Каждый день новый способ разбить самому себе надежды на то, что всё совсем скоро разрешится. Что проснёшься новым утром и всё, больше никаких громких заголовков о том, что Человек-Паук в чём-то виноват, что его требуется найти, поймать, арестовать и ещё много всего сделать, но главное это награда, объявленная за снятие маски и публичное раскрытие личности. И вот что самое забавное. Раньше никогда не задумывался над тем, скольким городским на самом деле интересно паучье лицо, сколько жителей вообще могли бы об этом задумываться, пускай даже мимоходом и лишь на пару секунд. Конечно, вопросы были, но один на несколько десятков людей, так что это скорее исключение, чем правило, но стоило только случиться чему-то неординарному, как всем стало резко интересно. Может, именно поэтому Питер ощущал странную необходимость хвататься пальцами за свою маску, стоило только остановиться, будто бы в любой момент с любой стороны мог выскочить какой-то неизвестный авантюрист и схватиться за ткань. Даже при мысли об этом на спине и плечах появлялись неприятные мурашки, которые хотелось в тот же миг стряхнуть с себя.

Прошло чуть меньше недели и всё это время Питер не пересекался с друзьями-Пауками и даже отклонял вызовы старика, старательно игнорируя получаемые сообщения. А ведь он знал оба номера. Карен тактично молчала, не вставляя больше свои комментарии, хотя это уже стало её привычкой и даже своеобразной обязанностью, чтобы скучно не было. Вместо этого электронный голос ИИ сообщал только о новых сводках. Людям теперь тоже не помочь, они даже не хотели принимать эту помощь. И если поставить одного такого человека в центр, с одной стороны будет стоять вооружённый холодным оружием грабитель, а с другой Человек-Паук, то выбор будет очевиден и явно не в пользу представителя арахносемейства. И это точно не то, чем стоит гордиться и делиться с остальными. Единственным таким другом стала Синди и то из-за странной случайности, что свела их в центральном парке. Только в этом не было никакого смысла. Паучиха была жива и невредима, только подверглась этой странной истерии, которую оставил после себя Танос со своими разноцветными космическими камнями, от которых с самого начала были только одни проблемы. Это не помню, то не помню, а тебя вообще в первый раз вижу. И это только сильнее удручало, хотя сильнее, казалось, просто некуда.

Остановившись в очередной раз на одной из многочисленных крыш нежилых зданий, Питер, пошатнувшись, сначала невольно опускается на одно колено, после уже вполне осознанно усаживаясь прямо на прорезиненную поверхность. Любопытно, кажется, тут только недавно поменяли покрытие, оно выглядит совсем как новое даже при наличии большого количества антенн и прочих приблуд, вроде телефонной вышки. Облокотившись спиной на выступающий парапет (очевидно, приземлился совсем рядом с краем), красно-чёрный накрывает ладонью лицо, слегка согнув ноги в коленях. В последнее время он чувствовал странную усталость, несмотря на то, что прошедшая ночь должна была оказаться вполне себе спокойной. Да, незнакомое место. Но оно настолько же незнакомое, насколько и неизвестное, разве не повод выдохнуть свободно? Оказалось, что нет. Всё это по-прежнему слишком сильно давило, из-за чего почти постоянно пульсировало в висках.
Нервный смешок. Интересно, правда ли, что в тёмных солнцезащитных очках, кожаной куртке и кепке, надвинутой на глаза, можно скрыться от посторонних глаз и привлекать к себе меньше внимания? Или это вызовет строго противоположный эффект? Обречённо выдохнув и запрокинув голову назад, закрывает глаза, отчего линзы маски также полностью «закрылись», прислушиваясь. Знакомый звук моторов снующих машин, отголоски особенно громких разговоров или гудение работающей вышки, прерываемое гулким стуком собственного сердца. Спокойно? Нет, ни капли. Устал? Судя по всему, да, раз даже звук шагов (если не привиделось) не вынуждает тут же вскочить на ноги и судорожно оглядываться по сторонам.

Несмотря на то, что он всё прекрасно слышал, первое время Питер на самом деле практически никак не реагирует, вместо этого только медленно перебирая пальцами, даже не поднимая головы. И только после он смог выдохнуть с облегчением. На нём не плясали красные снайперские точки, ему не говорили приказным тоном подняться и поднять руки, но желательно так, чтобы в одной из них красовалась маска. Просто вполне знакомое ощущение, которое накатывало тогда, стоило кому-то знакомому из их нескромного паучьего семейства оказаться рядом. Да и прозвучавший голос тоже был знакомым. Правда, компания оказывается очень неожиданной, что вынудило красно-чёрного поднять взгляд и прищурить линзы маски, которая, как казалось, уже буквально въелась в лицо, стараясь максимально защитить его от общественного осуждения.

Он слышал вопрос, едва ли не ощущал его физически. Может, так просто казалось, но Питер будто бы мог улавливать любое изменение в голосе, интонации человека, если он говорил рядом и один, а не обособленной компании, где каждый на свой лад. И любое изменение воспринималось как тычок, в лишний раз напоминая о том, что против Человека-Паука сейчас буквально практически все, даже те, кто, казалось бы, неплохо его знал, знал человека, что беспомощно скрывался под плотной тканью костюма, словно это как-то могло помочь. Каин звучал так же, как и все остальные. Осторожно, но в то же время можно было отчётливо представить, как он ершится. И была бы шерсть, она совершенно точно встала бы дыбом. Питер смотрит в сторону Алого. По крайней мере, так казалось, но на деле он внимательно всматривался в нечёткие очертания дальних высотных построек за его плечом.
— Нет, — получается на удивление чётко и уверенно, хотя никакой уверенности подавно не было. Он ни в чём не был уверен, даже в собственной непричастности, несмотря на то, что видел живую Синди ещё вчера. В голове уже сложилось размытое, но понимание случившегося. Если это была не она, то с вероятностью в 90% её клон, вот почему сложно что-то сказать о её теле и больше никакой новой информации, лишь растранжирование старой, которая отчего-то так сильно приглянулась нью-йоркцам. Теперь главным вопросом было: а кому всё это потребовалось?

Помедлив ещё с пару секунд, Питер всё-таки начинает подниматься. Покачнувшись и отталкиваясь от парапета, к которому привалился, Паук сначала меняет положение, а после полностью поднимается на ноги, немного встряхнувшись. Мышцы были достаточно разогреты, так что никакой тяжести или чего-либо другого неприятного к счастью не ощущалось. Линзы маски всё с тем же прищуром смотрели в сторону Алого. Значит, эта встреча не была случайностью, что было бы.. странно? Каин для чего-то намеренно его искал и был настроен решительно, чего не могла скрыть и непроницаемая маска, это ощущалось на каком-то другом уровне.
— Чего ты хотел? — в отличии от громкого голоса Каина, его собственный звучал куда более низко и даже немного хрипло, из-за чего пришлось сдавленно кашлянуть. Всё это не могло доставлять удовольствия. Всё то волнение от новости о зачисление в колледж, головная боль от происходящего в стране и прочее, всё стёрлось в один момент. Навряд ли Каин пришёл, чтобы просить помощи и поддержки, но даже если мир в очередной раз перевернётся и всё окажется именно так, Питер пересилит себя и выползет из тени, которую нашёл и в которой решил спрятаться ото всех, в том числе и от самого себя. Он надеялся, что Каин не уподобится другим, не станет ничего насильно из него вытягивать. Почему насильно? Потому что сам Паук говорить об этом не хотел. Люди говорят, что молчание бывает на вес золота. Ситуация не подходящая, но младший Паркер будто бы ощущал весь смысл данного высказывания. Говорить было некомфортно и тяжело, особенно с ощущением, что сейчас любое сказанное слово будет обращено против него.