Это длилось очень долго. Нет, в самом деле, прошёл уже целый месяц, даже больше, а на отдельных улицах города продолжало твориться чёрти что. Кажется, до этого самой долгоиграющей проблемой было то паучье заражение, которое в итоге продлилось ровно полмесяца и было удачно ликвидировано. Но вот с пришельцами всё оказалось куда сложнее, покидать планету они не планировали даже после вежливого и не очень «ну пожалуйста». Питер сам не раз сталкивался с этой проблемой и каждый раз повторял сам себе, что больше не хочет. Гады с клацающими острыми зубами были не подарок, учитывая, что они оказались быстрыми, изворотливыми, да и просто достаточно сильными. Кисть руки уже успела зажить, этому потребовалось дня три-четыре, но после пришла новая беда в виде нового массового нападения, которое удалось отразить, лишь собравшись в импровизированную команду тех, кто успел и смог прибыть на место. Питер потёр нос костяшкой указательного пальца, недовольно сопя, пялясь в какую-то книгу, которую умыкнул с собой после очередной посиделки в библиотеке с отцом. Книга — хороший друг человека, пускай и не лучший из-за отсутствия функции быстрого поиска, что в некоторых ситуациях могла сильно пригодиться, экономя кучу времени.

Проблемы всегда появлялись тогда, когда их меньше всего ждут. Это было настолько постоянным и неизменным явлением, что, казалось бы, давно пора привыкнуть и начать готовиться, но.. нет, из раза в раз это получалось неожиданно, зачастую неприятно. Как в этот раз с проблемой людей. Хотя люди тут на самом деле не были ни в чём виноваты. Не понятно, как именно колдовали эти пришельцы, но результат налицо — люди, оказавшись под властью этого «чего-то» будто с ума сходили и делали то, что им было совершенно не свойственно. Они сами подставлялись, могли пораниться в любой момент, их инстинкт самосохранения будто бы напрочь отключался, они ничего не боялись, не думали, не планировали, просто делали то, что им сказали. А вот что это было — вопрос. И сейчас, восседая где-то на более-менее целой крыше здания в районе Манхеттена, сравнительно недалеко от особняка Мстителей, Питер всматривался вперёд. Он несколько дней почти не выбирался из дома, отвёл собаку тёте, дабы та снова подержала её у себя некоторое время, потому что так будет лучше. Честное слово, ещё немного и начнёт чувствовать полноценную вину за это, мол, животное-то взял, а уже в который раз просит Мэй о помощи из-за того, что вокруг царила полная неразбериха.
Подозрительное шевеление получается заметить сразу. Синие линзы маски сужаются, а сам Питер, не очень задумываясь, начинает движение, дабы пройти немного вперёд, сначала просто перескакивая на соседнее здание. В последнее время к помощи брони прибегал всё чаще и чаще, хотя до этого условился с самим собой, что она должна быть тогда, когда в этом будет настоящая необходимость. Впрочем, разве сейчас не достаточно опасно?
Небольшая горстка людей бросается в глаза слишком сильно. Продолжая щуриться, Питер шипит что-то сквозь зубы и просит наладить по-быстрому связь, дабы сразу передать информацию. Он ведь именно ради этого вообще и выбрался на улицу, засидевшись среди книг.

Собственно, именно на этом воспоминание как-то странно обрывается, становится куда более туманным, а некоторые обрывки пропадают и вовсе. Последнее, за что можно было бы уцепиться, это звучание собственного голоса, сообщающего о том, что тут снова люди и снова «какие-то заколдованные» (к слову, определение «магия» использовал не только хохмы ради, но ещё и потому, что так проще всего охарактеризовать непонятное происшествие), но они не торопились приближаться к стоящему поодаль белому дому.

Тони наверняка получил это скромное сообщение, заканчивающееся шелестением и лёгким скрежетом, завершающееся слишком резко, будто бы по принуждению. И Тони наверняка знал, что Питер сразу после его отправления отправился обратно, возвращаясь в особняк, но не в библиотеку, ни в общую, ни в личную комнату он так и не пошёл. Наоборот. Может ли быть такое, что он вдруг в один момент решил первостепенно слазить вниз, на один подземный этаж, хотя ранее никогда туда даже не совался банально из-за отсутствия такой необходимости? Вдруг?
Красно-синий поблёскивающий силуэт копошился около металлического выступа. Снова скрежет, снова шуршание и шелестение. Одна механическая лапа словно «обхватывает» этот самый выступ, в то время как вторая отпинывает в сторону коробку, что, прокатившись, замирает. Линзы с всё таким же прищуром всматриваются в темноту, ибо включать свет не торопился, а корпус был наклонён немного вперёд, словно в попытках играть с самим собой в «крокодила», а это импровизированный динозавр, который что-то усиленно выискивал, только, разве что, носом по воздуху не водил.

Телодвижения всё ещё были резкими, дёргаными, словно тело внутри костюма не могло привычно функционировать самостоятельно, совершая необходимые действия, потому броне самовольно приходилось использовать этот приём с короткими электрическими разрядами, из-за чего любые движения были обрывистые и словно против воли. Несмотря на темноту вокруг, Питер мог хорошо ориентироваться в пространстве, никогда не было такого, чтобы он вдруг внезапно задел каменную колонну боком или хохмы ради влетел в стену, не заметив ту прямо перед своим носом, мог запросто обходиться и без дополнительного освещения. Но, видимо, не в этот раз. Хотя сегодняшний день с самого начала не должен был становиться «днём исключений». Несколько поваленных металлических чего бы то ни было, за этой парой последовала другая, издавая характерные неприятные звуки.

Некоторые элементы брони всегда выделялись, а в темноте это было заметно лучше всего. Сначала просто отдельные мелкие детали на уровне плеч и запястий. Но как только послышался голос, сигнализирующий о присутствии кого-то ещё, кого-то постороннего, Паук мгновенно реагирует и тут же разворачивается. Округлые до этого линзы маски заметно сужаются в недобром прищуре, в то время как корпус наклоняется вперёд только сильнее. Можно было сделать так ещё раз и оказаться на четвереньках, но от этого удерживала пара механических конечностей, что служили надёжной опорой.

Он ничего не говорит, даже не пытается, вместо этого может только чувствовать, чувствовать, что ему необходимо делать в дальнейшем. Ступает вперёд, неловко оступается, не замечая какую-то деталь прямо под ногами, снова звякнув чем-то металлическим, неровно покачивается, возвращая на секунду потерянное равновесие. Больше не стараясь найти для себя удобное и оптимальное положение, Питер выпрямляется, становясь куда ровнее, замирая прямо напротив Тони, которого в кромешной тьме почти ничего не выделяло. Или это проблема странно замыленого взгляда? Вероятно. Но кому какое дело?

Тишина, разбавляемая только слабыми сторонними звуками, висела ещё какое-то время. Склонив голову сначала к одному плечу, затем другому, Питер делает несколько шагов вперёд по направлению. Осторожно так, словно проверяя, а не провалится ли под ногами твёрдый пол. И как только появилась уверенность в том, что такого не произойдёт, он повторяет то же самое, но куда более резко, снова дёрнувшись, буквально бросившись вперёд, но не протягивая ладонь для рукопожатия и не раскидывая руки в стороны для объятий. Явно враждебный выпад подтверждал ещё и цвет. Цвет линз, что за какую-то пару секунд с привычного синего сменяется на красный, а две механические лапки дополняются оставшимися двумя. Он будет делает всё по наитию, без какого-либо плана действия, просто делает и всё, потому что так нужно, потому что так.. хочет?
— Люди? Здесь нет никаких людей, — голос звучал так же, как и должен был, как это и было обычно — в принципе, спокойно, срываясь в некоторые моменты на чуть более высокие ноты, словно именно на этом месте и делал ударения, обращая внимание на то или иное слово. Проблема только в том, что в этом не было никакого смысла. — Здесь нет никого, — дополнительная лапа как-то особенно злостно впивается острым концом в твёрдый пол, кажется, совсем рядом с Тони, в темноте всё ещё было ничего не разобрать, даже Карен подозрительно молчала.

Он мог мыслить, причём, как оказалось, не только узконаправленно. Он словно знал, что происходило вокруг, там, за стенами, пускай это были лишь невесть откуда взявшиеся догадки, но они отчего-то быстро принимали облик истины. Людей было много и все они сейчас находились там, на улице. Только они не могли думать сами, они лишь подчинялись. Они только думали, что это их воля, не подозревая о том, что просто ведутся на поводу у незваных космических гостей. Как и он. Хотя ему-то точно повезло больше, потому что он делал это сам, не по чьей-то прихоти.
Тони тоже был здесь, потому что он не мог обойти это стороной, было бы странно, реши он пустить всё на самотёк в собственном доме. Нет, в собственной крепости, потому как особняк Мстителей вполне заслуживал такое определение, тут было так много всего не только для защиты, но и для нападения. И это самое «что-то» совершенно точно должно находиться здесь. Он уже и не знал, отчего так решил, но навязчивая мысль появилась, цепко ухватилась и теперь не отпускала.

На какое-то мгновение Питер замирает на одном месте, а линзы снова округляются. Он издаёт какой-то хрипящий звук, медленно проводя остриём механической лапы рядом с собой по каменному полу, создавая почти тот же эффект, если пытаться вести чем-то острым по письменной доске, которую обычно использовали в школах и колледжах.
— Разберёмся? Справимся? — он снова издаёт скомканный звук, чем-то походящий на лёгкий смех, которому мешает першащее горло, из-за которого приходится срываться на приглушённое покашливание. — Не-ет, мы не справимся и не разберёмся. Хотя. Правильно говорить «мы», если я не имею к этому никакого отношения? — для того, чьи движения были резкими и дёргаными, говорил он ровно и чётко, пускай и с той же заметной хрипотцой. Ох и где же заботливая тётушка с репликами в духе «ты что, куришь»? Возможно, это было бы даже забавно, но только не сегодня. Питер делает ещё несколько приставных шагов навстречу, останавливаясь, когда резко включается свет. Он держится почти прямо, но замирает на месте, практически не шевелясь. И пускай лицо было скрыто под плотной маской, всё равно можно было понять, что он смотрел ровно, прямо, на стоящего напротив Тони, который всем своим видом показывал, что не понимает происходящего.

— Как можно помочь тем, кто в помощи не нуждается? Мистер Старк, Вы правда думаете, что кому-либо здесь нужна помощь? Мне? Им? — жестом указывая в сторону стены, после поворачивая и голову, слегка щурясь, словно он отсюда и прямо так мог видеть людей, что остались на улице. — А может, она нужна кому-то ещё? Тебе? — резко перескакивая в тональности обращения, да и голос срывается на более звучный и будто бы требовательный, правда, это был лишь секундный порыв, потому как после всё возвращается на прежние места. — Каково это? Знать, что в конечном итоге все старания ни к чему не приведут? — железная лапа, застывшая рядом с самим Тони, «отползает» назад, снова царапая поверхность камня с тем же характерным звуком. Правая рука приподнимается, сгибается в локте, а пальцы касаются эмблемы паука на груди.
— Мне здесь кое-что нужно и я не хочу, чтобы мне мешали, — хрипотца сменяется шипением, а линзы вновь щурясь. При всём этом Питер за всё время ни разу не посмотрел в сторону, ни разу не повернул голову в сторону и не отступил, орудуя лишь руками и лапами. А Тони пока ещё молчал. Хотя что он мог сказать? «Питер, это на тебя не похоже»? Или что-то вроде «нужно проверить что случилось и тогда мы сможем это исправить»? Жаль, что проблема кроется в чём-то настолько очевидном — исправлять нечего. — Они ведь должны быть тут, да? Хотя бы один? — в очередной раз дёрнувшись, содрогнувшись почти всем телом, Паук разворачивается, возвращаясь к своему первоначальному занятию, будто бы вновь забывая о том, что находится тут не один, отпинывая в сторону ещё какую-то металлическую цилиндрическую деталь. Но это, кажется, просто та, что по инерции прикатилась обратно.