Тихие коридоры организации всегда побуждали в Марии спокойствие и удовлетворение. Так должно было быть всегда, думалось ей. Не только в коридорах Щ.И.Т.а, но и во всем мире в целом, разумеется. Мари хотелось знать, что такое возможно и такое случится. Ведь именно по этой причине брюнетка все еще вертится как уж на сковородке в свои тридцать два и пытается что-то изменить, вправить вывихи и исправить проблемы, которых было около миллиона. Но, не смотря на все это, и не смотря на тяжесть ее обязанностей, что мертвым грузом свалились на ее хрупкие, на первый взгляд, плечи, ей нравилось ходить по хитросплетенным коридорам, слыша эхо своих уверенных шагов. Нравилось находиться наедине с собой, думать и взвешивать все свои решения и поступки, встречая на своем пути лишь парочку агентов высокого уровня квалификации и доступа. Некоторые остановятся и узнают у нее детали по тому или иному вопросу, Хилл лишь кивнет на добрую улыбку, которую ей обязательно подарят в ответ, и уйдет в свой кабинет, который находился на последнем этаже, оставляя приятный и прохладный шлейф не приторного и легкого женского аромата духов.
Она откроет дверь своим пропуском и озадаченно оглядит офис, стараясь понять; все ли в порядке и все ли вещи на своих местах? Убедившись, что здесь никого не было, Хилл пройдет к столу и положит документы на глянцевую поверхность, которые надо как можно скорее разобрать. Потянувшись и зевнув, она приступит к работе, которой нет конца. Прочитав и переварив в голове отчеты агентов, тех, кто все еще верен организации не смотря на жуткие катаклизмы в мире, Мария занесет их результаты в базу и озадаченно поглядит на фотографию, что находилась в ее ежедневнике. Легкое напоминание, легкий сентиментализм, который совершенно быстро выжимают из агентов. Но он присущ любому, просто кто-то глушит это наваждение, а кто-то и вправду, вжимает его из себя, не оставляя даже и жалкого намека. Фотография девочки, столь юной и не стабильной, к которой брюнетка слишком привязалась и которую пыталась найти по всему миру. Захлопнув ежедневник, она озадаченно поглядела на время и на резко открывающуюся дверь.
Входящего, без стука, человека, Мария узнала сразу, даже не напрягая свое зрение. Собственной персоной — Энтони Старк. Столь беспардонный и прямолинейный, впрочем, как и всегда. Она лже-удивленно смотрит на него, стараясь подавить желание встать и выпроводить его из своего офиса. Но она продолжает сидеть, без движений и какой-либо мимики, лишь молча изучает его и ожидает услышать причину его прихода к ней.
— Во-первых, директор Хилл. Во-вторых, приятно знать, что моя работа на Вас оставила столь приятный отпечаток в Вашей памяти, мистер Старк. — закрывает входную дверь, вероятно, что не просто так. Готовься, Хилл, тебя ждет очень интересный разговор. — И, наконец, в-третьих, все отлично, я очень довольна своей должностью. Все прекрасно и все радует.
Он одаривает ее внимательным и долгим взглядом, чем она ему не уступает. Встреча огня и льда. Его глубокие карие глаза и ее ледяные голубые. Мария складывает ладони замком на столе и поддается слегка вперед, дабы пытаясь прочитать на его лице истинную причину прихода. Глаза (и лицо, в принципе, тоже) являются зеркалом души, в них можно прочитать многое и узнать об истинных эмоциях оппонента, которые он тщательно пытается скрыть за толстой и неприступной стеной. Но, если твой собеседник проницательный, то сокрытие усложняется. Мария проницательный человек. Она уже начинает анализ, как Старк вышибает из грудной клетки воздух и она не скрывает своего настоящего удивления.
Проигнорировав его комментарий насчет названия проекта «Плезант Хилл», Мария решила отвести взгляд, собрав в голове рассыпанные, будто горох, мысли. Она пыталась трезво взглянуть на сложившуюся ситуацию, на чрезмерное любопытство Старка и собственную неосторожность. Раскрытие этого проекта серьезный прокол. Она пытается подобрать правильные слова, что можно недосказать, что можно, напротив, сказать и оно будет уместно. Хилл выдохнула и подняла глаза на ожидающего от нее ответа Тони.
— Слушай, Тони. — она и не заметила, как перешла на простую речь, без лишней официальности, потому что сейчас она, увы, была совершенно не уместна. — Это же совершенно секретная информация и я даже не удивлена, что ты знаешь о ней. Видимо, произошла утечка или просто твои ловкие пальцы ввели необходимую комбинацию кодов, паролей и так далее. А может, это сделали за тебя. — она лишь пренебрежительно пожимает плечами и смотрит на него. — В любом случае, ты знаешь самую полную и ёмкую информацию об этом проекте, более сказать не могу. — она слегка улыбается уголками губ и добавляет. — Могу добавить лишь, что проект нес благую цель и сейчас не действителен.
Она бросила взгляд на часы и сложила документы, как бы показывая Старку, что разговор окончен, но опыт и годы общения с этим человеком дали понять брюнетке, что он просто так не отвертится от нее. Он будет сидеть тут до талого, требовать правду, брызжа слюной, а она в свою очередь будет отнекиваться и говорить поверхностно, надеясь, что этого будет достаточно для него.
— О, я тоже никуда не спешу, Старк. — усмехается, резко и быстро. — Агентов? Чтобы тебя вытащить отсюда потребуется повторное нашествие читаури.

Признавать свои ошибки тяжело. Видеть, как проигрываешь, знать, что в чем-то прогадал или просто упустил из виду — очень обидно и крайне неприятно. После  всего этого остается крайне горький и злостный осадок, гадкое металлическое послевкусие во рту, которое не запьешь и не заешь мятной жвачкой. Его просто можно пережить и стерпеть. Мария не любила этого. Но, как и любой человек, не важно, есть супер способность у него или же нет, она совершает ошибки. Бытовые или фатальные. Любые. И сейчас Старк напоминает ей, вскрывает старую рану, которая чуть-чуть, но заросла, хотя все равно с легкостью могла открыться вновь. Мария пыталась залатать все последствия, которые были после Манхэттена. Она залатала их с горем пополам, помогала Фьюри с этим, поднимала все со дна, сидела до глубокой ночи перед экранами мониторов и тщательно перебирала все запросы и всю документацию, которая свалилась на голову в одночасье. Она, опять же, помогала и после Заковии, тщательно пытаясь собрать мир по кусочкам. И даже после фатального падения Щ.И.Т.а. Она пыталась наладить все, что только могла, параллельно работая на сидящего напротив нее человека, параллельно ища хотя бы слабый проблеск Кобик.
Это больше, чем просто обязанность. Больше, чем просто работа. Это привязанность и желание вытащить дорогое ей из настоящего дерьма.
Мария выдыхает и понимает, что ей не отвертеться перед Старком. Они играют на одной стороне в этом сражении, у них общие (призрачно общие) взгляды на мир, поэтому раскрыть все карты перед ним не такая уж и плохая идея. Отдаленно, на затворках ее аналитического ума, что-то твердило ей, что с этим вопросом стоит повременить и доверить Тони столь важную информацию, можно, но чуть позже. Сейчас Мария связана по рукам и ногам. Ее застали врасплох. И бежать уже некуда.
— Не представляю, сколько бы это продолжалось, если бы не Романова. Стоит ей отдать должное. — она небрежно поправляет выбившуюся прядь волос и смотрит на Старка, который нее отступает. — «Плезант Хилл» частный проект, придуманный Фьюри и мной,  с целью «перерождения» злодеев, стирания их прошлого и внедрения в их голову иные мысли. Скажем так - правильные мысли. Полгода и проекту пришел конец, вскрылась подноготная Щ.И.Т.а. Дальнейшее развитие событий ты знаешь не понаслышке.  — Мария опускает глаза на свои руки и поджимает губы. — Местоположение Кобик неизвестно и это пугает меня. Она ведь неконтролируемая, может попасть в чужие руки и тогда всему придет конец. Если еще не пришел.
Иногда Хилл хочет бросить все на свете и сбежать отсюда, оставив лишь маленькую записку со словами извинениями. Фил выдержал бы груз должности директора, они с Марией были созданы для этого, для всех это, отнюдь, не секрет. Оба разделяют позицию Фьюри (хоть иногда и не соглашаются с ней), имеют лидерские качества, ведут за собой агентов, которые видят в них наставников и бравых командиров. Как раньше все видели в Стиве Роджерсе такие качества. Как, впрочем, и сейчас Гидра видит в нем это.
— Немногих. Кобик внушала им, стирала их преступное прошлое и плохие мысли, а затем закладывала все хорошее, принятое в нашем обществе, как благодетель. Но только сейчас я понимаю, что это было очень плохой идей. — Мария печально улыбается. — Прошлое это то, что изменять нельзя. Если бы не «Плезант Хилл» то все могло бы быть совершенно иначе. Мир находится на грани; вспоминаю Манхэттен и по коже мурашки. Механизм запущен, и его, кажется, что не остановить.  — поднимает глаза и смотрит в глаза Тони. Грустные и усталые карие глаза, человека, который пережил слишком многое для своих сорока пяти. — Но ведь не все потеряно, верно?