Жизнь должна продолжаться, даже если всё вокруг активно ратует за её остановку. Питер сосредоточенно выдыхает, зажимает пальцами переносицу и в который раз прогоняет эту мысль в голове, чувствуя нарастающее напряжение. Вчерашнее приключение явно не забудется, повезло ещё, что из-за происходящего вокруг удалось избежать каких-то неприятных последствий, а Карен смогла удалить ту пару фотографий с довольно-таки простенького компьютера в одном из кабинетов прямо там, на первом этаже небольшой постройки. Подумать только, загреметь за решётку просто из-за того, что не вовремя остался без паучьего костюма! Любого! Обречённо выдыхая, откидывается назад, шлёпнувшись на постель и тут же приглушённо простонав, чувствуя как неприятное жжение разливается по плечам и спускается вниз по позвоночнику, растворяясь на уровне поясницы. На правой щеке всё ещё красовались неровные царапины, в то время как над левой бровью сияла куда более примечательная ссадина. Не привыкать, бывало и хуже, однако, как ни странно, раньше всегда обходилось без применения иглы и нити. Питер знал, что выражение «зашить рану» слишком буквальное, но.. но!
Тесса, будто расценив это как пригласительный жест, тоже заскакивает на постель. Питер даже не пытается что-либо сделать, ибо собака всё равно в любом случае забиралась на кровать тогда, когда считала нужным. Ну, хотя бы лапы чистые. Не открывая глаз, он протягивает руку, стараясь нащупать собачью морду. Получилось это только с третьей попытки, когда мокрый нос утыкается прямо в ладонь. Почувствовав себя более-менее расслабленно, касаясь пальцами короткой и жёсткой шерсти, Паук не сразу различает звук, прорезавший тишину, что прерывалась только какими-то звуками со стороны приоткрытого окна. На улице уже июль и погода была соответствующей.

Шумно втягивая носом воздух, Питер отводит руку в сторону, хватаясь за мобильник, что удобно расположился на прикроватной тумбе рядом с электронными часами, за которые, к слову, сначала и уцепился, но вовремя понял, что телефон должен быть всё-таки полегче. Протяжно зевая, на автомате разблокировал экран, после чего тут же сверху выскочило несколько уведомлений. Сначала ничего интересного, просто кто-то из подписок в инстаграме сделал новую публикацию, кое-что из твиттера и одно сообщение, скинутое на сам номер. Скептически изогнув бровь, заметив, что отправителем была Синди, слегка приподнимается, принимая полусидячее положение.
Синди была единственным Пауком из их общей компании, с которой контактировал почти постоянно. И пускай виделись они не каждый день, это компенсировалось потоком сообщений, а порой даже пяти таких штук в день было вполне достаточно. Но работа и какие-то свои заботы не позволяли слишком часто отвлекаться. А что сейчас? Может, что-то случилось, требуется хватать костюм и лететь сломя голову, пока кто-нибудь не пострадал? Очень хотелось надеяться, что нет, ибо прямо сейчас Питер отчётливо ощущал, что держать глаза открытыми ему помогает только волевое усилие.

Он так и не знал, сообщила ли Синди старикану о том, что собирается поступать и учиться или ещё нет (хотя всё ещё не понимал, чего она опасалась), так что пробегаясь глазами по тексту сообщения, в котором выделялось предложение пересечься в Манхэттене и «проверить колледж», Питер невольно дёргает плечами и снова шипит. Дарси говорила, что швы, вообще-то, принято снимать, как только всё заживёт, а раз на нём заживает куда быстрее, чем на обычном человеке, то этим можно было заняться и сегодня, только позже, так как с этим навряд ли справится сам, ибо несмотря на всю свою изворотливость и общую «паучесть», не был способен дотянуться до лопаток. Потерев тыльной стороной ладони лоб, спешно набирает ответ, что согласен, но немного задержится, вновь шикнув, но на этот раз из-за того, что ненароком ткнул пальцем не на ту букву в одном из слов. Не заморачиваясь на этом, откладывает гаджет на подоконник, снова треплет собаку по макушке и сползает с постели. Надо было ещё собраться.

Уже давно и много раз было проверено то, что с помощью паутины добираться куда быстрее и привычнее, так что в этот раз тоже не стал себе отказывать, несмотря на то, что мышцы ломило ощутимее привычного. Но это последнее, на что обращал внимание. Красно-чёрный костюм стал полноценным продолжением, больше не ощущался «чужеродным», наоборот, отчего-то казался максимально удобным, а в рюкзаке не очень аккуратно сложенные вещи ждали своего звёздного часа. Зато всё чистое и до сих пор чертовски сильно пахло стиральным порошком.
По дороге умудрившись столкнуться с проблемой в лице юркого парнишки-подростка, который вдруг решил начать качать права более младшим ребятам, которые, как ни удивительно, вели на поводке коротколапого, но явно взрослого кота, Паук тактично напоминает о том, что в городе требуется порядок, отмахивается, из-за чего неизвестный невольно вздрагивает, даже не ворчит. Хотя на вид они были ровесниками. Покачав головой, продолжает своё недолгое путешествие, так как особняк, в котором жил в последнее время, находился сразу в нужном районе.

Большая часть Манхэттена всё ещё напоминала неприглядные руины, но это всё временно, эту информацию приходилось постоянно держать в голове. Отыскать более-менее укромное место там, где почти никого нет, было проще простого.
— Ой, да ладно, — всплеснув руками, натягивая на себя тёмно-серую футболку с логотипом «NASA». Вообще, в ней нередко ходил дома, но схватил то, что первое попалось под руку. Застегнув ремень джинсов и завязав шнурки лёгких тряпичных кед, Паркер кое-как перескакивает через бордюр, таки спотыкается, чертыхается себе под нос, удобнее перехватывая рюкзак, вытаскивая из бокового кармана (никогда больше так не делать, на заметку, как мобильник отсюда не вылетел во время передвижения — вопрос) телефон, открывая сообщения, отправляя скромную весточку о том, что прямо сейчас находится около «Strand Book Store».

Так сразу и не сказать, опоздал ли кто-то из них или пришёл вовремя, потому что даже конкретное место встречи не было установлено, лишь приблизительная арена, на которой должны были столкнуться борцы двух разных рингов. Синди представляла сторону Пауков, которые продолжают попытки влиться в жизнь, начать учиться, быть может, отыскать более подходящую работу, а Питер относился к тем, кто постоянно чем-то занят, даже если сам этого не хочет, отчего на сон оставалось как-то маловато времени. И это если не учитывать, что сам организм время от времени словно устраивал своеобразный бойкот, так как привык спать всего несколько часов в сутки, что, как понятно, не очень хорошо. Спасибо паучести, на которой всё и держалось. Впрочем, сам об этом не задумывался уже давно, пуская на самотёк, мол, пускай будет так, как будет. Ну ничего, это не надолго, сейчас ведь лето, совсем скоро всё нормализуется и тогда совершенно точно возьмёт небольшой отпуск, скажем, на недельку, а лучше на две, дабы привести себя в порядок. Может, предложит эту идею другим Паукам, вместе ведь веселее. Хотя это всё под большим вопросом, закон подлости всё ещё не дремлет и стоит только ему дать понять, что что-то начало налаживаться, то пиши пропало.
Но когда девушка останавливается рядом, Питер старается даже немного приподнять уголки губ, поднимая руку в качестве приветствия. Её замечание вынуждает только нервно хохотнуть и отвести взгляд в сторону. Одно дело, когда об этом говорят те, кто ничего толком не знает и думает, что он не спит просто в знак какого-то протеста или из-за того, что залипает почти всю ночь в интернете, но когда об этом сообщают знающие люди, которые в курсе всего происходящего.. не повод ли задуматься?
— Думаю, я неплохо сохранился, — хмыкает в ответ, слегка подёрнув плечами. Создавать напряжение не хотелось, оно будет лишним. Тем более, между ними и без того было слишком много непонимания и недоговорённости, пора бы уже прервать сей «порочный круг». — Всё хорошо, — отмахиваясь. — Правда, нужно только немного поспать и всё пройдёт, я снова смогу скрывать свой возраст, — в концу предложения немного понижая голос, обводя пальцем область под глазами, всё ещё стараясь выдерживать более-менее шуточную интонацию, что получалось, кажется, даже неплохо.

На этом и закончили. Выдохнув с облегчением, Питер удобнее перехватывает лямки рюкзака, возобновляя шаг, держась рядом с Синди, хотя она явно не планировала убегать куда-то вперёд. Кое-где начинались восстановительные работы, чтобы банально не позволить Манхэттену окончательно развалиться. Да и в последнее время тут было заметно тише, чем раньше. Ну да, никаких камней, над которыми все так пекутся, тут точно не было, а инопланетных гостей именно это и интересовало.
— Так как старик отреагировал на то, что ты тоже хочешь поступить в колледж? — спустя некоторое время молчания всё-таки спрашивает Паук, при этом всё так же смотря вперёд. Заодно не придётся гадать, знает ли всё-таки Изекиль про её намерения или всё ещё остаётся в неведении, что.. странно. Деньги требовалось вносить сразу за весь год обучения, навряд ли Синди решится увести пару десятков тысяч со счёта без ведома. Да и не хотелось бы попасть в типичную неловкую ситуацию, когда по незнанию говоришь то, чего говорить не должен был. Хотя сам всё ещё не понимал, отчего она вообще сомневается и.. опасается? Навряд ли старикан мог бы запретить ей стремиться к учёбе, «Паук» это же не приговор, особенно если учитывать, что угроза Наследников миновала и больше не требовалось постоянно ждать чего-то и смотреть по сторонам, надеясь на увидеть высокую и широкую фигуру в странном средневековом одеянии.

Удивительно, что колледж, оказывается, тоже задело всё это безобразие. Хотя что тут удивительного, слишком уж очевидная мишень, маячащая перед глазами, такую нельзя просто взять и обойти стороной. Однако вокруг ходили люди, было видно, что там внутри кто-то был, значит, это просто косметический ремонт, дабы привести здание в относительный порядок, чтобы уже осенью студенты могли заходить внутрь, не опасаясь того, что кому-нибудь на макушку свалится кусок штукатурки с потолка. Но если главный вход перекрыт, стоит просто отыскать другой, Синди тоже думала в этом направлении, так что Питер только что-то невразумительно промычал в ответ, кивая.

И кстати, что там по закону подлости?

Чутьё странным образом «дзынькнуло», а мышцы, повинуясь привычке, напрягаются, когда откуда-то сверху слышится сначала странный скрипящий звук, а после и довольно-таки громкий мужской голос, который ничего не говорил, просто издавал звук, привлекающий внимание. А внимание требовалось привлечь к летящей прямо вниз банке с белой краской. Ну, белый цвет ещё не так плох.. Удивлённо округлив глаза, Паук ловко отскакивает назад, но тут же одёргивает сам себя, стараясь делать это не так, как делал обычно, прячась под тканью костюма, из-за чего путается в собственных ногах, оступается, отклоняясь в другую сторону, тоже попадая под скромный «обстрел». Правда, на его-то одежде остаются только брызги, попавшие туда только после того, как ведёрко с краской упало на землю, подскакивая, расплескав остатки содержимого. Синди же повезло меньше, гораздо меньше. Такого в планах точно не предусматривалось.
Даже не смотря наверх, но слыша какие-то скомканные бормотания, Питер делает пару шагов навстречу, протягивая руку, но так и не касаясь испачканного плеча девушки.
— Всё в порядке? — эта банка могла свалиться прямо на голову.. хотя нет, не могла, чутьё бывало порой очень чувствительным и реагировало даже на то, на что реагировать не следовало, а тут такая неприятность, она точно не останется без должного внимания. — За что ты извиняешься? — перехватывая рюкзак и зарываясь в основном отделе, выуживая оттуда новую и ещё даже не начатую упаковку с влажными салфетками. Тётя постоянно говорила о том, что этот атрибут должен быть всегда под рукой, много где пригодится. В её словах сомневаться не приходилось. Сейчас от этих влажных отрезочков, пахнущих алоэ и немного спиртом, было не много толка, однако всё же лучше, чем ничего. — Вот, возьми. Ну.. я думаю, может, поможет, — пожимая плечами и открывая упаковку, выуживая из неё ненароком сразу две салфетки, протягивая руку, неловко замирая, не зная, стоит ли касаться ими волос, пускай они и были испачканы в краске. — Амм, в общем, вот, — вручая Синди пачку. — Наверное, лучше пойти домой, — нервно хмыкнув, ещё раз осматривая себя. Вот тебе и гранит науки, кто ж знал, что на деле он может оказаться далеко не серым, а белым. Любопытно, что несмотря на всё многообразие образов и людей, никто ещё не додумался гулять по улицам города испачканными краской.

Н-нда, салфетки тут и правда не сильно помогут, хотя с самого начала Синди пытается что-то сделать и Питер даже порывается чем-то помочь, только вот.. чем? Всё, что он пока мог, это просто подержать упаковку и дождаться решения самой девушки, так как собственный внешний вид его, очевидно, не слишком волновал. Впрочем, в данный отрезок времени он вообще мало на что обращал должное внимание, так как был слишком расфокусированным ещё с последних чисел июня. Всё-таки чувствуешь себя, откровенно говоря, не очень после профилактической промывки мозгов. И даже несмотря на этот факт всё равно присутствовало неприятное чувство какой-то обречённости и, само собой, вины, хотя и не успел сделать ничего плохого, однако вполне мог и навредить, причём, не подозревая этого. Поёжившись и подёрнув плечами, Питер хмурится, качнув головой, дабы не думать не о том в неподходящей обстановке, ведь сейчас самым главным врагом человечеством номер один по праву считалась белая краска.
Сам в ответ только не менее нервно усмехается, что уже вошло в привычку, дёрнув правым уголком губ. Он ведь учился в школе, его не пугают крепкие выражения, которыми подростки могут перебрасываться друг с другом на постоянной основе, будь то просто повседневное общение, перепалка или обсуждение того, какой тот или иной учитель.. ну, нехороший человек, мягко говоря, особенно хорошо это срабатывало в период разномастных тестов, мнение о преподавателе всегда было тесно связано с полученной конечной оценкой.

— Домой, — лаконично соглашается Питер, легко кивая, не понимая, почему она так удивляется такому предложению, ведь в данной ситуации это самое верное решение, потому что если просто стоять на одном месте на улице, ничего всё равно не исправится само собой, а дома наверняка будут какие-то подручные средства, что справятся куда лучше бесполезных, как выяснилось, влажных салфеток. Снова скинув рюкзак со спины, дабы вернуть на прежнее место салфетки, он прикусывает нижнюю губу, сосредоточенно хмурясь, осмотрев ещё и себя. Ну да, хорошо получилось, ничего не скажешь. Подавив новый обречённый вздох, Питер вновь переводит взгляд на Паучиху.
— Да брось, это всего лишь случайность, — отмахнувшись. Голос звучал расслабленно, однако требовалось прилагать определённые усилия, чтобы он оставался таким.

Как бы то ни было, но решать что-то надо. Конечно, был вариант просто махнуть рукой, постараться забыть и таки достигнуть изначальной цели, отыскать второй вход с другой стороны колледжа, не обращая внимания на краску, но.. нет. Синди находится как-то слишком быстро, особенно для человека, который секундой ранее звучал так раздосадованно, будто она была ребёнком, оставшимся без новогоднего подарка, ради которого пришлось вести себя хорошо на протяжении не одного месяца. Вздрогнув, Паук удивлённо округляет глаза, вскинув брови, пальцами обеих рук цепляясь за лямку рюкзака, при этом поджимая плечи, отклоняя корпус немного назад.
— Д-да, — как-то неуверенно выдыхает он, заглядывая за плечо, словно особняк Мстителей можно было рассмотреть прямо отсюда, но.. нет. Это правда, что он находился здесь, в этом районе, только вот.. — Но нет, я не думаю, что идти туда сейчас это хорошая идея, — всё так же неуверенно, будто без причины отказываясь от совместной прогулки с друзьями, при этом стараясь их не обидеть. Но это замешательство длится не очень долго, ибо уже через пару мгновений Питер заметно оживился, выпрямляясь. — Но можно дойти до тёти, — пускай квартира Мэй и квартира, которую с Гвен и Питом делила Сиди, находились в Квинсе, если сравнивать, то квартира тётушки находилась ближе. Правда, добираться туда пешком слишком проблематично и займёт час точно, учитывая, что общественный транспорт движется далеко не так, как тело в свободном полёте на паутине. Но был и другой вариант. Показав девушке указательный палец, мол, подожди немного, снова полез в рюкзак, но на этот раз в другой карман за мобильником. Приложение с быстрым вызовом такси до этого момента использовалось лишь единожды и прежде не было никакой необходимости прибегать к такому методу передвижения, но.. главное, чтобы теперь вообще впустили в салон. Пришлось даже указать кое-какие моменты при вызове машины, дабы после не было непонимания. И как ни  странно, но водитель нашёлся, правда, ждать пришлось минут пять-семь. Зато был результат!

Поездка сама по себе прошла в тишине, если не считать включенного радио, что передавало новости. Услышав знакомый и уже привычный голос ДжейДжея, Питер слегка скорчился, не ощущая ничего хорошего. Плюс этого такси ещё в том, что поездка оплачивается в конце пути, а в качестве оплаты можно использовать карту. Новая работа стала своего рода толчком к тому, чтобы завести карту, так как сразу было оговорено, что зарплата будет поступать именно туда, мол, в современно мире на руки наличку уже никто не выдаёт. Спорить не приходилось, учитывая тот простой факт, что с картой проще, да и давно была мысль её сделать.
— Спасибо, — закрывая за собой дверцу машины, Питер запрокидывает голову, слегка щурясь, высматривая окно своей квартиры. Хотя на улице ещё не темно и по включенному свету нельзя узнать наверняка, дома ли тётя. Но нет, скорее всего, в последнее время она тоже очень много времени проводит вне дома. — Идём, — кивнув в сторону. Для особняка Мстителей не требовались ключи в привычном понимании этого слова, но во внутреннем кармане всегда покоилась связка с брелком в виде маленькой продолговатой склянки с чем-то блестящим сине-фиолетовым внутри — подарок Мэй, который, как она сама сказала, нынче модный среди молодёжи.

Открыв дверь квартиры, бегло поздоровавшись с соседкой напротив, выдавив из себя неловкую полуулыбку в ответ на её недоумевающий взгляд, Питер проскальзывает в квартиру, щёлкает замком и выдыхает, прижавшись к деревянной поверхности спиной, слегка прикрывая глаза, но быстро вспоминая, ради чего вообще тут оказался.
— А, точно, — быстро расшнуровывая кеды и небрежно откидывая их в сторону, из-за чего один перевернулся, заваливаясь набок, тут же отправился в сторону ванной, включая воду. — Где-то тут должен быть растворитель.. или не тут. Я сейчас, ты подожди. Или нет, лучше проходи, — останавливаясь в коридорчике, указывая на ванную комнату. — Или погоди, я.. в общем, — разводя руками в стороны, Питер прибегает к довольно-таки читерскому приёму, который называется «загляни на балкон», потому что именно там обычно всё и находится, как нужное, так и не совсем. — Вот! — выскакивая из-за узкой по сравнению со всем остальным дверцы, спотыкается о край ковра, шикнув, но всё-таки добираясь до незапланированной гости, протягивая ей небольшую, но широкую бутылочку грязно-серого цвета с яркой красной ребристой крышкой.

Несмотря на то, что ситуация не стала выглядеть лучше с прибытием домой (в самом деле жаль, что тёти дома таки не оказалось, она наверняка могла бы помочь дельным советом или поделиться опытом из жизни), Синди всё-таки забирает растворитель, а Питер только поджимает губы в состоянии только представлять действия этой химической жидкости. Дверь ванной закрывается перед носом, а Питер только подёргивает плечами. Штаны были старые, их не так жалко, а одну из любимых футболок ещё можно спасти, на неё попало совсем мало, так что в планах было дождаться освобождения ванной комнаты и провернуть тот же фокус с растворителем, главное делать всё правильно. Вернувшись в комнату, первым делом треплет собственные волосы, бросая беглый взгляд на стены, которые по-прежнему были обвешены разномастными плакатами и флажками бейсбольных команд. Перевозить отсюда сразу всё не решился, да и не нужно это, вещи разделились на две половины, одна из которой оставалась на месте, другая перекочевала на Манхэттен.
Он подхватывает пальцами самый край футболки, цепляясь за ткань, потянув её наверх с намерением снять, стараясь делать это аккуратно и без резких движений, дабы не причинять самому себе лишний дискомфорт. Всё почти полностью зажило, но почти, как известно, не считается, так что неприятные ощущения ещё не отпускали. Скромный стук в прикрытую дверь Питер удачно пропускает мимо ушей, полностью сосредоточившись на своём деле, поэтому оклик неожиданно появившейся в проёме Синди оказался.. внезапным. Довольно-таки резко сдёргивает с себя запятнанную одежду, повернувшись к девушке лицом. Он и сам выглядел.. удивлённы и опешившим, однако не кинулся тут же прикрываться, стараясь как-то оградить себя от чужого взора. Хотя Синди справилась с этим сама.

Питер ничего не говорил, только переводил взгляд от одного предмета к другому. Когда речь зашла про внешние повреждения, которые на самом деле бросались в глаза, Паук выдыхает будто с облегчением, даже немного расслабившись.
— А, это.. нет, нет, шрама остаться не должно. Ну, вроде бы, — подёрнув плечами. Не было ещё такого случая, хотя это не самые серьёзные травмы, что умудрился получить, вспомнить хотя бы сравнительно недавнюю февральскую неудачу. Вспоминать об этом под любым предлогом всё так же, мягко говоря, неприятно. Слегка нахмурившись и снова дёрнув плечами, Питер возвращается к реальности, концентрируясь на актуальной проблеме. Вернее, предложении, что оказалось как нельзя кстати, так как сам с этой задачей точно не справится. Можно дождаться тётю и попросить её, когда вернётся, но чем быстрее, тем лучше, а нитки на коже чертовски чесались.
— А.. да. Да, конечно, было бы неплохо, — заторможено кивая, Питер не очень аккуратно сворачивает (читать: комкает) футболку, пристраивая её на краю кровати. — Мм, маленькие ножницы есть в гостиной, там, на журнальном столике, — в комнате тоже были, но, наверное, слишком большие для снятия швов. Их же вообще ножницами снимают или для этого человечеством был придуман специальный инструмент? Какой-нибудь особый медицинский скальпель с ультратонким покрытием для верёвочек? Сомнительно, ибо накладывались эти швы самой простой иголкой, что первая подвернулась под руку.

И пока Синди совершала набег на гостиную, сам опускается на постель, обречённо выдохнув, но вздох быстро превращается в зажатое шипение. Либо неприятно, либо щекотно, но не устраивал ни первый, ни второй варианты. Потерев скулу тыльной стороной ладони, Паук выпрямляет спину и расправляет плечи, когда слышит, что дверь снова открывается с характерным звуком. Навряд ли снимать швы больнее, чем их накладывать, но на всякий случай всё же мысленно убедил себя в том, что не стоит в лишний раз напрягаться, может быть только хуже. Да и Синди не доверять причин не было, хоть никогда раньше и не приходилось видеть её в деле. Так что он просто слегка склоняет голову вперёд. Ничего страшного, шов-то только один и тот на спине.

«Больно не будет» — фраза, очень типичная для каких-нибудь стоматологов, к которым приводят испуганных детей. Но все ведь давно знают, что это всего лишь обман для того, чтобы не пришлось тратить на уговоры только больше времени, ссылаясь на то, что рано или поздно всё равно придётся сесть в это кресло проклятых, чтобы подвергнуться пыткам со стороны людей в белых халатах, вооружённых этой адской буровой машиной. Жуть да и только. Питер невольно гулко усмехается от подобной ассоциации, которую сам себе и придумал, расслабляя плечи, когда чувствует, как прогнулась кровать рядом. Если Синди вернулась, значит, смогла найти то, что поможет избавить от замысловатых пут. Удивительно, что ни вчера, ни сегодня до этого момента даже не думал, что хочет избавиться от неприятного щекочущего ощущения под одеждой, а теперь это желание ощущается слишком отчётливо, из-за чего поначалу ёрзает на месте, но тогда же и замирает. Оставалось только надеяться, что Синди в самом деле знает, что должна сделать.

Слышится щёлканье, которое походит на щёлканье ножниц, но им всё-таки не является. Подавив порыв повернуть голову и заглянуть за плечо, Питер только слегка хмурится.
— Ну-у, — слегка прищурившись. Он ждал подобного вопроса, только вот не готовил на него заранее ответ. — Я просто вчера не взял костюм, — цокнув языком. Ведь если подумать, то именно из-за этого всё и началось, если бы только была возможность дать своему привычному альтер-эго выйти на сцену, всё могло сложиться иначе, куда более удачно для всех участников заварушки. Можно было ссылаться на «ооо, зато какие воспоминания будут!», но.. нет. Пострадали люди, пришлось пострадать самому, это явно не то, что хочется откладывать в памяти наряду с чем-то куда более приятным.

Можно было отчётливо чувствовать, как «надкусанные» ниточки, касаясь кожи, буквально выскальзывают, после чего ощущение полностью пропадало, растекаясь по телу подобно фантомным кругам на воде. Синди оказалась права, это не больно, а прохлада от металла быстро перестала выделяться, после и вовсе становясь неощутимой. Да и процедура сама по себе не занимает много времени и как только последний кусочек нитки оказался в стороне, Паук расправляет плечи, больше не чувствуя того тянущего ощущения. А следов не останется, уже завтра от вчерашних повреждений ничего не останется, спасибо «большому и зловредному» симбиоту, который копошится где-то там внутри и активно способствует выздоровлению. Правда, делает он это только из-за того, что имеет желание создать комфортные условия для самого себя. Вот ведь эгоист. Впрочем, он же прямой «родственник» Венома, что ещё с него взять.
— Спасибо, — опустив ладонь на своё же плечо, всё ещё разминая мышцы, Питер усаживается теперь полубоком , сгибая ноги в коленях, чувствуя облегчение. Теперь осталось только окончательно избавить одежду от краски и наконец выдохнуть, сказав, что последствия неожиданной проблемы были полностью устранены. Хотя. — А ты? — опуская руки, поднимая взгляд на всё ещё сидящую рядом девушку. — Как всё прошло? — вопрос звучал неуверенно, а сам он скорчил такую гримасу, будто спрашивал о чём-то по меньшей мере запрещённом или неприличном. На чёрных волосах белая краска выделялась особенно сильно, но теперь этого не было, значит, всё хорошо, только вот.. Занимаясь беглым изучением, только сейчас отмечает любопытный факт, что Синди успела где-то надыбать платье, что выглядело максимально по-домашнему. И оно точно не принадлежало Мэй. Стоит только переехать, как происходит нечто непонятное. Так обычно и бывало в каких-то сериалах с упором во что-то лёгкое или юмористическое.

Напряжённое молчание, как ни странно, напрягает. И Питер ощущает это напряжение физически. И он бы потянулся к ближайшей футболке, да вот только она испачкана краской. Не сильно, но всё-таки испачкана, а чтобы добраться до любой другой одежды, следовало согнать Синди с постели, но та отчего-то оставалась на месте. Вскинув брови, неожиданно протягивает руку, сначала просто касаясь подушечками пальцев её скулы, после качнув головой, нервно усмехнувшись.
— У тебя краска вот здесь осталась. Ну, немного. Прямо вот тут, — касаясь участка кожи, на котором ещё красовался скромный клочок, после медленно убирая руку.

Странно это или нет, но Питер по-прежнему не чувствует напряжения. Своего. Зато чужое — без проблем. И это.. странно? Необычно? Неправильно? Цокнув языком, Питер сосредоточенно хмурится, сдвинув брови к переносице. Отчего-то это пресловутое «неправильно» чаще всего появлялось именно тогда, когда рядом находилась Синди. Может, это всего лишь совпадение, а сознание, как это было ему свойственно, просто что-то дорисовывает, придумывает, дополняет и как итог принимает за действительное. Или всё-таки нет? В отличии от самой девушки, он никогда ничего не показывал, никогда не говорил ничего конкретного, даже если пытались завуалированно спросить. Ни про школьный междусобойный «выпускной», которому не повезло состояться в день нападения инопланетного братства на город, ни про всё дальнейшее, ни про странное попадание во Францию, ни про все обвинения в свою сторону, которые, к слову, считал вполне обоснованными. Делиться своими мыслями и чувствами с другими людьми вообще было не в его правилах, исключением была только, разве что, тётя, которой мог доверять больше всех остальных. Лишь тётя и..
«Неправильно.»
Покачав головой и касаясь своего лба подушечками пальцев, Питер только сдавленно выдыхает. Пытаться убеждать себя в том, что то или иное неправильно куда сложнее, чем могло бы показаться. Это подобно тем назойливым кружочкам перед глазами, что появляются, если слишком сильно зажмуриться. Однако у этих были вполне узнаваемые очертания, очертания одной только буквы, которая говорила о многом. И этого «много» было на самом деле настолько.. много, что хотелось жмуриться только сильнее в надежде на то, что рано или поздно это пропадёт. Но оно по-прежнему не пропадало.

Быть может, стоит одну букву сменить немного другой?

Питер отвлекается на ответное прикосновение к себе, к своему плечу. Руки Синди были заметно более тёплыми, чем его собственные. В этот раз точно просто совпадение, однако скрытый смысл находится так быстро, что Паук замирает на пару мгновений, чувствуя себя, откровенно говоря, не лучшим образом.
Никто не должен знать, да?
— О. Правда? — опуская руку и слегка поворачивая голову. Может быть. Может быть, это просто краска, может быть, это всего лишь пятно. Может быть. Питер часто выглядел растерянным, отстранённым, но в этот раз куда больше подходит слово «потерянный».

Порой могло появиться довольно-таки странное желание наблюдать со стороны за самим собой, однако в этот раз оно даже не появилось, наоборот, забилось в ужасе под кровать, затаившись в тёмном пыльном углу. Питер не всегда понимал происходящее вокруг него, да и это, откровенно говоря, было не всегда нужно, главное, что требовалось, это умение действовать в любой ситуации, просто действовать по наитию с уверенностью, что всё правильно, что так и надо. Но даже её в этот раз не было. Он снова хмурится, чувствуя новое прикосновение, новое покалывание в области седьмого позвонка, прямо у основания шеи. Ещё чуть выше и можно решить, что это паучье чутьё издевается, сигналя об опасности в и без того неловкий момент. Но ведь ничего не происходило. Значит ли это, что какие-либо чувства это тоже своего рода опасность?
Тётя говорила, что рано или поздно всё пройдёт, всё закончится. У всего есть свой конец. Питер верил, надеялся, а теперь знал совершенно точно — конец есть и он куда ближе, чем кажется. Даже ближе, чем сейчас Синди, ближе, чем её ещё влажные волосы с отчётливым химическим запахом, щекочущие виски, щёки и самую малость скулы. Это было так непривычно, но всё-таки знакомо. Но хорошо ли это?
«Нет.»
Ошибка. Волосы не просто чуть влажные, они были абсолютно мокрые, в чём убедился, запуская в отяжелевшую от лишней влаги шевелюру пальцы правой руки, левую оставляя на постели рядом с собой, будто боясь упасть. Как будто это может быть так просто. Убедился, отчётливо ощущая, как несколько капель воды стекают по сухой коже, преодолевая кисть, добираясь до запястья, там и останавливаясь, не решаясь пробраться дальше. В отличии от них Питер решился. Без понимания причин, без ответов на вопрос зачем, на вопрос почему, на вопрос кто, будто это было не важно. И правда. Не важно. Но только сейчас. Ощущения сменяют друг друга чересчур быстро и вот он уже чувствует, что «опора» ему вовсе не нужна, так что левая рука тоже поднимается выше, чтобы ладонь опустилась на девичью щёку, накрывая её. Такая же тёплая, как и руки. Его — всё такая же холодная. Ещё немного и можно решить, что просто замёрз. Ведь нет ничего странного в том, чтобы замёрзнуть в квартире в тёплый и сухой день второго месяца лета, верно? И нет ничего странного в том, что он не до конца понимает как сменяется положение, как он склоняется, но только не назад, а вперёд, будто пытаясь быть ближе, но Синди перенимает этот порыв, поддерживая его, также отклоняясь назад, пока волосы не рассыпаются по незаправленной кровати совсем рядом с узкой подушкой. Губы быстро пересыхают, пришлось немного отстраниться, дабы исправить это. Кончик языка скользит по нижней губе, но как известно, если делать несколько дел одновременно и при этом спешить, всё может смешаться в бесформенную кучу непонятно чего. Так же происходит и в этот раз, так как Питер подаётся вновь быстрее, чем успевает об этом подумать. Новое прикосновение влажное, а оттого кажется ещё более холодным.

Он и не думал, что всё может случиться иначе, никогда бы не случилось, Синди не была той, кто откажет сейчас. И не потому, что она не может, а потому, что это был он. В таких проблемах было не достаточно просто своей собственной уверенности, взятой из сторонних наблюдений, требовалось подтверждение с обратной стороны, а оно было, Синди сама его предоставила ещё тогда, развенчав любые сомнения и надежды на то, что всё пройдёт нормально, нормально, а не как оно в конечном итоге прошло. Отлично понимал происходящее, но мог лишь предполагать, что в данной ситуации может чувствовать девушка, на волосах которой непроизвольно сжимались пальцы, будто стараясь выжать как можно больше лишней влаги, что наверняка будет носить в себе тот же не самый приятный химозный запах. Но это последнее, на что сам бы обратил внимание, как человек, который не так уж редко контактирует с реактивами, ведь паутина сама себя не сделает. Питер продолжал хмурить брови, касаясь губами, однако прикосновения из типично аккуратных превратились в куда более смазанные и резкие, что ли, будто он сильно нервничал и любое движение эту нервозность открыто выражало. Никто из них двоих не мог в полной мере считаться «взрослым» в привычном понимании этого слова, но в то же время каждый, кажется, понимал даже больше, чем должен.

Наверное, после об этом придётся пожалеть, а Питеру так и вовсе в двойном размере. В то время как Синди была повинна только лишь в поддержании странного порыва, он начал, он продолжил, он виноват. Впрочем, к этому не привыкать, за это будет стыдно после в любом случае. Быть может, оно и к лучшему, потому что даже сейчас можно отчётливо ощутить, каким именно будет завершение, к чему оно приведёт, с чем оставит одного и с чем оставит другую. Понравится ли? Это уже с какой стороны посмотреть. Питер предпочёл бы не смотреть вовсе, но он не мог. Уже не мог как прежде зажмуриться, отвернуться и закрыть руками уши, чтобы ничего не слышать, не слышать, как к нему пытаются пробиться в очередной раз, честно старался сконцентрироваться на неуверенных ответных прикосновениях, блуждающих там, где их, по сути, быть никогда не должно, пока в его собственных пальцах довольно-таки приятная на ощупь ткань светлого домашнего платья казалась маленьким оплотом спасения. Слишком маленьким, настолько, что он быстро тонет, так и не сумев выполнить свою основную функцию — спасательную, именно поэтому в такой вещи больше нет необходимости, пускай подождёт в стороне более удачного часа.

Он был не сведущ в подобных делах, стоило ли сейчас полагаться на паучье чутьё? Это могло быть забавным, не будь всё настолько.. напряжённым. Питер тихо шипит и цокает языком, отстранившись. Слегка взмокшие каштановые волосы заметно спадают на лоб, но сам не обращает на это ровно никакого внимания. Незачем зацикливаться на этом, когда следует зацикливаться на другом. Свернуть в другую сторону сейчас было бы просто.. странно? Неуместно? Как ещё? Никто из них намеренно не готовился, но, быть может, именно эта спонтанность и станет решающим фактором в непростой дилемме, которая усложнялась с каждой секундой, с каждым новым пропущенным вздохом, с каждым прикосновением, что осторожно спустились ниже, перескакивая на скулу, продолжая путешествие до шеи, тормозя в области выпирающей ключицы. Питер не поднимал взгляд, в этом не было необходимости, он всё слышал, всё чувствовал, но не мог понять, что это означает. А надо ли?
Снова «нет».
Не та буква, пускай и такая же заглавная.

Участие Синди становится более активным, она помогает, дополняет, тянется в сторону, приподнимается, указывает в бок, Питер слегка поворачивает голову, вскидывая брови. В этом есть доля истины, но кто бы только мог подумать, что та история с выпускного окажется долгоиграющей и даже сможет помочь когда-то в будущем. Можно ли считать это своеобразным знаком, подстёгивающим и твердящим о том, что не ошибся, что это будет нужно? Об этом не писали, этого не показывали, надо додумать самому и каждый, разумеется, сделает это по-своему, но оставит это при себе, не решаясь спрашивать у другого.
Посторонние звуки не отвлекают, в отличии от своих собственных, что сейчас кажутся такими чужеродными, что Питер вновь начинает хмуриться, стараясь поджать губы, что те начинают стремительно белеть, вновь быстро пересыхая. Цепляться пальцами за чужие плечи, аккуратно надавливая на кожу подушечками пальцев, дабы не переусердствовать, ибо они оба прекрасно знали, на что способен паучий потенциал в рамках физического воздействия. Но это тоже как-то само по себе отходит на дальний план, ибо когда Синди касалась лица или спины, задевая след от зашитой «ранки» или ещё не сошедшие ссадины на щеке и над бровью, это ощущалось не так, как обычно. Слишком сильным и удивительно плотным оказался тот ком, сжавшийся где-то между рёбер, что приносил только дискомфорт. Питер отчётливо ощущает, что прикосновения девушки больше не кажутся такими контрастными. И кто в этот раз перетянул одеяло на себя? Становится теплее или всё же холоднее?
Движения резкие, такие же будто обрывочные, наверное, это можно было обозначить словом «нетактично», но если так, то почему она подаётся навстречу, позволяя продолжать? А почему продолжает сам — вопрос забытый и уже не актуальный. И пока ладонь левой руки вновь укладывается где-то рядом с головой, пальцы другой скользят по линии бока, задевая кожу на несправедливо проигнорированных участках тела, словно подстёгивая, хотя, признаться честно, такого в мыслях не было. Или было, но только где-то там, за пеленой?

[AVA]http://ipic.su/img/img7/fs/Screenshot_113.1569145955.png[/AVA]В какой-то момент могло показаться, что самое сложное позади, однако это только сомнительное заблуждение, так как самое сложное только предстояло. Но надо быть оптимистом, что-то хорошее в этом тоже было. Зато сам теперь совершенно точно был уверен в том, что чувствовал, в том, что творилось в собственных мыслях, а это всегда было самым непростым. Нельзя сказать, что итог принёс удовлетворение, но стало легче. Вопрос в другом: надолго ли?
Но как это и было всегда, существовала и другая сторона медали. Синди цеплялась слишком сильно, настолько, что поначалу Питер лишь хмурит брови, ничего не делая, замирая на несколько мгновений, будто позволяя ей привыкнуть, чтобы после всё-таки заметно отстраниться, перед этим отводя её руку в сторону, делая всё медленно и осторожно, будто бы это могло что-то испортить. Однако это невозможно, ибо уже всё, что могло бы испортиться, было испорчено. Питер не знал, что вынесла для себя сама девушка и не очень хотел знать, так как был практически уверен в том, что их мнения на этот счёт снова разойдутся. Поэтому он приподнимается, опираясь на постель, чтобы сделать рывок, резко поднимаясь, выпрямляясь.

Мэй совершенно точно ещё не вернулась, а ванная была полностью свободна, конечно, можно было просто переключиться на пострадавшую от краски футболку, но это было бы куда проще некоторое время назад. Чувствуя себя, откровенно говоря, совершенно никак, Питер тянется в сторону, дабы всё-таки ухватиться за потрёпанную вещь, переминая ткань пальцами. Но просто отвернуться и покинуть комнату было бы как-то нечестно, поэтому бросает беглый взгляд в сторону Синди, непонятно для чего кивает, словно что-то согласовывая, после этого тут же и отворачиваясь снова. Не сказать, что ему было стыдно, однако это ещё порядком смущало по понятным причинам.

Самое забавное и одновременно с тем странное в работе тёти в ПИРе было то, что у неё не было графика, она просто делала то, что ей нравится и что могло приносить пользу другим людям. Помогаешь одному — помогаешь всем, как в своё время сказала она сама. Пришлось дождаться объяснения, дабы понять сакральный смысл этого выражения. Но если бы она пришла сейчас, то могла застать весьма прозаичную картину, ведь Питер, решив тоже воспользоваться растворителем, не закрывает дверь в ванной, дабы весь этот ужас не скапливался в маленьком закрытом помещении. Надо обязательно потом не забыть проветрить квартиру, иначе Мэй может решить, что тут снова проводились какие-то сомнительные эксперименты, жаль только, что ещё горелым не пахнет. Первым делом следовало принять душ, но это дело десяти минут, да и Синди, как казалось, будто решила устроить протест, пока не показываясь из комнаты, но в случае чего сам был готов полностью освободить комнату с ванной. Он то и дело поднимал взгляд, отрываясь от созерцания пропитанной водой и растворителем футболки, смотря в коридор, но пока ничего. Влажные волосы, неприятно прилипая, ожидаемо спадали на лоб, но это последнее, на что сейчас стал бы обращать внимание. Подавив обречённый вздох, Питер соскальзывает с бортика ванной, сунув футболку в практически пустую стиральную машинку, одёргивая края майки-безрукавки, которую также сразу взял из комнаты. А ведь тётя раньше всегда грешила на эту привычку постоянно оставлять какие-то вещи на кровати или на стуле рядом. Или одновременно. Иногда она всё-таки приносила пользу и это даже не первый раз.

Время никто не засекал, но полчаса точно должно было пройти. После ванной Питер скрывается (хотя это очень громко сказано) на кухне, щёлкнув электрическим чайником, совсем скоро вслушиваясь в характерное бурление закипающей воды, что довольно-таки быстро начало разбавляться другими звуками со стороны, например, открывшейся, а после снова закрывшейся дверью. Даже немного приподнявшись с места, помедлив, опускается обратно, лёгким движением ладони убирая всё ещё влажные волосы назад. Это время словно намеренно появилось из неоткуда, чтобы образовалась пауза, которая позволила бы подобрать слова или просто сделать хоть что-нибудь, но вместо этого сам просто бесцельно прислушивался к закипающему чайнику, вздрагивая, когда тот самовольно отключился, решив, что вода уже достаточно горячая. Баночка с кофе была найдена быстро в этот раз, всё же участившиеся визиты домой давали о себе знать. Домой. Нужно было как можно скорее попасть домой. Но вместо этого он, будто запрограммированный, опускает в чашку целую ложечку с кофе, заливая это кипятком, даже не смотря в сторону сахара, хотя пить такое будет проблематично. Дунув на чашку, сгоняя полупрозрачную дымку, подносит ту к лицу и тут же морщит нос, улавливая терпкий запах. Всё что угодно, но только смотря на стол, старательно делая вид, что эта скатерть такая интересная, что отвести от неё взгляд просто невозможно.