Кроссмур он предпочитал посещать в немного другом качестве, реже и желательно больше никогда. Если кому-то нравились закрытые супертюрьмы, то он готов был уступить, ему вот не нравилось ни снаружи ни внутри. Каждый божий день напоминал, что он - Алистер Стюарт и ему нужно встретиться с Питом Виздомом, его никто не слушал, не принимал всерьез, как порядочный психопат он продолжал невозмутимо есть омлет на завтрак (бекон иногда излишне пережаривали, а апельсиновый сок разбавляли водой). Пошутил немного, что не переносит лактозу и глютен, он же умный, образованный человек, сколько раз доктор наук, он не мог позволить себе шутить про белую спину один раз в году, а прозябание в одиночной камере требовало разнообразия и ярких красок, додумались же покрасить все в этот мертвый серый цвет. Поэтому развлекались как могли, раз фломастеры или краски не приносили. Он бы продолжил шутить так аккуратно по-научному, с загадочными надписями на стенах, поддерживая образ сумасшедшего, это было бы даже невинно. По сравнению с тем, что там дальше.
Он же знал, главная шутка еще впереди и совсем от него не зависит. Они старались, делали фотографию, она неплохо смотрелась на его личном деле, но он не стал разочаровать их, что все его фотографии теряют актуальность быстрее чем курс доллара к нигерийской найре. Меньше знаешь, крепче спишь, а крепкий сон любому разведывательному департаменту маячил только после смерти. Зеркал в камере не было, Стюарт никому не мог помочь, каждое утро у него всегда было сюрпризом даже для себя.
О своей новой внешности он узнал из округлившегося лица охранника, который нашел на месте одного узника совершенно другого и был пренеприятно этим ошарашен. "Мне нужен Пит Виздом" так звучит уже серьезнее, ага? На душе стало веселее, настроение все же приподнялось, он продолжил примерно завтракать с ножом и вилкой, отставлять в сторону мизинец когда держал чашку в руке и ждать. Продолжал фотографироваться, чувствовал себя знаменитостью под объективами папарацци и из-за такого благостного состояния духа внешний облик менялся еще чаще, пара недель и все его личное дело будет состоять из набора фотографий никак не связанных между собой людей. Ну да, правильнее было бы предупредить Виздома, не приходя просто так в MI и не называясь именем покойного, это хорошо еще, что Кроссмур не психиатрическая лечебница... Жаль, номер телефона нынешнего главы департамента он потерял, а в Экскалибуре его сменили.
Рано или поздно Алистер дождался бы, хотя всегда предпочтет рано нежели поздно. Он бы позвякал бодренькую мелодию на цепи наручников, пока неспешно прогуливался до допросной (уже как родная, своя) в мрачной компании, но в современных супернаручниках супертюрьмы цепочки не было и идти было недолго, обходился без повышения культурного уровня окружающих с помощью Бетховена и Шопена. Зато его восклицание на пороге оценил бы сам Шекспир: - Сподобился наконец! - Пита можно узнать по темным кругам под глазами, которые придавали ему сходство с пандой, ничего за четыре года не поменялось, изменчивость - это не по его части. - Не хотите их снять? - он помотал намертво сцепленными руками перед безэмоциональными надзирателями, те отреагировали безэмоционально, чего еще следовало ожидать. Сел за столик как есть.
- Привет, Пит. Уверен что им можно подслушивать? - у него на языке остался еще один вопрос, максимально тупой в его ситуации: не узнал?