Некоторые вещи в Готэме никогда не меняются. Брюс отлично понимал, почему он выбрал для себя такую судьбу, намертво повязав свою жизнь с этим городом, а, точнее, с его самой мерзкой и неприятной частью. Просто в какой-то мере они соответствовали друг другу, Бэтмен был Готэмом, Готэм был Бэтменом, и чем больше Брюс старался, тем более страстно Готэм отвечал ему - агрессией, очередной волной преступности, новыми психопатами, от которых по спине пробегает холодок, старыми психопатами, на руках которых - кровь друзей и близких, не одно пятно, не одна пинта..

Некоторые вещи действительно не меняются. И сегодня Брюс снова несёт вахту, правда, сегодня он немножко меньше чувствует себя большим и сильным Бэтменом, сегодня он слабее, сегодня он - с червоточиной, которая сочится кровью и лишает его сил чуть быстрее, чем обычная ночь в этом чёртовом городе. Костюм был великолепной защитой, но не напрасно без него Брюс, под рубашкой, будто сшит из лоскутов при близком рассмотрении - белесые полосы шрамов есть практически везде. И сегодня появился ещё один.

Ещё одна неосторожность, ничего серьёзного, конечно, и на вид всё уже было нормально, почти нормально, чтобы закончить все свои дела и вернуться в пещеру, в которой можно будет снять с себя эту тяжелую сбрую, и, например, заштопать бок, если это потребуется. Кого-то такие моменты заставляют быть осторожнее, Брюс же - хоть и слывёт одним из самых умных людей современности, а в некоторых вопросах упрямей его барана не сыскать. Ему кажется, что он бессмертен, потому что в очередной раз удалось избежать серьёзной опасности, выйти чудом почти  целым из передряги в доках. Разве что, Брюс совсем не уверен,  что все те парни, которые на него напали сегодня, доживут до утра.

На знакомую им обоим крышу Брюс пришел не из-за слухов о возвращении Красного колпака, наверное: его сюда часто тянуло, в конце концов, это была их любимая крыша. Спокойное, почти знакомое место, так привычно было сидеть в тени гаргулий, глядя свысока на не засыпающий никогда город. Тодда он заметил сразу же, решив остаться в тени, это была не та встреча, которая сейчас была ему нужна, ему нечего сегодня было сказать Джейсону, нечего предъявить. Тодд повзрослел, заматерел, можно сказать, уже ничем не напоминая того мальчишку, который носил яркий костюм, и так хотел понравиться Брюсу, заслужить его уважение. Последнее, впрочем, изменилось мало с тех пор, хоть и обрело иную, временами жутковатую форму.

- Здравствуй, колпак, - Брюс таки вышел из тени, но маску не снял. Это не дружеский разговор, в котором они могут похлопать друг друга по плечу, вспомнить былые времена, и как было весело, порой Брюс в общении с Джейсоном чувствовал себя так, словно рядом с ним - бомба замедленного действия, опасная, куда опаснее многих в этом городе. Потом он вспоминал, что это - его воспитанник, вспоминал, что, с тех пор как Тодд с командой объявились в Готэме, тут стало только лучше, и ему стоило бы принять это, как данность, но.. Напряжение никуда не уходило. Не оставило оно Брюса и сейчас. - Ты определился бы, кому так хочешь быть нужным - мне, или городу, например?.. Впрочем, ты прав, лишние руки не помешают. В кои-то веки я тебе, пожалуй, даже рад.

Брюс поднял взгляд, встретившись глазами с Тоддом. И правда, как же он изменился. А в чём-то остался прежним - огонь в глазах тот же, неуёмная энергия, которая заставляет его бульдожьей хваткой впиваться в дело. В груди снова заворочалось то самое жгучее чувство - смесь гордости за Джейсона, его силу воли и смекалку, и чего-то ещё; и Брюс тут же сам себя снова осаждает: Джейсон по-прежнему неуравновешен, опасен. А, главное, не простил его из-за Джокера. Они слишком разные, слишком давно чужие.

[AVA]https://i.imgur.com/AdwWTVt.png[/AVA]
[NIC]Bruce Wayne[/NIC]
[SGN]

[/SGN]

Когда-то Брюс непременно скажет, что в ту ночь всё шло неправильно, всё летело к чертям. И соврёт. Его жизнь состоит именно из таких ночей, которые рушат планы, из-за которых его привычная - точнее, желаемая жизнь трещит по швам, и из-за чего он живёт с непрекращающимся ощущением борьбы, в которой победить невозможно. Тяжело победить самого себя, правда? Но Брюс очень старается. Он уже напоминает себе решето, дело не в теле, дело в психике, и даже сейчас, глядя на, кажется, нарочито миролюбивого, может даже, адекватного Джейсона, он может думать только о подвохе.

Дело даже не в подозрениях.
Не в паранойе, пожалуй.
Брюс просто наверняка знает: что-то идёт не так.

- О, можно тебя поздравить? - он усмехается шире. - У тебя появилась цель?

Он правда умеет держать хорошую мину при плохой игре. И сейчас ничто не выдаёт в Брюсе его физическую слабость - скажем так, он всё ещё опасный противник, но далеко не такой сильный, а если атаковать прицельно.. Даже с его выдержкой и умением терпеть боль, это может вывести его из колеи на какое-то время. И Брюс сейчас думает отнюдь не о чужаках. Всё его сознание пульсирует и вопит, что опасность - вот она, рядом, скалит зубы в улыбке, да что там, почти улыбается по-настоящему и смотрит странно - совсем как когда-то. И в то же время немного по-другому.

Брюсу не по себе. Дело, пожалуй, в физической близости - во-первых, он слишком уязвим сейчас, а, во-вторых, с момента собственной гибели Джейсон никогда - никогда! - не хочет и не пытается быть рядом с ним. Скорее наоборот. Сколько раз они находились так же близко друг к другу за последние больше, чем десять лет? Только в момент драки. Боже, как Брюсу не нравилось его избивать. Как не нравилось оставлять на его лице кровоподтёки, как не нравилось ломать ему рёбра. Как он ненавидел Джейсона за то, что раз за разом, год за годом, он вынуждал его идти на это. Вынуждал останавливать, заставлять уползать в тёмный угол зализывать раны.

- Ладно, - выдыхает Брюс.

Он может пойти на эту уступку, наверное. С жизнью-то он не распрощается - он по-прежнему чувствует себя бессмертным, только не понять никак, это хорошо для него, или наоборот.
Брюс медленно стягивает маску, обнажая уставшее лицо, ссадину на скуле, растрёпанные волосы. В таком виде он совсем не похож на лощёного бизнесмена, тщательно упакованного в дорогостоящий футляр от версаче.
В таком виде он похож разве что на себя больше всего. Больше, чем Уэйн, меньше, чем Бэтмен. Что-то среднее сегодня, состоящее из усталости, недоверия, и предощущения боли. Боль обязательно будет, и очень скоро, он слишком хорошо был с ней знаком, и приближение часто чуял за версту.

- Доволен?

Ему очень хочется спросить, зачем весь этот цирк, зачем это всё, что задумал Тодд, но он не спрашивает. Не чувствует, что это нужно. Он всего лишь стоит и ждёт удара.
Ударить первым он не может - всё ещё не в чём обвинить, нечего предъявить Джейсону, ни-че-го.
От ожидания звенит воздух.

[AVA]https://i.imgur.com/AdwWTVt.png[/AVA]
[NIC]Bruce Wayne[/NIC]
[SGN]

[/SGN]

Удара не происходит. Ни сейчас, ни через минуту.
Брюс мог бы быть разочарован, но происходит что-то похлеще, чем один тычок куда-то меж больных ребер.
Он словно погружается в воду, и тяжелая толща смыкается над его головой - высоко-высоко. А выбираться из этой плотной, тёплой невесомости ему совсем не хочется. Наверху - пусть и свежо, трезво, но наверху - вина, с которой Брюс прожил бок о бок долгие годы.

А сейчас её нет. В кои-то веки они обходятся без однообразных, звучащих совершенно идентично вот уже десяток лет обвинений. Брюс не знает, что произошло с Джейсоном, что перемена в его отношении настолько разительна. Брюс мог бы выдвинуть десяток теорий, что это - попытка подобраться поближе, чтобы покончить с ним, или позаимствовать что-либо из его изобретений в бэткейве, но, чёрт возьми, если бы Тодд собрался его прикончить, он бы захотел сделать это в открытую, скорее всего, не прибегая к подобным хитростям. У него и без них достаточно возможностей сократить дистанцию с Брюсом, верно? Ну а насчёт бэткейва, Альфред всегда питал слабость к воспитанникам Брюса, считая их чем-то вроде собственных внуков. И не единожды Уэйн узнавал о визитах бывших Робинов отнюдь не из уст дворецкого, и замечал пропажи, но всегда молчал: значит, так было нужно.

И всё же, неожиданно мягкое поведение  Джейсона вызывает у Брюса массу вопросов. Хоть он и смягчается сам, невольно вспоминая те самые дни и вечера, которые они проводили вместе за просмотром телепрограмм, хоть он и помнит,  что Джей и раньше мог быть таким, был таким по отношению к нему - сейчас это вызывает рациональные вопросы, не принял ли он какие-то вещества, и не обкурился ли.

- Да.

Через день, час, пять минут всё может вернуться на круги своя, Брюс это знает. Но не собирается портить момент собственными руками. Они с Джейсоном настолько паршиво ладят, что Брюс готов практически не дышать, лишь бы не нарушить этот момент, почти семейный, полный странной нежности и какого-то подобия заботы, что от Тодда само по себе жутковато. Но, чёрт возьми, так приятно. В бэтсемейке никто не идеален, у каждого свои травмы, Брюсу кажется, вернее, он точно знает, что он травмировал их всех, вколотил в их головы образ ночного рыцаря без страха и упрёка, сверхчеловека, который ради цели переступить готов через что и кого угодно. Включая собственных детей. И каждый из его воспитанников прошел через этап разочарования в нём, горького и особенно болезненного для самого Брюса. Потому что дети уходили, уходили, и это было неизбежно, порой с полным неприятием методов бэтса. А Брюсу ничего не оставалось, как отпускать их, отпускать, но не выпускать из виду, присматривать: каждый из них должен был знать, что в случае нужды поместье Уэйнов всегда открыто для них.
И всё же, Брюсу теперь казалось, что он нуждается в них больше, чем они в нём.
Пусть каждый из них был проектом, каждого он подвергал опасности, но..
Он любил их по-своему. Каждого.

Изумительно редкое ощущение принятия захлестывает его с головой. Может, он просто стареет и размяк, а, может, дело в ранении, которое изводит его нытьем, а порой острой болью и судорогами повреждённых мышц, а, может, в запахе старой коричневой кожаной куртки и одеколона для бритья, который использовал и он сам (надо же! Не забыл!..), но он сдаётся - в первую очередь перед собой, отступает хотя бы на пару минут от враждебности, вечной паранойи и построения теорий о заговорах.

- Джей, лучше расскажи мне, что случилось у тебя?

Брюс привлекает его к себе за плечо, осторожно, боясь спугнуть, почти невесомым жестом поглаживает лопатки. Это даже не похоже на объятия.
Задирает голову - Тодд вымахал ростом почти с него, а он и не заметил, - и касается сухими губами чужого виска. Это даже не похоже на поцелуй.
В голове стучит - пять минут, и всё будет, как раньше. День-два - и всё будет ещё хуже.
Они стоят на тёмной крыше, прислонившись, и Брюс по-прежнему боится дышать. Сейчас даже он прекрасно понимает: они всё равно совершенно не похожи на просто парочку старых друзей.

[AVA]https://i.imgur.com/AdwWTVt.png[/AVA]
[NIC]Bruce Wayne[/NIC]
[SGN]

[/SGN]

Лучше бы он сразу ехал домой.
У Тодда было несколько излюбленных способов его изводить, правда, обычно они сводились к мордобою или крикам, причем по зубам Брюс тоже получал довольно часто, да и кричать доводилось не единожды.
Но это было что-то новенькое. Что-то совершенно жуткое в своей открытости, и как только он догадался о такой издёвке? Как узнал, что это сработает?
Почти изощренное мучение, а самым страшным был тот факт, что на Брюса это действовало, примерно как мелкие электрические разряды от чужих пальцев - через толстую защитную ткань костюма. От которых можно потерять голову. От которых практически плывёт перед глазами.
Чёрт. Ему следовало отправиться домой и привести себя в порядок.
Ему следовало бы никогда больше не возвращаться на эту крышу.

Брюс отлично знал, что делать с преступниками, за долгие годы добровольной службы готэмским героем практически разучившись колебаться. Его жизнь в принципе состояла из некоторых секторов, строго определённых, очерченных. И они не пересекались никогда.
Личное-семья - это были Робины, Альфред, это была та часть жизни Брюса, которая содержалась в ежовых рукавицах, строгости, порядке, и на длинной дистанции. Боже. Он же не напрасно выстраивал все эти стены, верно? Он делал это с определённой целью. И никогда, ни при каких условиях, не собирался нарушать собственные границы. Да и не пытался особо никто: некоторые его боялись, некоторые считали психом, и, может, были правы.

Второе личное, куда менее личное, чёрт возьми, чем бэт-семья - это была, можно сказать, гламурная жизнь Брюса Уэйна, рауты, вечеринки, репутация самого завидного из холостяков, и очередь из женщин, которые не прочь провести с ним ночь, и чьё имя необязательно помнить на следующий день даже из вежливости. И всё же, два прокола у него случилось. И если с Талией он сперва не знал, что к чему, то с Селиной уже осознанно совал голову в мышеловку, чёрт бы побрал кошку, даже она не смогла его выдержать, даже она от него сбежала, до сих пор избегая встречи. Брюсу это далось очень тяжело, но он успокоился. Понял, что он просто не создан для личного: он одержим собственными демонами, он, в конце концов, неудобен. Одиночество на вкус ощущалось паршиво, но это была хоть какая-то определённость, а она всегда действовала на него похлеще любых седативов.

И сейчас Брюс тотально не понимает, как человек, который знал его лучше, чем кто-либо другой, человек, которому он не единожды делал больно, и которого, по факту, предал, может хотеть, и даже пытаться находиться к нему настолько близко?
В голове эхом отзывается - "я вернулся", что он имеет в виду, возвращение Красного Колпака, или всё же Джейсона Тодда, неужто к нему?.. Вспышка странной надежды выглядит в глазах Брюса настолько глупо, что он отмахивается от этих мыслей, старательно уходит от них, пока ещё хотя бы может думать. Он слишком устал всё анализировать, обдумывать, притворяться, в этом-то и проблема, Джей сейчас кажется ему человеком, перед которым можно всё это выбросить наконец-то из головы.
Проблема лишь в том, что ключевое слово в этой фразе - "сейчас".
Брюс не знает, кому не верит больше - ему или себе.

- Нет, - шумно выдыхает Брюс. Его рука смещается, нажимая на грудь Джейсона, вот так просто - он отталкивает его, отстраняется, устало качает головой, глядя на Тодда куда-то пониже глаз, рассматривая его губы, нижнюю челюсть и подрагивающий на открытой шее кадык.

В глаза Джейсону сейчас почему-то смотреть не хочется - Брюсу снова кажется, что сейчас что-то произойдёт. Было бы неплохо, на самом деле, чтобы в этот дом сию секунду врезался самолёт, или произошла очередная дрянь, из-за которой им обоим пришлось бы нестись в гущу событий. Тогда он бы хотя бы знал, что делать. Вместо этого же не происходит ничего. Брюс всё так же держит Джейсона на расстоянии, разве что, поднимает руку, едва ощутимо касаясь пальцами через перчатки его шеи, это почти завораживающее зрелище, выдающее Тодда с лихвой - в контрастном свете ночных фонарей особенно видно, как перекатываются перед кожей напряженные мышцы.

- Мы не должны. Я не должен. Уходи.
[AVA]https://i.imgur.com/AdwWTVt.png[/AVA]
[NIC]Bruce Wayne[/NIC]
[SGN]

[/SGN]

У Брюса спирает дыхание и пульс стучит в висках, такого сочетания с ним не случается даже во время перестрелок. Он не один раз испытывал на собственной шкуре, каково это - когда адреналин блокирует болевые ощущения, и сейчас он совершенно забывает про собственное ранение, разве что в тот момент, когда Тодд проводит в опасной близости от него руками, своими чертовски горячими, и, оказывается, такими ласковыми руками, он отвлекается на слабое нытье где-то под плотной тканью. Сиюминутно, мимолётно.. И тут же забывает.

Думать Брюс больше не может, а останавливать больше не хочется. На какой-то момент он даже закрывает глаза, а после, тоже делая полшага навстречу, отвечает на поцелуй, слишком нежно, наверное, пытается распробовать на вкус чужие губы, их мягкость. Это какое-то безумие или чертовщина, Брюс всегда настолько заботился о своей репутации, а сейчас дело даже не в том, что его целует ни разу не женщина, нет, у него были интриги с мужчинами, которые он предпочитал оставлять за кадром для вечно сующей свой нос во всё прессы, правда, это всегда был не Бэтмен, это всегда был богатый и местами испорченный мальчик Брюс Уэйн. Дело было и не в разнице в возрасте между ними - пусть и ощутимо за десять лет. Но это его воспитанник, парень, которого он помнит четырнадцатилетним мальчиком, который, болея ангиной, засыпал у него в объятиях перед телевизором, а Брюс в это время по-настоящему чувствовал себя отцом. Жгучий стыд колотится в его груди несколько секунд, пока не смешивается с возбуждением и не уходит болезненно горячей волной вниз. Он впервые в жизни чувствует себя настолько ублюдком, но это заводит его ещё больше. "Джейсон", - колотится у него в голове, отчаянно похоже на голодную просьбу, почти скулеж, - "мой Джейсон"...

Брюс больше не пытается оттолкнуть Тодда, рука его соскальзывает с чужого плеча - к шее, скользит по спине. Они просто стоят на крыше и целуются, чёрт возьми, как будто не было долгих лет дружбы, а потом - кровной вражды, словно они и видят-то друг друга впервые, откуда иначе эта химия? Брюс вдруг решает отпустить ситуацию, и воспринимать это именно так - ничего прежде не было. Потому, что, и правда, этого Джейсона он совершенно не знает.

Загривок горит от ощущения вцепившихся в него крепких пальцев, с ним никто так смело не вёл себя раньше, никто не оказывался настолько решительным. Хочется быть ближе, намного ближе, и Брюс, не разрывая поцелуя, делает шаг назад - к почти плоской вертикальной спине гаргульи, рывком притягивая Джейсона к себе, пока они не оказываются прижатыми к стене оба.
И тут же жалеет об этом.

Потревоженное ранение даёт о себе знать острой болью, от которой Брюс на мгновение хочет скрутиться в баранку и заорать вголос. К счастью, ему удаётся ограничиться вторым вариантом, да и то, его вопль больше похоже на сдавленный вскрик.

- Я же говорил, я сегодня не совсем могу.

Боль отступает - медленно, пока Брюс выравнивает дыхание, но и не думает убирать ладони с талии Джейсона. Он уверен, что почти нащупал те самые трогательные ямочки на его пояснице, над которыми кожа раскрашена шрамами и татуировками - то, что ему удалось случайно подсмотреть в один из моментов перемирия, когда Брюс помогал Джейсону восстановиться после не слишком удачной передряги. Тодд никогда не оставался прежним, каждый раз было что-то новое, новые татуировки, новые шрамы, новые враги и цели, новые идеи-фикс. Похоже, Брюс сегодня стал одной из последних, очередной попыткой самоубиться. Глупо, горько.. Брюс отвлекается. Чёртовы джинсы мешают, приходится запустить руку сперва под куртку, и, ведя пальцами вниз по позвонкам, сместить их в сторону и ниже.. Дюймом левее от пока ещё свежего рубца от ожога, кажется, это был ожог.
Брюс дьявольски жалеет, что он в перчатках. Но он хотя бы не в маске. И может уткнуться носом в чужую шею, оцарапывая свою свежую ссадину на скуле о щетину - ровно для того, чтобы легко прикусить мягкую кожу чуть пониже уха. Его нежность насквозь пропитана болью сейчас, и дело не только в стекающей по бедру крови.
В голове всё ещё бьётся хриплое - "мой Джейсон".
[AVA]https://i.imgur.com/11huEQI.png[/AVA]
[NIC]Bruce Wayne[/NIC]
[SGN]

[/SGN]

Брюс не только не узнает человека рядом с ним - вспыльчивого, враждебного мальчишку, а после одного из то ли героев, то ли преступников Готэма, который считал бэтса не доводящим дело до конца психом. Брюс не узнаёт сейчас и себя, потому что граница между предельным самоконтролем и чем-то, похожим на форменное безумие, оказалась настолько крошечной, что он перешагнул её, не задумываясь.
Может, конечно, его туда втянули - как утягивает за собой всех людей тонущий корабль. А внутри Тодда и правда будто бушевала чёрная воронка: он ведёт себя так горячно, так голодно, так раскрывается перед ним, подставляя шею, вздрагивая под его руками, а уж этот шепот, это измученное, хрипящее "пожалуйста", Брюс готов с ума сойти при мысли, что его слышал кто-то ещё. Что его хотя бы мог слышать кто-то ещё. Господи. Он всегда был собственником, но это, наверное, слишком. Он подумает об этом потом, сейчас полностью концентрируясь на другом. На тепле чужой кожи под его руками, на бешеном стуке чужого сердца и сбивчивом, шумном дыхании.

"Мой Джейсон."

Первыми на бетонную поверхность крыши падают перчатки. У Брюса горят ладони, когда он наконец дотягивается пальцами до чужого лица, касается линии челюсти, выступающей скулы, сейчас он больше не боится, он смотрит в глаза Джейсона, светло-голубую радужку в темноте видно быть не должно, и всё же она почти светится напротив яркой стальной каймой, за которой крылись - отчаянная решимость, и просьба, почти мольба, всё то же - "пожалуйста", от которого у Брюса сжимается что-то в груди, очень больно, и слишком приятно. Они снова целуются, прижимаются друг к друг другу, как голодные подростки. Встревоженный порывом ветра плащ в какой-то момент обнимает их, и Брюсу кажется, что они в этом городе сегодня совсем одни.

- Не проси, - шепчет он. - Это не нужно.

"Не проси о том, что у тебя и так есть."

- Меня всё равно нужно подлатать, - Брюс замирает на секунду. Он правда не знает, как лучше сказать - поехали ко мне? Поехали домой? Что из этого способно не вызвать в Тодде бурю негодования, совершенно не ясно. - Едешь со мной? - он усмехается, берёт Тодда за руку - той, что без перчатки, мягко поглаживает его пальцы, это не конец, нет, он не собирается сбегать, не сегодня.

И Джейсон, похоже, тоже. Они едут в машине молча по знакомому маршруту, но холодный ночной ветер и ноющая рана в боку в какой-то момент отрезвляют Брюса, что он, чёрт возьми, делает?.. Ладно, пока что первоочередная задача - обработать рану, с ней он долго не проскачет в любом случае. У Альфреда на сегодня как раз были планы, ну а пускать кого-либо из чужих Брюс не собирался, так что ему очень кстати будет помощь Джейсона. А что будет дальше - покажет время.

Оказавшись в пещере, Брюс всё больше чувствует ирреальность происходящего, словно всё это - странный сон, да ещё и из параллельной вселенной. Когда они в последний раз приходили так сюда, плечом к плечу? А Брюс всё ещё держит Джейсона за руку, правда, теперь это скорее напоминает крепкую, хоть и не болезненную хватку.

- Не знаю, как я умудрился так подставиться. Или мне, как обычно, повезло, что пуля не проскочила двумя дюймами правее или выше?

Бэткейв встречает их тусклым освещением электроприборов в режиме ожидания и тишиной. Порой Брюсу кажется, что это - самое уютное место на всей планете. По крайней мере, тут наконец-то можно снять с себя костюм, который к рассвету кажется неимоверно тяжелым, особенно в такие ночи, когда патрулирование проходит не слишком-то удачно. Брюс не без удовольствия отстёгивает плащ, стаскивает защитные наручи, отстёгивает ремень с боеприпасами, стаскивает жилет, пока не остаётся в одних брюках. Всё остаётся на па полу, Брюс переступает через костюм и облокачивается о уже привычный стол, который Альфред использует, как хирургический. Берёт с полки рядом бутылку минеральной воды, отпивает часть, а часть льёт на себя - надо же как-то разглядеть что-то в этом кровавом пятне. Напротив - зеркало. И теперь можно в полной мере оценить его удачливость: в левом боку с обеих сторон зияет дыра, а пуля застряла в наспинных панелях защитного костюма, который валяется на полу. Калибр оказался крупноват, видимо, кевлар надо бы усовершенствовать. Брюс рассматривает перепачканный кровью живот, пропитанные ею же брюки и морщится. Он даже о своём стеснении забывает, глядя на хлюпающую кровью дыру в боку, в которую спокойно можно всунуть указательный палец и повертеть, правда, наверное, будет больновато.

- Поможешь мне? Пожалуйста, - Брюс пытается притронуться к ране и шипит. Что же, Альфред слишком часто называет его в такие моменты дураком, и, наверное, он прав - одного стимулятора, которым сразу после ранения Брюс пытался восстановить силы, оказалось явно мало.
[AVA]https://i.imgur.com/11huEQI.png[/AVA]
[NIC]Bruce Wayne[/NIC]
[SGN]

[/SGN]

Джейсон не ушел. Не разозлился на него, не окрысился в ответ на холодность. Брюс наблюдает за ним из-под полуприкрытых глаз с неподдельным интересом. Именно сейчас, когда он имеет возможность рассматривать Тодда в работе, такого собранного, спокойного - на самом деле, он делал это много раз уже для Брюса, просто давно; именно в этот момент Брюсу кажется, что всё это - не спонтанность, не роковая случайность, и, быть может, было задумано давно. А он и не замечал. Брюс снова чувствует себя дураком. Но совсем немножечко. Потому что остальные его ощущения в полной мере занимает увлекательнейший процесс протыкания кожи хирургической иглой, в комплекте с прикосновениями Тодда, такими уверенными, и снова, такими, чёрт возьми, ласковыми. Почему он видит это впервые? А, может, и нет ничего вовсе, может, он просто, как обычно, сходит с ума. Брюс тихо вздыхает.

- Спасибо.

Чужое дыхание и горячие пальцы по-прежнему жгут кожу где-то в районе живота, и наваждение, накрывшее Брюса с головой на крыше, возвращается. Он улыбается, едва заметно, немного пьяно - улыбается, запускает ладонь в чужие кудрявые волосы, пропуская их меж пальцев, ласково поглаживая чужой затылок.. И замирает, наблюдая за тем, как Тодд сперва слизывает кровь - его кровь - со своих пальцев, а потом пробует её на вкус с его только что заштопанной раны. Брюс почти стонет от этого ощущения обжигающего холодом ощущения, и теснее сжимает пальцы в чужих волосах.
Брюс заставляет Джейсона посмотреть на себя. И только после этого притягивает к себе за шею. Он целует его, снова мягко и осторожно, как впервые за этот вечер; слизывает солоновато-металлический привкус с его губ, всё у них сегодня с нуля, всё заново. Куртку Джейсон уже где-то сбросить успел, потому Брюс принимается за его майку - задирает её края вверх, всё так же неспешно, они теперь никуда не торопятся, в бэткейве рассвет не наступает никогда.

Наконец-то - кожа к коже, по-настоящему близко, по-настоящему тепло, настолько, что Брюс хочет, чтобы это продлилось как можно дольше. Чтобы как можно дольше он не помнил о конфликтах на Ближнем Востоке, серийных убийствах и организованной преступности в Готэме, чтобы как можно дольше можно было просто растворяться в этом тепле, в этом жаре между ними, в голоде, который вытесняет из головы абсолютно всё, кроме попыток быть ближе, ещё ближе, распробовать на вкус не только чужие губы, но и мягкую мочку уха, шею; легко прикусить тонкую кожу над ключицами, обводить кончиком языка контуры татуировок на его животе..
"Мой Джейсон."

- Есть вещи и посложнее: что будет потом? - шепчет Брюс, разворачивая Тодда за плечи и теперь уже его прижимая к столу, холодному и грубому, да и чёрт с ним, тем более, между столом и задницей Джейсона, кроме джинсов, ладони Брюса, куда более удобные и горячие. Он крепко прижимает Джейсона к себе за бёдра, трется об него, не выпускает из объятий - слишком откровенно, наверное, и на нём слишком мало одежды, чтобы скрыть состояние.  - Как всегда, сбежишь? Я не догадывался ни о чём..

Через пять минут? Через полчаса? Брюс был без понятия. Тодд мог бы быть предсказуем - хотя бы частично - в своих делах в городе, но сегодня Брюс полностью признавал своё поражение, пусть у него было ощущение, что он оказался в сладком сне, но всё происходило не по его правилам, совсем нет.[AVA]https://i.imgur.com/11huEQI.png[/AVA]
[NIC]Bruce Wayne[/NIC]
[SGN]

[/SGN]

Просто не одна из его женщин.. Брюс щурится, глядя в глаза Джейсона, этот парень мог быть таким умным, таким хитрым, когда дело касалось организованной преступности, как-то раз он даже стащил у Брюса портмоне, а тот и не заметил, но, касательно личных отношений, похоже, он был полным идиотом. Как минимум, ни одно из своих мимолётных увлечений не знало о нём решительно ничего, что знать бы стоило, не говоря уже о допуске в бэткейв. Брюс тянется вперёд, пытаясь поймать ускользающего от него Джейсона, вот эти игры уже больше на него похожи. Брюсу хочется крепко прижать его к себе - и он обнимает его за шею, тянет на себя, и жадно, собственнически сминает, прикусывает его губы своими, ловит языком чужой язык. Брюс целует так, чтобы закончилось дыхание у обоих - до жгучего ощущения в лёгких, и только потом отрывается, делая тяжелый вдох.

- Не получится, Джейсон, - тихо шепчет Брюс.

Нет, он почти мурлычет - на ухо Тодду, скользит губами по его шее, ключицам. Ему нравится то, что он видит, пусть и в полутьме пещеры, ему очень нравится сейчас смотреть - с близкого расстояния, подмечая каждый шрам, каждую родинку, каждый изгиб. Он видел Джейсона и раньше, но сегодня он настолько рядом, настолько податлив, настолько отзывается на его ласку, так тянется к ней, что это убивает наповал, вышибает из сознания все остатки здравого смысла. Кроме одного желания - чтобы этот  продлился как можно дольше.

Джейсон прав. Завтра будет день, всё будет, как прежде, или хуже, скорее всего поэтому Брюс собирается оставить эту ночь чем-то другим, чем-то ирреальным, не просто быстрый и грубый секс на хирургическом столе среди окровавленных тряпок. Он очень хочет Джейсона, но.. Нет уж, трахаться с Тоддом он предпочёл бы на шелковых простынях своей постели, желательно сегодня ночью, и утром, конечно, до умопомрачительного бессилия, да и у Брюса есть одно умение, которое он тренировал почти всю свою жизнь: он замечательно умеет ждать.

- Я тебя слишком хорошо знаю. Слишком хорошо помню... всё. И эту ночь тоже не собираюсь забывать.

К чёрту.
Брюс скользит пальцами по чужой коже, обхватывает ладонями талию, соскальзывает ниже, и опускается на колени, стаскивая с Тодда джинсы. Конечно же, бёдра Джейсона тоже покрыты татуировками - это новые, наверное, Брюс не помнит их, хоть убей, ни одну. Он рассматривает их, на какое-то мгновение захваченный вспышкой ревности, что Джейсон стоял так перед кем-то, кто беззастенчиво прикасался к нему пальцами и иглой. Впрочем, интерес слишком быстро снова берёт верх - Брюс изучает странные узоры руками, вторит ровным контурам губами и языком. А затем, не поднимаясь с колен, притягивает Джейсона за бёдра ближе к себе, разводя их шире, оглаживая ладонями внутреннюю сторону, поднимаясь вверх... И берёт его в рот, обхватывает теснее, глубже, гладит языком, усиляя нажим.
Он чувствует себя совершенно пьяным и, возможно, завтра будет стыдиться, но сегодня всё, чего ему хочется - это снова услышать то самое почти скулящее, просящее "пожалуйста".
[AVA]https://i.imgur.com/IxWiAcc.gif[/AVA]
[NIC]Bruce Wayne[/NIC]
[SGN]

[/SGN]

Брюс остаётся. Он честно остаётся рядом с Тоддом, и даёт ему всё, что он собирался дать, даже больше, Брюс сейчас взвинчен до предела от собственного возбуждения и каждый звук, каждый шорох, каждый вздох, каждый жест Джейсона - напрягшиеся мышцы его живота, чуть подрагивающие пальцы ног, и пальцы, впивающиеся в стол до белизны крепко  - всё это обжигает оголённые нервы Брюса, распаляет его ещё сильнее, заставляя хотеть большего. И принимает Брюс принимает его глубже, обхватывает губами ещё теснее, играет языком, двигает головой - до упора, прекрасно ощущая, как это действует на Джейсона, о боже, каким он становится рядом с ним сейчас. Таким мягким, почти послушным, просящим. От этого ощущения у Брюса сводит где-то в рёбрах так сладко, что он замедляется - только для того, чтобы растянуть удовольствие, это чёртово ощущение безоговорочной сдачи.

"Пожалуйста" Джейсона всё ещё действует, удар поддых, как странный крючок, выпускающий наружу всех демонов Брюса.
И слишком долго тянуть у него всё равно не получается. Слишком мало близости, тепла, Брюс пытается восполнить это - лаская бёдра Джейсона, сжимая в ладонях его крепкие ягодицы, легко оттягивая мошонку, и согревая её в горячей ладони. Его движения становятся более быстрыми, рваными, агрессивными, он больше не пытается чутко следить за Джейсоном, нет, он хочет, чтобы тот сегодня был ещё громче, ещё послушнее, чтобы он кончил в его руках, дрожа от удовольствия, чтобы он наконец-то признал, что он его, что он хотел и хочет только его.
Это было даже сильнее их взаимной ненависти, растянутой на десятилетие.

Когда всё заканчивается, Брюс не торопится отстраняться, не торопится отпускать Тодда, утыкаясь носом в его живот. Он тяжело дышит, щекоча носом кожу и курчавые волосы, наверное, ему хорошо, даже слишком хорошо, и он без понятия, какие планы у Джейсона, но он очень хочет продолжения.

Брюс поднимается на ноги, поправляя брюки - ему сейчас очень неудобно и уже немного больно, под перевязкой на боку тоже ноет, вот только это ничуть не мешает ему довольно улыбаться, лукаво глядя на Джейсона. Словно он только что узнал большой секрет Тодда, только сейчас понял банальную простую истину - он ему нравится. Может даже, всегда нравился. Сам Брюс же не задумывался обо всём этом до сегодняшнего дня. Он привык блокировать собственные чувства и эмоции, предпочитая выпускать их, сублимировать физической нагрузкой. Все его Робины, безусловно, были очень красивы, но Тодд задевал особенно, он всегда умел влезть под шкуру, а уж потом, когда он погиб по вине Брюса.. Это был первый и последний раз, когда Брюс действительно пытался убить человека. А потом скорбил по Джейсону, пока Дик и Барбара не привели к нему Тима.
Брюс перебирает в памяти события тех лет - словно переминает в пальцах бусины чёток, гладкие, крохотные, отполированные временем и небезупречной человеческой памятью.. Именно встречи с Тоддом каждый раз могли довести его как до глубокого ощущения вины, так и до почти неконтролируемого бешенства. Сегодня он больше не хочет ругаться. Он просто хочет, чтобы Джейсон был хоть какое-то время рядом, потому что впервые за долгие годы ощущение ноющей пустоты в сердце куда-то ушло.

Он садится рядом с Тоддом, обнимает одной рукой его за плечи, наклоняется, и, закрыв глаза, утыкается лицом в его грудь. Ему снова нужно услышать размеренное биение сильного сердца, словно так он точно знает, что Джейсон никуда не уйдёт.

- Я в душ и спать, мне нужно восстановиться. Но в моей постели очень холодно одному, - Брюс улыбается, почти невесомо поглаживая живот Тодда. Он обычно ведёт себя по-другому с теми, с кем спит, и совершенно не похож на ластящегося кота. Но это же Джейсон, чёрт возьми. Его Джейсон.[AVA]https://i.imgur.com/IxWiAcc.gif[/AVA]
[NIC]Bruce Wayne[/NIC]
[SGN]

[/SGN]

Пока Джейсон одевается, Брюс осматривает бардак на полу, потом снова морщится - эта ночь порядочно успела его измотать, уборкой он займётся потом. Или Альфред всё приведёт в порядок до того, как Брюс успеет вернуться в бэткейв. Кстати, об Альфреде, Брюс конечно здорово уверен в старом дворецком и в том, что тот будет рад хоть какой-то отдушине у своего воспитанника, но.. Брюсу всё равно становится неловко, слишком неловко, наверное, он совсем по-другому воспитан, и в этом дело. В который раз за этот вечер, находясь на расстоянии от Тодда большем, чем вытянутой руки и вне физического контакта, его охватывает холодное отчуждение. Он вытаскивает из шкафчика чистую майку, и, надевая её, в который раз задумывается - а не сошел ли он с ума?.. Брюс почти уверен, что стоило бы остановиться прямо сейчас, пусть даже это выглядит грубо, но чем дальше он заходит, тем меньше у него шансов из этого выпутаться, выбраться из тягучей трясины, списать всё на случайность, на спонтанный порыв, потребность в разрядке, в конце концов. Брюс правда не знает, что бы вызвало больший резонанс в прессе, то, что он является Бэтменом, или то, что у него интрижка с парнем, которого он собирался, пусть и не успел, усыновить. К счастью, все документы и информация о связи Брюса Уэйна с Джейсоном Тоддом, мальчишкой с улицы, тщательно затёрта. Брюс тихо вздыхает. "К счастью". Но, в конце концов, он сам выбрал такую жизнь, в которой сжигание мостов - один из путей к безопасности.

Брюс бредёт за Джейсоном в дом, поднимается вверх по лестнице, ему кажется, Джейсон во всём этом находит какое-то особенное удовольствие, это забавно, на самом деле, когда он разворачивается к нему, произнося что-то про внешний вид спальни, Брюс готов поклясться, что Тодд выглядит сейчас победителем, разве что корона не покоится на растрёпанных кудрях. Брюс улыбается ему в ответ. Тоже ему, дурак нашелся.. За всё время Брюс никому ещё не принёс удачи в жизни, так что, радоваться тут нечему. Скорее уж он ходячее проклятие, чёрная метка, получив которую, рано или поздно рискуешь сыграть в ящик быстрее, чем хотелось бы. У Тодда уже получилось однажды. И Брюс сейчас снова боится. Сколько бы они не ругались, Джейсон отлично справлялся сам, у него была команда, прекрасная команда, Брюс лично проверил каждого в ней, а быть рядом с Бэтсом - огромный бонус к опасности. Впрочем, в чём-то они с Тоддом были одного поля ягоды: никто из них не боялся риска и шел в ва-банк, когда этого требовала ситуация.

В спальне темно, только сквозь зашторенные окна пробивается слабый лунный свет. Светильники Брюс не включает, только провожает Тодда взглядом, бредя в душ. Он правда без понятия, что делать со всем этим, что делать дальше, но усталостью кроет больше, чтобы начать предпринимать что-либо, кроме попыток отмыть себя от крови, которая успела присохнуть. Кожа саднит, плечи ощущаются каменными от напряжения, как это бывает после долгих патрулей, и Брюс какое-то время просто стоит под струями горячей, исходящей паром воды, в попытке расслабить затёкшие мышцы.

Возвращается он из душа через пять минут, посвежевший и разморенный. Как вести себя дальше, подсказывает ему тело. Оказавшись в постели, Брюс просто обнимает уже находящегося там Тодда, сгребает в охапку, прижимая к себе, задумчиво поглаживая его затылок и перебирая пряди мягких волос. Говорить больше не хочется.
Ему наконец-то не плохо, не жарко, не одиноко. У него нет вопросов, ни к себе, ни к Джейсону. Нет на них ни сил, ни желания.
Спектр ощущений, которые конкретно сейчас способен испытывать Брюс, сужается до крохотной точки: ему тепло, очень хорошо и просто тепло.
[AVA]https://i.imgur.com/IxWiAcc.gif[/AVA]
[NIC]Bruce Wayne[/NIC]
[SGN]

[/SGN]

Брюс засыпает почти мгновенно. Стоит ему оказаться в уже тёплой постели, уткнуться носом в плечо Тодда и прикрыть глаза, усталость берёт своё - он отключается, и спит крепко до самого утра, пока его не начинает тревожить назойливое солнце, выглядывающее из-за всё той же недостаточно плотно задёрнутой шторы. Брюс жмурится, не испытывая малейшего желания просыпаться или вставать и задёргивать штору, натягивает повыше одеяло, а потом его ошарашивает пониманием.

Рядом, чёрт возьми, кто-то лежит.
И второй рукой он обнимает этого кого-то, кто очень уютно устроился, закинув на него голову, руку, ногу, кажется, ещё плечо. Кажется, это мужчина. Брюс жмурится ещё крепче, потому что воспоминания минувшей ночи обрушиваются на него, как ведро с кипятком. Тут бы впору подскочить на месте, и спросить в первую очередь у себя, какого чёрта происходит, но Брюс слишком быстро вспоминает, и его шок вытесняется совсем другими эмоциями.
Потому что вчера было хорошо. Очень хорошо, а сегодня, несмотря на то, что вчера его знатно продырявили, он чувствует себя отдохнувшим. Он так крепко давно не спал, и утро кажется ему всё больше доброжелательным, нет. Брюс аккуратно, тихонько начинает обратно дышать и, задумчиво поглаживает плечо спящего рядом Джейсона, когда дверь открывается.

Старина Альфред слишком хорошо смазывает петли, и дверь открывается почти бесшумно, разве что, звук катящегося сервировочного с тола выдаёт приближение дворецкого. Потому что ходить этот дьявол тоже умеет так, что его приближение практически не слышно.
В целом, Брюс любит Альфреда, почти как отца, или дядю, как минимум, но сегодня он испытывает очень смешанные чувства из-за встречи с ним. Потому что это всё настолько неловко, что Брюс готов выйти в окно прямо сейчас, спрятаться, лишь бы не видеть этого удивлённого, осуждающего, или, что ещё хуже, понимающего и всепрощающего взгляда, последний у Альфреда получался особо впечатляюще и унизительно.
Вместо этого Брюс просто прячет Тодда под одеялом, благо же оно довольно объёмное, придавливая поверх одеяла рукой на всякий случай. Брюс действительно чувствует себя не в своей тарелке: Альфред многое повидал, и имел безупречную выдержку относительно женщин, которые бывали в этом доме, чаще всего не больше одного раза. Но Тодд это совсем другое, тут чопорный Пенниуорт может не выдержать и высказаться по поводу умственных способностей "мастера Брюса".

- Доброе утро, Альфред, задёрни, пожалуйста, штору, солнце пытается прожечь мне глаз, - при полном блэкауте будет сложнее заметить что-либо странное в комнате Брюса, почему бы этим не воспользоваться.

Тем временем, Брюс успевает окинуть взглядом содержимое столика, причину такого раннего завтрака и вторжения Альфреда в его спальню.

- Срочная почта, сэр, просили передать вам из рук в руки, - подтверждает его догадку Пэнниуорт, развернувшись и покидая спальню.

Наконец-то.
Брюс шумно выдыхает и выпускает Тодда из-под одеяла, косясь на дверь. Замечает валяющиеся возле кровати джинсы явно не его размера. Это катастрофа. Брюса пробирает смех.

- Он ушел, - он шепчет, прикладывая палец к своим губам, прося его вести себя тихо. - Но я не уверен до конца. Чёрт бы его побрал, даже я не всегда слышу, как он подкрадывается.
[AVA]https://i.imgur.com/IxWiAcc.gif[/AVA]
[NIC]Bruce Wayne[/NIC]
[SGN]

[/SGN]

- Камеры не нужны, - хмыкает Брюс, всё ещё посмеиваясь - в первую очередь над самим собой. - Твои джинсы лежат у кровати, я бы их и сам, наверное, узнал за версту, ну а Альфред, у него всегда голова работает как надо.

Наконец-то Брюс может рассмотреть появившегося из-под одеяла Тодда. Тот выглядит то ли растерянным, то ли просто сонным, но вот выражение лица совсем не похоже на вчерашнее, нет какой-то безумной решимости в глазах, да и вообще никакой решимости, огонёк погас. Вполне может быть, Джейсон не рад оказаться рядом с ним этим утром, жалеет о произошедшем, и хочет уйти? Брюс, со всей его вежливостью, воспитанием, и уважением к близким, готов был бы даже отвернуться или свалить куда подальше, чтобы не провоцировать неловкость сложившейся ситуации, но.. Есть два фактора, которые удерживают его от такого решения. Первый - он не уверен, что Тодд действительно хочет уйти. Второй - он сам слишком хочет, чтобы Джейсон остался.

Брюс чувствует себя достаточно отдохнувшим и не разваливающимся на части, в отличие от вчера, чтобы радоваться жизни. И он позволяет себе эти мелочи, крохотные мелочи, на грани - пока Джейсон не оттолкнул его, не остановил, не ушел, кто знает, может, он передумает?.. Он обнимает его за плечи, поглаживает спину, ведёт ладонью вдоль позвоночника; сейчас ему кажется, что он смог бы повторить этот контур с закрытыми глазами, по воздуху, настолько врезалась в память вчерашняя ночь, настолько он её ждал, настолько она ему была нужна. Он изучает подушечками пальцев скулы Джейсона, касается его губ, выглядящих всё ещё красными, замечает пару тёмных пятен от поцелуев на его шее, и ловит себя на отчаянном сожалении, что их всего парочка. Всё стеснение, весь стыд перед Альфредом, перед тем самым человеком, который воспитывал его в одиночку с раннего детства, ушло не то что на второй план, оно растворилось без следа. И если Джейсон сомневается хоть в чём-то, то Брюс - нет, он слишком долго ждал, слишком хорошо помнит вчерашнее хриплое "пожалуйста", от которого у него сносило крышу. Он ждал мира с Тоддом десяток лет, пусть и мир этот был странным, это было лучшее, на что Брюс мог рассчитывать. Или..

Или это должно закончиться как можно скорее - так было бы разумно, правильно.
В сознании Брюса мелькают все те установки, которые помогали ему отказываться от людей, отказываться от близости, мелькают, проходят в мимо, и уходят в молоко без следа. Основная - тот факт, что близость Бэтмена опасна любому, Брюса Уэйна - тоже, ведь Джейсон Тодд не тот человек, которого можно взять голыми руками, Брюс прекрасно тренировал своего мальчика, и он теперь может постоять не только за себя, но и за него в случае необходимости. Если захочет, а это уже совсем другой вопрос.

- Можете начать на пару подшучивать надо мной позже, я не против, можете даже издеваться, но не прямо сейчас, я не готов. У меня на это утро были некоторые планы, - мягко обняв Джейсона за плечи, Брюс перекатывается вместе с ним в постели, оказываясь сверху, со обнимая Джейсона, накрывая его собой, поглаживает стопой его пятку.

У этой нежности сейчас терпковатый привкус - голода, страха, неуверенности.. Брюс ласков, очень ласков - ровно настолько, насколько хочет сейчас Тодда, а он хочет его всего. Прошлая ночь не расставила точки над i, не добавила ему здравомыслия, не отрезвила... да и чёрт с ней, с трезвостью. Он наклоняется, щекоча губами и кончиком носа ухо Джейсона.

- Если они не перечат твоим планам, конечно же.

Брюс отстраняется - совсем чуть-чуть, ему недостаточно языка тела, он очень надеется не увидеть больше у Тодда того самого погасшего взгляда. Или он действительно был просто сонным?.. Брюс вдруг понимает, насколько он мало его знает, и это ощущение ноет, скребется где-то в груди.

- Останься. Останься.. пожалуйста.

Брюс наклоняется, мягко касаясь губами шеи, проводя кончиком языка по следам вчерашней ночи, целуя их чуть сильнее, чем следовало - ощущение должно быть примерно настолько же тягуче-приятно-болезненным, как и постепенно приходящее к Брюсу понимание, что Джейсон совершенно непредсказуем и ему не принадлежит. Что-то в этой вселенной не принадлежит Брюсу Уэйну, чёрт возьми, что-то, чего он хочет больше всего.
[AVA]https://i.imgur.com/IxWiAcc.gif[/AVA]
[NIC]Bruce Wayne[/NIC]
[SGN]

[/SGN]

Конечно же, всё это не продлится долго. Брюс не тот человек, который может жить без щитов и масок. Возможно, стоило бы оправдать себя теми банальными фактами, что без костюма ночью он не выживет, а без стальной руки и голоса на совете директоров его корпорация снова начнёт заниматься сомнительными делами за счёт Уэйнов, снова превратится в хаотичный муравейник, который придётся очищать от грязи слишком долго. Но Брюс сам выбрал такой образ жизни, и тщательно лелеет его, игнорируя любые поводы что-либо изменить. Брюс не знает, на самом деле, который из них более настоящий - Уэйн или Бэтмен, но хотя бы в постели он может позабыть об обоих, предпочтя остальному - удовольствие.

Ему не обязательно доказывать, кто из них ведёт, для него это, вообще-то, не слишком-то важно, он раскован и даже готов на эксперименты, но сейчас.. Сейчас он просто не может не действовать. Особенно, когда Джейсон просыпается и обнимает его в ответ, тянется, прижимается, голодно трётся об него. Он снова такой потрясающе мирный и мягкий, Брюс даже думает, может, для них это прекрасный способ избегать ссор? Брюс ставит себе на заметку попробовать, в будущем, в далёком будущем, в котором они не сбегут друг от друга и не разругаются окончательно настолько, чтобы сжечь все мосты.

Способность думать Брюс теряет очень быстро - Джейсон целует его так, как даже вчера не целовал, настолько требовательно и жестко, до боли, что у Брюса спирает дыхание, и под чёртовым одеялом мгновенно становится слишком жарко. Брюс на какое-то мгновение теряется в ощущениях - он тонет в обжигающих поцелуях, в ощущениях гладкой кожи под ладонями, и горячего, такого податливого тела под его собственным, что снова отпадает всякое желание торопиться. Почему-то крепнет предчувствие, что потом снова будут споры, обвиняющие взгляды и недопонимания, и Брюсу совсем не хочется выменивать на эту сумятицу их охренительную химию и секс, зачем?.. Позже, когда простыни остынут, может быть, они вернутся к этому.
А сейчас у них действительно куда более важные дела.

Брюс тянется рукой к тумбочке, пытаясь нашарить её ручку, ему приходится оторваться от Джейсона. В полке - типичный набор Брюса на все случаи жизни: бутылка виски, транквилизаторы, презервативы и смазка. Набор закоренелого холостяка в депрессии, наверное, но сейчас Брюса интересует только последнее, потому что постель это не то место, где ему нравится делать людям больно. Он по-прежнему очень старается не торопиться, катает в ладони шар прозрачного геля, согревая, смазывает им свой член, и только после этого, поймав взгляд Джейсона - получив его разрешение, направляет себя рукой и мягко, осторожно подаётся вперёд. Ощущение близости накатывает на него настолько яркой волной, становится так горячо и тесно, что Брюс закусывает собственную губу, пытаясь молчать, чёрт возьми, это оказывается непросто. Он смотрит на Джейсона, на его глаза, их странное выражение, и Брюсу кажется, что он попался, крепко и надолго попался, потому что сейчас ему хорошо до одурения, и он понимает, что на деле он ничерта не контролирует, вообще. Он перехватывает испачканной в смазке ладонью член Джейсона, одновременно двигая ею и бёдрами, а после опускается на локти над Тоддом, целует его шею, прикусывает тонкую кожу над ключицами. Это сложно, но он так тщательно не торопится, так старается двигаться размеренно, толкаться вперёд не слишком быстро, не слишком напористо - пока Тодд этого не попросит. Брюс считывает язык тела и слушается, даёт больше, когда Джейсон начинает вторить его движениям; вылизывает шею, такую открытую и доступную, когда Джейсон откидывает голову на подушку.
И тщательно старается не изменить привычкам, до этого всегда тихий Брюс теперь кусает Тодда за плечо, чтобы не застонать в полный голос.
Роли поменялись, сегодня подчиняется он.
[AVA]https://i.imgur.com/IxWiAcc.gif[/AVA]
[NIC]Bruce Wayne[/NIC]
[SGN]

[/SGN]

Этим утром, похоже, их настроения совпадают. Потому что Брюс улавливает эти жесты, эти движения, то, как Джейсон тянется к нему, обнимает его, как открывается перед ним, и как тоже не торопится ни командовать, ни диктовать, ни приказывать.. Никому из них сейчас не до того, чтобы попытаться командовать другим, взять под свой контроль, что-то кому-то доказывать. Брюсу это не просто нравится, именно от этого он сегодня без ума, этого он хотел и ждал слишком долго. Он не жалеет ни о чём, о вчерашнем тем более, ведь именно благодаря этому они не просто трахаются где-то на неудобном столе, чтобы после разбежаться от неловкости, нет, сейчас они делают всё так, как нравится Брюсу - нежно, до одури чувственно, жарко, до полного растворения друг в друге и в ощущениях, они занимаются любовью.

Брюс всё ещё пытается быть тихим. Всё ещё задыхается собственными вздохами, и инстинктивно испытывает желание попросить Тодда заткнуться. Или хотя бы не так орать ему на ухо, чёрт возьми. Каждый стон Джейсона бьёт током по оголённым нервам, Брюсу неловко, Брюсу непривычно, Брюсу.. страшно. Он не верит сам себе, сколько у него было любовниц, да и любовников, голосистых настолько, что можно было оглохнуть, но ему было это настолько безразлично, настолько же, куда они уедут утром после чашечки кофе, которой их так любезно угостит Альфред. Сегодня же что-то в Брюсе ломается, когда Джейсон, в ответ на ещё одно его движение вперёд, так откровенно, громко стонет, что-то хрупкое крошится в Брюсе, и он вместо того, чтобы остановиться, замедлиться, заткнуть, в конце концов, Тодду рот, лишь толкается вперёд грубее.
Очередная волна удовольствия накрывает его - вместе с болезненным, дрожащим ощущением от звука голоса Джейсона, Брюсу так хочется упрятать его, оставить своего мальчика при себе, лишь для себя - настолько, чтобы его не слышал никто и ничего, даже стены, особенно голодные стены его старого особняка, повидавшие столько обмана, столько горя...
Брюсу не хочется, чтобы Джейсон стал частью всего этого, старой-новой грустной главой истории, но он понимает, что уже опоздал.
Брюс точно знает, ещё немного, ещё один вскрик - и боль растает, растворится в удовольствии, растечётся по жилам - для того, чтобы остаться там навсегда. Вместе со страхом, вместе с выжженным в памяти стоном-просьбой - "пожалуйста", вместе с бьющимся в висках признанием, которое теперь Брюс, кажется, шепчет-скулит в чужое ухо, выцеловывает на чужой коже, оставляя следы, впечатывает собственническим жестом в чужие бёдра, сминая их до боли в своих же пальцах.
"Мой Джейсон.. "

Время тянется нестерпимо быстро, всё повторяется снова - Брюс не даёт им обоим закончить, он снова становится медлительным, ласковым, слишком нежным, наверное; он снова мягко целует чужие распухшие красные губы, снова смотрит в глаза, снова оглаживает ладонями рёбра, изучает губами линию челюсти, щекочет языком где-то под подбородком, прикусывая кожу.. Он опять изводит их обоих, пока Тодд не начинает требовать большего, не толкается в его руку и не впивается ногтями в плечи.

От этой наглости у Брюса тоже спирает дух. Джейсон ведёт себя так, будто у него есть право на это, будто у него есть право на всё, и сейчас Брюса это заводит, он отвечает взаимностью, поддаётся заданному темпу, пока в конце концов не отпускает вожжи.

Оргазм оказывается таким ярким, и накрывает его с такой силой, что перед глазами в буквальном смысле пляшут звёзды. По телу волнами пробегает горячая дрожь, пробирающая до кончиков пальцев - смесью жгучего удовольствия и бессилия. Брюс крепко жмурится, прогибается в пояснице, он так качественно тонет в ощущениях, что тоже стонет - прерывисто, тяжело дыша, выдыхая всё то же имя.

Возвращение к реальности всегда болезненно, а сейчас Брюс не чувствует ничего. После такой разрядки всё, что у него есть - это внутреннее опустошение, полное отсутствие каких-либо мыслей, и Тодд, так же тяжело дышащий рядом. Брюс просто опускается вниз, всё так же лежа поверх Джейсона, но теперь он  полностью расслаблен и откровенно не знает, что делать дальше, о чём говорить. Впрочем, ему не хочется ни двигаться, ни уж тем более что-либо обсуждать - он просто лежит, слушая самый умиротворяющий в мире звук - чужое дыхание.
[AVA]https://i.imgur.com/IxWiAcc.gif[/AVA]
[NIC]Bruce Wayne[/NIC]
[SGN]

[/SGN]