[AVA]http://images.vfl.ru/ii/1562798623/cbb15aeb/27169285.png[/AVA][STA]до самого конца[/STA][NIC]Gretel[/NIC][epi]Bad moon rising начало весны
Гензель, Гретель
Верховной ведьмы больше нет. Да здравствует новая Верховная!
NB! всё очень плохо[/epi][SGN][/SGN]
Bad moon rising
Сообщений 1 страница 6 из 6
Поделиться12019-07-03 16:20:51
Поделиться22019-07-03 17:24:05
На все требуется время, на то чтобы что-то начать, на то чтобы что-то закончить тоже. На все требуется время и силы, Гензель это знает, поэтому он крадет у себя сон, он крадет у себя отдых, он крадет у себя все что может, тратя все силы на то, чтобы найти о ней хоть что-то.
Он ездит от одного городка к другому, как безумный разыскивая Гретель. Он исследует все, что может по теме ведьм, магии, он ищет путь, который позволит ему вернуть ее себе. Он ищет любой намек на то, что такой путь есть.
Он врывается к гадалке, чтобы спросить где она сейчас? Как она? Кто она? Он врывается к старушке, чтобы просить зелья, чтобы забыть, чтобы поспать. Он пытается научиться жить без сердца, он пытается не быть мертвым.
Но вместо того чтобы праздновать жизнь, вместо того чтобы охотится на тварей в лесах, вместо того чтобы искать ведьм снова и снова, он складывает с себя оружие и запирается в домишках, изучая фолианты, расспрашивая у всех, кого может найти, как ему вернуть Гретель. Как ему вернуть ее себе!
У него нет сил на то чтобы спать, во снах она приходит к нему, садится напротив, держит за руки и улыбается. Во снах он может к ней прикоснуться, провести рукой по ее волосам, которые кажется еще больше отросли. Во снах он может прижать ее к себе, поцеловать в макушку, удерживая рядом. Во снах он может дышать без боли, без дрожи, без сил. Во снах нет липкого страха, что он ее потеряет.
Во снах он почти счастлив.
Они рядом, они вместе и там не важно, что она ведьма. Там нет сил, там нет оружия, там мир полный гармонии и звона разрушенных зеркал.
Поэтому он крадет у себя время на сон, поэтому он загоняет себя, поэтому он бледен и худ. Гензель больше не может жить, но делает шаг вперед, снова и снова.
Он заставляет себя двигаться, заставляет себя искать. Листая фолианты, он думает о том, что ей было бы интересно это увидеть, все это, из чего сейчас состоит его жизнь. Ей было бы важно знать, чем он сейчас занимается. Но вместо Гретель рядом с ним книга, которая весит как половина его самого. В книге нет ничего, что ему нужно, никакой зацепки, никаких слов, никакой магии. В книге пустота, привычная, сосущая пустота, которая сидит у него в сердце.
С тех пор как Гретель исчезла прошло какое-то время, он знает, что прошло какое-то время. Он помнит, что нужно отмерять это время, зачем-то нужно отмерять в своей голове это время. Он знает, но не может себя заставить посчитать дни. Рука дрожит теперь каждый раз, когда он заказывает эль или пиво, дрожит, потому что этой рукой он должен был ее удерживать, но отпустил.
Потерял.
Гензель все еще продолжает ненавидеть ведьм, продолжает охоту на них, пытает старух, которые посмели перечить ему. И каждый раз, когда его касается магия, чужая, своя ли, он уже не различает ничего этого, но каждый раз его плечо прошивает жгучая боль.
Он уже знает, что шрам будет болеть всегда. Он уже смирился с тем, что этот шрам знак его жизни. Он уже не пытается скрывать его, шрам горит алым, как будто подкрашенный, как будто светящийся. Как алая буква на дверях осужденных женщин, только у него это все на плече, на нем, как клеймо.
Он даже больше не злится на нее. Наверное, не злится. Но от ее предательства, от ее близости, от невозможности прикоснуться к ней, он сходит с ума. По началу это была невыносимая боль, которая резала его на куски, которая раздирала его, которая делала из него урода. Эта боль заставляла его двигаться вперед, искать выход, пытаться убить всех, до кого он мог добраться. Эта боль искала выход.
Выхода не было. Никогда не было.
Гензель направляется сейчас в сторону одного из заброшенных домов ковена. Он знает, что там, скорей всего, будет пусто. Он знает, что там не найдет никого. Но может быть там боль стихнет. Может быть его перестанет вести, тащить вперед надежда на то, что он сможет спасти ее. Вернуть ее. Сделать ее своей, снова!
Может быть там он обретет покой?
Апатия, которая касалась его когда-то, та самая апатия, которая холодила кожу, заставляя думать о том, что пора отдохнуть, она больше не приходит к нему. К нему больше никто не приходит, кроме его наваждения, кроме ведьмы, которая должна была бы быть мертвой. Не его сестра. Ведьма.
Он даже не знает, что будет делать если найдет ее. Он никогда не думал дальше одного шага за раз. Он никогда не сомневался, что Гретель не вернется в места, где есть он. Она не захочет его найти.
Он ей не нужен. Охотник, окровавленный пропыленный, уставший. Охотник, который убил всех своих жертв и ищет новые и новые.
В городе где он остановился ходят слухи о новой верховной ведьме. В городке шепотками рассказывают страшные сказки про нее, Гензель усмехается, кивает, принимает часть оплаты за голову этой ведьмы. И направляется к старому домишку ковена, пытаясь понять, есть ли там та, кого он ищет.
И которая из ведьм его встретит? Та ли, что необходима? Или та, на которую есть заказ?
В лесу подозрительно тихо, так тихо, что это даже сводит с ума, заставляя перебирать в голове вопросы снова и снова. Так тихо, что топот его ног слышится каким-то громом. Его тут ждут? Или не ждут никого?
Домик выглядит ветхим, заброшенным и пустым. Гензель входит внутрь не опасаясь, что на него нападут. А даже если нападут, он даже не жив, для того чтобы умирать. Он осматривается по сторонам, пытаясь понять есть ли тут ведьма? И кто она? Если она есть.
Он все еще мертв и его сердце кровоточит изо дня в день, когда видит ту, за которой пришел.
Кажется, теперь он мертв дважды.
- Гретель?
[NIC]Hansel[/NIC][STA]всегда вместе[/STA][AVA]https://i.imgur.com/wLAGFbz.gif[/AVA][SGN][/SGN]
Поделиться32019-07-11 03:39:49
[AVA]http://images.vfl.ru/ii/1562798623/cbb15aeb/27169285.png[/AVA][STA]до самого конца[/STA][NIC]Gretel[/NIC]Всё, что Гретель делала когда-либо важного в своей жизни, она делала ради брата. Всегда ради него. Даже посвятить себя всецело охоте на ведьм было во многом ради него, за всё то, что ведьмы сотворили с ним в детстве, за его ненависть к ним. Его ненависть всегда была так сильна и непостижима, что Гретель просто не представляла для Гензеля иного пути, ведь ненависти требовался выход. И Гретель всегда следовала за ним по этой опасной дороге, всегда прикрывала спину.
Но теперь она тоже ведьма. Теперь Гретель повязана темной магией и на теле от неё уже давно выбиты первые отметины: чернеющие метки, почти шрамы, почти татуировки, только уродливее. Гретель скрывает их за длинными рукавами, за одеждой, и по-прежнему не видит в них причин для гордости, в отличие от своих новых сестер. Хотя знает, что чем меток больше, тем сильнее она становится. Как ни странно, но на это Гретель тоже пошла ради него, пусть Гензель и предпочел бы иной исход.
Теперь их связывает не только кровь, но и магия. В нём часть её силы, которая дает Гензелю жизнь. В ней часть его боли, которая фантомно отдается внутри, стоит лишь вспомнить образ брата четче, представить его перед собой, представить, что она снова может к нему прикоснуться вживую. Представить… а затем понять, что этого уже никогда не случится вновь.
Её дни отмериваются заходом и восходом солнца, месяцы — движением луны. Гретель учится, так многому учится, что уже через пару лун задвигает всякие притязания на место следующей верховной, и принимает это бремя на себя, становясь во главе ковена. Её выбрала палочка, её выбрала Мюриэль, какие могут быть сомнения?
Здесь её новая семья, цели, желания. Здесь её сестры, которых нужно защищать от охотников, от людей, от враждебно настроенных ведьм из других сообществ. И с каждым днем воспоминания о прошлой жизни бледнеют от неестественного отсвета огня, на котором стоит чан с зельем, от резкого запаха отвара, от ритуалов, где Гретель приходится марать руки человеческой кровью. Лишь пару часов, перед рассветом, когда стихают все колдовские песнопения, когда догорают последние угольки костра и стынут остатки варева, она может укрыться у себя и подсмотреть украдкой за тем, кого больше не существует в её новой жизни. За тем, кто остался призраком прошлого во тьме, из-за которого до сих пор кровоточит умирающее сердце.
Она не должна была, нет-нет, не должна поддаваться бьющимся в клетке собственной души желаниям. Она не должна была напоминать о себе ни словом, ни делом. Она не должна была следить за ним через зеркала, через гладь озера подле которого он остановился, через бочки с водой или кувшины с элем. Она не должна была приходить к нему во снах, будто ничего не случилось. Но приходила. Не смогла иначе, не выдержала. Её храбрости, её одиночества хватило всего на несколько недель, а потом она нашла способ являться к брату хотя бы так, во сне, и использовала всякий раз, как доводился случай.
Гензель.
Каждый его сон начинается одинаково. Её тихий шепот, будто у самого уха, дуновение ветра, и вот, Гретель уже перед ним, хватает за руки, и тянет куда-то прочь, куда-то вглубь сладкого миража. Она смеется, почти как раньше, и выглядит так же. Волосы распущены, нет оружия, нет отвратительных отметин на коже. Она тянет его за собой, падает в траву, переплетая пальцы, укладывает голову на его плече.
Гензель.
Она приходит к нему посреди кошмара, уводя прочь из чащи леса с бесконечным ледяным дождем. Гретель меняет этот жуткий, повторяющийся сюжет, где он кричит, а она исчезает, так и не обернувшись, на что-то более тихое, более светлое. Берет его за руку, выводит к солнцу. Ласково касается лица, поглаживая, дает обнять себя. Она смеется, и вокруг нет ведьм, нет смерти, нет обещаний, только они вдвоем и весь мир в их распоряжении.
Гензель.
Она приходит к нему, пока он сидит, задремавший, за книгой. Обнимает сзади за плечи, зарываясь носом в шею и щекоча распущенными волосами, будто наяву. Целует его, не желая отпускать, и шепчет, что скучала. Она смотрит на то, чем он занимается, и хмурится, потому что это магические фолианты, потому что ему не следует к ним даже прикасаться. Пытается отвлечь его своим присутствием, своим теплом, осторожно касается, старясь не задеть шрам на плече, но в какой-то момент забывается настолько, что пальцы сами собой накрывают старую рану, и его ошпаривает болью. Он просыпается, а образ Гретель растворяется в сумраке, как не бывало.
Гретель приходит к нему всякий раз, как появляется возможность, и это самое эгоистичное из всех поступков, которые она совершала за долгое время. Ей следовало отпустить его, заставить уйти, заставить отказаться и от неё, и от их прошлого. Ей следовало заставить Гензеля забыть о ней и жить дальше, потому что на двоих у них осталось лишь проклятье и больная любовь, которая впивается в душу сотней осколков. У них больше нет ни будущего, ни настоящего, их навсегда разделило чертой, которую можно пересечь только во сне. Но и там Гретель не следовало пересекать её. И каждый новый день она даёт себе зарок, что сделала это в последний раз, но затем приходит ночь, и она ловит во сне брата за руки, глуша тоску обоих.
Её сестры без умолку говорят об охотнике, что появился в городе по их души. Они шепчутся, самые дерзкие даже смеют поглядывать на Гретель косо, зная, что охотник когда-то был ей братом. В назидание остальным Гретель заставляет одну из них гореть заживо какое-то время, но не убивает, только уродует еще больше, про себя думая, что хуже то уже не станет всё равно. Она говорит, что сама разберется с ним, найдет и уничтожит. Она знает, что ей не верят, так как когда-то Мюриэль, но боятся сильнее, а потому слушают. Кое-кто просится помочь, желая подлизаться, Гретель только усмехается с презрением, дав приказ ночью напасть на город и похитить пару девиц для ритуала. Сама идет, ведомая своей и чужой болью, идет в дом, который когда-то принадлежал старой ведьме, что ныне теперь в аду.
Гензель.
Его шею обдает легким дуновением ветра, как во сне, и тишину нарушает скрип двери с шелестом первой листвы на деревьях вокруг. Природа ворчит, мается, будто чувствует неладное, и хмурится, отражая настроение Гретель. Она стоит напротив брата, замерев, застыв величественной статуей, а внутри всё рвется от напряжения и боли, и хочется кричать. Внутри сердце, уже практически покрывшееся черствой коркой, уже едва бьющееся, начинает вновь заходиться от радости, от ужаса, от безысходности. Гретель задерживает дыхание, чтобы унять всю эту дрожь, и расправляет плечи.
- Тебе нельзя было приходить сюда. Нельзя было идти по моим следам. – Она устало выдыхает, качая головой, и борется с желанием подойти ближе, прикоснуться к нему, обнять наяву. - Ты ставишь всё под угрозу, Гензель.[SGN][/SGN]
Поделиться42019-07-20 16:12:10
Когда они были детьми он иногда думал о том, что, став старше, он сможет ее защитить. Он думал, что, когда он получит столько сил, чтобы ее защитить, у них всегда и все будет хорошо, все будет прекрасно. Он держал ее ладошку в своей руке, сжимал так крепко, глядя на первый костер из ведьмы, он был так уверен в себе.
Наверное, еще тогда ему надо было подумать, что, став старше, он все потеряет.
Ведь оказались же они у ведьмы в домике в конце концов, хоть и не должны были.
Гензель не знает наверняка какой силой он все еще бродит по этой земле, он не знает наверняка, какую цену она заплатила, чтобы он бродил по этой земле. Но она могла бы не платить, она могла бы дать ему умереть сгнить в той земле, где его ранили. Она могла бы не платить, если собиралась бросить его, оставить его одного, уйти так далеко, что он не сможет до нее добраться.
Он не знает какими силами стоит на этой земле, но знает какими силами ему удается держать себя в руках. Знает, потому что те самые силы горят внутри, горят словами, ядом, яростью, болью. Он знает, потому что те самые силы сейчас удерживают его в равновесии, не давая шагу ступить туда, где начинается ее сила.
Он смотрит на сестру, по которой скучал, по которой сходил с ума, по которой безумствовал. Или без которой безумствовал? Он смотрит на нее, на плечи, которые кажутся заострившимися, похудевшими, на руки, которые стали только тоньше, на лицо, на котором не мелькает ни единой эмоции, в глаза, в которых он видит только завесу из темноты.
Он смотрит на женщину, которая некогда была его сестрой, его тенью, его защитой, его оберегом. Он смотрит на ту, без которой дальше жить не сможет.
Смотрит и молчит.
Потому что слов внутри так много, потому что боли внутри еще больше и метка горит огнем, прижигает, напоминая ему снова и снова, что он здесь не совсем бесплатно. Что она отдала им? Что она забрала у него? Гензель совсем не рад ее видеть, потому что еще не решил, что делать, что сказать, кого искать и кого винить в том, как их история завершилась.
Он совсем не рад ее видеть, потому что ему все еще страшно.
Она все еще не его.
Она все еще ведьма.
И он прицеливается.
- Не твои следы вели меня сюда, Гретель. – Он не знает, просто не знает, где берутся силы. Где он берет силы на то, чтобы стоять напротив нее и не умолять, не умолять отменить все, вернуть как было, сделать так, чтобы он не болел изнутри без нее.
Он не знает, почему слова про любовь, про верность, про их детские клятвы, почему именно эти слова сейчас на ум не приходят, а вперед почему-то лезет история с верховной ведьмой, которая должна умереть сегодня.
Страх ли это? Или он отчаялся настолько, что готов умереть от ее руки?
- Говорят в ковене новая ведьма, верховная ведьма, сильная, непобедимая и смелая. Говорят, еще что безумно красивая, но в эти сказки верится с трудом, ведьмы не бывают красивыми. – Он лжет, он сам себе лжет, выдирая с корнями то самое, светлое, чудесное, что было в нем для Гретель, что было в нем только для нее. Но на этом Гензель не останавливается, нет-нет, он продолжает раздирать себя на куски, делая свою жизнь еще кошмарнее, нежели она была до сего момента. – Мне заплатили за ее голову.
Почему он не предлагает ей пойти с ним? Почему он целится нее? Почему он знает, просто знает, что это конец. Конец для их сказки.
Конец для костра из ведьмы.
Почему он почти чувствует, как ее детская ладонь выскальзывает из его рук и исчезает, как будто и не было этого. Как будто не было «их»! Почему страх внутри такой всеобъемлющий, ужасающий, холодный и сильный, что он не может остановить дрожь в руках, которые удерживают ружье.
[NIC]Hansel[/NIC][STA]всегда вместе[/STA][AVA]https://i.imgur.com/wLAGFbz.gif[/AVA][SGN][/SGN]
Поделиться52020-01-19 19:56:21
[AVA]http://images.vfl.ru/ii/1562798623/cbb15aeb/27169285.png[/AVA][STA]до самого конца[/STA][NIC]Gretel[/NIC]Гретель никогда не задумывалась, что чувствуют ведьмы, оказываясь по ту сторону прицела. Она никогда не задумывалась, насколько многогранны эти ощущения, насколько они обширнее и сильнее, чем просто страх или злость.
Она помнила, каково это прицеливаться самой, держать на мушке, а затем по велению одного пальца нести смерть, смерть, смерть, и испытывать радость от этого действа вперемешку с возбуждением.
Теперь же Гретель смотрела на дуло ружья Гензеля и понимала, каково это быть по ту сторону. Теперь она понимала это в сто крат ярче, чем любая из ведьм, чем весь ковен вместе взятый, потому как целился в неё не безымянный охотник, а собственный брат. Брат, который даже не тренировках едва ли когда-нибудь позволял себе такое. Брат, ради которого она была готова пойти на всё, и ведь пошла. И Гретель затопила... ярость. Холодная, беззвучная, обжигающая своим холодом изнутри, и несущая за собой столь острую боль, что губы непроизвольно кривятся в мучительном изгибе.
- Да? И сколько же тебе заплатили? – Гретель меняет мучительную гримасу на холодную усмешку.
Ей забавно слышать из уст брата легенды, ходящие о её персоне из деревни в деревню, из города в город. Ей забавно слышать, как брат говорит о ней, о Гретель, в третьем лице, даже не догадываясь, не допуская мысли, что его цель стоит прямо перед ним, в десяти шагах, и смотрит в упор, прожигая взглядом светлых глаз насквозь. И правда, ну разве она может быть верховной? Разве может?
- Надеюсь, они не поскупились, иначе это будет оскорбительно. – Гретель говорит об этом мимолетно, практически ненароком, словно о ничего не значащей безделице, а сама наблюдает. И всё-таки идет на встречу, делает в сторону Гензеля ровно свои пять шагов, ведомая нестерпимым желанием оказаться к нему ближе и, наверное, глупостью, ведь что это, если не она, когда ты идешь навстречу тому, кто угрожает тебе смертью.
Гензель по-прежнему целится в неё, хотя, похоже, уже не так уверенно, а Гретель всё приближается, ступая бесшумно, уменьшая между ними расстояние, словно ветер, словно невесомый призрак. Она столько месяцев мечтала увидеть его снова, столько месяцев приходила к нему во снах без надежды на что-то большее, чем встречи на стыке двух миров и угасающие с каждым днем воспоминания, что при взгляде на него настоящего, здесь, так близко, сознание едва не мутится. Часть Гретель хочет всё бросить и вернуться к нему, вернуться к их прежней жизни, отмотать время назад и всё исправить. Другая – требует убить на месте, потому что теперь он враг, он тот, кто несет смерть таким, как она и её сестры.
Ничто из этого не является возможным, поэтому им более не по пути, им нельзя пересекаться, иначе один убьет другого и всё окажется напрасно.
И всё же, Гретель не может отказать себе в надежде найти выход.
- Неужели тебя интересует лишь верховная? – Она давит судорожный вдох, склоняет голову чуть набок, медленно ведя рукой, тем самым отодвигая прицел его ружья в сторону. – Ты разбиваешь мне сердце, брат. Мне казалось, ты скучаешь? Или нет? Или теперь ты готов застрелить меня прямо тут и предать огню?
Гретель касается тыльной стороной ладони его лица, поглаживая костяшками холодных пальцев по щеке. Впитывает исходящее от него тепло и улыбается уголками губ.
- Я не верю. Скажи, на что ты готов, чтобы остаться рядом? – Она всё еще удерживает его лицо в своей ладони, сама до конца не понимая, говорит ли искренне или играет. – Готов ли?
Готов ли он отказаться от всего ради неё, как в том лесу отказалась Гретель. Готов ли переступить свою ненависть, свои принципы, свою прежнюю жизнь. Готов ли он превратиться в то, что всю жизнь презирал и остаться рядом. Готова ли она проделать это с ним? Хватит ли ей сил и собственного безумия, чтобы пойти наперекор всему, что когда-то было частью их прежней жизни.[SGN][/SGN]
Поделиться62020-02-09 11:04:25
Он стоит напротив нее, напротив той, которую так бездумно, так долго и мучительно искал, стоит и целится в ее грудь, как будто не понимает, что целится в самого себя с другого ракурса. Для него сегодняшний день еще один виток ада, еще один кошмар, от которого его ничто не спасет, никто не спасет, никто не укроет. Его жизнь слилась в один бесконечный шаг, который он так долго совершал, чтобы дойти до нее.
Чтобы сегодня дойти до нее, прицелится и не стрелять.
Почему он продолжает настаивать на смерти верховной ведьмы? Почему не просит отменить все? Почему не требует продать его? Почему не кривится от боли в метке, которую она оставила, почему не дрожит под ее взглядом, почему у него все еще есть силы стоять? Гензель давно должен был склониться, лечь у ее ног, прекратить действовать так, как он был научен. Он уже должен был все отдать.
Он знает, что должен был все отдать ей, вернуть свою жизнь в ее руки. Так почему? Почему он еще верит в другой исход? Почему для него все еще есть другой исход?
- Много. Больше, чем мне нужно на самом деле, но это даст шанс купить новое оборудование. – Он звучит спокойно, холодно, рационально.
Где-то внутри, где-то под ребрами разворачивается буря, та самая буря чувств, эмоций, страха и боли, которую он так долго пытался в себе игнорировать. Где-то внутри он живой, целый, полный сил, где-то внутри он говорит ей правильные слова, просит правильные вещи, не сомневается в ее любви к себе.
Где-то в его голове они все еще держатся за руки идя по лесу в домик ведьмы, он все еще спасает ее, он все еще защищает ее, он все еще принадлежит ей. Несмотря на метку, несмотря на собственную смерть, несмотря на ее поступки, он все еще где-то там был создан только для нее, создан как близнец, как брат, как человек, который сможет любить ее бесконечно, вечно, любой ценой.
Он молчит, пытаясь найти в себе слова.
Он молчит, потому что ничего не изменится для него, для нее, для них.
Она подступает ближе, и он крепче вцепляется в свое ружье. Она здесь, она рядом, он так мечтал об этом, долгие месяцы искал ее, долгие месяцы искал шанс забрать ее домой, назад, обнять и больше не отпускать, больше не давать ей повода уйти куда-то без него, в одиночестве.
Он так долго все это собирал в себе, носил, жил этим, так долго, так больно, так холодно, и вот она рядом, вот протяни руку, и ты получишь все, о чем мечтал.
А Гензель вместо этого целится в ее сердце, зная, что там скорей всего ничего нет. Ведьма. Верховная ведьма. Та, ради которой он здесь, сестра ради которой он здесь, жизнь, из-за которой они оба здесь. Он сглатывает непроизнесенные слова, горечь, осевшую на языке, он сглатывает все, что является им самим, что проявляется в его действиях и выдыхает через нос, старательно укрепляя собственное сердце.
Сердце, которого тоже нет.
- Откажись. – Он не стреляет, но и не жмется к ее руке. Он просит помимо воли, он почти готов умолять ее, почти готов опуститься на колени, обнять ее ноги и молить, чтобы она вернула все как было.
Ее рука ощущается кристалликом льда на теплой коже, или наоборот? Может быть это он тот мальчик, который замерз зимой, и королева пытается его отогреть? Может быть все наоборот, и холоден он?
- Откажись от них. – Он хрипит, потому что горло сдавливают все те слова, которые нужно сказать, а он все не найдет сил на это. – Откажись от них, отмени все это, верни. Верни как было, Гретель, пожалуйста, я прошу тебя.
И метка обжигает огнем.
[NIC]Hansel[/NIC][STA]всегда вместе[/STA][AVA]https://i.imgur.com/wLAGFbz.gif[/AVA][SGN][/SGN]