Ей было все равно.
Она ничего не забывала, все помнила, все, что помнила до смерти. В том числе и саму смерть, то, как было больно умирать. Одиноко. И немного обидно. Потому, что многого не успела. Потому, что не сказала того, что хотела бы сказать тем, кого любила. У нее не было шанса попрощаться, вот за это и было обидно. Но жила невидимкой и умерла невидимкой. Ее могилы не было на кладбище... хотя кто знает, она не искала.
Наташа вообще ничего не хотела. Отсутствие желаний как таковых было следствием контроля эмоций. Холодное безучастное созерцание произошедшего, и это все, что она делала. Наблюдала за теми, кто ей был дорог до смерти, выбирая жертву. Выбирая самого слабого, хотя этот критерий оценки был немного неточным.
Она выбирала раненого, того, кто будет огрызаться, но с кем справится сейчас, невзирая на свои ограничения. У нее было тело, полное сил, у нее была вся память, весь опыт, она восстановила все навыки в короткие сроки, но не могла прыгнуть выше головы, сыворотки в ней больше не было.

Наташа бесстрастно следила за Барнсом. Он выглядел потерянным, но это не умаляло его опасности, поэтому она выжидала, когда можно будет напасть. Ждала подходящего момента, высчитывая варианты, при котором она не пострадает настолько, чтобы сдохнуть. Кудрина все болеьше горела желание вернуть собственность КК в свои руки, первой была Романова, дальше Зимний солдат, за ним Белова. Где-то в этом списке, наверное, должна быть Березина, но Наташа не вдумывалась в это. Ей не нужно было анализировать чужие решения, только принимать их. Это было просто, это было легко, и это устраивало Наташу.

Она следует за Барнсом тенью, давая ему возможность почувствовать слежку. С ним явно что-то произошло, раз она так долго могла следить за ним. Нет, она прекрасно знала свои возможности, возможности Зимнего солдата, он ее учил, не оставив ей никаких иллюзий в том, что ученица может превзойти учителя. У них бывали разные ситуации, но ни в одно она не победила его один на один, да и тут целью был не бой, а результат. Ослабить, отключить, вызывать подмогу для перевозки Барнса в Дарк Рум.
Когда-то для Наташи Романовой было важно, что чувствует Барнс, что переживает, она обещала быть ему другом, обещала протянуть ему руку помощи, оказать поддержку в адаптации в этом мире, которого он, по большому счету, не знал.
Но Черная Вдова сейчас шла за ним только с одной целью - отобрать у него ту жизнь, снова превратив в оружие. Ей, как никому другому, следовало знать, что это преступление. Когда-то у нее отобрали так много, когда-то у него отобрали так много, у них отобрали друг друга, заставили забыть. Когда-то ее злило это, но сейчас не было ничего, только безразличие, было и было, все прошло.
Не было ничего.
Ни любви, ни привязанностей, ни сожалений, ни боли. Просто пустотам в том месте, где хранились чувства, те самые, которые помогали чувствовать себя живой, дарили сомнений и боль. Теперь не было ничего из этого, и Наташа не знала, хорошо ли это, плохо, но она знала, что у нее есть приказ, который она выполнит. Она смотрела на силуэт Баки, знала, что должна чувствовать хоть что-то, но ничего не чувствовала.
Будет ли так при встрече с Бартоном?
С Беннером?
С сыном?
Наташ не знала, проверять она пойдет лишь тогда, когда поступит определенный приказ. Благо, Барнс не расскажет потом никому, что Черная Вдова жива.
Она для них умерла. Пусть мертвой и остается.

Зимний солдат, наконец, останавливается, видимо, почуяв присутствие другого человека. Наташа замирает напротив, склоняя голову к плечу.
- Привет, дорогой, - улыбка на ее губах такая же холодная, как снега на вершине Эвереста. В ней того спокойного тепла, которое всегда ощущалось в обычном состоянии. Сейчас она была на задании, сейчас она была Черной Вдовой. - Ну что, не обнимешь мертвую подругу? Нет? Думаю, просить тебя пойти со мной тоже бесполезно?