[indent] - Не будет лесов, не будет полей, не будет машин и зданий. Все можно стереть, особенно если тебе это под силу, да ведь, Ванда Максимофф? Маленькое, обиженное на мир, оружие, что в умелых руках лишилось ножен. Ты обнаженная злоба и ненависть, и эти чувства взрастил в тебе мир. Не жалей себя, и не жалей никого. Вокруг все ничтожно, все бренно и мерзко. Давай же! Разбуди в себе тьму! Разбуди меня!
[indent] - Кто там за окном? Почему они бегут?
[indent] - Это люди. Они убегают, потому что произошел пожар, виной которому ты. Видишь, твой брат Пьетро пытается им помочь, но их уже не спасти. Они горят и умирают заживо, ощущая, как дикий огонь съедает их кожу, оставляя за собой горьковато-сладкий аромат нежити. Ш-ш-ш... Даже не вздумай звать брата, иначе он тоже умрет. Ах да... Он ведь уже умер. В этом ты виновата, Ванда. Ты привела его на бойню, ты и только ты! Десятки и сотни убитых - тоже твоих рук дело... Как ты вообще посмела?

[indent] Вокруг одна лишь тишина. Безумная, глубокая и удручающая. В ней нет ничего. Нет даже тихого скрипа стрелок часов, вышагивающих по выжженному полю этой планеты; не слышно искрящихся проводов, что несут ток по проводам, насыщая человечество энергией, ровно так же, как кровь насыщает организм. Она дает жизнь. Она помогает нам не умереть. Но бывает так, что человек уже мертв. Что делает любого человека именно  ч е л о в е к о м ? Его тело? Наличие нервной системы? Возможность дышать, думать, видеть? Ничто из этого, увы. Залог всего - сердце. Оно отсчитывает секунды жизни, проводит по венам и артериям алую жидкость, оно помогает чувствовать. Помогает улыбаться, глядя на рубиновые закаты уходящего в синее море солнца; помогает плакать, когда что-то в жизни теряется. И главное, помогает любить. В этом невесомом, почти неощутимом чувстве есть все. Оно - альфа и омега, и когда его нет, ты уже не человек. Ты оголенный провод, ты заточенный меч, ты - слаб и силен одновременно. И ты сам не знаешь, что будет дальше. Но как раньше, уже ничего не будет.
[indent] Ванда Максимофф только что разнесла дом, в котором пряталась от собственных же кошмаров. Кто знает, может это покажут по телевизорам в прямом эфире, снимая с высоты птичьего полета, как двухэтажное здание вспыхнуло алым огнем, зависло в воздухе и через мгновенье его куски висели где-то в воздухе над когда-то живописной аллеей вместе с самой Ведьмой. Судя по всему, ее собственные страхи вновь заставили ее устроить этот взрыв, но какая-то неведомая сила подавила его, оставив обломки древесины, кирпичей и мебели словно спутникам кружиться вокруг девушки, чье изящное и хрупкое тельце замерло в ужасе, а подушечки пальцев источали алые нити вокруг, обвивая ее и погружая Манхэттен в еще более глубокий и страшный сон. Тот же самый страшный сон, что видела она сама вновь и вновь - это смерть родителей, смерть брата, смерть тех людей, которые стали жертвой ее неумелого обращения с магией, смерть нескольких сотен здесь, в Манхэттене и еще десятки... Кто знает, что вытворит она дальше? Кто знает, что видит она в своей голове? Красный туман сдавливает кости с каждой минутой все сильнее, но эту боль она не чувствует. Ее главная боль - внутри. В сердце. Которое, должно быть, уже давно выжжено злостью, неприятием, попытками управлять девушкой-мутантом. И речь идет о Гидре. О той самой организации, в которую она дважды вступила добровольно, принимая на себя всю ответственность за будущее себя и окружающих. И Гидра дважды ее предала. Не сумела удержать ее боль и не сумела контролировать эксперимент, на который Ванда оба раза согласилась добровольно и на который точно не согласится в третий раз. А будет ли он? Будет ли что-то дальше после всего того, что она натворила? Ведь... Алая Ведьма это уже не супергерой, не девушка-мутант, не террориста. Алая Ведьма - это синоним смерти. Синоним отчаяния, из которого не могла выбраться она сама. И не давала выбраться из него  н и к о м у . Лишь нескольким счастливцам удалось сделать это, но один из них, и Ванда отчетливо помнила его имя даже находясь без сознания, возвращался в Алое Царство вновь и вновь, повторяя попытки остановить этот кошмар. Лишь для одной сущности окружающая действительность не казалась им - для магии хаоса, что теперь жила в Ванде. Она как яд, неконтролируемый заряд, разрослась до невиданных размеров опухоли, которую нельзя было вырезать, нельзя было уничтожить и укротить. Можно было уничтожить лишь саму Ванду Максимофф вместе с магией, вместе с пороком и гнилым, очерненным сердцем. Такой вот ультиматум. Без права выбора. Сейчас начинается точка невозврата - и что самое страшное, именно магия хаоса устанавливает здесь законы. Лишь хаос. Не Ванда Максимофф, потому что ее здесь нет. И сейчас она заперта в самых дальних уголках своего сознания. Там, куда вряд ли кто-то еще сможет попасть, ведь это еще сложнее, чем пробраться к ее тонким ладоням и талии, накрытой рваным черным платьем. Поэтому, как только Тони Старк и Вижн приближаются к эпицентру купола, "служба безопасности" тут же срабатывает, отправляя в их сторону ломаные машины, больше похожие на куски металла, сваленные деревья и просто все, что попадется под руку, оставляя на "десерт" самое вкусное - с м е р т ь .

    В 80% случаев люди отвечают насилием на насилие. Это древний, неистребимый инстинкт агрессивной защиты. Если снять с людей все социальные конструкции, все обязательства перед обществом, останется совсем простая модель принятия решений в ответ на насилие. Я сильнее или слабее противника? Если я сильнее, я сражусь. Если я слабее, я убегу. Бей или беги.
    Тони верит в свой девайс, Вижн считывает это и по его словам, и по его действиям. А еще Тони упрям и, как настоящий практик, хочет все испытать самостоятельно вместо того, чтобы учиться на чужих — или даже своих — ошибках. Вижн не спорит с ним — не видит смысла. Иногда действительно лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать. Вижн концентрирует взгляд на фигурке Ванды в эпицентре багрового марева, где ее едва можно различить среди круговорота обломков и щепок. Как она оказалась здесь? Что послужило причиной всей этой цепочке событий? Недостаточно информации, чтобы просчитать даже самые маловероятные сценарии.
    Вижн неосязаем, полупрозрачен, будто призрак, и это единственная причина, по которой магия Ванды не убила его, когда он только ее нашел. Причина, по которой она не может ни задеть, ни достать его сейчас. Тони зовет Ванду — с вероятностью в 67% она даже не услышит его. А если и услышит, то не поймет. Или не захочет понять — с такого расстояния и в такой ситуации Вижну сложно просчитывать эмоциональные реакции. Желтый луч срывается из Камня и взрезает вторую летящую в них машину; обломки пролетают по обе стороны от Тони.
    — Это невозможно, Тони, — с тем же печальным спокойствием отвечает Вижн. — Осязаемость делает меня уязвимым для... Тони!
    Вижн кидается к Создателю, которого откидывает на машину, и проводит быстрый визуальный анализ на повреждения. С вероятностью в 73% ушиб, синяки, возможно, гематомы, но вероятность повреждения костей или внутренних органов мала. Вижн зависает рядом в нерешительности; прямо сквозь него пролетает дверь машины, затем покрышка. Покинуть Тони было бы проще, будь он в броне. Но будь Тони в броне, он бы не лежал на машине, а стремился к эпицентру, к Ванде.
    — Я попробую добраться до Ванды, — наконец, говорит Вижн. — Если страх захватит тебя, лучше уходи, я не смогу обеспечить твою безопасность в такой близости от эпицентра, — он кидает долгий взгляд на девайс, но ничего не говорит.
    Только разворачивается и следует по кратчайшей траектории к Ванде. Летающие вокруг нее объекты его не волнуют; они неспособны его задеть, сколько бы ни пытались. Все, что летит в него, пролетает сквозь. Будет хорошо, если ничего из этого не заденет Тони. Он уже выбирался из-под купола сам, но с вероятностью в 99% это не было ни просто, ни приятно. Так или иначе, Тони разберется, и Вижн уделяет куда больше внимания заставшей в воздухе Ванде.
    Ванда не выглядит находящейся в сознании. Однако она однозначно жива: если бы это было не так, магия прекратила бы свое действие. Вариантов воздействия на нее у Вижна немного: дотронуться до нее для него сейчас невозможно, телепатическими способностями он не обладает, остается только голос. С вероятностью в 64% его наблюдения верны, и купол воздействует на Ванду так же, как и на любого другого человека. Погружает ее в собственные страхи. В страх навредить невинным людям. В страх одиночества — горечь от утраты брата. В страх по отношению к самой себе. Все это Вижн успел заметить в ней, еще пока она жила вместе с Мстителями.
    — Ванда, — аккуратно зовет ее он. — Ванда, слушай мой голос, пожалуйста, — у него ровный, спокойный, низкий тембр, почти убаюкивающий. — Ты умная и сильная. Я знаю, ты справишься с тем, что происходит, — еще кусок чего-то пролетает сквозь Вижна, но он не сбивается: — Я видел, как ты справлялась и раньше.
    Справлялась и со смертью брата, и с событиями в Соковии, и даже с событиями в Нигерии. Не без труда, но справлялась. Вижн не озвучивает этого вслух, но это лишь придает его лаконичным словам больший вес. Делает их почти осязаемыми. Из всех Мстителей он, пожалуй, видел и замечал больше других. Никто не способен считывать поведенческие паттерны и анализировать их так, как это умеет Вижн.
    — Я рядом.

Отредактировано Vision (2017-12-13 18:07:40)

[indent] Страх. Такой сладкий... Он витает в воздухе, она его чувствует, она его вкушает и наслаждается им. Ей не нужно ничего делать, не нужно даже говорить, эти двое смердят своей боязнью. И пусть тело Вижна - это лишь механизм, лишенный всяких человеческих биохимических процессов, его движения, его голос выдает его. Выдает с потрохами, действует на девушку словно наркотик, заряжает ее еще большей уверенностью, большей страстью ко всему происходящему. Большим хаосом.

[indent] Вот он, хаос. В нем погрязло все, но он открывает путь к свободе, разве не так? Здесь каждый волен быть свободным - в этом и кроется секрет купола. В свободе от самого себя. Мир погряз в системе. Люди построили одну большую машину, чтобы уничтожать планету и делать на ней деньги; люди встают каждый день в 7:00, чтобы выполнять свою работу и зарабатывать деньги, будучи лишь винтиками в этой безостановочной, замкнутой цепи, где ничего не остается кроме как быть пешкой в чужих руках, жить, чтобы впоследствии превратиться в пепел, не оставив после себя абсолютно  н и ч е г о. А стоит лишь открыть глаза и сделать шаг. Выйти из спешащей куда-то поутру толпы и посмотреть на нее со стороны, взглянуть в пустые глаза  р а б о в, которых своими плетьми подбивают современные жизненные устои. И все же, ничего ведь не изменилось. Казалось, мир отменил рабство, даровал людям мнимую свободу, но на деле рабство приобрело еще большие масштабы, оно превратилось в обыденность, в невидимое бремя, которым сильные мира сего заправляют, дабы сохранять этот шаткий мир. А мир возможен только тогда, когда все закованы в цепи.

[indent] И особенно мутанты. Особенно те, кто может порушить сложившуюся систему щелчком пальцев, как это может сделать Ванда Максимофф. Теперь она это может. Благодаря экспериментам Гидры, на которые она пошла добровольно, ее мощь не может познать даже она сама. Она и не пытается. Она где-то там, внутри сознания в очередной раз заперта, в очередной раз закована в цепи, в которых не привыкла быть - в Соковии цепей не было. Даже если ты жил в детском доме. С приходом Гидры и Мстителей все поменялось, но теперь ее собственные силы стали для нее клеткой, но согласна ли она с тем, как сильно Хаос жаждет навести новый порядок? Что это? Быть может еще одна сила, которая хочет вести борьбу за Нью-Йорк и весь мир, стараясь доказать, что нет правых и виноватых, есть только личность, способная творить что угодно и как угодно? Или это всего лишь детская забава одной заигравшейся в супергероя ведьмы, чей разум был отравлен, изничтожен... болью. Эта боль пришла вслед за смертью родителей, затем брата, затем десятков людей, экспериментов Гидры. Почему же? Ну почему никто не хочет, не желает понять ее? Когда хочешь уничтожить мир - это другое. Когда хочешь выжить в нем, применяя все свои способности - вот оно. И Ванда выживает. К сожалению, ее путь оставляет за собой кровавый след, и видимо не зря она прослыла  А л о й  Ведьмой.
Это осознание душит. Где-то там, в груди. Оно давит и заставляет задыхаться от злости, и, кажется, что мысли самой Ванды прямо или косвенно влияют на поведение Хаоса, захватившего ее тело. Пальцы ведьмы впиваются в ладонь, оставляя на ней кровавые вмятины, а скулы будто бы сводит безмолвный крик. Но она держится. Как и обещала, она покажет двум смельчакам, оказавшимся под куполом, то, что, как ей казалось, могло бы помочь им  п о н я т ь. Ощутить. Познать, каково это быть Вандой Максимофф. Алой Ведьмой. Убийцей.

[indent] Ванда продолжала плыть по воздуху, ведя за собой Старка и Вижна, будто они были на поводке, до тех пор, пока не остановилась возле одного из зданий, которое на удивление все еще оставалось целым, словно его оберегала некая сила. Возможно, так оно и было, ведь сама создательница этого купола постаралась уберечь постройку и тех, кто в ней находился - детей-сирот, находящихся на попечении нескольких десятков спонсоров. Здесь дети жили в весьма приличных условиях, получали на Рождество огромные подарки и с превеликим удовольствием могли отправиться на экскурсию в другой город, где их ждали бы гонки на сноубордах. Одного лишь у них не было - семьи. Того теплого очага, маминых рук, согревающих щеки в холодную зиму, отцовского наставления в трудные минуты школьных будней. Они были совсем одни, словно щенки брошенные на улице, и которых щедро содержали люди, сбрасывая со своего полного стола объедки. Наверное и не стоит задаваться вопросом, почему Ванда похожа на дикого зверя.

[indent] Она сохранила жизни всех детей, что находились там. Ни один не поддался кошмарам и не почувствовал ничего плохого. Как и любой другой сирота, она знала, каково это - быть одной. Сопереживала им. И пусть рядом с ней всегда был брат, но это другое. Иногда казалось, что ноша одиночества увеличивалась в разы только лишь потому, что каждому из близнецов было трудно, но еще труднее было смотреть друг на друга, в глаза друг друга, полные отчаяния, боли... ненависти. Знакомо ли это Тони Старку, а? Великому герою, что не боится ничего, находясь внутри своего костюма.

[indent] - Гадаете, почему мы здесь? Это здание принадлежит детскому приюту, и сейчас в нем находится 16 детей и 6 человек обслуживающего персонала. Все они живы и здоровы, но... ненадолго. Мистер Старк, как вы считаете, что будет, если на них сейчас упадет одна из ваших ракет? Она взорвется? Или же поставим на то, что она окажется внутри и будет долгое время напоминать о себе белоснежной надписью "Stark Industries", не давая людям возможности даже пошевелиться, м? - Ванда опустилась на ноги и освободила невидимые путы, что вели мужчин за ведьмой. Она не собирается сегодня устраивать для них кошмары, нет. Все, что они увидят сегодня, будет настоящим адом на Земле, который не отогнать, который не сломить, потому что все будет реально, как и они сами.

[indent] И детский дом, что в одно мгновение заполыхает тем самым адским пламенем, стоило лишь ведьме применить свою магию. И вот последний оплот невредимых детишек рушится и гибнет заодно с человечностью Ванды Максимофф, которая готова сжечь это здание дотла. Но нет, не сразу. Лишь тогда, когда придет время.

[indent] - О, вы слышите этот крик? И не один... - потрескавшиеся, сухие, но такие изящные губы девушки расплылись в хищной улыбке, напоминающей оскал. - Почему же вы стоите, мистер Старк, Вижн? Неужели вам не хочется их спасти? Ой, постойте-ка... Или ты уже не тот храбрец без своего костюма, С-с-старк?

[indent] Что бы не произошло внутри здания, ведьма готова. Она готова убить своими руками. Этих детей, что мучаются, запертые в своем одиночестве. Уж лучше так, чтобы не страдали. Смерть - лучшая судьба для того, кто никогда не познает теперь, что значит - быть любимым. Что значит заботиться о ком-то, защищать. Пусть Старк и Вижн отправятся туда. Пусть у них не останется сил смотреть на то, как гибнут невинные, пусть сойдут с ума, черт побери! И в этом безумии... уничтожат друг друга, обязательно уничтожат. Накинутся словно дикие животные, загрызут до смерти, в глотку вопьются белоснежными зубами. Да начнется кошмар и хаос, да здравствует свобода! 

[indent] - Убей свое дитя, Старк.

    Вижн выбирает тактику непротивления по одной простой причине: так проще собирать данные. Так больше мощностей можно посвятить анализу. Как существо, чья основная сила — это разум, он полагается на него в большинстве случаев, и этот — не исключение. Прежде чем делать ход, стоит собрать как можно больше данных, построить как можно больше симуляций. И он просчитывает их одну за другой, пока Ванда говорит, пока Тони отвечает.
    Дети. Детдом. Сохраненные жизни. Это точно Ванда. Бомбы СтаркИн. История Ванды и Пьетро. Тоже детдом. Крики.
    Вижн усилием воли заставляет себя стоять на месте. Просчитать важнее. Просчитай — и сможешь спасти всех. Ошибись — и не сможешь спасти никого.
    Крики. Метафора? Запертая внутри Ванда? Страх? Испуг? Она явно хочет их напугать. Убить свое дитя. Кого? У Тони нет детей. Есть Вижн. Но он не «дитя» в традиционном смысле этого слова. Есть компания. Ближе к значению дитя. Но Тони не сможет убить компанию. Не в центре Манхэттена под куполом. Есть сама Ванда? В каком-то смысле каждого из младших Мстителей можно назвать «дитя» — дети полка. Дети команды. Не то. Что бы ни было внутри Ванды, оно сохраняет ей жизнь. И весьма методично.
    Тони злит Ванду, вызывает ее гнев на себя вместо детдома. Шаг вполне в духе Тони. С вероятностью в 57% может сработать. Вижн просчитывает эту вероятность и массу других, пока стоит чуть сбоку от них обоих.
    Это не Ванда. Это что-то иное. В этом он уверен. Шестнадцать детей и шестеро взрослых погибнут, если они не прекратят это в течение следующей пары минут. Жизнь превыше всего. Вижн сам говорил Тони, что Ванда — не зверь, что ошейник — это ошибка.
    — Все в твоих руках, Тони, — говорит Вижн, коротко смотрит на ошейник — будто просто скользит взглядом по Тони.
    И оказывается перед Вандой, лицом к лицу. Ванда — действительно не зверь. И он попробует достучаться до нее один последний раз, на этот раз действительно последний. Потому что он не может позволить Тони переводить огонь на себя. И не может позволить детям умереть. Жизнь превыше всего. Моральные ценности могут поступиться, если дело касается одного человека. Даже если это Ванда.
    — Ванда, прекрати, — просит Вижн, заглядывает ей в лицо, — не трогай их. Я знаю, ты оставила их, потому что они тоже сироты. Потому что ты провела в детском доме так много лет наедине с братом, и больше у тебя никого не было. Поэтому ты оставила их, ведь так? Поэтому хочешь, чтобы мы бросились туда и спасли их — как если бы кто-то мог спасти тогда тебя? Спасти от той бомбы? — датчики позволяют Вижну регистрировать перемещение за спиной. Недостаточно четко, чтобы сказать, кто и как именно там движется, но достаточно, чтобы знать, что кто-то там движется. Возможно, что и Тони. Возможно, что и с ошейником. — Мы не сможем сделать этого сейчас. Это в прошлом. Не мучай их, пожалуйста. Я знаю, ты там, и ты слышишь меня. Это ты оставила их вне купола. Но это ты причиняешь им сейчас боль. Что бы это ни было, это не ты, я знаю. Ты бы никогда не стала этого делать. Останови это, пожалуйста. Неужели ты не помнишь, как тебе было страшно тогда? Неужели хочешь, чтобы кто-то еще испытал то же самое? Эти дети навсегда запомнят этот момент. Запомнят красную магию. Ванда, пожалуйста, услышь меня, — сколько еще времени потребуется Тони? Вижн шагает еще ближе к Ванде, почти вплотную, так, что может почувствовать тепловую сигнатуру. — Красный — алый — не обязательно цвет крови и боли. Это цвет доброты, удачи, почета, цвет богатства и праздника, цвет красоты, жизни.
    Вижн тянет руку, трогает лицо Ванды жестом аккуратным, едва-едва касается кожи кончиками пальцев, приподнимает ее лицо.
    — Жизни — превыше всего.
    В следующий момент Вижн прозрачен и неосязаем. Сквозь него отлично видно шею Ванды.

Отредактировано Vision (2018-01-28 18:28:14)

[indent] Хаос не сдался бы так просто. Хаос другой, он своим рваным почерком немого поэта может разрушить все в одно лишь мгновенье, в одну секунду, завершая ход чертового колеса и останавливая жизнь на многие года. В нем нет ни сострадания, ни доброты, это - буря. И если буря грянет, ее не остановить, как не борись. Но рано или поздно даже ураган успокаивается, он утихнет сам, лишаясь своих сил и пропадая навеки, получая впоследствии свое уникальное имя. Имя этому урагану - Багровый Пик. Ужасное и трагично-кровавое описание всему тому, что произошло на Манхэттене за последнюю неделю - множество смертей, множество раненых и пострадавших в кошмаре, и во всем виновата Ванда, как не крути, ведь это ее силы вышли из-под контроля, ее страхи и ее боль стали ужасом, что поразил мир словно одна большая алая рана посреди Нью-Йорка, которая обязательно будет долго и невыносимо саднить, отдаваясь страшным воспоминанием в мыслях самой Максимофф.
[indent] Ванда уже никогда не будет прежней. Никогда не будет относиться к своей силе как к случайности - она прочувствует ее заново - как темную, смертельную энергию, которая станет одновременно ее проклятием и даром, с которым ей все же удалось совладать. Но кто знает, надолго ли. Опыты Гидры, которые были направлены на то, чтобы сделать Алую Ведьму сильнее, сделали из нее монстра, сквозь которого сочится одна лишь погибель, но ей удалось ее остановить, пока не стало совсем поздно. Стоило лишь кому-то протянуть к ней руку, достучаться до нее и заставить Ванду подняться с колен. Это смешно, но игры разума, что когда-то устраивала она, те сети, которые когда-то плела она... ведьма в них же и запуталась. Поняла наконец, что значит - быть Алой Ведьмой - это значит быть человеком, который лишь бездумно пользуется своим даром, нагло и беспричинно врывается в чужие жизни, заставляя нутро других трепетать. Бояться смерти. Она тоже боялась умереть. Все прошедшие дни казались ей тянущейся вуалью бездонной вечности, в которую она падает, падает, падает, а дна все никак не чувствует. Точно также она не чувствует конца своим способностям, предела, за который не сможет переступить; и кажется, что весь мир в ее власти, а любая вершина - моментально постижимая цель.
[indent] Но цели быть прежней уже нет. Есть цель - закрыть купол, наконец-то прекратить страдания людей, и именно об этом думает Ванда Максимофф, просыпаясь от своего глубокого сна, в котором оказалась Белоснежкой, которая опрометчиво испробовала ядовитое яблоко, любезно предоставленной ей Гидрой. Можно сказать, что Ванда - несчастная жертва, или же наоборот обвинить ее, ведь смерти творились именно ее руками. Но это ни то, и ни другое. Все произошедшее - абсолютная вина девушки, и глубоко внутри себя она признает это точно также, как признает гибель родной страны и прочие смерти. Но она своими руками заковывает Хаос в клетку, в котором ему самое место. Теперь никаких смертей. Она кладет ладони на руки Вижна, который держит в руках металлическое кольцо - весьма некрупное, даже чересчур маленькое, чтобы удерживать такую силу - и приближает к себе андроида вместе с ошейником в руках, как бы сопровождая боязливые движения Вижна в сторону ведьмы и внушая ему "Все хорошо. Я согласна".
[indent] Стоит лишь кольцу с привычным щелчком замкнутся на ее тонкой девичьей шее, как первым делом потухло алое зарево в глазах ведьмы, которое говорило о ее адской одержимости. К Ванде вернулся слух, зрение, она будто снова ожила, но продолжалось это совсем недолго на самом деле. Руки задрожали нахлынувшим на нее морозом, ноги подкосились, и она словно сломанная фарфоровая кукла, рухнула на землю, теряя сознание и как следует прикладываясь головой об асфальт, причем настолько быстро, что даже Вижн не успел среагировать на падение. Впрочем, теперь Ванда видит перед своими глазами хороший, добрый сон. Не кошмар, с которым ей приходилось жить многие, долгие и мучающие часы. А отблеск воспоминания, пришедшего из детства, словно незваный старый гость. Родители, Пьетро, улочки Соковии и уютная булочная бабушки Софии, в которой юная Ванда могла уплести залпом чуть ли не три вишневых пирога. Все смеются и радуются новому дню, в котором обязательно случится что-то хорошее, обязательно все будут счастливы - хоть на мгновение.
[indent] И алая дымка, то виснет в воздухе, развеется вслед за багровым куполом, остатки которого рваными кусочками пепла падут на землю и мгновенно рассеются. Люди выйдут на улицы и увидят наконец свет сквозь пелену кошмаров и ужасов, с которыми им предстояло столкнуться - теперь жизнь заиграет новыми красками, в этих жизнях близких и родных придется похоронить, с кем-то придется быть рядом точно также, как рядом своим возлюбленным сейчас находится юная девушка, целуя его раны и стараясь залечить каждую, пусть для этого придется пролить еще реки слез. Все вернется на круги своя, обязательно. И рано или поздно люди улыбнутся новому дню, который придет вслед за Багровым Пиком. Вслед за ужасом, который обагрил улицы и дома, смел чьи-то семьи... Их защитит дождь. Он смоет алый след тонкими ручейками, заставит горе цвести и обязательно напомнит о том, ради чего стоит жить.