Они ненавидели его. Презирали. Третировали с самого рождения за сам факт его существования. За грехи, совершенные не им, но чудовищем, что жило в его теле. В детстве Наруто обижался – он не понимал ни причин, ни поводов для такого поведения: другие дети шалили так же, как и он, но не получали и половины той ненависти, что падала его на голову. Никто не находил трупы крыс у порога на день рождения. Никому из детей на площадке не изрисовывали двери с оскорблением и пожеланиями скорейшей смерти.  Никого из детей не выгоняли из магазина, не давая возможности купить хоть что-то, кроме недорогого заварного рамена; никому из детей не завышали цены на одежду так, что приходилось годами ходить в одном и том же, неуклюже подшивая возникающие дыры. Пока он был маленьким, то пытался найти хоть какое-то объяснение всеобщей ненависти, но причин, объясняющих бы поведение селян и, что било по Наруто еще сильнее, шиноби у него не находилось. Даже Старик Третий, старающийся иногда развлекать одинокого ребенка, отказывался хоть как-то пояснять, что могло служить причиной для такого отношения, уничтожающего изнутри, или рассказать о семье Узумаки, постоянно повторяя, что это бесполезная и ненужная информация. О мертвых не вспоминают. Наруто обижался – долго, завистливо смотря на детей, резвящихся с родителями, сидя на одинокой качеле у старого дуба, уныла размышляя о том, почему он этого лишен; он, как мог, пытался привлечь к себе внимание, чтобы его заметили. Чтобы ласково потрепали по голове. Чтобы хоть кто-то был рядом в засасывающей пустоте. Но рядом никого не было. Даже друзей. Примерно в то время, полное одиночества, взглядов, полных ненависти, что прожигали спину, Наруто для себя решил – он изменит. Людей изменит, их отношение к себе. Станет таким сильным – станет Хокаге – что каждый в деревне его признает. Полюбит -  ведь в его голове сила так близка к признанию и дружбе. В то время Наруто наивно думал, что, если потребуется, он сможет изменить весь мир. Что когда-нибудь настанет счастливое время, когда он сможет быть счастлив, когда он будет в окружении друзей. Он думал об этом одинокими ночами в своей холодной квартирке, и эти мечты его согревали. Он думал об этом, сидя на качелях во дворе академии, посматривая на счастливых и гордых родителей и их детей. Он думал об этом, когда сжимал в руках свой заслуженный и выстраданный протектор. Думал об этом, когда Чидори Саске раздробило ему кости плеча, создавая огромную сквозную рану, которая эфемерно болела до сих пор. Думал об этом, вытирая краем рукава слезы Сакуры и обещая ей вернуть Учиху домой. Думал об этом все время, стоило только Извращенному Отшельнику вывести его за пределы Конохи в двухлетнее путешествие, которое, как ему казалось, длилось целую вечность.

Наруто думал о Саске постоянно. О том, что его первый друг – самый лучший друг – сделал для него. Учиха, наверное, сам не понимал, что он смог вытащить Узумаки из засасывающего озера бесконечной ненависти. Не осознавал, как сильно помог ему, тогда, в раннем детстве, будучи самым популярным мальчиком в их классе. Наруто думал – он ведь такой же. Сломанный. Судьбой израненный. У Наруто семьи никогда не было. У Саске ее забрали. Они были похожи – пускай не во всем. Пускай судьба у них разная. Но они оба – сломанные. Наруто тянулся к нему, к Саске, изо всех сил: только бы сравниться, только бы он понял, только бы признал, только бы…

Он думал, что для Саске, этого хорохористого идиота, еще не все потеряно. Размышлял иногда, где повернул не туда. Почему не увидел – Наруто ведь смотрел на Саске внимательно, пускай и кричал слишком часто, но подмечал эту жесткую складку от поджавшихся в раздражении губ – ненависть в глазах. Почему не был ближе. Почему не надавал воспитательных тумаков раньше, из головы всю дурь выбивая. Почему не был достаточно силен, чтобы остановить раньше?

Саске, вот он, рядом, наконец-то, только руку протяни – повзрослевший. Наруто видит – чувствует – сильный. Всматривается в самую глубину антрацитовых глаз – остатки ненависти ищет. И видит.

- Я нашел тебя, Саске, - Наруто игнорирует холодный, режущий, словно сталь меча, тон. Воздух вырывается из груди хрипами, но ему все равно, - нашел.

Учиха говорит, а Наруто смотрит, и не может насмотреться – ему хочется закричать, размахивая руками, совсем как в детстве, но он не может. Изменился. Саске изменился – увереннее стал. И Узумаки не кажется, что ему это изменение нравится.

- Ты рад, что ушел? Не ври, Саске, - каждое слово Учихи раскаленным железом проезжается по душе. Ранит. Но Наруто игнорирует обидную браваду – он думает, что знает, что за ней скрыто. Это же все еще Саске. Он не сомневается, что сломает защитные бастионы из нарочито грубых слов, - тебя невозможно заменить. Сай – не замена. Сай – это Сай, он наш товарищ. И ты наш товарищ, Саске.

Рука на катане – это было понятно. Понятнее, чем все эти глупые слова, они всегда понимали друг друга, только в драке. Наруто не достает из подсумка кунай. Даже не пытается. Игнорирует загнанно дышащую за спиной Сакуру. Делает шаг вперед – к нему – улыбаясь.

- Ты же наш друг, все еще. Я стану Хокаге и изменю этот мир. И тебя вытащу. Верну домой. Я никогда не перестану этого повторять.  И ты меня не убьешь.

Наруто верит в него. Верит в себя. И его не пугает ни шаринган, ни этот гребанный холодный тон, за который хочется врезать кулаком. Потому что он знает Учиху Саске. А Учиха Саске знает его.

[NIC]Naruto Uzumaki [/NIC]
[AVA]https://i.ibb.co/phZbr6s/85cdf70c7de195d8b62af9565d510eec.jpg[/AVA]
[STA]йо, собаки, я будущий Хокаге[/STA]