Разрушения в Сан-Франциско казались меньшими, чем то, что видела по новостям Джин в Нью-Йорке. Но проблем оказалось не меньше, увы. После того, как мутанты так или иначе принялись оказывать помощь местным властям, те решили не стесняться, и даже начали ее просить. Взаимодействие было хорошим знаком, но Джин была научена горьким опытом: как только опасность минет, они резко вспомнят, что мутанты зло, превратив их обратно в изгои.
И все же, теперь им была нужна помощь. Похоже, что Черный Орден перешел от разрушительных действий к другим, перехватив над горожанами ментальный контроль. Очевидно, что таким способом они пытались устроить своеобразный массовый обыск.

Джин чувствовала чужое присутствие в сознаниях людей, которых успела арестовать полиция. Участки были ими забиты, от них фонило чужим влиянием, контролем, ментальными замками, которые нужно будет снять. Маленькие бомбы замедленного действия, которые должны были привести к тотальной смерти всех тех, кто стал их жертвами. Джин начинало подташнивать при мысли о том, сколько предстоит работы, сколько вообще предстоит сделать, чтобы справиться с этим всем. Но даже подумать не могла отказаться. Ее не волновало, что она будет нарушать этические нормы, ее уже ничто не волновало. Им нужно было еще отыскать тех, кто пострадал от псиоников Ордена, собрать людей, и как-то решить проблемы контроля над ними.

Легкие шаги позади слишком знакомы, чтобы оборачиваться, да и присутствие Эммы Джин отмечает не только слухом, но и ментально. И как ни странно, это уже не вызывает особо негатива. Так, некоторую настороженность, но и только. Ей было не очень приятно, когда она узнала, что именно Фрост собрала ее воскресшего мужа по частям в единое целое, чтобы тот смог ходить, дышать, думать и чувствовать - жить без боли. Ювелирная работа, достойная восхищения, но гордость мешала Джин это признать вслух. И эту самую работу разрушил Феникс, вернее, он надломил возведенные стены безопасности, которые продолжили постепенно разрушаться, процесс затянулся на несколько месяцев, и вот недавно они с Чарльзом восстанавливали их.
Когда-нибудь, наверное, Джин сможет сказать спасибо Эмме за то, что она сохранила ее близких мужчин, как Скотта, так и Чарльза после их воскрешений, но пока она еще не была готова произносить подобное вслух.
Зато была готова работать с Белой королевой.

- Ты готова?
Джин поворачивает голову к Эмме, окидывая его пронзительным взглядом зеленых глаз.
Красивая и холодная. На первый взгляд. Правда, телепату было видно немного больше, чем обычному человеку, и Грей понимала, что внутри Эммы есть свои подводные камни, страсти и проблемы. Они все пережили столько, сколько и не расскажешь, и душевных шрамов у каждого было невероятное количество.
Простые люди не живут с таким грузом, а они жили, и ничего так жили. Стыдится этого Джин перестала уже, в конце концов, никому лучше не станет, от ее покаяний и сдачи правительству, как известной поджигательнице того же Сан-Франциско.
Кстати, городу повезло, пострадал тогда лишь Алькатрас.
И люди.
Всегда люди.
С ними и стоило сейчас что-то делать, как-то оказать им помощь, возможно, как искупление своих грехов.

- Да, чувствую.
Коктейль страха, ненависти, непонимания - отсутствие контроля. Люди становились похожи на зверей, будто бы все человеческое в них блокировали.
- Такое ощущение, что Орден делает себе ищеек, которые должны как минимум принести хаос, а может и найти искомое.
Все споры, все сложные момент отступили, оставив между ними с Эммой лишь готовность действовать слаженно во имя спасение тех, кто стал невольной жертвой пришельцев. Люди не были лучшими на этой планете, определенно, но Джин понимала, что их нужно спасти, даже если они потом не скажут спасибо.
Ее этому учил Чарльз.

Она откидывает упавшие на лоб рыжие пряди, закусывает губу, собираясь с мыслями. В какой-то момент с Эммой становится непривычно просто, и ее присутствие даже успокаивает, хотя это более чем удивительно. Обычно Грей начинала подбешиваться по мелочам, но, видимо, стоило умереть, чтобы изменить что-то в самой себе.
Главное - не думать о том, что именно Фрост была со Скоттом тогда, когда должна была быть она, Джин.
- Ты тоже ждала чего-то другого? Агрессию, желание убивать? Потому, что сейчас я ощущаю совсем не то, что ждала. Но это еще хуже. Люди, которые испытывают подобный спектр эмоций, угрожают еще больше, чем те, кто поддается откровенной агрессии. Их страхи, все это, оно выплескивается в один миг, и этот выплеск способен причинить гораздо больше вреда.

Джин думает над словами Фрост. Вывести парочку, чтобы разобраться. Логично. Покопаться в чужих головах, чтобы исследовать механизм воздействия пришельцев.
- Тогда нам нужно немного пройти внутрь, - решается рыжая, - пойдем. Если не сможем воздействовать и убедить, воспользуемся силой.
Был шанс, что никакая телепатия им не поможет на первых порах, сквозь блоки не проломиться за пять минут. И углубляться в одиночку было бы страшно, нужен кто-то, кто в случае чего тебя выдернет, пока и сама не подпала под разрушительное действие происходящего в чужом сознании. Погружение в сознание вообще всегда было сопряжено с риском, и Джин не любила глубоких сканирований, исследований и изучений. Хотя и была способна справиться со многим. Но иногда после этого хотелось забраться в душ и стоять часами, пока проточная вода не сможет чужую личность, открывшуюся во всей красе. Она потому и людям не верила особо, ведь все их помысли были всегда как на ладони, все их стремления, все их предательство. Нет, к геноциду это ее не подталкивало, но иногда она задумывалась о том, что может на Геноше им было бы лучше, безопаснее, спокойнее, среди своих, а не пытаться все так же бесполезно и бессмысленно интегрироваться в общество тех, кто не считает их братьями и сестрами. Один ген отличал их от всех, отличал и уничтожал все шансы на то, чтобы быть частью всемирного общества.

Подтрибунные помещения пустые. Даже шаги эхом отдаются. Грей ежится. Охранников нет, они либо покинули стадион, либо уже там, внутри чаши, на трибунах или на газоне. Когда началось нападение, матч был в разгаре, власти растерялись, потом занялись спасением людей из очагов битвы. Вчера Джин была в одном таком. Но все забыли о тех, кто тут, забыли, оставили, а теперь не знали, что делать.
Ну хотя бы не убили, и то хорошо.
И Джин идет вперед, пока не понимает, что какая-то цель ближе.
- Чувствуешь? Тут кто-то есть, ближе, чем все остальные.
Джин оглядывается по сторонам, сувенирные ларьки, ларьки с едой и туалеты.
- Похоже, нам туда, - Джин кивает на туалет.

Программа. Эмма подбирает очень точное слово. Это ничто иное, как программа, которая призвана что-то нести, что-то делать, управлять человеческой массой. Больше ничего. Никаких личных эмоций, просто управление телами, выключение разума как такового. Джин чертыхается. Это все усложняет ситуацию. Людей не отключишь потому, что отключать нечего. Вмешательство в чужое сознание, не аккуратное, не ровное, как бы действовала Джин, без попыток сохранить участки мозга, рискованное и безжалостное, тому, кто это делал, было все равно, что будет потом с объектами влияния, умрут или выживут.
Джин выдыхает.
Ладно. Они с Эммой справятся с этим. Потому, что они с Эммой не девочки-школьницы, за их плечами опыт, за их плечами вера в свои возможности, которые довольно обширны.

Джин бросает быстрый взгляд на Фрост, чувствуя ее нервозность. Но причина не неуверенность в своих действиях, а скорее уж сама обстановка. У каждого свои тараканы, Джин привыкла уважать чужих. И не использовать их против людей, в конечном счете, каждый имеет право на личное, недоступное глазу других. Потому проще сделать вид, что и не заметила, как Эмму передернуло при мысли от инопланетян, которая всплыла на поверхность.

То, что они видят в туалете, заставляет замереть. Восторга Белой Королевы Джин не чувствует, но кивает:
- Словно тонкое плетение многоярусной паутины, когда потянешь за неправильную ниточку и чужие мозги спекутся.
Джин пропускает Эмму вперед, пока ощупывая пространство вокруг, затем снова возвращается к присутствующим. Почти у каждого какие-то травмы, в основном легкие, кроме парня с открытым переломом. Джин проверяет его на расстоянии, хотя ей и взгляда достаточно, чтобы сделать вывод:
- Как только снимем блок, мы рискуем его потерять. У него будет шок, боль, и кто знает, какие там повреждения. Он будто бы упал с высоты.
Но блок следует снимать одновременно, либо все сразу, либо никто. Джин взвешивает чужую жизнь на весах, в больницу они его не успеют доставить, оказать ему помощь - тоже. Он один, а тут сотни других, кем стоит заняться.
Взвешивание стоимости чужой жизни горчит на губах. Джин не хочет об этом думать, но думает, и выходит у нее это легко, почти безболезненно. Что это, остатки Феникса? Вместе с ним осталось и отсутствие гуманизма? А, может, это милосердие, чтобы парень не мучился?

- Да, смогу.
Джин не говорит Эмме, что будет дальше с парнем. Тут еще трое, кому нужна свобода от чужого контроля. И Джин проходит в ту брешь, что сделала Эмма, восстановившиеся щиты там слабее, чем где бы то ни было. Ей достаточно пары минут, чтобы отыскать нужное, чтобы найти ту точку, в которую впилась чужая воля, когда начала оплетать разум своими командами. Но ее тут нет, нет тут того, кто все это сделал. И в этом есть плюс, нет никакой борьбы с другим телепатом, зато есть борьба с этой программой.
Определенно, после всех манипуляций, половина, а то и больше, из этих людей, отправятся на принудительное лечение. Психиатрические лечебницы будут переполнены.
Чужой крик, полный боли, рвет барабанные перепонки. Джин отшатывается от людей, чувствуя, наконец, живые эмоции, страх, переходящий в ужас, панику, боль, непонимание.
- Где я? Что со мной? - шепчет девушка, падая на пол, а Джин пока переводит взгляд на парня, который воет от боли на полу туалета.
"Возможно, стоит отключить пока их эмоции", - констатирует Джин для Эммы, не желая говорить об этом вслух.
- Сейчас вам нужно всем успокоиться. У кого-то из вас есть телефон? Да? Отлично. Тогда вызывайте полицию и идите к выходу, прямо, не промахнетесь.

Джин склоняется над парнем, который уже не в состоянии орать, касается его лба, заглядывает ему в глаза.
А он уже не жилец, это лишь вопрос времени.
Джин колеблется. Им надо идти с Эммой дальше, их помощь нужна остальным, а она колеблется, убивать ли парня. Колеблется не потому, что не хочет отбирать жизнь, а не видит иных вариантов. Но это все же жизнь, и она тяжестью ляжет на совесть Грей, которая еще вчера ехидно замечала Эрику, что инопланетян не обязательно убивать.
Когда рядом Чарльз, всегда проще принять решение в пользу жизни. Когда его нет рядом - проще согласиться со смертью.
- Тебе не будет больно, - шепчет Джин, находя в его теле пульсирующий током крови орган, сжимая его, ласково, но твердо.
Обрывая чужую жизнь. Джин, кажется, чувствует в пальцах пульсацию сердца, как та затихает вместе с дыханием парня.
Боли и правда больше не будет.
Джин закрывает его глаза, поднимается с колен и встречается взглядом с Эммой.