по сторонам, затем качает головой.
- Нет тут никакой засады. А нам все еще нужно в поселок, наше дело там.

Возможно, Еву мучает близость чужой смерти. Наташа выросла в войну, она помнит ее вкус - пороха и крови, ей не страшно нажимать на курок. Она прошла разведшколу, где ее научили сто и одному способу убить человека так, чтобы он не заметил потому, что нужно унести информацию целой и невредимой. Затем, уже тут, в Красной комнате, ее научили тысяче и одному способу делать то же самое, более ювелирно, более безжалостно. У нее был хороший учитель, она смотрела в глаза Зимнего солдата и запоминала, что нужно делать, чтобы не жалеть, не думать, не страдать.
Ее научили отключать совесть и жалость, у нее есть приказ, его нудно выполнить. А жалеть не ее работа, мало ли, что там у этого человека за душой. Не обсуждать, не анализировать, не сомневаться.
Не сомневаться очень удобно на самом деле. И Наташа этому тоже научилась. Как и не обращать внимания на паранойю Евы. Что бы там ни было, но сейчас они тут одни, даже белка не проскочит по деревьям. Слишком холодно, снег, правда, посыпал и прекратил.
- Перестань отвлекаться.

А вот двадцать минут спустя они не одни. Чувство приходит ниоткуда, за ними следят, и следят уже продолжительное время. По ощущениям до поселка совсем недалеко, тут могут попадаться загулявшие дачники, не за грибами, так на охоту, а может еще за чем, Наташа не знает. У нее не было дачного домика, у нее было такой жизни, когда можно было гулять по лесу, так что ей не понять этого. Но кто-то тут есть, кто-то кроме них. Рука тянется к кобуре под тулупчиком, но Наташа медлит, пока не слышит, как взлетает несколько птиц, видимо, все же попавшиеся по дороге, кто-то их спугнул.
- Слышишь?
Романова расстегивает тулуп, расстегивает кобуру, пистолет ложится ей в рук. Огнестрельное оружие - крайняя мера в сегодняшнем деле, убить следует с минимумом шума. Но сейчас не помешает, и Наташа вскидывает его со словами:
- Кто тут есть, покажись? Не надо пугать девочек на прогулке, мы нервные можем хлопот доставить достаточно.