- ... в общем, теперь я в Мидгарде,- делая еще глоток из банки, усмехнулся Громовержец. В гримасе, скользнувшей по его лицу, в равной степени отобразились уже улегшаяся боль и та самая беспечность, которую Тор за столько веков прекрасно научился изображать. Теперь же это и вовсе не стоило ему большого труда, потому что за пятьдесят лет он пообвыкся уже в шкуре смертного, а во-вторых, потому, что утратив одно, он взамен приобрел другое, не менее ценное.
Впрочем, о своем брате Тор вообще не хотел упоминать ни при ком из мстителей, и уж тем более не хотел сознаваться в том, что теперь тот не только посвящен в тайну игры Таноса с камнями, но и, как он надеялся, примет в этой игре свое участие.
У него были счеты к титану. А значит, счеты были и у самого Тора.

Банка пива в его руке жалобно скрипнула и сложилась, когда Громовержец, задумавшись, сжал пальцы, как это делают в гневе везде, и в Асгарде, и в серединном мире. Содержимое, пенясь, в то мгновение оказалось на его штанах; Одинсон вполне по-человечески чертыхнулся, подтверждая, что за полвека научился кое-чему помимо как стоять со скальпелем у операционного стола, и смахнул капли на пол. И тут же опять чертыхнулся, поняв, что наделал.

- Ётунова мать... надеюсь, у тебя тут не слишком... стерильно?- оглядывая последствия своего злоключения, он поморщился, а затем поискал глазами мусорное ведро. Конечно, такое имелось, с педалькой и сенсором, а также переливающейся неоном надписью Trash,- и мужчина даже не сомневался, что искусственного интеллекта в эту штуку напихано было побольше, чем настоящего в некоторых беннеровых коллег.
Стремясь как-то загладить свою оплошность, гость обаятельно улыбнулся.
- И что теперь, в ней зародится новая жизнь?

Если посчитать, то они не виделись более полугода. Да, примерно с того самого августа, когда возвратившийся с Фиджи ученый так удачно попался им с Сиф после разрушения Башни Старка. Гостеприимные асы тогда приютили беглеца на жестком, до крайности неудобном диванчике в небольшом доме, затерянном в охраняемом правительством парке на Лонг-Айленде. По меркам жителей Белого города, в этой постройке неловко было бы держать даже охотничью собаку, да и в Мидгарде она звалась не иначе как cabin*,- но гости из космоса стоически переносили эти лишения, тем более, что они компенсировались подвалом, набитым разного рода оружием. Что же касается Брюса, тот и вовсе не жаловался, проводя ночи под красным клетчатым пледом сперва на своем неудобственном ложе, а затем и совсем на полу.
Правда, недолго. То-то, поди, удивился, когда все они вдруг исчезли и не отзывались.

- Кстати, хотел сказать тебе "спасибо" за... ну, за звонок из Аннаполиса,- вставая и избавляясь от изуродованной банки (мусорка начала противно попискивать и визжать; и, не знай он, что там внутри, не таился десяток гоблинов, тотчас прибил бы ее, дабы избавиться от мерзких созданий).- Если б не ты тогда... в общем, веселье было бы не только у вас, но и у нас.  Хотя... сейчас и так веселей некуда,- нахмурился он, вновь возвращаясь мыслями к тому, что знал сам и что услышал от Брюса.
- Ну и что придумали ваши умники, чтоб победить непобедимого Таноса?

*хижина, времянка, летний домик без отопления

Тор удивленно приподнял бровь, когда Беннер заговорил об испуге. И тут же понял, что это всего лишь, как это принято называть, фигура речи. Приятель намекал на его силу, а, может, и буйный нрав, который, нет-нет, да давал о себе знать: много веков просто так из памяти не сотрешь.
Он, разумеется, слышал в всяческих тренингах по управлению гневом, но в шкуре Блэйка они ему были без надобности, а теперь ходить на них было, как минимум, странно. "Меня зовут Тор, и я бешусь от того, что какая-то тварь посмела пытать моего брата. И, кстати, да, по совместительству, эта же тварь собирается половину из вас расщепить на атомы, так что вы тоже можете побесится. Пока еще можете".

- О да, очень умные,- не скрывая иронии, фыркнул он, когда Брюс ограничился кратким, но панегириком в адрес бывших коллег. И сам тут же слегка устыдился, глядя на добродушное лицо друга. Поразительно, но обладая таким могуществом: физическим, в образе Халка, и интеллектуальным, в своей нынешней ипостаси, тот умудрялся оставаться скромным ученым.
Верно, что истинная сила не в кулаках или армии, а в крепости духа, и не тот обладает ей, кто способен руками убить гордого льва, а кто имеет власть не дрогнуть перед его клыками.
- Твои умные заявились ко мне, требуя отдать тессеракт и камень реальности,- открывая новую банку, и ловким движением подставляя под капли пены какую-то папку, стянутую со стола.- И разобиделись, словно девочки, услышав отказ. Почему бы им не прийти к самому титану и не потопать на него ножками, если он не захочет слушать? Страшен не конец жизни, Брюс,- длинным глотком приканчивая пиво в жестянке и на сей раз со всей аккуратностью ставя его рядом на пол, проговорил он.- Страшно, что никто не в силах управлять собственной жизнью. Рагнарёк это только лишь слово. Зная, что он случится сегодня, опять, или завтра, или через пять, десять лет, ты бы что, что-нибудь изменил в своей жизни? Знаешь, как некоторые пациенты.. ну, те, что я пользовал, служа врачом. Когда над ними, как меч на волоске, нависает диагноз, они, как один, все дают себе слово: кто бросить курить, кто заняться спортом, питаться, пожертвовать денег бедным, постричься в монахи, позвонить матери, написать диссертацию. И что? стоит лишь им узреть хоть малейшую щель, хоть замочную скважину, и проскользнуть в нее... в общем, ты знаешь,- он тяжко вздохнул, перепахав пятерней сильно отросшую шевелюру, не стянутую резинкой или же ленточкой.
- Я прошел через Рагнарёк, Брюс,- после паузы поднимая глаза, в которых тоска плескалась и пропадала, словно лосось в водопаде, блестя разноцветным боком.- Я был Рагнарёком. К тому, что нас ждет, никогда не бываешь готов. Петлю норн не удастся сбросить ни одному из живых. Нельзя встретить смерть с достоинство - с ним можно только жить. И твой шарик, как ты говоришь, не летит в Бездну только лишь из-за этого. Из-за тебя самого. Твои руки - цепь, что удерживает его на весу. Именно твои. И таких как ты. Подумай об этом, когда в следующий раз будешь искать философский камень. Может, его-то ты как раз и держишь в руках, но пытаешься выбросить, как кусок сора?

Еще одна банка, тихонько стукнув об пол, заняла место у его ног. Несмотря на бытность в Мидгарде, Тор по-прежнему был неподвластен магии местного алкоголя, и сейчас делал то, что делал больше ради компании. Или, как сказал бы Вижен, для поддержания коммуникации. Комфортного состояния собеседника.
Нет, не то чтобы он пытался напоить Брюса. Просто под алкоголем скромный зануда слегка отпускал вожжи, и иногда позволял выглядывать Халку. Тому самому, коего Одинсон полагал тем самым неоцененным сокровищем.
Так что его рассуждения о философском камне имели смысле не абстрактный, а очень конкретный.
- Я тоже стремился избавиться от Него,- произнес он с усмешкой, невольно понизив голос.- Пока не признал и не понял, что это и есть моя суть. Но, кроме силы, это дало мне еще одну вещь. Подарок, который я не оценил ранее по достоинству, и который, по глупости, полагал глупым сором. Мудрость отца. Он видел, кого породил, и наставил меня на путь, позволивший мне совладать с этим.