Обычно принято говорить, что если хочешь чувствовать себя на работе как на своём месте, не испытывать к ней праведной ненависти и не считать секунды до окончания рабочего дня, следует просто выбрать то занятие, которое на самом деле будет нравиться, тогда этих проблем удастся избежать. Джон был склонен думать так же. До поры до времени. Даже если работа нравится, это вовсе не значит, что она будет приносить удовольствие. Какое-то удовлетворение — возможно, но не более того, а уставать можно везде, усталость это прямой показатель того, насколько добросовестным и исполнительным был работник, ибо даже на самой сложной и проблематичной работе можно оставаться в стороне от этой рутины, чувствуя себя прекрасно. Правда, обычно такие люди на своих местах не задерживаются, а их место занимают куда более исполнительные лица.
Джон по-прежнему не мог назвать Остин «своим», хоть и прожил тут уже не один год, зато мать чувствовала себя прекрасно и, кажется, после переезда ей стало проще. И это главная причина, по которой работу начал искать именно здесь, в этом самом месте. Да и сосредоточиться всегда проще, если личные проблемы не отвлекают в лишний раз.

Всё шло своим чередом, уже несколько лет Джон работал в больнице, пока справляясь со своими прямыми обязанностями и обрастая новыми знакомствами, среди которых были не только коллеги, но и особенно общительные пациенты, а ведь так бывает, что отделаться от человека не так просто, особенно если он часто нервничает и переживает, а врачебная этика оказывается сильнее собственного характера. Да и за последние месяцы он выработал у себя привычку почти постоянно скрываться в ординаторской, выбираясь оттуда только ради обходов и прочих дел, которые могли бы требовать его личного присутствия. И как выяснилось, эта напасть настигла не его одного. В этой будто бы ограждённой от всего остального больничного мира комнатке можно встретить кого угодно, однако чаще всего на глаза попадалась молодая женщина, которая, кажется, работала здесь медсестрой. О ней не было известно ровным счётом ничего, кроме имени и того, что они по воле случая стали коллегами. Хотя здесь дело больше в том, что Джон сам не стремился узнавать больше, придерживаясь мысли о том, что такой поверхностной информации будет более, чем достаточно.

Праздники любили все. Ну ладно, почти все. Кому-то по душе суета и мельтешение (будто в обычные дни этого не хватает, право слова), кому-то нравился сам процесс подготовки, кто-то ценил подарки и внимание, кто-то расценивал это как возможность отдохнуть от привычных рутинных занятий и расслабиться, а кому-то просто необходимо было говорить о том, что пролетел ещё один беспощадно бессмысленный год. И если задуматься, что Джон отнёс бы себя, скорее, к самому последнему типу, но к той категории, что держит эти мысли при себе, не выражая вслух. Для него это имело двойное значение, так как Рождество ознаменовывало не только скорейшее окончание года, но ещё и минувший год конкретно его жизни. Когда День рождения так точно совпадает с другим (куда более значимым, будем честны) праздником, начинаешь невольно испытывать диссонанс, происхождение которого оставалось загадкой, разгадывать которую максимально не хотелось.
Потирая пальцами переносицу, мужчина в уже привычном для себя белом халате мерно вышагивал по коридору. И пускай лифт здесь работал исправно, им практически никогда не пользовался, предпочитая подниматься по ступеням на своих двух. На посте сидела довольно-таки молодая девушка, которая говорила по телефону, но тут же и притихла, понижая голос, после чего сорвалась на звучное «здрасьте», после снова прикладываясь к гаджету. Правда, её всё равно отвлёк стационарный телефон, а звонок у него, стоит отметить, в самом деле не самый приятный для слуха и уже через несколько таких вот звонков появлялось желание перерезать к чертям провод. Видимо, должны ещё существовать курсы, которые учат как устоять от такого соблазна, ведь на посту всегда есть ножницы.

В этот раз скрываться ни от кого не потребовалось, что, справедливости ради, автоматически делало этот день лучше. Пальцами одной руки потирая переносицу в очередной раз, в другой удерживая парочку медицинских карточек, Джон подталкивает слегка приоткрытую дверь, из-за чего та характерно скрипнула, оповещая присутствующих о новом посетителе. Присутствующего. Вернее, присутствующую. Стол, что стоял почти напротив двери, было хорошо видно, как и сгорбившуюся тушку за ним. Преодолев подобие коридорчика, который заканчивался уже спустя три-четыре шага, мужчина подбирается ближе, только убедившись в своей правоте, так как до этого очертания всё ещё было немного размыты. Очки в этот раз оставались здесь, в своём футляре. Кстати, о них. Подхватывая «коробочку», Джонатан тут же водружает очки на переносицу, поправляя их, перехватывая карточки в другую руку, отводя её чуть в сторону. Гулкий хлопок, который и хлопком толком назвать нельзя — все три книжечки с болезнями резко опускаются на макушку задремавшей женщины.
— Спим на рабочем месте? — покачав головой, показательно цокая языком, врач обогнул стул, подбираясь к шкафчику, скользя взглядом по полочкам в поисках нужных букв, которые соответствовали бы первым буквам в фамилиях этих людей. Когда две оказались на своём положенном месте, мужчина поворачивает голову, заглядывая за плечо, слыша копошение. — А если вдруг потребуется Ваша помощь? — манерно выделяя своё обращение на «Вы», — что тогда? «Извините, я занята»? — в его голосе не было открытой насмешки, там не было толком ничего, но обычно именно это могло так не нравиться людям.
[NIC]Jonathan Keat[/NIC][STA]call me doctor[/STA][AVA]http://images.vfl.ru/ii/1521665959/1f1df075/21060944.png[/AVA][SGN]Everything is blue: his pills, his hands, his jeans,
       
And now he covered in the colors pulled apart at the seams.[/SGN]

Ох уж эти большие и удивлённые оленьи глаза, что есть у каждой второй местной медсестры. Ну ладно, каждой третьей, в любом случае просто хотелось надеяться, что сюда они попали не благодаря им. Женщина за письменным столом реагирует быстро, сразу же возвращаясь из мира грёз в жестокую реальность, где она всё ещё в больнице и всё ещё не должна спать на рабочем месте. По крайней мере, не так.
— Задержалась, чтобы.. спать? — голос звучал всё так же ровно, размеренно, словно ещё немного и он начнёт нараспев растягивать гласные буквы, превращая рутину жизни в мини-спектакль на большой сцене. Слава богу, что этого не происходило, тогда ненависть к самому себе превзошла бы все мыслимые и немыслимые границы. По его скромному мнению это было странно. Если есть желание работать сверхурочно или просто нужно что-то доделать, не откладывая на следующую смену, просто сделал и оказался свободен, но растягивать до момента, пока глаза начнут слипаться сами собой.. странно и нелогично? — Так если не получается, почему просто не пойти домой? — тембр голоса остаётся прежним, однако вектор заметно сменяется, чтобы на этот раз острый конец стрелки не был направлен прямо на женщину с намерением как-то её зацепить. Каким бы ни создавалось впечатление о не самом разговорчивом и дружелюбном враче отделения кардиохирургии, последним мудаком он всё-таки не был. Ну, максимум предпоследним, до лавров лидера ещё не дотягивал.

Джон показательно цокает языком, словно таким незамысловатым образом пытаясь пресечь все её дальнейшие смазанные реплики, что спотыкались друг о друга как кучкующиеся около экскурсионного автобуса дети. Видимо, она на самом деле умудрилась в таком положении уснуть, а не просто положила голову на руки, думая о смысле бытия и о том, что делать с небольшой, но всё-таки дополнительной праздничной выплатой в честь Рождества.
— Никому не нужна помощь того, кто не может помочь сам себе, — довольно-таки категорично отзывается Джонатан, слегка прищурившись, подойдя поближе, всматриваясь в обложку карточки, которую она сейчас держала в руках. А вот и нужная фамилия. Вздохнув, мужчина ловко выуживает из женских рук медицинскую карту, пролистывая до предпоследней страницы, пробегаясь взглядом по написанного, что-то невнятно угукнув себе под нос, после так же возвращая на прежнее место, вновь вручая медсестре. Раз уж она сама взялась за эту работу, значит, хотела, кто знает, может, это приносит ей своеобразное удовольствие. Ну, процесс перекладывания бумаг с одного места на другое, так свойственный для работников офиса или, к примеру, преподавателям.

Мужчина ещё некоторое время вертится около шкафчика с карточками, что-тот проверяя или пролистывая, а медсестра так и не покинула своего места. Скептически изогнув бровь, Джон разворачивается, облокачиваясь о полку плечом, складывая руки на груди. Если подумать, это ведь не первый раз, когда женщина оставалась здесь подолгу и что-то подсказывало, что дело здесь вовсе не в аномальном трудоголизме. Кто-то в здравом уме разве станет столько перерабатывать, зная, что не получит за это ничего сверху? И ладно, если бы весь вопрос заключался в деньгах, а всё это только ради получения премии, но ведь нет. Это было не возмущение, не раздражение, только непонимание. Джонатан никогда не был особенно любопытным, если дело касалось жизни других людей, что были мало ему знакомы, однако это ведь касалось не только лично её. Человек, который мало спит, теряет способность концентрироваться, нормально мыслить, а руки теряют ловкость, а для медсестры это тоже важно.
— И в чём проблема? — спустя какое-то время он вновь возобновляет диалог, не ходя вокруг да около, сразу начиная с прямого вопроса прямо в лоб, дабы Вивьен (кажется, именно так её звали, если правильно помнил) не юлила и не пыталась плясать с бубном, подобно Посейдону призывая мировой океан, наполняя его содержимым свои несомненно интересные рассказы. Нужен был только ответ, чёткий, внятный, желательно краткий, в котором всё будет на своих местах, никакой лишней лирики и отступлений, потому что время как раз стремительно близилось к тому, когда принято скидывать привычный белый халат, сменяя его чёрным пальто свободного покроя. Говорил он так, словно уже всё прекрасно знал, ожидая просто подтверждение, которое ничего не изменит, оно просто необходимо, потому что так «надо». Здесь не было особенной заинтересованности или личных мотивов, лишь стремление оставаться в курсе. Кто знает, вдруг у бедолаги серьёзные проблемы? Понятия «коллеги» и «друзья» слишком разные, чтобы их как-то сравнивать, но и не варвары же, в конце-то концов. Правда, большого количества налички с собой всё равно не было, но на несколько поездок в такси точно хватит.
[NIC]Jonathan Keat[/NIC][STA]call me doctor[/STA][AVA]http://images.vfl.ru/ii/1521665959/1f1df075/21060944.png[/AVA][SGN]Everything is blue: his pills, his hands, his jeans,
       
And now he covered in the colors pulled apart at the seams.[/SGN]

А ведь подумать только, лет двадцать назад на самом деле мыслил о том, что было бы неплохо стать в будущем профессиональным (и востребованным, само собой) психологом, не обязательно семейным, просто психологом, выслушивать проблемы, что преследуют разных людей, пропускать эти истории через себя подобно актёру, что пропускает образ нового персонажа, тогда это казалось на самом деле чем-то вполне обычным, но всё-таки интересным, потому что каждый человек индивидуален, к каждому следует находить свой личный подход, подбирать, как говорится, тот самый ключик. Удивительно, как мир шестнадцатилетнего человека отличается от того, кому уже не первый год как за тридцать. Теперь Джон, кажется, готов бесконечно благодарить самого себя за то, что всё же не сделал этого в прошлом, остановив свой выбор на другой медицинской ветви. Он мог нормально (и даже хорошо) относиться к людям, ему нравилось помогать, по возможности избавлять от серьёзных проблем с физическим состоянием, но психологи «латают» то, что называется душевным. Все эти терзания, которые вызывают нытьё (даже не жалобы, просто нытьё, которое порой было только ради самого нытья) были чужды, потому что человек склонен сам себе придумывать проблемы, когда жизнь внезапно начинает казаться слишком простой. Были серьёзные прецеденты, требующие разбирательств, но сколько таких было?
Вивьен не выглядела страдалицей, именно поэтому не вызывала отторжения и желания просто сказать, мол, это рабочее место, не спальное, будьте добры проследовать на выход до дома.

Внезапное откровение было.. внезапным. Впрочем, Джонатан удивился самому факту наличия мужа в принципе, потому как она не носила кольца ни на пальце, ни, к примеру, на шее, так что замужнюю женщину в коллеге ничто не выдавало. Он не принимал непосредственного участия в жизни коллектива, однако нередко случалось услышать краем уха где-то какой-то разговор, так как медсёстры были куда более разговорчивыми, чем врачебный состав, так уж повелось. Но об этом он не слышал ничего, она не делилась какими-то секретами счастливой жизни в браке или очередным рецептом, который «ой, вчера так понравился моему». Мужчина невольно усмехается. Может, ему в каком-то смысле даже повезло, что с браком не торопился и в конечном итоге просто отказался от этой затеи, иначе участь «мой супруг это моя самая серьёзная ошибка в жизни» ненароком могла настигнуть и его. К сожалению, жизнь такая непростая штука, где всё с первого раза получается далеко не у всех.
— «Все мужики — козлы» как неизменная история, — негромко выдыхает он, вроде как в качестве подобия шутки, а вроде и с вполне серьёзной интонацией, не хватало добавить только разочарования в голосе, цокнуть языком и многозначительно взмахнуть длинной крашенной шевелюрой, на которую утром было потрачено много времени.
Правда, на одном только колючем высказывании всё не закончилось.

Джон не ожидал подробностей (и если честно, ему вообще не были интересны личные взаимоотношения других людей, корзина с грязным бельём и так далее), а уж тем более подобных откровений. Однако само факт о том, что женщина решила этим поделиться, свидетельствовал о том, что это событие серьёзно давило на неё, что хотелось поделиться хоть с кем-нибудь. Будто бы заинтересовавшись, мужчина поворачивается, скептически изогнув бровь, перед этим сунув на место последнюю карточку пациента. Подобравшись ближе к письменному столу, он протягивает руку, чтобы кисть чужой руки оказалась прямо над ладонью, тихо цокнув языком. Дело-то сугубо житейское, но сам всегда считал, что распускать руки куда более показательный способ проявить собственную слабость, хотя обычно всё должно быть, казалось, наоборот, мол, смотри какой я сильный, бойся меня.
— Тогда почему бы просто не подсунуть ему, скажем, где-то грамм зуклопентиксола? — с той же ровной интонацией, пожимая плечами, словно продолжая говорить о погоде за окном, выпрямляясь и отстраняясь. Хотя это ведь всего лишь нейролептик, хотя в этом и была своя изюминка. А более типичных и подходящих вопросов по поводу полиции и развода она точно не дождётся. Хотя это, скорее, только плюс. — Но если рассматривать что-то более реальное, почему бы просто не съехать? К родителям? Другая квартира? — немного потоптавшись на месте, похлопав себя по бокам, проверяя карманы халата, после стягивая его со своих плеч, чтобы повесить на специальную вешалку. Рабочий день был официально закончить и самое время собираться домой.

Проведя ладонью по убранным назад волосам, мужчина снова бросает взгляд в сторону медсестры, слегка склонив голову набок.
— Я-то и не сообщу, может, но ты же знаешь, что я работаю тут далеко не один, — неопределённо повёл плечами, набрасывая на себя тяжёлое пальто, сразу сунув руки в рукава. — Так что тебе всё равно нужно держать наготове какую-нибудь отмазку, желательно правдоподобную, — тихо хмыкнув, выуживая телефон, посмотрев на подсвечивающийся экран. Треклятое двадцать четвёртое число.
— В любом случае, — внезапно словно опомнившись, застегнув несколько крупных пуговиц, — сейчас канун праздников, почему бы не отвлечься на семью или друзей? — кивая в сторону стоящих совсем рядом друг с другом шкафчиков с медицинскими карточками.
[NIC]Jonathan Keat[/NIC][STA]call me doctor[/STA][AVA]http://images.vfl.ru/ii/1521665959/1f1df075/21060944.png[/AVA][SGN]Everything is blue: his pills, his hands, his jeans,
       
And now he covered in the colors pulled apart at the seams.[/SGN]

Мобильник отправляется обратно в глубокий квадратный карман пальто, его длина идеально совпадала с длиной самого кармана. Похлопав себя по бокам, в лишний раз проверяя, не забыл ли чего ненароком, Джон переводит взгляд в сторону входной двери, что разделяла его и коридор, из которого можно было попасть на лестничную клетку, а там и на улицу, покидая наконец здание больницы. В ответ на слова медсестры мужчина только усмехается, дёрнув левым плечом. С какой-то стороны он её понимал. В плане, что работа была на первом месте, несмотря на все личные заботы. Хотя личных забот как таковых у него толком и не было, всё по мелкой рутине, вроде корма для попугая и отсутствия пыли в квартире, про Ханну уже давно думать не думал, может, оно и к лучшему, оставалось только махнуть рукой и не поминать, как говорится, лихом. В примеры Джон никогда не верил, однако испытывать действие «бумеранга» не слишком хотелось. Ну возникло у неё желание внезапно всё поменять в своей жизни, карты в руки и ходить. А работа не столько отвлекала, сколько занимала, иногда настолько, что думать о других вещах банально не хотелось. Были моменты, когда Джон и сам оставался здесь, но в последнее время это сократилось до минимума, поскольку обычно «мешало работать» ночным медсёстрам.

На слова женщины почти никак не реагирует, только кивая. Задерживаться здесь больше не было смысла, как и отвлекать её от того, чем она тут занималась. Хотя если припомнить, нашёл-то не совсем упорно работающую, но спящую.
— Я обычно не праздную Рождество, — недолгая пауза. — Я отмечаю День рождения, — как бы между прочим отмечает мужчина, заглядывая за плечо, слегка щурясь и приподнимая уголки губ. О, он не был каким-то чёрствым сухарём, даже если порой хотел на него походить, скорее, наоборот, порой испытывал куда большим спектр эмоций, чем среднестатистический доктор, у которого уже выработался иммунитет ко всему этому. В его планах не значилось «заинтриговать первую попавшуюся медсестру», поэтому он почти незаметно кивает будто бы в знак прощания (не хватало только жеста джентльмена, приподнимающего шляпу), наконец-таки двигаясь со своего места, устремляясь к выходу.

днако стоило только подойти к двери, как она резко открывается, едва не заехав прямо по лбу. Отшатнувшись назад, Джон отмахнулся и удивлённо вскинул брови, уставившись на двух медсестёр, что работали здесь сравнительно недавно, точно не дольше двух лет, ибо их принимали сюда тогда, когда сам уже работал. Они сами остановились и выглядели мягко говоря ошарашенно, явно не ожидая встретить кого-то прямо на пороге.
— Какого.. — заканчивая реплику шумным вздохом. Одну девушку знал точно, её зовут Клэр и она постоянно приветливо улыбалась, на что всегда отвечал тем же. Старался, по крайней мере, если позволяла ситуация, реже настроение. — Что такое, дамы? Куда так торопимся? — и если Клэр так и застыла с приоткрытым ртом, то другая, на бейджике которой значилось «Джейд», будто ждала конкретно этого вопроса, заметно воодушевившись, наотмашь попадая ладонью по плечу подруги.
— Мы не думали, что здесь кто-то есть.. — начала Клэр, будто стараясь опередить свою соратницу, дабы та не ляпнула чего лишнего, но.
— Мы шли проверить, есть ли здесь кто-нибудь, потому что услышали, что главврач сам будет проверять, остался ли здесь кто, — хмыкнув, словно ей поручили разглашение какой-то сверхсекретной тайны, всем видом так и говоря, мол, подбирайте челюсти, салаги, я задаю этому вечеру тон.
— Н-нда? И для чего же? — Джон качнулся в сторону, облокачиваясь плечом на дверной косяк, таким образом загораживая обзор с той стороны, с которой столпились девчонки. Хотя не похоже, чтобы они сильно рвались вперёд.
— Мы точно не знаем, но слышали, что он хотел бы использовать ординаторскую в своих целях. Ну. Каких-то, — наклонившись вперёд и тут же назад, Джейд с поистине лисьим видом покосилась сначала в сторону подруги, после вновь концентрируясь на неожиданно встреченном докторе. Тот в свою очередь приподнял брови, многозначительно кивнув.
— Что ж, ладно, тогда можете гулять, я сам здесь всё закрою, а ключ будет на посту, — складывая руки на груди. Девушки вновь переглянулись, выжидающе уставившись на старшего. — Чего? Конфет ждёте? Сегодня канун Рождества, а не Хэллоуина, а у меня нет белой бороды и пряжки с оленями, давайте-давайте, шустрее шевелите халатиками, — не скрывая усмешки, вынуждая медсестёр развернуться, аккуратно подталкивая в сторону.
— Счастливого Рождества, доктор Кит! — едва ли не пропела на повышенных тонах Клэр, подхватывая другую под руку, утягивая ту за собой.

Цокнув языком и хмыкнув, мужчина разворачивается, дабы вернуться обратно в ординаторскую, взглядом выискивая ключ. Оставалось только надеяться, что он правда был где-то здесь, а не у кого-то другого.
— Конечно, слухи всегда распространяются со скоростью света, но это всё ещё может оказаться правдой, — обращаясь уже непосредственно к Вивьен, так как пока кроме неё здесь больше никого не было. Пока.
[NIC]Jonathan Keat[/NIC][STA]call me doctor[/STA][AVA]http://images.vfl.ru/ii/1521665959/1f1df075/21060944.png[/AVA][SGN]Everything is blue: his pills, his hands, his jeans,
       
And now he covered in the colors pulled apart at the seams.[/SGN]