Герой в опале. Не то, чтобы Коннер вообще к подобному стремился, мечтал и страшно расстраивался, что просто какой-то там герой, условный помощник Супермена, хотя скорее сам себе беда и путеводная звезда, но в целом достиг подобных высот поразительно быстро - Лекс им определённо не гордился. И не сказать, что особенно старался. Даже обидно. Нет, ну он, конечно, оглядываясь на то, что они на пару с Кларком сделали с некогда прекрасным и процветающим Метрополисом, догадывался, что его популярность после такого явно пойдёт на спад, если она у него вообще имелась - он особо не интересовался, но как-то не рассчитывал оказаться практически вне закона.

Казалось бы от потенциальной надежды мира до парня, на которого объявлена охота, просто потому что добровольно идти под арест он, конечно же, не согласился, далековато. Но нет. На самом деле всего каких-то полшага, две недели и далее по списку. Не будь всё это так странно и дико, он бы, наверное, посчитал всё это забавным стечением обстоятельств, ну и подтверждением его собственной теории, что люди всё равно таких как он боятся. Правда он никогда не думал, что так сильно.

Всего один эпизод, когда одному отказала вменяемость, а второму здравый смысл и весь мир резко против таких защитничков. И ладно бы просто не просили больше помощи - Коннер бы их понял, попытался бы по крайней мере, припоминая, что ему и самому было страшно всё то время, что в глазах собственного отца он не видел ничего кроме ярости и желания разнести всё, что недавно так рьяно оберегал, и поумерил бы свой пыл, затаился может, взял отпуск, да мало ли способов уйти в подполье. Но нет. Этого, конечно же, мало. Всем нужны объяснения, нужны факты, нужны длинные речи, полные сожаления и покаяния. Нужны сами главные герои во многом трагических событий с опущенными головами и всё равно не устраивающими их оправданиями, и плевать им, что один из них и вовсе ещё под наблюдением Лекса, толком не функционирующий. Им нужен суд, возможно, даже без подсудимых, ведь суть в заочно вынесенных приговорах, ограничения, какие-нибудь способы повлиять, очередная большая красная кнопка, которую они могли бы нажать, если посчитают нужным, чтобы обезвредить мировую угрозу в лице обоих пришельцев. И на это он, конечно, согласится не мог. Хоть по глупости первое время и пытался оправдаться, что-то там доказать, привести примеры, донести мысль, что это было влияние извне. Доказать, что убивать Супермена было нельзя. Рассказать, что он знал, что делал, что всё было не так катастрофично, как им кажется. Он пытался оправдаться.И может быть тем самым сделал хуже, но сидеть и молчать, притворяясь валенком тоже не смог - его буквально разрывало от двояких чувств и ощущения, что грёбанный мир не заслужил того, что он для него сделал, пусть и думая во многом о том, как с этим дальше жить самому Кларку, если бы вдруг очнулся. А его не слышали. Спрашивали всё, а что было бы, если бы решение не нашлось, а как всё-таки остановили Супермена, а где гарантии, что больше такого не повторится. Всё хотели знать, что будет с миром, если оба криптонца вдруг слетят с катушек и не желали слушать, что это маловероятно. Они хотели правосудия, хотели крови, видимо.
И этого Коннера им подарить не смог.

В нём смирения ни грамма. И от всего этого цирка он просто устал, поэтому перестал являться на сборища, на пресс-конференции, перестал пытаться сорвать со своей груди алую букву. Просто затаился, не зная даже куда податься из Метрополиса. Не сказать, что ему были бы рады в других городах, вот и играл в прятки с миром, притворяясь обычным горожанином днём, если вообще выходил из своего убежища, а по вечерам сидя на крыше собственного же дома и с подступающей к горлу тошнотой осматривая окрестности. Окрестности, которые ещё не скоро восстановят полностью. До сегодняшнего дня ему казалось, что эта планета как ни крути его дом. Он другого ведь не знал. Защищал его, помогал тем, кто слабее и даже не ждал благодарности. Он просто делал то, что мог. Выполнял заложенную в голову программу и теперь был неприятно удивлён, что прощения и понимания в случае осечки ждать было самонадеянно. От выходящих одной за одной статей остро хотелось спрятаться на каких-нибудь райских островах и притворяться мёртвым. От множащихся надписей, что пришельцам здесь не рады и прочие оскорбительные тексты, в которых фигурировал знак дома Эл, хотелось кого-нибудь сжечь, просто чтобы камнями в него кидались справедливо, но приходилось просто проходить мимо, старательно игнорируя и поглубже засовывая руки в карманы. Возможно, будь Кларк в себе и вообще в состоянии стоять на пару с ним на амбразурах, ему было бы проще. Он старше, опытнее, его знали дольше, может быть он вообще был к такому готов. Но пока он был один. И он не справлялся. Но по-прежнему не бежал с тонущего корабля, всё ещё наблюдая за тем, что происходит как будто со стороны, но по факту находясь в гуще событий. Он определённо не был готов к такой тонне осуждения, даже ненависти. Не умел красиво и правильно говорить. И слишком был уверен в своей правоте, чтобы вовремя всплыть.
По-хорошему он практически ждал, пока те, кого он защищал, придумают как его достать и придут с вилами по его душу. Не то, чтобы это было очень умно. Но с другой стороны лучше пусть ищут его, чем Кларка, который пока был под присмотром Лекса. Последний, к слову, тоже не воодушевился семейными подвигами, но, к счастью, наверное, был немного занят и участвовал в происходящем мракобесие постольку-поскольку. Правда сам Коннер уже успел выслушать всё, что он думал об их умственном развитии с Кларком на двоих, как и о его гениальных планах. Разговор был неприятный, но Кенту не привыкать. От отца он хотя бы мог сбежать, а вот от целого мира.. ну тоже мог. Не хотел просто.

Ведь, если он сбежит в другую галактику, это будет означать, что он сдался, что виноват и сам это признаёт, что весь этот скандал был раздут не с пустого места. А он с этим был не согласен. Как и с тем, что они с Кларком угроза. И уж тем более с тем, что все металюди должны  быть подконтрольны и действовать в соответствии с приказами, новыми правилами и прочее-прочее. Все эти на ходу выдумываемые ограничения вызывали у него натуральную головную боль. И ему всё хотелось спросить: а, собственно, кто их судит то и кто собирается ими управлять? Люди? Те, что убивают друг друга, ранят, грабят, продают другим людям в рабство? Да два криптонца никогда бы в жизни не смогли натворить столько зла, сколько они совершали сами каждый день. Но не спрашивал. Хотел, конечно, но ни разу не высиживал до момента, когда он сам мог бы задавать вопросы. И это тоже его бесило.
Без вины виноватый. Виноватый только потому что не такой как они. На него просто-напросто поставили очередной клеймо, а теперь усиленно разрабатывали план по укрощению. Класс. Восхитительно. Что-то из разряда: никогда хорошо не жили, не стоило и начинать.

- Я бы на твоём месте не отсвечивал рядом с новой угрозой мира. Говорят, что это дурной знак. Приводит к скоропостижным арестам и попыткам взять интервью, не знаю, что страшнее, - Джейсона он не ждал и растерявшись, сообщил первое, что пришло в голову заранее пытаясь отправить его туда, откуда он зачем-то пришёл.

Во многом такого дорогого гостя на своей крыше он не ждал потому что последнее время пусть и чувствовал, что его присутствия не хватает, как и раньше, но не особо концентрировался на пустоте внутри, связанной именно с этим парнем - его бы просто разорвало от количества сомнительных переживаний. Ну ещё и потому что их молчаливое шествие к Лексу чем-то напоминало ему поминальную молитву по прошедшему. Да и нельзя забывать, что какие-то точки они всё же расставить успели, хоть и то, что Джей помог ему в ситуации с Кларком, не усугубив, мешало Коннеру наконец-то уйти на следующую ступень принятия, отрицая даже возможность какого-то логического продолжения. Но по крайней мере сейчас ему, как главной угрозе человечеству, уж точно не очень-то хотелось тащить с собой на дно ещё и Тодда, возможно, в кои-то веки он был даже согласен с его желанием держаться друг от друга на расстоянии. Мало ли что там решит разъярённая толпа, вдруг посчитают соучастником или ещё какую дичь придумают, ему, конечно, не привыкать, учитывая его резюме, но всё же. Ну а совета просить было как-то ещё глупее. Как и поддержки. Джейсон ему всё уже сказал, честно признался, что не сможет вот в это всё, не справится, даже предупредил, что сгинет, свалит и вообще подведёт. Правда плохо справлялся с исполнением своей то ли угрозы, то ли обещания, но в закат сваливал качественно. И Коннера это хоть и задевало, но вот конкретно сейчас, до того как он услышал его за своей спиной и узнал по сердцебиению, почти удовлетворяло. В общем, как ни крути, не смотря на то, что Джейсона и его дурацкого "всё будет хорошо, малыш" криптонцу в самом деле не хватало, втягивать его снова в свои специфические проблемы у Коннера желания не было ни до этого, ни прямо сейчас. Он предпочитал изображать себя сильного и независимого. А ещё немного обиженного, до одури благодарного за помощь и не спущенный курок, всё ещё лелеющего мечту оформить теплоту внутри от этой мысли во что-то удобоваримое и просто чертовски уставшего. Последнее было правдоподобнее всего.

- Решил под шумок обчистить пару складов Лекса? Могу подсказать адрес, я тебе вроде как задолжал.

И правда может. Лекс всё равно занят, а ему самому как-то не с руки пытаться помешать Джейсону заиметь партию так горячо любимых им игрушек. И не больно-то и хотелось, если честно. Сейчас всё больше хотелось наоборот помочь, что-нибудь разрушить, устроить террористический акт или ещё какую глупость совершить, чтобы было не так обидно держать лицо, пока в него со всех стороны летели камни и тухлые помидора. Да и, смутно подозревая, что Тодд тут всё-таки по его душу, говорить особо не жаждал, поэтому сам и подкидывал идеи чем ему ещё заняться. Молчание ему нравилось больше. Итак все вокруг слишком громко орут.
Не так уж и много он хочет: просто сидеть на краю крыше, свесив ноги в пустоту и в одиночестве смотреть на город, который его нынче ненавидел. Сложно что ли?

[NIC]Conner Kent[/NIC]
[STA]небо в огне[/STA]
[AVA]http://funkyimg.com/i/2RqBZ.png[/AVA]

На самом деле Джейсону он был рад.
Просто на фоне усталости и чувства, что спасённый им мир всё ещё продолжает полыхать, это практически не ощущалось и хотелось весь этот аттракцион невиданной щедрости свернуть на корню. Так, лёгкое покалывание чуть ниже рёбер, улыбка, потерявшая былой блеск, и отсутствие оскорблений или попыток послать его нахрен вот так с ходу, просто услышав его. На самом деле это было не так уж и сложно радоваться Тодду, хотя ему казалось, что ничего кроме обиды и какой-то плохо поддающейся описанию печали он рядом с ним испытывать не будет, ну ещё и, конечно, бешенства, куда без этого. Но оказалось, что всё в разы проще. И даже, если по человеку скучаешь, а он тебе больше не принадлежит, быть благодарным просто за возможность поговорить совсем не сложно. Нет, ну в самом деле. Джейсон не чужой ему человек. Всё ещё важный, как бы ему, вероятно, не хотелось обратного. Человек, который ему помог и не доломал то, что между ними оставалось целым, хотя мог. Да и просто в целом хороший человек на самом деле, чтобы он там про себя не плёл и кем бы не считал. Человек, всё ещё сидящий где-то между рёбер. Пусть и оставаясь при этом причиной для сожалений, неисполнимого желания всё как-то исправить, да и просто в целом эпицентром всех его сложносочинённых переживаний. Ну, почти всех.

Сейчас, конечно, лидировали в топе его сомнительных эмоциональных всплесков злость и обида. Те самые, что были в нём вызваны и тупыми статьями, и стихийными митингами, и похабными надписями на стенах. Как-то никто его не предупреждал, что стоять одному против всего мира так сложно, даже, если знаешь, что за спиной остаётся семья,которой сейчас не до политики, даже если точно уверен, что причинить тебя реального вреда не смогут. Всё равно сложно. Этот урок ему точно не по зубам. Он слишком привязан к  этому миру и слишком долго верил в лучшее. Даже сейчас пытался, продолжая наблюдать за тем, как страсти начинают накаляться и уже идут разговоры о каких-то реальных, доступных людям мерах против него же. И это было всё так странно. Всё больше похоже на какой-то кошмар.
Но на самом деле  это всё не сон.

- Я могу подсказать тебе, где искать, но не  хочешь, как хочешь,- пожать плечами просто, а вот говорить на более животрепещущие темы уже сложнее, но по крайней мере ему пока не хочется опустить забрало и начать защищаться. И то хлеб. - Да, ребята развлекаются как могут. Я не лезу. Пытался, конечно, но что-то очков мне это не добавило, только плакатов больше стало, да и митингов. Не поверишь, но я в кои-то веки просто смотрю. Вот прямо сейчас сижу и смотрю. Протестующие, наверное, счастливы.

Его собственные слова отдают слабостью. Может быть это вкус поражения? Или так себя ощущают люди, которые ещё не бегут, но уже сдаются, ослабляя защиту? Вот он сидит здесь и знает, что в соседнем районе подожгли какой-то склад. Слышит как воют сирены, видит даже отблески проблесковых огней, но не дёргается и не спешит помочь. А всё почему? Верно. Ему там не рады. Ему уже достаточно раз повторили, что они сами справятся. Ну и.. пусть? Кларк бы им, конечно, не гордился. Но Кларка здесь и нет. Зато вот есть Джейсон, который, кажется, тоже предлагал поучаствовать во всеобщем празднике жизни. И как-то говорить ему, что нет, спасибо, не сегодня было особенно неприятно. Как будто ему это не должно быть без разницы.
Наверное, Коннер хотел бы поговорить не о происходящем в Метрополисе, но было бы глупо даже надеяться, что Джейсон разделяет это его малодушное желание. Как же. Последнее время кто бы с ним не заговорил все об одном и том же. Но как-то в исполнении Тодда с одной стороны было особенно безобидно, даже забавно, а с другой крайне досадно.
Коннер, конечно, не признается, но даже сейчас, находясь в опале, он бы хотел поговорить совсем о другом. Но вместо того, чтобы сменить тему, просто вздыхает, упирается локтями в собственные колени, подперев ладонями голову, и смотрит вниз.

- Странные у тебя темы для болтовни, конечно. Но правда и не мне, конечно, сейчас выбирать - очереди из желающих со мной пообщаться, а не кинуться в меня камнем, кажется, не наблюдается,- все эти попытки просто поговорить вот сейчас вдруг начали нервировать. Коннер всё не мог понять в чём, собственно, цель Джейсона. В последний раз они случайно столкнулись, потому что он шёл спасать мир, собираясь пустить пулю в лоб Кларку. И это в целом было прискорбно, но хотя бы понятно. Сейчас его реальные мотивы были не ясны, ну не спросить же у него как дела он притащился, верно? А ещё Кенту было любопытно в шлеме он или нет. Почему-то это казалось важным. Но смотреть он не спешил, дал себе возможность ответить на вопросы, глядя в пустоту. - Кларк всё ещё под присмотром Лекса. Мы его долго тащили, так что ему не слабо досталось. Да и причина его психоза тоже оставила свой отпечаток. В общем, можешь подкинуть Брюсу под дверь записку, что Кларк жив и чудовище, или кем он там себе представляет Лекса, Лютор его друга не обижает - я проверял. Он, конечно, не поверит, но вдруг успокоится? Правда, где они не скажу. Им не до Бэтмена, пусть смиренно ждёт пока всё наладится.

Всё это какой-то бред. Странный, не особо реалистичный, но почему-то имеющий прямое отношение к его собственной жизни. Да-да, это он в самом деле не пытается никого спасти, хотя есть кого. Не пытается сделать мир лучше. Сидит и обсуждает, как там Кларк, с человеком, который был готов его убить. И, возможно, только возможно, если бы сам Коннер опоздал, то он бы это сделал. Коннеру хочется встать и выйти, сообщив напоследок, что сюжет у этого кинофильма так себе и главные герои недотягивают до его представления о прекрасном. Но он, увы, не смотрит какое-то странное сюреалистичное кино. Он тут вроде как главный герой.

- А сам не видишь? Каждый мой шаг вызывает новые волны недовольства. Чтобы я сейчас не сделал - они боятся и воспринимают в штыки, хоть поезд летящий в бездну останови, хоть детей из горящих домой вытаскивай - им без разницы. Они боятся, даже, если я просто зависаю в воздухе. И снова бунтуют, орут, рисуют свои плакатики. Я.. я просто устал, Джей. Я не подписывался на такое. Сижу вот. До твоего прихода думал, что можно попробовать помочь всё-таки с горящим складом, но как-то... не уверен. И это меня угнетает даже больше всех их криков. Я у них сейчас за неимением Кларка и за плохого, и за злого. Для меньшинства всё ещё за хорошего. Это утомляет,- Кент легко поднялся со своего импровизированного насеста и всё-таки обернулся к Тодду, с каким-то странным чувством воспринимая то, что тот без шлема. Прибыл как частное лицо? Это почти трогательно, если бы не куча, просто десятки тысяч "но".

- Зачем ты приехал, Джейсон? Просто поболтать? Полюбоваться как красиво горит Метрополис от костров инквизиции, созванной исключительно, чтобы уничтожить парочку очень страшных чудовищ? Или зачем?

Коннеру в самом деле интересно. И он правда не понимает. Но очень хочет понять, а что, собственно, дальше. Стоит ли чего-то ждать, глядя на эти прорывы чужой обороны, через которые до него долетали ошмётки было роскоши в виде заботы и недовольства, что он снова пытался убиться? Или всё же нет? Может быть они теперь просто друзья? С какой-то не менее кривой, чем попытки в отношения, стратегией общения? И вот друг приехал его поддержать? Или ещё не всё сказали  друг другу? Нет, Коннер, конечно, много чего не сказал, как ни странно хорошего, но с чужим "я не смогу" пытался считаться. Хоть как-то.
Получалось в среднем дерьмово, в сумме он сейчас стоял напротив Джейсона и внимательно на него смотрел. Может быть даже чересчур внимательно.

[NIC]Conner Kent[/NIC]
[STA]небо в огне[/STA]
[AVA]http://funkyimg.com/i/2RqBZ.png[/AVA]

Честно говоря, Коннер от заявления, что вот тебе билет, мальчик, спасайся бегством с этого тонущего корабля, да ещё и озвученного не кем-нибудь, а Джейсоном, мягко говоря, растерялся. Но на бумажку в чужих руках всё равно смотрел как на что-то взрывоопасное, ядовитое и вообще с недоверием. И даже всерьёз задумался, а не сжечь ли её прямо вот так, не забирая, но вовремя себя остановил, напомнив, что все и так в курсе насколько он порой эмоционален и напоминать об этом нет никакой нужды. План по разрушениям, устроенным пожарам и проделанным дырам в стенах он в этом месяце уже итак определённо перевыполнил. Поэтому он просто вздохнул и принялся мысленно считать до десяти - кто-то говорил ему, что это должно помочь справиться с раздражением, которое то и дело выливалось в его случае в неконтролируемый приступ ярости. Кажется, ему это говорил Тим, да, точно он, больше было, пожалуй, некому. Ну уж точно не Тодд, который с гневом справлялся, расстреливая самого Кента.

- Джей, ты сейчас серьёзно? - Коннер честно не знает, что сейчас помогло ему не уйти в очередной штопор: устный счёт или всё-таки накопившаяся за последние дни усталость, но он, как ни странно, справился с собственными эмоциями, затолкав их куда подальше, памятуя, что ни к чему  хорошему его взбрыки ещё ни разу не приводили и диалог после них тоже обычно не складывался, и звучал сейчас всё больше как в самом деле уставший и, мягко говоря, обескураженный таким предложением, чем как человек, который может размазать парламентёра от мышиного семейства, с которым Коннера возможно даже чересчур многое связывало, по ближайшей стене. И это был своеобразный успех. - Я, конечно, не сомневаюсь в том, что Тим - гений. И что это, безусловно, самое правильное решение всех моих проблем, если смотреть на всё это со стороны, но.. Ты что, в самом деле ждёшь от меня согласия?

Коннер, толком не понимая, как этим двум доморощенным гениям вообще такое в голову пришло, беря паузу на осознать степень чужой наивности что ли, в каком-то бессильном жесте принялся тереть собственный лоб, собираясь с мыслями. Ему всё ещё отчаянно не хотелось верить, что всё это происходит с ним. Он буквально не был готов к подобным сюжетным поворотам и совсем не ожидал улицезреть в руках Джейсона билет в одну сторону. Ему вообще не приходило в голову, что можно сбежать и обождать где-нибудь в сторонке, попивая коктейли и лениво почитывая газеты, чтобы узнать, ну как там вообще дела у Кларка и Метрополиса в целом. Нет, он подумывал, когда было особенно тошно, о том, что он, наверное, мог бы взять отпуск и малодушно свалить в другую галактику, но он этим не гордился и реализовывать свои планы на побег совершенно точно не собирался, по крайней мере уж точно не сейчас. Он ведь отлично понимал, что пока все знают, что он всё ещё в городе, пусть и в качестве персоны нон-гранта, никто не полезет в него, в жажде урвать кусочек побольше или надеясь успеть укрепиться достаточно, чтобы вырвать их как сорняк стало проблематично. Как и знал, что это всё на самом деле не проблемы исключительно Кларка. Это их общие проблемы, в конце концов он тоже подлил немало масло в огня, когда с излишним рвением не пускал никого к Супермену, упрямо настаивая на том, что они сами тут как-нибудь разберутся. Просто так получилось, что отдувался он пока в одиночестве, но его это никоим образом не настраивало против обоих своих отцов, которые, наверное, должны были чуть активнее участвовать в  попытках остановить охоту на ведьм. Особенно Лекс, к которому, вероятно, прислушались бы скорее, чем к обоим источникам потенциальных проблем вместе взятым.
Никто в целом не виноват, что так получилось.

- Если честно, то я ничего не думал. Я тебя вообще не понимаю и даже уже не пытаюсь предугадать, что ты там будешь делать,- Кент, убравший рука от лица и теперь вовсю с плохо скрытым недоумением разглядывающий Тодда, был готов расписаться в собственном идиотизме и бессилии одновременно. Каждое новое заявление Джейсона вызывало в нём чувство отторжения и плодило вопросы, не давая никаких ответов. Он правда не понимал, зачем говорить сейчас о том, что он, видите ли, не мог наблюдать в стороне, что он тут с собой делает, хотя казалось бы уже честно без обиняков сказал, что ему всё это не по силам. Ему в самом деле было дико от того, что тот пришёл поиграть в спасителя его жизни, сломать которую больше, чем он уже успел, кажется, было банально невозможно. И ему, если честно, от этого его "мне не всё равно" было больно. Потому что это никак не вязалось с тем, что тот ему говорил тогда в Готэме и совершенно не вписывалось в его не особо успешную терапию от разбитого сердца.
И это всё было не вовремя, не к месту и.. ему что серьёзно сейчас придётся объяснять почему это ни разу не беспроигрышный вариант?

- Да что в нём вообще беспроигрышного? Это же просто капитуляция, как она вообще поможет то? Да и Метрополис, если я вдруг его покину, станет слишком лакомым кусочком для всякого сброда - они ведь сами не справятся, ты же должен это понимать, а Кларк пока не в игре, да и Лекс занят. Гражданские ведь не виноваты, что я не смог справиться с Кларком раньше и допустил все эти разрушения, дав им лишний повод задуматься о собственной беспомощности,- Коннеру кажется, что он оправдывается и эта мысль неприятно царапает изнутри, особенно учитывая тот факт, что по-хорошему, в особенно дерьмовые дни он в самом деле задумывался о том, чтобы дать волю поднявшей голову преступности и позволить всем протестующим прочувствовать на себе, что будет с городом, если их защитники сложат с себя полномочия. Но мысль, что пострадают не только те, кто окрестили его злом, каждый раз его останавливала. И ему совсем не хочется продолжать этот разговор, но собственный побег кажется ещё более бесперспективным развитием событий. В его голове по-прежнему не укладывается сама возможность подобного предложения на миллион, но всё сказанное ему задевает за живое и буквально вынуждает говорить то, что он сам давно про себя понял, но, если честно, произносить вслух особо не планировал. Звучало всё это так себе, но уж как есть.

- Разрушаешь свою жизнь, как звучит то. Что мне тут разрушать, Джей? Я всё что мог уже сломал. А всё, что осталось сейчас пытаются полностью дискредитировать и обесценить. И ты мне предлагаешь просто сдаться, взять этот дурацкий билет и пересидеть, пока они тут не придумают какой-нибудь очень тупой закон, который сделает меня на пару с Кларком в самом деле чем-то запрещённым? Если вы вдруг на пару с Тимом забыли, то напоминаю, я не обычный человек, я наполовину криптонец, мне от этого никуда не сбежать, не спрятаться и не избавиться. Да я и не хочу. И вот,- Коннер, не находя каких-то верных слов, просто делает неопределённый жест собственной рукой, пытаясь хотя бы так выразить то, что он ощущает,- Серьёзно? Это ведь не проблема Супермена. Это наша общая с ним проблема.

Он, пожалуй, в самом деле не понимал на что рассчитывал Джейсон, неся ему подобную весь от мира. У него не было ни единой идеи. И ему было в какой-то степени даже обидно, что двум не чужим для него людям вдруг пришло в голову, что он согласится сбежать от всех проблем разом, оставляя все эти сложности Кларку, просто потому что это его переклинило, а не самого Кона. Это ведь вообще не про него. Он ведь всегда был упрям, самонадеян и всё также верил хоть в какое-то подобие справедливости.

Да, конечно, он уже спотыкался о то, что мир не особенно то умел быть благодарным и в самом деле был готов выбирать Джейсона, если придётся, но тот отказался и внутренний конфликт Кента самоурегулировался. Это всё, конечно, по-прежнему на вкус было горько. Лично он это так и не смог переварить, но.. так получилось. Так получилось, что чёртов мир и семья - это всё, что у него есть. И сейчас, всё ещё залезая на амбразуры и пытаясь что-то там доказать, он играл на их стороне. Пытался доказать миру, что им в самом деле нужна поддержка тех, кого они в одночасье окрестили злом, просто потому что вдруг осознали, что их неограниченные возможности могут работать не только во благо, при этом игнорируя важные детали причин всех разрушений. И в тоже время защищал собственную семью, пока они были вынуждены оставаться в тени.
Ну и какого чёрта к нему приходят с такими предложениями? Чтобы он что сделал? Выбрал себя? Сбежал от непосильного для него груза, спрятался от чужого недоверия и агрессии, переждал бурю? Он никогда так раньше не делал, с чего бы ему теперь вдруг?..

- В общем, мой ответ: нет,- Коннер в самом деле сомневался, что Джейсон сможет его переубедить. Но, возможно, только возможно, он бы хотел, чтобы у него получилось, но говорить это вслух, конечно же, не собирался. В конце концов он ведь правда ни хрена не справлялся и совсем не был уверен, что в какой-то момент не потеряет над собой контроль, набедокурив ещё больше, чем уже успел. Но с другой стороны ему правда незачем было покидать родной для себя город, обрекая его, хоть порой и хотелось со страшной силой. А ещё его может быть даже чересчур задела чужая забота о его персоне. Настолько, что не проехаться по этому, пытаясь выразить в слова и свою обиду, и дурацкую растерянность из-за подобных заявлений, он просто не мог, пусть и пытался в этот вечер говорить с Тоддом на удивление спокойно, не взбрыкивая, не повышая голоса и не сверкая предупреждающе глазами.

- И я рад, конечно, что тебе не всё равно, нет, мне правда приятно. Я правда не знаю, что мне теперь с этим твоим чистосердечным делать. Но.. я тут как-нибудь сам справлюсь, я смогу. Ну или не справлюсь - это не так важно,- Коннер вполне отдаёт себе отчёт, что хоть и говорит сейчас от сердца, но звучит определённо не слишком-то уверенно. Но ему всё это, наверное, нужно было ещё в прошлую их встречу сказать, чтобы его агония не затягивалась. Потому что бесконечно считаться с чужим "я не смогу", которое совершенно не соответствовало реальности, он, наверное, не сможет. Он так-то не железный, не полубог и, кажется, по-прежнему влюблённый и по-своему тоскующий. - Но мне правда сложно не искать в тебе поддержки, вообще не ждать тебя, когда ты постоянно нарушаешь собственные обещания и оказываешься рядом. Не подводишь и не бросаешь. Понимаешь?

И вот непонятно, кого он тут ещё задел своими громкими заявлениями.
По ощущениям скорее себя же.

[NIC]Conner Kent[/NIC]
[STA]небо в огне[/STA]
[AVA]http://funkyimg.com/i/2RqBZ.png[/AVA]

Ну, в общем, ничего удивительного. Ничего нового, если уж совсем начистоту. Со взаимопониманием и умением услышать у них всегда были проблемы. И Коннер это даже понимал, и честно пытался заставить себя услышать, понять, принять, поддаться там. Ещё бы был результат. Но с каждым новым словом медленно, но верно выходящего из себя Джейсона, ему всё меньше хотелось поддаться чужому здравому смыслу и сделать то, что от него хотят. Возможно, это просто его ослиное упрямство даёт о себе знать, а может быть недобитые обиды внутри. Или дело всё-таки в том, что сама мысль о том, чтобы отступить и позволить всем кому не лень решать их с Кларком проблемы своими своеобразными, если честно, способами, ему претит. Примерно по этой причине он изображал из себя боксёрскую грушу чуть ранее, чересчур яростно защищая границы города, и, абсолютно не задумываясь о последствиях для себя, отобрал тогда криптонит у Джейсона, буквально вставая перед локомотивом и рискуя подобное столкновение не пережить. В общем, самоанализ Кента всегда был недостаточно хорош, чтобы разложить всё по полочкам и чётко определить почему он делает или говорит те или иные вещи. Но одно он знал наверняка: чужие мотивационные речи его бесят.
Ну хоть какая-то определённость.

Основную мысль из очередной попытки выставить его вон из города Кон для себя определил однозначно: делай, что говорят и хватит сопротивляться. Ну и, в общем, ему не понравилось. Ему вообще редко нравилось, когда ему указывали что он, кто он и куда должен катиться. И даже едва слышная на фоне всех остальных мысль, что ему пытаются помочь, не помогала усмирить своё храброе сердце, покорно кивнуть, спрятать напряжённый взгляд, перестав пытаться прожечь в Тодде дыру, взять билет и отправиться уже в аэропорт. Как бы ему не хотелось сбежать от всего, что сейчас происходило в Метрополисе, как бы он не устал, его внутренние установки бегства не предполагали, а слова Джейсона не помогали их повырубать и откинуть на свалку за ненадобностью.

- Постараешься сохранить мой город? Теми же методами, что и Готэм? - нет, он отлично знает, что сейчас вообще себе не помогает, что эти грабли он уже на себе опробовал и результат ему не понравился, но остановить свой поток практически обвинительных речей уже не может, да и не хочет. Чужое обещание прошивает его разрядом в 220, заставляя вздрогнуть и нахмуриться ещё больше. Напоминая об обидах, о причинах, по которым ему указали на дверь. С этим парламентёром его связывает слишком много личного, недобитого, чтобы он мог воспринимать его слова хладнокровно, хотя бы отдалённо адекватно. И всё внутри него против такой судьбы для Метрополиса, всё внутри него работает в режиме аварийного питания, но сдаваться, зная, что последует после его капитуляции он правда не готов. Это странная помощь. Это жертвы. Это повод вмешаться другим в налаженную когда-то экосистему. И это очень дерьмовый повод, если честно. - Продлится недолго, как.. как щедро то, а. Как мило. Очередной гениальный план мышиного семейства. У вас уже был один план по спасению Метрополиса, и стоит ли мне напоминать, что предполагал он смерть Супермена?

Разговор оказался тяжелее, чем он рассчитывал. В нём по-прежнему не отболела обида на готовность застрелить Кларка, не на Джейсона даже, на того, кто его отправил, хотя и с Тоддом он не мог быть уверенным до конца, что тот бы не выстрелил, не окажись он сам рядом. И в нём всё ещё зрело подозрение, что если с ума сойдёт он, неважно по каким причинам, то и за ним отправят стрелка с пулей из криптонита. И скорее всего стрелком будет Джейсон, просто потому что больше никто из защитников Готэма на подобное не способен. И гадать выстрелит он или нет было чересчур разрушительно. И помня об этом, ему отчаянно не хотелось отдавать в руки людей, принимающих подобные решения, город, который он оберегал. Как и людей, которые не знали раньше плохой жизни. Хотя казалось бы, люди сами от него отреклись, но ему всё ещё казалось, что он несёт за них ответственность и их глупость не должна быть причиной подобных последствий.

Он ведь правда думал, что может быть ему в самом деле нужно, чтобы Тодд его уговорил, убедил, разрешил своими словами побыть больше человеком, чем парнем, которому небо ближе земли. Но тот явно не справлялся, давя на пресловутую гордость, обвиняя в неготовности принять помощь, хотя внутренне парень уже протянул руку, готовый сделать то, что просят, ищущий повод для собственной капитуляции, но дальше внутренней готовности не пошло. И в результате Коннер только сильнее укоренялся в своём нежелании сбежать, всё бросить, дать себе право переложить ответственность на других. И глухое отчаянье билось в висках, мешая сосредоточиться, собственное бессилие казалось не худшим вариантом развития событий на фоне предлагаемого извне, да даже собственное глупое и может быть никому ненужное самопожертвование выглядело не так плохо. И это всё, как обычно, не было поводом для радости. И Кон качал головой, не веря, и Кон всё порывался закатить глаза, зашипеть в ответ, но чудом держал себя в руках. И только поэтому, наверное, по-прежнему держал дистанцию, не пытался ни выместить свою обиду привычным для них, но вовсе ненормальным, способом, в очередной раз показывая, что человек из него посредственный, ни снова вынести Джейсона за границы города, окончательно и бесповоротно отказываясь от такой вот странной помощи, доламывая те обломки надежды, что ещё теплились в нём, но не находили никакого отклика в человеке напротив.

Но это было ожидаемо.
Джейсон, кажется, в самом деле был уверен, что они друг другу неподходящая партия. Неравная. А Коннера, привыкшего к тому, что каждое его действие, каждая ошибка, каждая попытка отойти от сценария становления Супермена, практически всё, что было в нём личного, а не скопированного с другого, воспринимается в штыки, это не особо смущало. Он умел жить с тем, что всё идёт не по плану, что внутри вечно тлеют угли нерешённых внутренних конфликтов. Он уже почти привык адаптироваться под обстоятельства, пусть порой выбирая совершенно неадекватные пути. Но он ведь в самом деле не боялся крушений и столкновений. Не боялся запятнать свой метафорический осточертевший ему белый плащ. Ему казалось, что он бы и правда смог адаптироваться, изменить что-то в себе, научиться смотреть на мир через призму взглядом Джейсона, закрывать на что-то глаза, не пытаться быть добром в первой инстанции. Он ведь в самом деле внутренне не боялся отказаться от чего-то, чтобы выиграть в другом месте, просто не умел делать это правильно без сомнений, без попыток задать вопросы, которые всё ломали. Вот только возможность сыграть ва-банк он проиграл, когда в очередной раз защищал свой город, себя, мир, людей, которым он даже не нравился. Забавно, правда?

- Это было твоё решение, а я в свою очередь всё ещё пытаюсь его принять, как видишь, получается у меня дерьмово,- это, наверное, в самом деле было уже лишним, но с другой стороны, что он теряет? Человек напротив него и вовсе предлагает двигаться дальше, уверенно заявляет, что всё уже было решено, нет причин переживать, ломаться о чужую заботу, просто нужно идти дальше, давай, парень, не тормози, шагай. Нет вообще причин быть открытым именно к нему, готовым поддаться именно на его уговоры, спотыкаясь о его "мне не всё равно", ориентироваться на собственные болезненные привязанности, вспоминать собственное предложение выбирать не мир, а его. Просто друг. А друзьям он гораздо успешнее говорил "нет" и в разы продуктивнее мешал делать то, что ему не нравилось. Примерно по этой причине видимо перед ним стоит вовсе не Тим со своими контраргументами, опрокинуть которые Коннер бы не смог, но зато смог бы отказаться всё равно вопреки логике и здравому смыслу. Разница на вкус Кента слишком велика, чтобы не увидеть её. Но, видимо, это только его точка зрения. - А теперь ты радостно сообщаешь мне, что ты мне друг. Друг, которому нужен мой город без защиты, чтобы починить то, что сломано, вероятно, доломав то, что ещё осталось целым. Вот только не говори сейчас, что не задумывался почему здесь ты с этим дурацким билетом, а не Тим. И на что сделана ставка. Ну и какого чёрта, Джейсон?

Коннеру, кажется, что он знает слова, которые не вызывали бы у него изжогу. Честные, справедливые, искренние слова. Но Джейсон их не произносил, обвиняя в том, что пытается оправдаться, что отказывается от помощи, буквально нарываясь на выставленные в попытке защититься щиты и копья. А ведь он бы мог сказать, что пришёл помочь. Мог бы без всех этих громких слов сказать, что Коннер не справляется, что это не его игра. Что проблема не в том, что он сделал что-то не так, проблема в том, что людям свойственно бояться непонятного и недостижимого. Он мог бы говорить о том, что ему не всё равно не так. Он мог бы, в самом деле мог, повлиять на него, убедить сдаться без боя. Но вместо этого они снова бодались, с трудом обходясь без попыток кого-нибудь во что-нибудь впечатать. И это было в самом деле дерьмово. Оно всегда так получалось, когда они оба открывали рот и вдруг начинали что-то там другому доказывать, убеждать.
И Коннеру хочется застонать в голос от мысли, что всё это слишком сложно. Хочется взять пару своих громких фраз назад, не выставлять на поле фишечки с пометкой "попытка застрелить Супермена" и "Готэм". Но сказанное не обнулить. Сделанное не отменить. А попытки всё исправить, вероятно, сделают только хуже.
Но он всегда пытался. И сейчас тоже собирался сделать что-то такое. Сделать шаг навстречу, попытаться выбросить белый флаг. Признаться в чём-то, позволить своей недобитой надежде помочь ему хоть в чём-то.

- Джей, я устал с тобой спорить. Я правда устал. Ты не слышишь меня, я не слышу тебя, мы оба злимся и спотыкаемся об одно и тоже каждый раз. Это не говоря ещё о том, что с моей стороны это всё по-прежнему мало похоже на дружбу, как бы ты не старался это игнорировать. Неужели ты сам не видишь? Всё это не имеет никакого смысла. Ты пришёл вытащить меня из дерьма, не понимая почему я вообще ещё тут стою в позе страдающего средневековья. Я типа не ждал от тебя подобного мотивирующего пинка, по крайней мере не такого, да и не спешу выбирать не мир, который меня сейчас клеймит, просто потому что я пытался, но как-то не защло, и всё это на самом деле бессмысленно,- напряжённые руки прячутся в карманах неизменной куртки, а сам Кент вздыхает и перекатывается с мыска на носок, подбирая хотя бы что-то похожее на правильные слова. И он правда, изо-всех сил старался объяснить свои мотивы, может быть даже загладить вину, пояснив, кому он в самом деле не верит, дать понять, что Джейсона в этом списке по-прежнему нет. - И, в общем-то, я бы и рад принять этот билет, поиграть в человека, отступить, сделать, как ты просишь, просто потому что я слишком часто игнорировал твои просьбы. Я бы хотел так сделать. Но.. последствия. Как, по-твоему, я должен их воспринять? Ты же сам знаешь, меня не пугает перспектива оказаться погребённым под руинами собственной веры в человечество. А доверить, что Лиге, она ведь тоже замешена, верно? Что Бэтмену решать наши проблемы после попытки убить Кларка, да ещё и твоими руками, я.. не могу. Я им не верю, в них не верю, и в их способы решения проблем тем более. Вопрос не в моей гордости. Может быть в чём-то другом, я не знаю. Но знаю, что Кларку всё это не понравится. Да и мне тоже. А сидеть где-то и смотреть как Метрополис горит, я просто не смогу. Насколько меня хватит? День? Два? Пару часов? Я не даю обещаний, которые не могу выполнить. А это точно не смогу. Понимаешь?

Это по-прежнему не капитуляция. Но это то, что в нём болит. То, что его пугает. Может быть он просто не подходит для подобных полумер? Может быть он и вовсе просто недальновидный идиот. Но он в самом деле старался беречь то, чем дорожил. Ошибался, конечно. Порой слишком часто. Но старался. И сейчас смотрел на Джейсона уже не раздражённо, и даже без вызова во взгляде, не пытаясь вывести того из себя, хотя уже, вероятно, с этим справился. Он правда устал. И смотрел скорее с болью, чем как-то иначе. Смотрел, пытаясь изобразить на лице хотя бы тень улыбки, непривычно теряясь на фоне не особо звёздного неба, невольно стараясь стать меньше, перестать быть чем-то монументальным. Он бы в самом деле не отказался от поддержки. Но пока услышал только обвинения.

[NIC]Conner Kent[/NIC]
[STA]небо в огне[/STA]
[AVA]http://funkyimg.com/i/2RqBZ.png[/AVA]

Джейсон говорит, говорит на удивление много, но ничего нового. Коннер в кои-то веки не пытается опрокинуть его аргументы, не пытается переубедить и победить в этой никому ненужной битве внутренних установок. Он на него молчит. Молчит устало, обессиленно и в чём-то многозначительно. Это на удивление просто. Просто перестать плевать словами, рискуя ранить, перестать яростно отстаивать свою правду. Всего-то нужно было закончиться. Устать бороться со всем миром оптом, перестать быть чем-то монументальным, стать проще. И чужие слова, как ни странно, уже не бьют по его щитам - ведь все они  давно осыпались в крошку, оголив все болевые, а проходят по касательной, задевая, но не нанизывая на пики.

Действенные методы? Коннер в это по-прежнему не верит. Он верит в людей. В этих идиотов, которые устраивали пикеты, требуя выгнать его с отцом из города, уничтожить или на крайний случай посадить на цепь. Он верил в то, что в них есть свет, что им просто нужна надежда и благодатная почва. Он и в Джейсона верил. Верил, что тот не так плох, как любил себя описывать. И он отлично знал, что каким бы тёмным и страшным не было его прошлое, здесь, в их общем настоящем, он был не так плох. Ведь, если бы он в самом деле был безумным убийцей, то никогда бы не стал подыгрывать ему. Ведь, если бы он в самом деле был поражён Готэмом в самое сердце и не умел справиться с отравляющим его ядом, в тот злополучный день он бы выстрелил, не позволил бы Кларку подобраться к нему так близко, не замер бы, смотря в глаза своей потенциальной смерти. Коннер это знал.
Он верил в Джейсона Тодда. Верил ему. И продолжал молчать. И не сказать, что это было просто.

Неслучившаяся смерть Супермена не лучшая тема для разговора на вкус Коннера и его губы предательски дёргаются, то ли пытаясь сложиться в кривую ухмылку, то ли потому что молчать ему всё труднее. Лично он не знает, чтобы случилось, если бы ему не удалось остановить Кларка. В отличие от всех, он никогда не сбрасывал со счетов Лекса и был, в общем-то, уверен, что тот бы остановил его так или иначе, если бы сын его в очередной раз облажался. Но что было бы с миром, если бы они убили Кларка, он не знал, да и не хотел гадать. На самом деле этого никто не знал, но всем нравилось предполагать и Коннер их почти понимал, правда только почти. Во всей этой ситуации его на самом деле смущал именно тот факт, что вершить правосудие и спасать мир отправили не самого любимого сына Готэма - было в этом что-то знаковое, но Кент всё не мог сформулировать, что именно. Знал только, что тогда сделал всё правильно, что не зря взбесился и не позволил Джейсону марать руки кровью своего отца. Во многом потому что не смог бы жить с этим сам, но он был уверен, что спасал тогда не только свою хрупкую теплицу, так и норовящую осыпаться битыми стёклами ему на голову, но и Тодда тоже. От чего не знал, но своей интуиции верил. И каждая сломанная его кость, каждый орган, напомнивший о своём существовании в тот день, пострадали не зря. Жаль только, что Джейсон говорил обо всём этом так, как будто он снова всё испортил или не говорил вовсе. Это разочаровывало и неприятно надламывало что-то важное внутри самого Кента, но он предпочитал об этом молчать. Из них двоих на разбитое зеркало больше был похож Джей - тут уж ничего не попишешь, а Коннеру была отведена роль чего-то цельного, светлого, доброго и по возможности тёплого. Даже сейчас, когда Тодд подвёл черту и всячески уворачивался от попыток Коннера её переступить. Возможно, это уйдёт со временем, но пока ничего толком и не изменилось. Просто у Коннера не было права сделать шаг, обнять и остановить всю эту бессмысленную словесную баталию.
Правда, когда он это право имел, он чересчур часто им пренебрегал, зарываясь, цепляясь за слова и уходя в пике раз за разом, срывая к чертям все предохранители у себя и у Тодда. Но жалеть о том, что сделано или наоборот не сделано - это даже чисто теоретически глупо, по факту у него не хватит сейчас сил вдоволь порефлексировать.

Правильное решение. Всё-таки кое-что о криптонцах явно не знали - ранить их мог вовсе не один криптонит. Слова справлялись с этой задачей не хуже. Слова, сказанные не тем человеком, не в том контексте, не в то время и в не самом подходящем месте. Не смотря на всё, что они успели друг другу наговорить, вопреки гордости Коннера, которому уже дважды указали на дверь и прогнали как нашкодившего пса, его подобные заявления по-прежнему задевали. И, если знать куда смотреть, это становилось совершенно очевидным. Для Коннера человек напротив - болезненная привязанность, вовсе не тот человек, с которым ему по уму стоило бы связывать себя отношениями и какими-либо обещаниями, но он редко прислушивался к здравому смыслу, ориентируясь всё больше на интуицию и то, что подсказывало сердце. И в отношении Джейсона он не сомневался. Он злился на него, сходил с ума от его выходок, пытался его размазать по стенам в приступах бешенства, ронял с крыш в назидании, а иногда и спасая то ли от себя, то ли от него, то ли от других, но никогда даже мысли не допускал, что тот ему не нужен. Не строил иллюзий, что без него будет лучше - нет, не будет. Без него будет иначе. Не так, как ему нравилось. Не будет шквала эмоций, не будет всех этих конфликтов, будет слишком просто, слишком тихо и мирно. А его это вовсе не интересовало. Ему нужен был Джейсон, а тот упрямо доказывал ему, что без него Кенту будет лучше, что всё это зря.
И это обескураживало.

Коннер хмурится, взглядом провожает чужую руку, указывающую ему на город, который ему не рад и теряется. Не понимает больше ничего. В самом деле не знает, что в этом решении правильного, а главное почему Джейсон считает, что это он виновен в том, что Метрополис бунтует и пытается сам себя закопать, попутно закидывая камнями криптонцев, охранявших их от всех невзгод. Пытается хмуриться, но выглядит скорее растерянным, судорожно ищет правильные слова и сам на себя злиться за то, что растерял все слова по дороге, упрямо доказывая, что ему нельзя бежать с этого тонущего корабля. В голове крутится только по-детски глупое: ты ни в чём не виноват. И это даже издали не похоже на аргумент, а вблизи всё больше на роспись в документе, сообщающим, что он беспомощен как малое дитя. И от этого ему становится неуютно.

Джейсон в свою очередь в очередной раз его удивляет. И на этот раз Коннер совсем не против таких сюжетных поворотов. Оказавшись в чужих руках, он перестаёт ощущать себя чужеродным объектом, отвлекается от уничтожающего его чувства неприкаянности и одиночества, а внутри затихает уже поднявшая голову злость на себя, на Тодда и на весь мир в целом, который никогда не спешил ему помогать. Он позволяет себе помолчать ещё немного, привычно обнимая Джейсона, затихая в его руках, успокаиваясь, замедляясь, восстанавливаясь.

Коннер в самом деле не понимает, как Джейсон может настаивать на том, что решение разбежаться в разные углы - правильное. Ему кажется, что во всём грёбанном мире, сходящим с ума с завидным постоянством, единственное, что точно правильно - это стоять вот так, прячась в друг друге, чувствуя как бьётся чужое сердце в привычном ритме. А всё остальное - это от лукавого. Детали, шероховатости, которые в самом деле не должны бы их волновать, но отчего-то волнуют даже больше, чем они сами.

И он уже знает ответ на просьбу Тодда. И это выстраданный ответ, болезненный, противоречащий всему тому, что в нём так долго взращивали. Это ответ, который ему бы не стоило произносить вслух. Но он в самом деле не так монументален, как кажется со стороны, в самом деле устал, низвёл себя в ничто и остро нуждался в том, чтобы кто-то увёл его с этого чуждого ему праздника безумия за руку. И Джейсон, пожалуй, единственный, кто вообще был в силах увести его. Просто Коннер не хотел в этом признаваться ни себе, ни другим. Ведь его вера в людей не в силах их изменить или повлиять на них. И может быть урок, который им собираются преподать выходцы из Готэма, будет в самом деле полезен.
Но об этом Коннер думать не хочет. Не сейчас.

- Идиот, конечно. Не был бы я идиотом, ты бы даже не посмотрел в мою сторону,- усталая улыбка остаётся без свидетелей - она удачно спрятана в объятиях, свидетелей которым нет и не предполагалось. Это их личное, то, что не должно касаться других. То, на что по-хорошему не должны влиять из-вне, но влияли. И в этом, наверное, и была основная проблема. - Я ведь пожалею об этом, да? Наверное, буду ненавидеть себя за слабость, за то, что решил поиграть в человека, когда от меня ждали иного. Но.. я так устал воевать, Джей. Устал сверкать своим плащом в одиночестве - это оказалось не так-то просто. И, знаешь, я не думаю, что в этом мире есть что-то более правильное, чем быть рядом с тобой на какой-нибудь дурацкой крыше, пусть и ругаясь, но зато зная наверняка, что ты в порядке, чтобы ты мне на этот счёт не говорил.

Это всё глупо. Это всё никому из них не поможет. Но это единственный известный способ Коннеру попросить помощи, попросить остаться. Это слабость, если подумать, но ему за неё нестыдно. Разве должно быть стыдно за то, что он нуждается в другом человеке? Ему кажется, что нет. Как и не кажется, что шальная мысль выставить свои условия, попросить сопроводить, так уж плоха. Ведь по-хорошему он не хочет прятаться, не хочет уходить один. Он всё равно не выдержит в изоляции дольше пары дней, с ужасом наблюдая за тем, что разворачивается в Метрополисе. И он почему-то уверен, что как обычно не видит двойного дна у предложения, не понимает, на что собирается дать согласие. А когда поймёт, вероятно, будет раздосадован. Но это ведь будет потом, верно?

- Я согласен, помоги мне. Только.. я могу попросить тебя добыть второй билет? Это глупо, наверное, но не хочешь составить мне компанию? Бэтмен справится сам. А ты итак много для него сделал - он бы не заставил меня даже сдвинуться с места. Все это понимают.

Это торг. Жалкий, никчёмный, которым сам Коннер не гордится, но в его голосе весьма посредственно замаскирована надежда на согласие. Ему в самом деле хотелось бы не размыкать объятий, не уходить одному. Ему вообще до смешного сильно хотелось починить то, что они на пару так легко сломали. И совсем не хотелось в какой-то момент узнать, что Джейсон устраивает карательные рейды в Метрополисе, пока он где-то прохлаждается. Потому что между ними итак всё сложно, а из-за таких вещей всё могло разве что перейти в категорию "немыслимо" или "невыносимо". Даже не смотря на то, как легко он капитулировал от всего одного встречного жеста, от простых объятий, не дающих ему ничего кроме чужого тепла, в котором он, не смотря на то, что никогда не мёрз, нуждался.

[NIC]Conner Kent[/NIC]
[STA]небо в огне[/STA]
[AVA]http://funkyimg.com/i/2RqBZ.png[/AVA]
[SGN]  [/SGN]

Отредактировано James Rogers (2020-01-03 01:00:04)

Люди врут. Врут неосознанно, врут во благо, врут, просто потому что не хотят ни слышать, ни произносить правды. Этот урок Коннер хорошо выучил ещё в первый год своего знакомства с миром, в котором он случился, не забыв нанести ему немало вреда, прежде чем ему объяснили, что так делать не стоит. Сам Кент врал плохо. И слишком много видел, слышал и чувствовал, чтобы участвовать в этом марафоне лицемерия, как преднамеренного, так и случайного. В начале он вообще не понимал, зачем врать: самому себе или другим. К чему все эти попытки поверить в то, что не соответствует действительности, или убедить другого, или и вовсе делать то, что вроде бы правильно, но совсем не по душе. А потом ничего. Втянулся. Это оказалось не так уж и сложно, пусть он и не стал магистром вранья. Очень заманчиво. Гораздо проще, чем делать то, что должно, зная, что хочется совсем другого. Это был такой способ уберечь себя от боли: переиграй сам себя, убеди, что другие исходы были бы хуже и живи припеваюче. Вот только он не верил. Не получалось.

Говорил себе, что ему, как наследнику дома Эл, самое то спасать мир, носить белый плащ и делать то, что от него ждут. А сам отчаянно не верил, что это то единственное на что он вообще способен. Говорил себе, что притворяется человеком потому что хочет этого, и сам себе не верил, глядя в зеркало, в глубине души зная, что он просто боится остаться за бортом и снова окунуться с головой в то бескрайнее чувство одиночества, что гложило его в колбе, когда он уже был в сознании, но всё ещё в плену трубок и зеленоватой подсвеченной жидкости, заполняющей его лёгкие. Говорил себе, что взрывается из-за поступков Джейсона, потому что тот не прав, уверял себя, что дело только в том, что никто не вправе решать кому жить, а кому умирать. А на деле просто боялся признаться себе, что не хотел его терять и потому с упрямством горного козла вечно спотыкался о его тягу к саморазрушению и попыткам утонуть во тьме, которую ему создали, придумали, навязали, а он и не отказывался, упрямо настаивая на том, что мёртв и, вероятно, проклят. Он всё отчаянно делал вид, что борется с Тоддом и его готэмскими замашками, а на деле неумело и топорно пытался бороться за него и за них, за то странное едва различимое на горизонте будущее, в котором ему не придётся таскать плащ, чтобы не быть изгоем. Потому что, если бы он сохранил Джея, сумел его уберечь от самого себя, от собственного благородных порывов, позаимствованных у отца, от собственных эмоций и попыток что-то там кому-то доказать, он бы не остался один на один с самим собой.

И, возможно, не продолжай он как все самообманываться, всё получилось бы лучше. Ведь по большому счёту он мог верить в людей и свет в них, не пытаясь перевоспитать Джейсона как какого-нибудь уличного пса. Мог бы просто быть рядом и выбирать его, всегда его, а не мир, которому выродок в лице полукриптонца на самом деле совсем не был нужен - своих героев и злодеев хватало. Но никто не учил его быть честным, вернее пытались, но на словах. Продолжая врать ему и себе. Вот он и интегрировался в общество. Вопрос только: зачем? И стоило ли оно того?

Парой месяцев ранее он о подобном даже не задумывался - ему было плевать, он пёр с завидной скоростью по дорожке из битого жёлтого кирпича и чего-то упрямо ждал. Верил, что будет знак, что всё вдруг станет просто и понятно, очевидно даже. Что что-нибудь обязательно вдруг изменится, что затяжные конфликты, больше похожие на плохо поставленный сериал в жанре боевик, как-нибудь сами урегулируются. От чего-то не сомневался, что ему всё простят, что все слова - это всего лишь звуки. Ему казалось, что его предохранители, которые давно бы стоило сменить, могут продолжать слетать безнаказанно, не нанося реального вреда ни ему, ни людям рядом. И ошибался, конечно же. Сейчас он в самом деле это осознал и чувствовал себя как минимум глупо. Глупо, потому что ему с его набором сверхчувств, с правом услышать, когда чужое сердце бьётся сильнее, а дыхание становится слишком поверхностным, в самом деле стоило быть осторожнее и деликатнее. Но, увы и ах, этому его никто не пытался научить.

Его учили быть сильным, благородным и держать себя в руках, чтобы не было жертв. Ему никто не говорил, что убить и ранить можно брошенными на очередном витке психоза злыми словами, которые на самом деле не особо соответствовали его собственным мыслям, а скорее были отражением внутреннего надрыва, всех тех нарывов, которые не были особо заметны под общим блеском. Никого почему-то не волновало, как у него там жизнь сложится, всех гораздо больше волновало остановит ли он поезд, летящий в бездну или нет. И никому не было никакого дела до того, что он свою собственную жизнь пускает под откос, не зная меры в эмоциях, умея сдерживать только собственные силы, но не то, что захватывало сознание.
И вот они здесь.
Говорят, как будто в первый раз, но снова об одном и том же. И Коннер снова себе врёт, что всё ещё образуется, в глубине души сомневаясь, что это вообще возможно. А Джейсон снова указывает ему на дверь, на самом деле того не желая - Коннер слышит как бьётся его сердце, чувствует как странно тот дышит и знает, что всё это не даётся ему запросто. Что ему не всё равно. Что ему всё ещё не все равно, как и самому Кону. Хоть из них двоих только он и позволял себе пытаться быть честным, всё ещё впрочем зачем-то ограничивая себя рамками приличия и пытаясь не залезать на чужую территорию, с которой его выперли со слишком ладной мотивацией.
А что делать с этим всё равно не знает. И снова бросается в омут с головой, предпочитая позволить себе говорить и делать всё, что так хочется и может  быть уже и нельзя.
А в голове на повторе крутится такое чужое, сказанное родным и изученным вдоль и поперёк голосом: "я не справлюсь".

- Ты ведь знаешь, что твоё "всё будет хорошо" никогда не сбывается? - Коннер говорит тихо, вторя Тодду, улыбается куда-то в пустоту едва заметно и всё больше тоскливо. Он всё ещё верит этому странному парню, способному в приступе бешенства выпустить в него обойму, просто потому что ему нужно спустить пар. Но вера его сомнительна и ничем не обоснована. Не нужно быть гением, чтобы понимать, что "хорошо" - это очень абстрактное и обтекаемое понятие. Даже, если вдруг будет не так уж и плохо, это в любому случае будет как-то иначе. А Кент не думает, что хочет, чтобы было иначе.

Кент размыкать объятия не хочет, но повинуется чужой воле, позволяя отступить. Смотрит внимательно, смотрит может быть недостаточно равнодушно, но того, что теплится внутри не стесняется. Так можно. Так всё ещё правильно. Друг из него никудышный - он точно это знает. Парень, впрочем, тоже. Ему слишком многому стоит научиться, но думать об этом он не хочет. Лучшего времени для того, чтобы идти плечом к плечу с Тоддом у него не будет. Это не та сказка, в которой спустя двадцать лет два человека снова встречаются и понимают, что вот оно. То, что нужно. Они скорее попытаются перегрызть друг  другу глотку и ещё неизвестно, кто выйдет победителем - Коннер бы ставки делать не рискнул. Все скопленные обиды, все недомолвки, все недопонятости вылезут наружу и, вероятно, кто-то один встречу не переживёт. И ему подобные перспективы совсем не нравятся.
Ему вообще не нравится этот странный виток истории, в котором он отступает, сдаётся, окончательно опускает руки и перестаёт пытаться вернуть себе что-то слишком ценное, чтобы так глупо терять. Что-то, что он сам в слова особо оформить и не может. Боится быть может. Или позабыл все подходящие слова.

- Я могу подождать пока ты тут закончишь, не мешая, как думаешь? Метрополис не знает Коннера Кента, они не видят во мне героя, когда я хожу по земле и игнорирую чужие проблемы. А билеты можно купить другие - это не проблема,- это белый флаг. Это всё ещё неозвученная просьба не оставлять его наедине с мыслями, наедине с сожалениями. Это просьба пойти дальше вместе. Это просьба дать шанс. Это всё ещё торг. Просто слова, сказанные ровным голосом, пусть он и споткнулся на слове "герой", подтекст которых в разы важнее, чем всё, что он вообще произнёс. Он может подождать. Он готов делать вид, что ничего не видит. Ему кажется, что за последний месяц в постоянном раздрае он вырос. Не вверх, а вглубь. Стал благоразумнее быть может. Не спокойнее, конечно, но что-то всё-таки изменилось, перемкнулось. И, кажется, к лучшему.

Коннер достаточно навоевался и больше оказываться в секторе газа по собственной инициативе не хотел. Всё больше хотелось как-то повлиять на часто бьющееся сердце, показать, что весь этот мир всё ещё то дерьмо, но есть причины продолжать жить. Хотелось быть этой самой причиной. Быть точкой невозврата, сместить всё то тёмное, что он никогда не поймёт, с пьедестала в голове Тодда. Поздно, конечно, на него снизошло понимание их реалий, но лучше так, чем никогда. Вероятно.
Кент уже ни в чём не уверен. Слушает вот Джея, снова молчит и делает шаг навстречу, сокращая расстояние. Не желая сдаваться. Ведь сегодня он не слышит того, что слышал в тот злополучный день в проклятом им Готэме. Не слышит причин отступиться. хоть и помнит озвученные ранее, но верит, что если Джей подведёт - он не сломается. Ведь все когда-то ошибаются. Это нормально.
Он ведь тоже не святой. И никогда им не станет.
И всё ещё верит, что если Джей погибнет, то мир загорится поминальными кострами. Он за этим проследит.

- Говоришь: давай решим один на один, а сам зачем-то упоминаешь Брюса с Кларком, хотя они здесь совершенно не при чём. Как будто в первый раз они в нас разочаруются или что они там сделают - я не знаю. Мне плевать, если честно. Я не хочу останавливаться, Джей. И не хотел. С чего ты взял, что я в порядке? Ты ведь не спрашивал, верно? Ты сам так решил. А я не в порядке. Я не хочу так. Мне плевать на свой плащ и своё честное прекрасное имя, если ты не заметил, то я в опале просто потому что спас мир от траура и от гибели одновременно. Всё это от нас не зависит. Был бы герой, а причины его ненавидеть найдутся. Не успел, не смог, сломал чужой дом. Был слишком слаб или слишком силён. Людям не так уж и нужна реальная причина ненавидеть. Они просто боятся и всё. Боятся тех, кто сильнее, лучше или слабее. Но это на самом деле всё неважно,- ещё один аккуратный шаг и как будто бы Тодд от него не пятился, не пытался уйти, исчезнуть из его жизни, вычеркнув себя самостоятельно, притворившись пустым местом. Ещё шаг и кажется, что слишком близко. Но так правильно. Так и должно быть. - Какая разница вообще, кто там и что будет думать обо мне? Это никогда не будет совпадать с тем, кем я ощущаю. Разве не в этом суть? Знаешь, почему я в прошлый раз сдался и сбежал с той крыши? Просто ты сказал, что не справишься. Сказал, что не можешь. И я поверил. Поверил и решил, что не вправе заставлять тебя нести крест, который тебе не по силам, подумал, что было бы подло от тебя подобное требовать. Я просто не хотел делать тебе ещё хуже. Я поверил тебе и, кажется, ошибся. Ведь ты здесь. Всё ещё здесь. Со мной, верно? Протянул мне руку, когда я нуждался. А я.. трус, наверное. Я ни черта не понимаю в том, что пережил ты, в том, что ты чувствуешь. Но я хочу помочь, хочу понять, если ты позволишь. Вот чего я в самом деле хочу. И я знаю, что тебе не всё равно. И что всё это для тебя не просто. Я слышу. Я ведь не человек, Джей. И это вроде бы тебя никогда не пугало.

Рука ложится поверх куртки, нажимая, аккурат поверх сердца, бьющегося так привычно и всё же слишком быстро, выдавая волнения. Его собственное сердце тоже немножко сошло с ума, но это нормально. Ему тоже дико от перспективы оборачивать в слова, то что он чувствует, и волнительно. Ему до крика непривычно поступаться своей гордостью и снова биться в закрытые уже ворота, завидев микроскопический просвет между створками. И очень хочется всё исправить. А все слова кажутся такими неправильными, слишком скупыми. Ему так жаль, что он не умеет показывать то, что внутри. Ему так скверно от мысли, что он так силён и в тоже время так бесполезен.

- Я не хочу быть красивой картинкой. Не хочу чему-то соответствовать. Не хочу выбирать. Я уже выбрал. Я с тобой чувствую себя нормальным. Живым. С плащом, без него, в роли хорошего мальчика или злобной твари из космоса - это на самом деле не так важно. Я в любом случае делаю всё, что могу и что считаю правильным. Твоё присутствие рядом никак не очерняет меня, чтобы ты не говорил. Просто.. просто прекрати во всём винить себя. Во всём, что со мной происходит виноват только я, как и любой другой человек. И я готов брать на себя ответственность. Я отлично понимаю, про что ты говоришь, но мне плевать. Ведь, чтобы не происходило, всё это не так уж и плохо. Не страшно, Джей. С тобой не страшно. И я правда готов не мешать всему, что вы тут планируете сделать. Потому что ты попросил, а я согласился. Это тоже мой выбор, верно? И, знаешь. Если бы мы встретились раньше, если бы знали друг друга до всего того дерьма, что с тобой случилось, от которого ты так яростно меня уберегаешь, в тот день мир бы был в огне. Я бы сжёг его. Потому что мне не всё равно. И это было бы моё правильное решение.

Коннеру уже давно не страшно. Беспокойно быть может. Волнительно, когда Тодд лезет под пули с рвением самоубийцы со стажем, но не страшно, по крайней мере не за себя, если вдруг что-то пойдёт не так - он не думает о себе в перспективе в такие моменты, знает, что Джейсон большой и сильный мальчик, справится, всегда справлялся. Ему давно уже не в новинку желание прикрыть собой или действовать вместе, чётко зная, что сделает Джейсон. Ему так комфортно.
Вот, что было самым страшным всё то время, что он выживал в одиночку, отчаянно отказываясь от помощи, предлагаемой ему теми, кому на него не плевать. Чувство, что он неживой. Кукла.
И так немного ему в самом деле нужно, чтобы перестать навешивать на себя ярлыки, потому что так нужно, и снова вдохнуть полной грудью. Просто быть собой. Коннером Кентом. Парнем из пробирки. Немножко человеком, множко криптонцем. Не Супербоем даже, и, пожалуй, не Кентом.
Коннером.
Но последнее слово всё равно не за ним.

[NIC]Conner Kent[/NIC]
[STA]небо в огне[/STA]
[AVA]http://funkyimg.com/i/2RqBZ.png[/AVA]
[SGN]  [/SGN]