Время странствий по девяти мирам окончено - названный богом битвы возвращался туда, откуда начался его путь. Домой. В Асгард.
    Трудно сказать, желал ли этого старший из сыновей Одина. Одна его часть тосковала по родным местам, а другая привыкла к дороге и бескрайнему простору планет, венчающих ветви Великого Древа. Всё вокруг вызывало ностальгическое чувство и смутную радость, не задавленную даже тревожными мыслями и опасениями.
    Нужно было разобраться в происходящем, узнать последние вести не только как обрывки слухов, главные из которых изгнание Тора, возвращение Бальдра и заточение Локи. Что-то планировать пока рано, даже какой-то минимальный план действий не построить, не говоря уже о том, что Тюр, в первую очередь, воин и не привык рассматривать себя в ином качестве. Но может быть его щит и меч (копьё), тоже придутся кстати. Кто знает. Это напрямую зависит от младшего брата.
    Понять что-то трудно, и ас точно знает лишь одно - возможно именно сейчас для Асгарда настали сложные времена, и он вот-вот вступит в войну. Долг Тюра сделать всё возможное, всё, что может от него зависеть, чтоб эта война не стала последней. Чего бы ему это не стоило.

    Наверное, нужно было сразу направляться  во дворец и сразу же поговорить с братом, но Тюр решил осмотреться. Он искал встречи с кем-то, кому мог бы верить, и кто бы поверил ему, хорошо понимая, с кем имеет дело, чтоб не строить выводы на одних лишь своих впечатлениях, мало что стоящих после такого долгого отсутствия. Не хотелось тратить время на подводные камни, или необходимость что-то доказывать. Так что же удивительного в том, что выбор копьеносца пал на валькирий. Одну из тех дев, что шли с ним в бой, с кем Тюр взаимодействовал и на кого всегда мог положиться, отвечая тем же. Кто, он точно знает, будет действовать лишь во благо Асгарда.
Возможно, такие мысли были слишком наивными для существа, жившего ни одну сотню и даже тысячу лет, ведь все и всё меняются. Но не верить вообще ни в кого сердце отказывалось. Некоторые вещи могут и должны оставаться нерушимыми, как, например, уверенность в тех, с кем шёл в бой, оберегая их жизни и доверяя собственную.
    Оставалось лишь разыскать одну из воительниц, и в этом копьеносцу помог случай.

    В сей кабак Тюр заглянул почти случайно, ни на что не надеясь и ничего не планируя, просто желая промочить горло хорошим пивом и перекусить. И какова же была его радость заприметить среди посетителей белокурую головку Брунгильды.
    Дева, успевшая побывать и полководцем и изгнанником, сейчас, как и он сам, вернувшаяся в Асгард. И как удачно, что она совершенно одна - прерывать диалог было бы как минимум невежливо. Ей, пожалуй, будет легче других понять Тюра, так ему кажется, потому он, не теряя времени, движется прямо к ней..
    Ещё стоило бы подумать об осмотрительности, мало ли как воспримут его интерес. Но искать в асгардцах подвох и хитрость Тюр не привык, такие ему попадались не так уж часто, да и что может быть удивительного в беседе с боевой подругой за кружкой-другой пенного.
    - Брун, как я рад тебя видеть. - Тюр улыбается в бороду, смеется, подходя женщине. Он и правда испытывает это чувство радости встречи со старым другом после долгой разлуки. В последний раз они пересекались в Мирдгарде, а теперь жизнь свела их дороги здесь. Почти как в старые добрые времена.
    Вот только женщиной оказывается отнюдь не воительница. Тюр обознался, приняв за Брунгильду другую. - Простите за беспокойство, я ошибся.
    Жаль, конечно, но не стоило надеяться на такую удачу. Остаётся только вежливо откланяться, пожелав красавице хорошего отдыха, оставаясь в рамках вежливости, не показав тени разочарования и досады, настигших с осознанием ошибки. Очень жаль.

Незнакомку, впрочем, вторжение в своё личное пространство не возмутило и никак ей не помешало. Напротив, она остановила Тюра касанием нежной руки.
    Обернувшись, мужчина не мог не ответить улыбкой на улыбку. Плениться на пару мгновений приятным обликом и проявленным вниманием вообще милое дело. Какого мужчину такое оставит равнодушным, если он, конечно, не каменный. А это отнюдь не про Тюра, несмотря на всё его спокойствие и внешнюю непоколебимость.
    Кроме того, было в словах белокурой красавицы, ещё кое что, перед чем не мог устоять воин. Она, похоже, была среди тех, кто мог свести его с нужным человеком. Была другом Брун, а её друг - друг Тюра, ведь не может же валькирия довериться кому попало.
    Амора. О ней копьеносец только слышал, ещё когда не покинул Асгард, и может мельком встречал пару раз. Насколько давно и так мимолётно, что сейчас бы не узнал её, не назови она своего имени.
    О ней, впрочем, воин знал не так много. Слыхал краем уха, что она мудрая женщина, и что присматривала за Локи какое-то время. Брат - тот ещё озорник и проказник, но его пакости, по большей части безобидные, вытворенные спьяну или сдуру, а не редко влекут за собой и пользу. Если Амора нашла к нему подход - это уже много о ней говорило, а дружба с Брунгильдой добавляла плюсик в карму, как теперь нередко говорят в современном мире среди смертных.

    - Вот как. Отрадно слышать, красавица. - Тюр смеётся, позволяет себе расслабиться. Он никуда не спешит, Амора ведёт себя как друг - почему бы не остаться и не провести приятно время, коль уж дева сама проявляет интерес. Здесь, а Асгарде, среди Асов, копьеносец снова вспоминал былое, и какими весёлыми были хмельные гулянки в разношёрстных компаниях, наполненные шутками и смехом, простые и незамысловатые, милые сердцу того, кто не привык усложнять мир вокруг себя. Сегодня, конечно, не время пировать, но вот поболтать, поинтересоваться новостями с точки зрения того, кто был тут все эти годы, за чаркой - почему бы и нет. Особенно когда рядом женщина - само очарование воплоти, - так или иначе затрагивающая нотки гордости, вспоминая о славных временах, проявляя почтение.

    - Разве я могу отказаться от такой возможности?! Тогда - я угощаю, а ты расскажи последние вести, госпожа. Меня не было тут слишком давно.
    Вскоре им принесли и кружки и кувшины с напитками,  блюда со всякой дичью и прочими пригодным для закуси яствами. Всем, что необходимо крепкому, обладающему хорошим аппетитом мужчине, и на вид хрупкой барышне, чтоб приятно провести время.

Поднимая свой кубок, Тюр кивает с улыбкой. 
    - Да пребудет он вечно...  - А вот пребудет ли - зависит уже от них самих. Сумеют ли сделать правильный выбор и не ошибиться в действиях? Сумеет ли сделать его Тюр? По внешнему виду Асгарда, если не присматриваться, может показаться, что тут всё как прежде. Оплот равновесия и спокойствия, за долгие годы нарушаемый лишь небольшими эпизодами. Порой трагическими, да. Но, всё же, не отбирающими чувства защищённости у населения города, даруя им возможность жить в своё удовольствие.
    А если копнуть глубже? Именно это и хочет понять воин, задавая вопрос. Для начала.
    Белокурая красавица начала свой рассказ издали, вкратце обрисовывая самые громкие из новостей, долетевшие даже до копьеносца, странствовавшего по девяти мирам. Лишь мрачные события, кажется, следовали одно за другим, словно бы и правда настало время свершиться всем пророчествам, звучавшим на этой земле. И когда столько знаков - предвестников несчастья, -  не верить им трудно.

    С именем младшего из братьев, до сих пор расслабленно опиравшийся на столешницу Тюр, наблюдавший за неторопливыми текучими жестами Аморы, чуть подбирается, подаётся вперёд, выказывая заинтересованность. Что думает о Бальдре она - исконная жительница Асгарда, заставшая времена, когда молодого царя ещё не было на свете? И даже если она мало что знает о брате, долгое время не покидавшем Мидгард, то, хотя бы, могла составить впечатление о нём как о правителе, или слышать, как отзываются о нём другие асы.

    - А что ты сама думаешь о нём, госпожа?! -  Скрыть интерес воин даже не пытается, - рад слышать, что Бальдр смог стать опорой для Асгарда, но хочу знать больше. Так много, как ты можешь рассказать. Как жители Асгарда приняли его правление? Знаю, прошло ещё не так много времени... - Возможно, Тюр спешит в своём интересе, но удержаться от этого трудно, тем более что с выводами торопиться он не станет. Пытается понять, как сам относится к брату, верит ли в его силы, ведь живя среди людей, он не мог не измениться. Как повлияла на него земля? Какие цели преследует? На эти вопросы у красавицы рядом нет ответов, и не может быть - так стоит полагать, - нужно отправиться к брату в ближайшее время. Раньше воин так бы и сделал, не слишком беспокоясь осторожностью. Тем более что они с Бальдром братья, и находятся по одну сторону баррикад. Однако долгие скитания научили обращаться за ответами ко всем, услышав как можно больше точек зрения.

Всего одно слово переворачивает всё с ног на голову, выбивая из под ног и без того неустойчивую почву. Хельхейм. Не допустить, чтоб пророчество свершилось – то, ради чего Тюр и отправился обратно в Асгард, узнав о воцарении Бальдра, и, как выяснилось, опоздал.
    Воин перехватывает взгляд, на глубине которого притаился испуг, и волей неволей чувствует, как и внутри него что-то отдаётся колкой неприятной тревогой.
    - Что?.. – Не вскрикнуть, ограничиваясь восклицанием, помогает разве что выдержка, выработанная за многие тысячелетия. Волшебница не прекращает говорить, за что Тюр ей благодарен, раскрывая новые подробности, приводящие копьеносца в смятение.
Он почувствовал укол горечи и… злости.  То, что сказала женщина дальше, тем меньше укладывалось в восприятии Тюра о мире, ведь убийцей оказался тот, от кого подобного ждёшь меньше всего.
    - Да, - голос воина тяжёлый, с нотками горечи, - Асгард и правда, сильно изменился. – К лучшему ли? Что должно было произойти, способное развязать новую братоубийственную войну? Нет, сражения не идут на улицах и покой асгардцев не нарушен, пока что, но брат уже восстал против брата. И кто? Тор. Тот Тор, которого знал воин, никогда бы так не поступил. Пылкий, живой, рвущийся в бой, он, тем не менее, не лишён милосердия и любви. И уж тем более не поднял бы Мьёльнир против родни. Да же Локи, с его выходками, он всегда прощал. Так и что же должно было произойти такого? Захотелось разыскать брата, и задать ему вопрос лично.

    Похоже, сама судьба устроила эту встречу, кто бы ещё мог поведать сразу же столько вестей, давая Тюру пищу для размышлений и сомнений.  Когда-то давно Один Всеотец учил Тюра, что сомнения это не так уж и плохо, пусть и лишают спокойствия. Зато именно через них можно найти истину. А когда дорога ведёт прямо к Рагнорёку, обойтись без них может быть и не возможно вовсе, как бы не хотелось с лёгким сердцем поверить, просто вставая рядом с братьями, выполняя свой долг.
    Новость о том, что детям Локи даровано помилование, тревожит не меньше. Как бы ни тяжело было на сердце от приговора, и после предательства одного из них, стоившего Тюру руки и добровольного изгнания, он понимал необходимость таких действий. Несправедливых, но дарующих безопасность.

    Но, Тюр слишком глубоко нырнул в мысли, забыв даже про еду и питьё. Это было невежливо по отношению к той, что проявила участие и понимание, не таясь, поделившись столь важными вестями.
Воин почти залпом опрокидывает в себя чарку, самым простым и надёжным способом выпутываясь из мыслей, возвращаясь в реальность.
    - Хела и её братья уже прибыли в Асгард? – Что будет делать Тюр, окажись ответ положительным – он пока не знает. Ему нужно поговорить с Бальдром. А ещё неплохо бы с Тором, начавшим пророчество. Решить, как быть дальше. - Прости меня, красавица, мне нужно собраться с мыслями. - То ли от дружелюбия и расположения, проявленного Аморой, взгляда из-под ресниц, бархатного голоса, то ли от откровенности и доверия - ведь могла бы и умолчать - Тюр и сам испытывает прилив доверия, симпатии к ней не только как красивой женщине, не опасается поделиться опасениями, пока ещё не сформулированными до конца.
    - Должно быть, ты мудра и могущественная, госпожа Амора. Не поделишься, откуда знаешь о Бальдре, и как многим ещё может быть известно? - Тюру не хочется, чтоб женщина решила, что он ей не верит, но и не спросить не может, серьёзно относясь к пророчествам, и зная, как многие воспринимают их так же.

Чаровница - и этим всё сказано. Как не странно это могло бы показаться, но Асу, выросшему на сказках о могуществе ведьм, и своими глазами не однократно видевшего как далеко и тонко простирается их взор, такого объяснения действительно достаточно. Это повод верить и не доверять одновременно.
    Порой они коварны и своевольны, играют с судьбами мужчин ради прихоти и магией своей развеивают скуку за счёт других. Но и они же всегда искусные политики, наделённые мудростью и знанием. Пример в виде Фригг перед глазами на протяжении многих лет был самым наглядным для воина. Но и положительным.

     Тюр, повидав многих людей на своём пути, представителей разных рас и видов с самыми разными намерениями и попытками их воплотить, точно знал - доверять нужно с осторожностью. Но как и сам он был прямодушен и честен с окружающими - того же ждал по отношению к себе, даже не задумываясь об этом. Не готов был сходу вешать ярлык «друг» или «враг», но относился с ожиданием в лучшее, не оскорбляя сомнением, пока человек сам не даст повода к неверию.
    То же касалось и чаровницы. По крайней мере, сам Тюр считал, что сможет отличить хитрость, или, хотя бы, думать своим умом. Понимал, что слова её  - одна из точек зрения, которую, тем не менее, нельзя не брать в расчёт. Но и не отдавал себе отчёта, что относился к женщине без оружия не без толики снисхождения, сформированной в ценностях, где она хранит домашний очаг, её заботят красота и дети.  Она добра и открыта душой. Разум требовал всегда искать подтверждения словам, когда это казалось чего-то важного, ведь человек не идеален, может ошибиться. И хоть Тюр, размышляя в слух, мог тысячу раз признать и коварство, и мстительность, и острый ум, и корыстные мотивы, силу и амбиции, что могут быть вообще в любом человеке, наравне с добротой, состраданием, любовью к семье и миру - воспринимать хорошенькую улыбающуюся женщину, так удачно оказавшуюся рядом, пусть она и чаровница, с настороженностью сердце отказывалось. Не в Асгарде, где люди честны друг с другом, по большей части, и помыслы их о веселье, славе, благоденствии. Тем более в эту самую минуту, когда речь зашла о столь важных вещах, способных изменить всё.

    Наблюдая за стекающими с пальцев, обличёнными в зримую форму чарами, слушая голос, Тюр и сам будто бы зачарован, не в силах отвести взгляд от видения. Её слова бередят тревогу, зародившуюся еще, когда воин отправился в путь. Даже если твёрдо помнить, что с ведьмами нужно быть особенно осторожным - сильно он сомневался, что та бы стала лгать. Не в том, что так легко проверить, добираясь до истины. Скорее уж, она была встревожена не меньше,  особенно если знала что-то не доступное простым Асам, может потому и решила рассказать, что думает.
     Что значит другим? Вряд ли чаровница подразумевает характер или внешность - этим изменениям Тюр бы не особо удивился, ведь Бальдр пережил смерть, да ещё и пал от руки брата, попав в Хельхейм. Может Один этого и не желал, пусть у Тюра не было вопросов, как брат оказался в Мидгарде. Но вот чего он не желал точно - войны и конца для Асгарда. Не желал бы, чтоб Тор - любимый сын, громовержец, - был лишён права наследования. Или знал куда больше, чем все могут представит.

- О каком залоге ты говоришь? Думаешь, есть в этом, какая-то опасность? - Тюр ловит взгляд собеседницы, ждёт, пока та растолкует ему, что имела в виду.  - Я не смыслю в магии, но если ты видишь что-то не доступное остальным - прошу, не таи.

Глядя в обеспокоенные глаза чаровницы, видя её эмоции и метания - Тюр чувствует тревогу. Он не может не проникнуться страхом женщины, что, как и он, столько времени называла Асгардом домом, даже будучи в опале, а теперь беспокоилась за его дальнейшую участь.
    Волей неволей сердце отзывается беспокойством на её речи. Он понимает, ведь действительно всегда считал Асгард домом, храня о нём память в самых далёких странствиях. Как бы не хотел забыть, перестав связывать себя с родными местами, гонимый чувством разочарования, как бы не злился на Всеотца - по-настоящему свобода ему была не нужна. Лучше один раз умереть за свой дом, чем ещё тысячу лет странствовать по космосу, и как бы обширен и разнообразен он не был - не затмил величия Игдрассиля, бурного потока Тунд и высоких сводов и колон, обычаев, где в чести дело, а не слово. И уж тем более не мог Тюр остаться равнодушным, видя горечь и боль о судьбе Асгарда на красивом лице. Даже если Амора не права в своих выводах - это ещё только предстоит обдумать и проверить, всё ли так плохо, как может показаться - они определённо на одной стороне. А предсказанная цепь событий, что уже начались, и обеспокоенность валькирии, для которой тем более нужны основания, лишь подкрепляли тревогу.
   
    - Ты права, Асгард всегда остаётся в сердце. - Широкая ладонь легко сжимает тонкую девичью. Сознательно Тюр не придаёт касанию значения, но отзывается на жест не то поддержки, не то поиска опоры схожей реакцией. Словно бы он и правда дома и говорит по душам с давним другом. Пускай и позже это впечатление сойдёт само собой, оставляя лишь память о разговоре - зерно симпатии, даже доверия, уже посеяно.
    Пока же, мысли заняты совсем другим. Хель, Фенрир и Йормунганд были заточены каждый в своих владениях не просто так. Даже проведший столько времени на земле Бальдр не мог этого не знать, да и Мидгард напротив учит осторожности граничащей с паранойей. 
    - Сам он так пожелал, или следовал чьей-то воле - для подобного решения нужны серьёзные причины. - Не хочется думать, что дело в беспечности, продиктованном милосердием или чьём-то влиянии. Молодой Царь должен в первую очередь думать о благе Асгарда, тем более сейчас, не допустить наступления Рагнарёка, а такой ход далёк от осторожности. Но и Бальдр не Один, а последний, при всей своей мудрости, тоже ошибался.
    - Я благодарен тебе за откровенность, госпожа - мне стоило знать. - Тюр смотрит открыто, чуть сжимает ладонь в своей руке. Он не собирается подталкивать женщину к сплетням и наветам за спиной царя, лишь просит рассказать о собственных соображениях, что чаровница и сделала. - От твоих слов я не стану предвзято относиться к Бальдру Светлому, можешь не беспокоиться об этом. - И слова чаровницы воин интерпретирует по своему восприятию, понимая, как это неприятно может быть, сомневаться в ком-то вслух, не зная всего. Но. Это на самом деле было необходимо.

    Воин разливает питьё по кубкам, опустошает свой разом. Казалось бы, не так много рассказала чаровница, но ему требовалось время, чтоб переварить все вести и упорядочить мысли в голове.
    Тор, убивший Бальдра, а после возвращение из Хельхейма последнего. И дети Локи, коим дарована свобода. К лучшему или нет? Чем грозит Асгарду возвращение пленников, и соберутся ли те мстить за нанесённые им обиды? Больше иных беспокоил Фенрир, с которым обошлись наиболее жестоко. Только предположить, как события будут развиваться далее пока не получалось. По всему выходило, что нужно как можно скорее увидеть брата, если тот вообще захочет делиться соображения с изгнанником.
    - Буду благодарен, если ты сообщишь Брунгильде о моём возвращении, если вы свидитесь раньше. Я бы хотел встретиться с нею. - Воин чуть улыбается, озвучивая просьбу. Он рад, что нашёл понимающую собеседницу в лице Аморы, но желал и встречи с давним товарищем, шёл плечом к плечу. А, заодно и сделал неуклюжую попытку перевести тему, не зная, что ещё тут сказать, ибо слов просто не было. Лишь пустые ни чем не подкреплённые домыслы и опасения.

Откровенность, честность - то, что Тюр ценит в людях. Лучше один раз сказать что думаешь, чем потом тысячу раз вспоминать, где, кому и в чём солгал. Конечно же, ему льстит, что его доброе имя, порядком подзатёршееся с годами, ещё может стать для кого-то достаточно весомым аргументом быть честным, даже если правда безрадостна. Тем более, что речь о столь важных вещах. Человеке - близком ему по крови, практически Царе, что немаловажно для любого аса. И его доме – Асгарде - всех его жителях, славной истории и благе, поставленных на кон.

    Но на этом не всё. Чаровница снова пускает в ход магию, всего лишь подслушать беседу двух воинов. Она, вероятно и без того может слышать куда больше, чем доступно Тюру, да и нет в их общении ничего тайного или постыдного, чтоб он почувствовал неловкость. Всего лишь повседневный диалог солдат - прямодушных и простых, отдыхающих после службы.

    Эти несколько секунд беседы и пара коротких реплик, тем не менее, уже говорят о многом. Нет, воины не ругают того, кто волей обстоятельств, может быть и сам того не желая, кто знает, оказался на троне, ничего толком не зная о правлении. Они лишь обсуждают последние новости, выказывая своё удивление и долю обеспокоенности. Недоверие к гостье Асгарда и поведению младшего из сыновей Одина.

    - Они обеспокоены. Не удивительно, что людям трудно принять владычицу Хельхейма... - Тюр хмурится, погружаясь в мысли. Он всё не мог определиться, ждать ли опасности от детей Локи и магички-великанши. Они слишком долго пробыли в заточении, в котором оказались при не лучших для Асов обстоятельствах. Но, хоть и не сомневался воин в решениях своего отца, всё же, чувствовал некоторое облегчение, так как видел в снятии обвинения с тех, кто не успел сотворить никакого зла, пусть и был для него предназначен, некоторую справедливость. И, возможно, именно эта справедливость обернётся огромными неприятностями для невиновных. - Думаешь, люди могут подозревать, что Бальдр успел побывать в Хельхейме? - Вот этого уже воин, до сегодня вообще не знавший что брата успел убить брата, даже предположить не мог. Но, мог себе представить, как подобный слух может повлиять на репутацию царя в глазах тех, кто более прочего почитал честь и достойную смерть в бою.

Отредактировано Tyr (2019-09-22 23:20:33)

Тюру нечего ответить чаровнице. Она права, в каждом своём слове - царь, в котором сомневается его народ, не построит мира и не удержит порядка на войне. Его могут любить и почитать, а могут бояться до дрожи или всё вместе, но сомнений в его решениях быть не должно, иначе, рано или поздно, правление его окончится дурными последствиями. Одина почитали за мудрость, он внушал к себе уважение, понимал язык силы и дипломатии. Его решений могли не понимать, но в них никогда не сомневались. После очень долго времени его правления, начинать своё с посева сомнений в асгардцах - не лучший путь. И даже если Бальдр имел за своим действиями крепкое основание - ему ещё придётся доказать необходимость такого поступка и как-то примерить Асов с подобным соседством. Удержать первых от волнений, дав им гарант безопасности, и предотвратить возможную месть вторых. И как Тюру неприятно предполагать подобное развитие событий, даже в мыслях возводя напраслину на  племянников, какое облегчение не испытал в глубине души с их освобождением, и не хотел безосновательно осуждать - не думать не получалось.
    Потому воин лишь хмурится, не скрывая смятения. Слишком многие выводы требовали личных встреч и хоть какого-то подтверждения действия, иначе было бы просто нечестно по отношению и к брату и к племянникам. Только это личное. То, что всегда уходит на второй, третий, пятый, десятый план, когда дело касается Асгарда и его жителей, и не предполагать худшего было нельзя. Больше нет, когда нет Всеотца, способного просчитать все последствия. А может быть он и просчитал, предвидев и участь сыновей своих, и череду событий, что последует за ней. Вот только по мудрости с ним не сравнится никто, и остаётся лишь мыслить как политик, а не полководец, полагаясь не на факты, а на знания о людях (условно), пропущенные через призму собственного восприятия.

    Следующая же реплика и вовсе выбивает из колеи. Тюр воин, а не правитель, и всерьез не задумывался о власти даже во времена юности, когда огонь бушевал в крови, а тщеславие, свойственное молодым и сильным, нет-нет а запускало в мысли острые коготки. Но, в конце концов он всегда приходил к выводу, что никакой трон не заменит ему славной битвы. Там, в золоченых палатах, увенчанным короной, требуется гораздо больше, чем добрый меч и крепкая рука, больше чем храбрость и понимание расстановки сил и слабости противника. Но это было тогда, и хоть чаровница лишь оговорилась, мысль обернулась закономерным вопросом: «а что если?». Юность минула, с ней и времена признаний и сражений, имя Тюра частично затерялось в годах, и он сам изменился за время странствий, а узнав вести из Асгарда - всё больше думал, где же, в итоге, его место.
    - Даже не знаю, что сказать. Я никогда не рвался занять место Всеотца. - Да и не было доселе в этом никакой нужды. Тюр качает головой, прямо глядя на чаровницу. Просто констатирует факт, всегда воспринимавшийся как что-то само собой разумеющееся, пусть даже в словах нет скрытого смысла.
    Но времена меняются, и может зря он уходил в тень - ещё лишь мыслью, размышлением, время от времени назойливо закрадывающимся в голову Тюра и без помощи, Амора в очередной раз всколыхнула сомнение. Но, чего скрывать, даже мимолётно узнать о себе такую оценку, да ещё и от того, кого мог называть другом, было приятно. Пусть и странно. Пока ещё непривычно.

Отредактировано Tyr (2019-09-23 00:21:22)

Как вполне безобидный разговор перетек в агитацию - Тюр не уловил, убаюканный обращением, от которого успел отвыкнуть, и близостью мысли, ведь Амора буквально читала в его душе, вытаскивая наружу опасения и тревоги. Те мысли, которые гнал от себя, которые были чужды столько времени и врезались в рассудок лишь сейчас, когда Асгард подобрался к грани так близко, и если ничего не изменить, снова уйти в тень, оставляя событиям разворачиваться своим чередом - последствия могут быть фатальны. Та самая грань, на которой клятвы и долг больше не ведут вперед маяком, разводя путь на две тропы. Ошибка ляжет виной, ошибка станет предательством, по крайней мере, в собственных глазах, и за ней уже не останется ничего.
    А теперь же он уже и не задумывался о течении беседы, лишь внимая её словам и невнятной тревоге и решимости, нарастающим в душе. То, что не облечь в слова так скоро. То, о чём он думал разве что в минуты острой злости, горячей на слова и расправу. То, что ложится тяжёлым грузом на сердце, выбивая всякие ориентиры, кроме одного.
    За чем следовать человеку, давно забытому в доме? Одиночке, у которого давно нет близких друзей. Скитальца, не задерживающегося долго на одном месте. Кто живёт прошлым в своих привязанностях, там, в забытых временах, укрытых столетиями. Терять ему нечего. И, казалось бы, давно нет права что-то требовать. Только клятвы остаются незыблемы. И Амора права, разве речь о благах? Разве может он возвращаться как судья и требовать ответа, когда сам так долго был в тени, и даже не предлагает ничего взамен? Точно нет!
Может быть, пора найти новый смысл и новые цели, которые бы хорошо легли на прочно вросшее в личность видение мира и порядка вещей. И в нём он, в первую очередь, Асгардец. Воин, убийца, изгнанник, кто угодно. Но всегда Ас, никогда не менявший сторону.

    - Я... Подумаю над твоими словами, госпожа. - Подумает, и, если понадобится, разыщет её и испросит совета. Поддержка и совет, даже если ты не воспользуешься им - это ведь так важно. Знание, что на твоей стороне кто-то есть - придаёт уверенности, позволяет твёрже встать на ноги. Ведь если кто-то за тебя - может быть ты не так уж и не прав.
    Для Тюра количество вопросов к себе и к миру стало слишком большим. Требовалось время, чтоб он смог их спокойно обдумать и решить, но кое какие мысли начали формироваться уже сейчас, и основаны они на всё крепчающем сомнении.  - С одним я согласен наверняка, может быть Асгарду нужен и не второй Один, и точно больше не хочу бездействовать, хоть и не разобрался до конца во всём.
    Очень серьёзно воин смотрит на чаровницу, даже не пытаясь скрывать своих чувств, того, что она смогла заставить его принять и такую возможность. И что он польщён словами, в которых есть не только дело, но и похвала, приятно чешущая самолюбие.

Отредактировано Tyr (2019-10-23 16:38:51)

Тюр благодарен за беседу и за слова, открытость, с которой Амора говорила. Её речи потому и воспринимались так легко и естественно, что, на первый взгляд, не были чем-то больше разговора, желания поделиться и выслушать то, что было важно им обоим. Ну, и, конечно, просто приятно, когда тебя помнят и принимают, не сомневаются в тебе.

    Поймав взгляд чаровницы, воин чувствует неожиданное облегчение, словно бы вторжение молодого аса провело некую черту, за которой заканчивались сложные решения, принимать которые по одному наитию не то, что ошибка - самое настоящее кощунство. Так, подсказывает разум, но согласно ли с этим сердце? И не первый ли порыв является тем самым выбором, честностью перед собой, а заодно и выходом из ловушек собственных мыслей. Если ты не лжёшь себе и точно знаешь, что тебе важно - то и помыслы твои будут стремиться в нужную сторону.

    Несколько секунд воин хмурится, стараясь оставаться максимально серьёзным, из-под сдвинутых бровей рассматривая нарушившего течение беседы юнца. Он видит в нём пыл. Притаившуюся в глубине глазах жажду подвига, о котором слышал разве что от старших да из книжек по истории. И, неожиданно, чувствует себя лучше, отпуская напряжение.
Больше не в силах сдерживаться - копьеносец от души смеётся, впервые может быть, почувствовав себя по-настоящему дома.

    - Ты не ошибся. - Улыбнувшись чаровнице, Тюр поднимается с места, поднимая кубок, привлекая к себе вниманием тех, кто ещё не включился зрителем в разворачивающийся спектакль. Теперь нет никакого смысла держаться в тени, если не скрываясь, то и не афишируя своё присутствие. И не от сородичей ли ему таиться, словно вору, прокравшемуся в чужой дом. - Я действительно Тюр, названный богом войны и чести. И я вернулся домой. За вас, Асгардцы! - Голос воина звучит торжественно и громко. В конце концов - он старший сын Одина, воин, по праву снискавший некогда славу, в чьём слове никто не смел усомниться. Амора права - может быть, у него получится исправить ошибки.