Дебора очнулась резко, выныривая из засасывающей беспросветной мглы. Сознание всегда приходило вот так – почти наотмашь. Громким щелчком. Словно включением лампочки в вечно темной комнате, когда от резкого света режет с непривычки глаза и начинает болеть голова.  Дезориентацией в пространстве. Непониманием, что произошло. Состояние, ненормальное для обычного человека. Состояние, ставшее привычным для нее. Мозгоправы бы назвали шизофренией. Назвали бы ее больной – не контролирует себя девчонка, совсем уже поехала. Мозгоправы бы вынесли вердикт – недееспособна. Закутали бы в белую рубашку, отправили в белую комнату в белом же здании, где вокруг все белым-бело, известкой, сыплющейся на пол, халатом медицинской сестрички, затягивающей потуже ремни на мертвенно-белых запястьях.  Возможно, были бы правы. Возможно, с ней так поступить стоило бы давно. Только вот Дебора не больна. Не шизофреник. Она так, идиотка. Глупая девчонка, даром, что ей много-много, что уже и не счесть, веков. Дебора – глаза олененка, мышление подростка – могла бы прекратить упираться, ведя себя, как положено возрасту да огромному опыту. Прекратить вырываться из сковывающих сознание оков, что тянули вниз, на самое дно, которые кто-то, словно в издевательской шутке, назвал «природой». Это – не природа. Это – не повод. Совсем не повод ощущать на теле чужие липкие от пота ладони. Ощущать на собственном лице сальной, полный плотского наслаждения взгляд. Слышать у самого уха натужные хриплые стоны. Срываться, словно одержимая, дорвавшаяся, как до героина наркоманка, не разобравшись, кто ей попался в этот раз.

Природа – не повод вот так, почти варварски, забирать. Чужую жизнь укорачивать. Была бы она обычным суккубом, наверное, не мучилась бы столь сильно из-за пошатнувшихся моральных устоев. Была бы кем-то, кто не она. Не Наама. Не существо, адское создание, поехавшее совсем немного головой. Не Дебора Кроуфорд – девочка, выросшая в кирпичном монастыре, с зари до зари молящаяся уже давно пропавшему Богу. Но ей не повезло – свалилось на нее все и разом: воспитание перерождения, столь неудачное для любого демона, которое не выбивалось, не выветривалось просто так; память о прошлом, которая расшатывала нервы каждый раз; неконтролируемый голод, с которым нужно было хоть что-то да решать.  Она думала, что как-нибудь справился, пускай Тео из-за ее поступков и глупых мыслей только и делал, что закатывал глаза. Думала, что силы воли хватит, чтобы ограничивать себя, хотя бы как-то, не срываясь каждый раз. Но, очевидно, не получалось. Не выходило сделать так, как она планировала поступать. Не получалось соответствовать тому идеалу, что она годами выстраивала для себя. И это, как и собственная природа, которой она гордилась веками, но уже не сейчас, уничтожало. Изнутри разрушало. Желание жить забирало.
Дебора, аккуратно отодвинув от себя бессознательного мужчину – затрахала до смерти, это, увы, про нее, пускай так и говорили обычно в шутку, в ее случае это, скорее, удушающая правда – насколько позволяли размеры туалетной кабинки, в которой она буквально пришла в себя, насытившись. Это чувство сытости было для нее сродни извращенной пытки, очередного осознания своей уничтожающей демонической природы, от которой было не отказаться. Вытерла ноги бумагой, тут же поправляя белье и платье, купленное в очередном запале, старясь игнорировать подрагивающие нервно руки. Посмотрела виновато на мужчину, который, пускай и очнется, но уже потерял огромное количество жизненной энергии, которую он должен был потратить на что-то другое: на семью. На работу. На себя. Не на нее – жадную Нааму, которая питалась чужими силами, чтобы выжить, словно паразит, обитающий в чужих телах. Вышла, наконец, из маленькой кабинки, в которой непонятно как очутилась, пытаясь осознать, где она находится. Надеясь сбежать – дома ее ждет очередной акт самонаказания и порезанные нервно руки. А после головомойка от Теодора, который пытался этот тотальный идиотизм пресекать. Но он не мог ее контролировать постоянно, а Дебора планировала сегодня к нему не возвращаться, пускай ей и прилетит после в двойном размере. Пускай он запрет ее на ключ, словно в крепости, не выпуская – так всем будет даже лучше. Лишь бы только не звонил Закари, или Люцу, что было бы еще хуже – хотя Диккенс таким и не страдал.

Дебора подобрала на ходу брошенную сумку, выскакивая из туалета и судорожно оглядываясь. Ее немного пошатывало, и лучше бы ей было где-нибудь сесть, но домой попасть хотелось сильнее – подступающая истерика душила, и в такие моменты хотелось находиться хотя бы в сравнительной безопасности. Не в баре – кажется, это был именно бар, типичный для нее выбор места. Слегка пошатываясь, она обходила столики, чтобы, уже у самого выхода, остановить свой взгляд на барной стойке. Тео, чтобы она успокоилась, давал ей немного виски, обычно плеская его в чай. Это помогало – не сильно, но становилось легче. Ей только хотелось, чтобы немного перестали дрожать руки, словно она конченная наркоманка. Чтобы отпустило немного.

- Виски, - она села за барную стойку, с трудом найдя местечко с самого краю – в заведение было полно людей. Дебора знала, что многие в таких заведениях любят подсеть и поболтать. Но она надеялась, что ее примут за наркоманку – с ее белыми трясущимися конечностями с яркими венами так подумать ничего не стоило – и просто напросто не будут лезть, давая ей залпом выпить виски и убежать домой.

[NIC]Deborah Crawford [/NIC]
[AVA]https://forumavatars.ru/img/avatars/0019/9f/90/178-1544832397.gif [/AVA]
[STA]stay with me[/STA]