Скотт рванул на Геношу сразу же, как подтвердили, что уровень радиации не зашкаливает. Рванул, не задумываясь, на автомате распределяя свои обязанности и раздавая ценные указания. Он даже толком не запомнил, что кому сказал, прежде чем оказаться за штурвалом Дрозда и подняться в воздух. Он всё не мог отпустить мысль, что если бы он не внял Чарльзу, если бы он продолжил упрямиться, если бы они остались на Геноше, то среди погибших были бы все, кто ему дорог. Страшно. Ему было страшно смотреть на то, что сделали с островом. Ему было дико смотреть с воздуха на поднимающиеся в воздух столбы дыма. Не так часто ему приходилось смотреть и не верить собственным глазам, тяжело сглатывая вязкую слюну, чувствуя запах гари, который не могли пропустить фильтры Дрозда, чувствуя жар от не затихших эпицентров огня, от которых он был так далёк.
В этом то его вина: был не здесь. Не помог. Сидел в школе и ничего, ни черта не сделал. А другие гибли. Просили о помощи, наверное, если успели. И гибли, гибли, гибли.

Оказавшись на земле и покинув борт, Скотт не нашёл в себе сил отправиться искать Джин тут же, замер у трапа как овца, не желающая идти на закланье. Смотрел и не верил. Кто. Чёрт возьми, кто мог решиться на подобное? Все знали, что такое Геноша. Не было и секрета в том, что там скрывались беженцы, испуганные наступлением Ордена. Это геноцид. Это убийство сотен, тысяч мутантов. Это жестоко. И это их ошибка. Всех тех, кто выжил, кто не дошёл, кто был укрыт в другом месте и думал совсем об иных вещах. Они позволили, не справились, не защитили. Их собратья шли сюда, веря, что будут в безопасности. Он сам вёл сюда детей и всех, кто укрывался в разрушенной когда-то школе, считая, что тут они найдут кров и им не придётся оглядываться через плечо. Как же он... как же он ошибался. И как же им повезло, что школа Ксавье позволила им уйти.
Вот только другим не повезло. И все они мертвы. Погребены под завалами, не опознаны. Уничтожены.

Рваный вдох, вкус гари во рту уже не иллюзорный, всамделишный. Ошалелый взгляд, полный боли, ком чуть ниже рёбер, мешающий нормально дышать и нервно подрагивающие руки. Зачем он здесь, если не может собраться? Нужно помочь, найти выживших или убедиться, что их нет. Нельзя стоять. Нужно действовать. Понять, кто посмел, кто взял на себя право решать кому жить и умирать. Шаг. Ещё шаг. Поворот вокруг своей оси и чувство опустошения. Всё разрушено. Всё развалено. Его собратья мертвы. Их убили, наслали Стражей, зная, что сбежать не получится, стёрли с лица земли. Уничтожили. Их уничтожили. Снова, снова на них объявили охоту и в этот раз охотники выиграли. Догнали, уничтожили играюче. Оставили после себя пепелище.
Саммерс помнил, что когда случались терракты, забирающие с собой сотни жизней, когда люди убивали других из-за политики или веселья ради, он ощущал пустоту внутри и был одержим желанием помешать в следующий раз, вмешаться. Ведь он может. Ведь они сильнее людей. И они могут помочь. Сейчас он не чувствовал ничего кроме желания найти виновных и устроить самосуд. Уничтожить. Казнить. Снести к чертям пару кварталов, если придётся. Но вместо этого он стоял на земле, которая когда-то была покрыта зеленью, и даже не пытался улыбаться.
Больно. Больно и страшно.

Саммерс кивает, оставаясь за спиной жены, не найдя в себе сил открыть рот и ответить. Хотелось орать. Орать, пока не закончится кислород в лёгких, и разнести то, что ещё осталось. Никогда он ещё не ощущал себя настолько  беспомощным. Беспомощным и опустошённым. И он даже не пытался представить, что ощущала Джин - он слышал отголоски того, что проехалось по ней, по их связи и с трудом остался на ногах. Джин чувствовала всё. Кажется, она и впрямь сильнее его, птичка не соврала. Но это не задевает, никогда не задевало. Плевать. Последнее, что сейчас нужно Саммерсу, так это пытаться оправдать свои чувства, своё горе, и доказать себе или миру, что он не слабак. Да какая вообще разница? Все справляются с горем по разному. Джин продолжает действовать, рассуждать логически. Скотт включается в её игру, зная, что занятые руки помогут не наделать глупостей. О том, чтобы сдаться и утешать себя, запершись в комнате, не идёт и речи.
Они столько раз спасали этот чёртов мир. И вот, как их отблагодарил мир. И почему-то Скотт не сомневался, что смотреть, что там говорят на  этот счёт СМИ ему не стоит. Точно не сейчас.

- Я проверю.

Саммерс не лезет, пока Джин убирает камни, ничего не говорит, не пытается контролировать, как это обычно бывает на миссиях. Просто ждёт. Чтобы не происходило, он доверяет Джин. Верит в неё. Знает, что она справится, как и уверен в том, что та не даст рухнуть на него остаткам знания. Поэтому идёт прямо и вниз без каких-либо колебаний и страха, пользуясь захваченным с дрозда фонариком, выхватывая из тьмы и оседающей пыли стены подвала, который когда-то был создан, чтобы хранить еду, а не стать могилой. Идёт аккуратно, ступая вдумчиво, смотрит под ноги, вокруг себя, вглядывается. И находит.

- Тут ребёнок,- шаг ещё шаг, аккуратно присесть рядом, нащупывая пульс, которого нет. Тихий хриплый вздох и чувство, что всё это зря. Здесь нет живых. Всё это только для выживших, чтобы у них было ощущение, что они сделали хоть что-то. Только это ни черта не помогает. Скотту так точно. - Мертва. Я вынесу тело.

Подхватить всё ещё невесомое тело ребёнка на руки, не задумываясь о том, что это может быть опасно, проще, чем идти обратно, зная, что если бы они все придумали что-то другое, если бы они не были мутантами, девочка была бы жива. Не лежала бы в странной позе, не покоилась на его руках сейчас. Саммерс редко задумывался, что смерть - это не самое страшное, что может произойти с любым живым существом. Гораздо страшнее случайно выжить. Оказаться в другом месте и в другое время. И жить с осознанием, что это было.
Сегодня задумался.

- Ты слышишь кого-нибудь, Джин? - голос ровный, но за вопросом спрятана надежда, что кто-то всё-таки жив. Потому что пока они находили только мёртвых, как этот ребёнок. Не дожидаясь ответа, Скотт присаживается, бережно кладя тело, вытащенное из-под завала, на землю, и закрывает рукой глаза, которые уже никогда не увидят ни рассвета, ни заката. Она ведь могла быть кем-то из тех, кого они воспитывали, если бы что-то сложилось иначе. Она могла бы быть их ребёнком, если бы они у них были. Там в подвале могли быть они. Просто потому что они мутанты. Справедливо?
Нет.

- Есть что-нибудь новое? Мы знаем хоть что-то, кроме того, что это были Стражи? Я просто.. не понимаю. Это же массовое убийство. Они не представляли ни для кого угрозы.