После импровизированного приключения в часовне у Мордреда было много времени на подумать. Например, целых четыре дня, чтобы зализать раны, и решить, что пока что они с Витманом действительно квиты. Сир Перси не удостоился такой чести - быть прощённым сынком Артура, и вряд ли когда-то удостоится, ну а вот Дэйн, похоже, забавный парень со странным чувством юмора, которого теперь хотелось узнать с другой стороны.

Нанесённая мечом света рана по-прежнему болела и жглась изнутри в опасной близости от позвоночника. Мордред не был уверен, сколько времени должно пройти, прежде чем его рёбра срастутся до состояния, когда при резком движении грудная клетка не будет вспыхивать искорками боли, порой такими сильными, что они отдавались судорогами в конечностях. Но, опять же, двадцать первый век был прекрасным местечком, в котором можно было достать подходящий обезбол даже для рыцаря из древних сказок про Камелот и короля Артура. Мордред очень быстро сориентировался , точно так же, как и в количестве викодина, который нужно принимать чтобы чувствовать себя, почти как новый.

На долгое затворничество не хватило сил. Тем более, после визита Шона, который готов был так яростно сражаться за своего папочку, это было почти умилительно; Мордред решил, что их древнюю по возрасту, но почти новую по факту вражду можно поставить на паузу. Ну или сделать вид, что поставить?.. Окончательное решение он пока не принял, но вот промежуточное очень хотелось донести до Витмана, со всеми вытекающими последствиями. Оставалось только выбрать способ, как это сделать. И вряд ли современное ноу-хау для провинившихся джентльменов - послание в виде букета с запиской, возымеет действие после того, как ты на совесть прибивал чужие конечности к кресту, хотя это был бы отличный выход.

Решение явиться в гости было спонтанным, и в тот же момент Мордред понял, что это лучшее, что он может сделать. Набрав телефон ресторана, который в своё время привлёк Мордреда во время прогулки по городу, он подумал, что его познания в современной кулинарии недостаточно широки, чтобы выбрать что-то соответствующее случаю.

"Целиком доверяю вашему вкусу, мэм", - честно признался он. - "Да, что-то лёгкое, но изысканное, для человека, перед которым я хочу загладить вину... И впечатлить его. Но чтобы это было не слишком-то заметно, не надо ничего вычурного. Что-что? А, этот человек - мужчина, хм, ..., семидесяти пяти лет. Очень капризный, недавно он пережил травму челюсти.. Бытовую, точно. Но по-прежнему очень амбициозен, ха-ха. Он такой!.."

Через пару часов Мордред уже снова был в доме у Витмана, а именно - в его кухне, где царил удивительный порядок. Забирая заказ, Мордред изрядно вымотал хостесс, выбивая из неё советы по сервировке, а потому теперь всё выглядело практически идеально на столе Витмана. Странно приготовленные яйца, нежные, обжаренные во фритюре тосты, какая-то зелёная смесь - для намазывания на тосты, очевидно, и что-то, похожее на огромные ракушки, к сожалению, не пустые внутри - при взгляде на них хостесс многозначительно улыбалась - всё это выглядело, как композиция в классе изобразительного искусства, за одно прикосновение к которой тебя вполне могут побить.

Единственный кулинарный изыск, которому научился Мордред за этот месяц жизни в дивном новом мире - это варить кофе, диковинный для него сначала, а теперь вполне обычный напиток, с которого начинался, и которым нередко заканчивался день.

Услышав шаги за спиной, Мордред не поторопился отвлечься от своего занятия, и только когда Витман - он узнал его по походке, разумеется, - приблизился на расстояние пары-тройки метров, он развернулся, являя взору Дэйна себя в фартуке и с полотенчиком на руке.

- Доброе утро, дорогой. Как твоё самочувствие? Но-но-но! Я пришел только поговорить! Сейчас, кофе почти готов..

Развернувшись обратно к плите, Мордред рассматривал собирающуюся у горлышка жезвы пенку кофе. Надо сказать, происходящее было огромным актом доверия с его стороны, ведь он не перерезал телефонный провод, не сломал дверные замки, не держал в рукаве нож (для показушной демонстрации этого он был в футболке с коротким рукавом) и даже не отравил кофе. Теперь он с уверенностью мог заявить, что эта новая жизнь крепко изменила его, и всё-всё можно было начать сначала.

Отредактировано Mordred (2019-11-20 16:17:12)

- Как только ты догадался, а, - со всем возможным для него в этот момент спокойствием Мордред не поверил своим глазам, точнее, ушам, и всему остальному.

Ни тебе паники, ни нападок, ни попыток вызвать подмогу, ни даже оскорблений и намёков на родство с семейством псовых не последовало. Напротив, сошедший в кухню совершенно голый, к слову, не считая парочки бинтов Витман, был благодушен и, кажется, целиком решил поддаться чувству голода.

Это было что-то настолько новенькое в их взаимодействии, что Мордред даже замер на добрых десять секунд, вытянув перед собой предплечья в нелепом жесте. Он, конечно, и сам держался отчасти на упорстве и всё том же пресловутом викодине, но поведение Витмана выходило за рамки неадекватности даже по его меркам.  Потому что, как минимум, этот закостенелый в своих взглядах на жизнь недо-рыцарь никогда бы не рассекал перед ним в одних марлевых обмотках и не обсуждал, как ни в чём не бывало, феминизм. Кстати, что такое феминизм?..

С трудом удержавшись от кашля на фамильярном "Морди", Мордред кое-как разлил таки кофе по чашкам сквозь сито, и аккуратно так, почти не дыша, донёс парящий напиток до стола, за которым уже успел устроиться Витман, безо всякого стеснения потроша поднос на предмет еды. Он выглядел голодным, как волк, хотя, если присмотреться, он выглядел так, будто с момента их встречи в часовне не ел и вовсе ничего. Мордред прищурился, разглядывая перевязанные руки; рёбра, через которые виднелись кости намного более явно, чем четыре дня назад. Ускоренный обмен веществ, конечно же, брал своё, и для того, чтобы восстановиться, тратил имеющиеся ресурсы организма, но разница была уж слишком заметна.

Следующими объектами внимания Мордреда стали ссадины, царапины и перевязки. Не похоже, чтобы кто-то, включая самого Витмана, особо заботился о них, некоторые из повязок были перепачканы кровью такой старой, что она выглядела совершенно чёрной, и их пора было сменить.
Мордред вынужден был признать, что Витман производил сейчас даже немного жалкое впечатление человека, на которого всем плевать. Он бы даже пожалел подбитого бедолагу, если бы умел это делать, но вместо этого то ли хмыкнул, то ли издал короткий смешок. Вот оно как, получается. Рыцарь в не совсем сверкающих доспехах совершенно один и никто из его братишек не дежурит у постели, или хотя бы в доме, охраняя после покушения. Выходит, не так-то он уж был и нужен круглому столу. В том, что рыцари существовали, и Витман был не один, Мордред не сомневался - эти сволочи всегда были и будут, кучка паразитов на шее у страны.
И либо сейчас они предельно заняты чем-то другим, либо больше не стоят друга за друга горой?.. Это было любопытно.

- Да, это опять я, - широко и открыто улыбнулся Мордред, он не собирался переубеждать Витмана, в конце-концов, галлюцинации не опасны и с ними можно поболтать от души, не то что с настоящим ублюдком Артура во плоти, верно?.. - Только в этот раз я без оружия и вообще с миром! И с кофе. Может, ты ещё орешков хочешь, так только скажи, - Мордред стаскивает фартук и вешает его на крючок, с которого его взял, после чего присаживается за стол напротив Витмана и пододвигает к нему кофе. - Угощайся моей порцией, глюкам жрать не надо, - Мордред укладывает локти и ладони на стол, скрестив пальцы "домиком", и упирается на них подбородком, умильно рассматривая человека, который принял реальность за идиотскую фантазию, буквально ещё раз подставляя под удар собственную спину. В этот раз Мордред не хочет ни бить, ни мстить, ни отыгрываться. Почему-то у него крепнет ощущение, что это станет для Дэйна чем-то вроде избавления, а таковое Мордред не собирается никому даровать, пока не получил сам. Слишком бесценная вещица. - Тощенький ты какой-то, оголодавший, да и грязный, чувак, как ты дошел до жизни такой? И дома пусто. Странно, что из всех твоих братишек во сне завтрак принёс тебе именно я, твой мерзкий враг и вообще.. как там ты меня похвалил? А, психопат. Тебе не кажется, твой мозг хочет тебе этим что-то сказать? - Мордред прыснул, впрочем, удержав рот закрытым, после чего расправил пальцы, устраиваясь поудобнее на столе. Не каждый день увидишь Чёрного рыцаря, у которого едет крыша.

Сидя в этой уютной и чудесной кухне, Мордред начинал подозревать, что их небольшое приключение в часовне оставило куда более глубокий отпечаток на личности Витмана, чем он предполагал поначалу. Двадцать первый век нравился ему своей раскованностью и информационной свободой, но то, что люди здесь были намного большими неженками, чем то, к чему привык Мордред, было фактом. Во времена его молодости убийства, насилие, роды, приводящие к смерти женщины, и все остальные прелести отсутствия медицины и образования были нормой жизни. А точно так же нормой была и боль, потому что в шестом веке не было ни адекватных врачей, ни чудо-таблеток, ни возможностей провести сложную операцию, которая позволит конечностям работать, как надо. Сломал ногу - получи мучения и увечье до конца жизни, а современные же люди ноют, что нужно месячишко провести в гипсе, не вставая с мягкой постели. Витман, конечно, не был слабаком, но взросление в этот период времени наложило на него определённый отпечаток, и Мордред внезапно ощутил эту дистанцию между ними, которая ставит их в по сути разные весовые категории.

И всё же, то ли слегка поехавший головой, то ли просто сонный Витман создавал лёгкую атмосферу дома для умалишенных ровно настолько, что даже к Мордреду начало подкрадываться некое ощущение ирреальности и вседозволенности происходящего. Он чудом удержался от самозащиты, когда Витман схватил его за шею в неком дружеском жесте, и не понял, что его удручает больше - проявление этих эмоций, прекрасно зная, какой тварью он, Мордред, является, или странный физический контакт, потому что, пока Витман изображал выстрелы, он почти опирался бедром на поясницу Мордреда, и по-прежнему был совершенно без одежды.

- Устрицы! О! - хмыкает Мордред, - ты должен показать мне, как их есть. Я ведь из позапрошлого тысячелетия, Дэйн. Читал ври, они обладают какими-то особенными свойствами, ну, я не знаю, может, твоя крыша обратно вернётся, нет?

И всё же это было очень странно. Приходя сюда к Витману в гости, Мордред ожидал ссоры, драки, крови, но никак не того, что голый и сумасшедший Витман будет по-дружески подшучивать над ним, болтая причиндалом по его спине. Вздохнув, Мордред скользнул рукой по ноге Дэйна, почти невесомо прикоснувшись к месту под коленкой, в которое четыре дня назад он всадил кинжал. Кожа была гладкой, и шрам даже не прощупывался, а, значит, заживление шло гораздо быстрее, чем предполагалось. В следующий раз, если он захочет остановить кого-то из рыцарей надолго, надо делать яд более концентрированным.

- Обойдёмся без Пискареллы, я не скажу тебе своё имя в миру, а то потом от тебя не отделаешься. И нет. Я не глупый и не одинокий, - хихикает Мордред, - я травмированный. Мне мама так говорила. Как это теперь называется?.. Генетически. Некоторые волчата рождаются больными, кто-то без лапы, а кто-то ест себе подобных. И которое из отклонений больше мешает жить? Я бы не хотел лишиться лапы, ужас просто!.. Но, знаешь, раз уж у нас минутка откровений, у меня была тысяча возможностей "измениться", даже больше, я мог вести себя по-другому, я мог не убивать, не обманывать, я мог бы попробовать найти удовольствие в других вещах, чтобы такие, как ты, перестали креститься при виде меня, но... Дорогой враг, тогда, в доме идиотского христианского дома, в этом заброшенном убогом месте, я слышал самое приятное за последние восемь сотен лет - совершенно беспомощные стоны человека, которого я считал худшим человеком из ныне живущих... И, пожалуй, едва ли с этим может что-то сравниться. Поэтому нет - дело не в Артуре, не его предательство сделало меня жестоким, нет, оно открыло перед мной все двери, оно позволило мне раскрыться и принять себя таким, как есть, - Мордред на мгновение даже прикрывает глаза. - Можно сказать, мой век закалил, заточил меня, как клинок, ровно в той степени, в которой это было нужно, и это что-то, чем я горжусь.

Ему кажется, что он отпустил всю эту бородатую историю, с его чокнутым папашей и сиром Перси. Только потому, что их рядом нет. И они во сне, не так ли?..

- Ну а ты, Витман? Сон твой и говорим мы о тебе, так что давай, признавайся. Ты можешь позволить себе такое удовольствие - делать то, получить то, что хочешь? Сам выбрал геройствовать с мечом наголо? Унаследовать за предком не только оружие и доспехи, но и врагов? Но и товарищей, которых никогда нет рядом, когда они нужны? Нравится это дело?..

Мордред отхлёбывает немного остывшего кофе, снова рассматривая Дэйна.

- Твои перевязки п*здец воняют, признайся, Дэйн, нравится потихоньку гнить? Ох нет, не говори, должна же быть в тебе хоть какая-то загадка после того, как я точно узнал, что сзади ты выглядишь чуть более впечатляюще, чем спереди, - Мордред усаживается в стуле поудобнее, вытягивая ноги перед собой, и складывает руки на коленях. Улыбается. Идеальный собеседник, да и только, - Лучше давай расскажи, кто этот парень. Кто такой Пит, и почему тебя так расстраивает, что его здесь нет.

Отредактировано Mordred (2019-11-20 23:53:59)

Как много интересного можно было узнать о Витмане, если просто хранить молчание. И просто слушать, позволяя ему вести себя как заблагорассудится. Мордред до конца не понял, считает Дэйн его плодом  воображения, или происходящее - сном, но Витман выглядел так, будто он полностью чувствует себя в безопасности и не осознаёт никаких рисков. Впрочем, какие могут быть риски?.. Если бы Мордред собрался его убить, он бы уже действовал - вместо того, чтобы сидеть на кухонном табурете и улыбаться Дэйну, как умалишенному, когда тот отпускает очередной комплимент в его адрес.

О, чего только он не услышал о себе сегодня. Надо было вести что-то вроде дневника, или просто списка, у Рыцаря было столько эпитетов к неординарной личности своего кровного врага, что некоторые из них и правда поражали воображение. Урод и больной - это был дежурные синонимы его имени в устах Дэйна, но вот "злодей" прозвучало почти романтично, Мордред в ответ на это едко улыбнулся, состроив шутливую гримасу - как же так? Неужто он теперь навсегда проштампован, и всё?.. Будто ему и правда есть до этого дела.

- Не злодей, а личность с альтернативным мировоззрением, - поднял указательный палец вверх Мордред, сообщая поучительным тоном. - Современные литература и кино (кстати, от кино я в полном восторге, парень!) отходят от чёрно-белых образов, в которых добро обязательно носит белый плащ и служит королю, так что, кто из нас из двенадцатого века, а, Витман?

Мордред вздохнул и поднёс ко рту чашку, в которую Дэйн долил чего-то явно горячительного. Возможно, он делал это для обезболивания. Мордред поморщился, стоило ему втянуть носом запах с слишком уж отчётливой ноткой спирта. Он и в своё время недолюбливал хмельные напитки, и сопутствующее их употреблению ощущение ускользания из рук контроля. Ну а в ситуации, когда рядом подозрительно активный, пусть и раненый, Дэйн, Мордред и вовсе не собирался замедлять свою реакцию алкоголем. Но и заострять на этом внимание тоже было лишним.

- Твоё здоровье, - хмыкнул Мордред, делая вид, что отпил из кружки. Вкуса, оставшегося на губах, хватило, чтобы он весьма естественно поморщился. - Я мог бы поделиться с тобой своей радостью по поводу гигиены, которая в двадцать первом веке существенно выросла, и люди стали чуть менее отвратительны, потому что гораздо чаще благоухают, чем раньше. Но мы не за этим сегодня собрались, правда?..

Вопрос Дэйна подхлестнул успевший стать томным диалог. Кто бы мог подумать, что два старых врага из прошлого будут так мирно беседовать в кухне за завтраком, но, к счастью, Мордред пришел сюда не за этим.

- Тшш, Дэйн, не так громко, а то проснёшься, - он приложил палец к губам поднялся со стула, чтобы сделать шаг вперёд и, аккуратно сдвинув поднос в сторону, присесть на край стола рядом с Витманом. - И так и не узнаешь, зачем я приходил. Сейчас всё тебе расскажу, только слушай внимательно.

Было в этом утре что-то волшебное, что позволило им просто поговорить, пусть некоторые моменты в речи собеседника заставили Мордреда полностью концентрироваться на попытках сдерживать спонтанные вспышки агрессии, но.. Он ведь сдержался, правда?.. И теперь его одолевало некоторое предвкушение перед тем, что должно быть сделано. Чувство неуловимое, но сродни тому, что было в часовне, в какой-то момент ему даже показалось, что он видит на чужой коже разноцветные отблески света от витражного стекла.
Несмотря на то, что цареубийца - так Мордред звал свой кинжал - сейчас не был при нём, он всё равно слышал его голос в своей голове, его вкрадчивый шепот, приказывающий утолить жажду крови немедленно, напасть, закончить всё, как обычно..
Мордред на мгновение прикрыл глаза, отстраняясь от наваждения. Он пришел сюда не за этим. Одна жизнь, пусть даже такого, как Дэйн, ничего не решает, и он больше не пойдёт на поводу у собственной жестокости, лишь бы удовлетворить сиюминутные прихоти.
Тем более, когда цель была так близко.
Он ведь уже привёл в исполнение часть своего плана. Тогда, в часовне, они стали ближе, кровь смешалась, выстраивая между ними пока что слабую, но всё же - связь.
Связь, которая будет претить самой сути сопровождающего Витмана духа сира Перси.

- Я не могу говорить громко. Нас услышат, - заговорщически шепчет Мордред. - Погоди, мне надо для смелости, - он отхлебывает глоток из чашки Витмана, мерзкое, всё же пойло, и манит его к себе пальцем.

После чего наклоняется и накрывает его рот своим. Алкоголь обжигает, но Мордред не знает, какое из ощущений кажется ему более диким - поцелуй с привкусом бренди, или чувственно вылизывать губы человека, которого так хочется пырнуть ножом. Краем сознания Мордред помнит, на него буквально давит понимание, что рядом в опасной близости - столовые приборы, но скорее всего, ими воспользуются против него. Потому что у него, чёрт возьми, ну очень заняты руки.
Ведь всё это - ради того, чтобы на мгновение сомкнуть ладони на чужой шее, с мягким нажимом, не больно, не удушливо..
Оставляя вместо рук полностью вторящую их обхвату полоску иссиня-чёрной кожи, инкрустированной алым камнем.
Рубин? Гранат? Яшма?..
Чёрта с два. Ошейник почти полностью соткан из магии, когда-то его научила этому Моргана - как скрыть дорогое тебе существо от врагов, от приспешников Артура. Алая блестящая на свету капля - не что иное, как зачарованная кровь Мордреда, которая будет оберегать и прятать носителя от короля и его рыцарей.
В том числе - от сира Перси. И даже от Мерлина, если тот достаточно стар, чтобы забыть о старом фокусе.

- Не давит, надеюсь?.. - Мордред скалится, прекрасно зная, что дышать ошейник не мешает, но прилегает, как вторая кожа, буквально, между ним и плотью невозможно воткнуть не то что палец, а лезвие тончайшего кинжала. Не так-то просто будет его снять вручную, разве что, вместе с головой. - Тебе очень идёт. Питу понравится.

Взрыв происходит быстро и стремительно: оглушающая вспышка со стороны виска, жар, стекающие по коже ручейки крови, и головокружение от силы, с которой был сделан удар.. Мордред по-прежнему усмехается, немного пьяно и крайне довольно, всё, что ему нужно было, о уже сделал, а дальше у него только две цели - во-первых, выжить, это будет не так сложно, он та ещё дрянь, способная выживать в любых условиях. Ну, а во-вторых, это наслаждаться процессом, и в этом Мордред особенно хорош.

Характер у Витмана по-настоящему взрывной, и действует он гораздо быстрее, чем думает. В этом его отличие от сира Перси из Скандии, разительное и довольно приятное, Перси всегда думал, как будет выглядеть его поступок в глазах других людей, даже если свидетелей не было, прежде чем сделать что-либо. По сути, Персиваль был той ещё шлюхой, с удовольствием идущей на поводу у стада социума, лишь бы его блеяние было одобрительным, а вот Дэйн..

Висок пульсирует болью, обожженная и расцарапанная осколками чашки кожа, кажется, сочится кровью и не спешит затягиваться прямо сейчас, а Мордред усмехается, скалит белые зубы в довольной улыбке, выслушивая всё - и угрозы, и рычание в свой адрес, он не оказывает ни капли сопротивления, когда его тянут за футболку, и лоб неприятно сталкивается с чужим лбом. Упс. Ещё одно головокружение, пьянящее и кажущееся таким приятным сейчас. Для Мордреда в этот час всё окрашено в цвета праздника.

- Что такое господин, - со смешком отвечает на вопрос вопросом Мордред.

А губа, оказывается, болит, если ею шевелить, и кровь хлещет по подбородку, пачкая белоснежную маяку. Впрочем, современное искусство позволяет носить такое разнообразие принтов на одежде, что мало кто вообще задаст себе вопрос, настоящая ли это кровь, если Мордред в таком виде покажется на улице.

- Ну нет, я не играю, всё серьёзно.. Отложи вилку, она бесполезна. Ножом тоже не стоит пробовать, если не хочешь проткнуть себе яремную вену, а если хочешь, кто я такой, чтобы мешать тебе развлекаться. Ну нет, что ты, в меня можешь потыкать, только кто потом расскажет тебе, как его снять? Мерлин может помочь, наверное, может быть, если не захочет исследовать побрякушку, на пару с твоим предком, они те ещё экспериментаторы, ты в курсе? Помнишь, как Перси ждал? Тогда, четыре дня назад, выжидал и наблюдал, прежде чем помочь... Он всегда таким был, - речь Мордреда льётся так ровно и звучно, он почти воркует, успокаивающе мурлыкает, глядя в глаза Витмана с опасно близкого расстояния. Ему не страшно, нет, он давно знаком со смертью на "ты", и считает, что ему нечего бояться. - Надумаешь обратиться к нему за помощью - вспомни об этом. О его терпении, любопытстве, и возрасте, возраст, знаешь ли, всегда накладывает отпечаток на способность к эмпатии, - Мордред осторожно касается большим пальцем поверхности ошейника, прижатой к коже под подрагивающим кадыком, очерчивает границы бархатистой поверхности, такой красивой и приятной на ощупь, а после ведёт пальцем вниз, доходя до аккуратной ложбинки между ключицами.

Шея у Витмана напряжена настолько, словно он хочет разорвать Мордреда на части. Прямо сейчас. Но отстраняться Мордред не торопится, ему всё ещё не страшно, о нет, ему любопытно, как далеко Дэйн позволит себе зайти в своей бушующей ярости. Витман сам притянул его на такое расстояние, что капли смешанной с бренди крови с его виска, и крови с прокушенной губы капают на чужую обнаженную грудь, и всё это выглядит как странное, почти интимное единение, в котором Мордред точно знает, что его жизнь вне опасности. Чёрный рыцарь не из тех, кто покончит с ним раз и навсегда из-за шелковистой ленты на шее, и уж тем более из-за поцелуя, который, к слову, был не так уж плох, как минимум потому, что не остался без ответа.
Правда ли это?... Мордред думает, шансы у него - примерно пятьдесят на пятьдесят, и он согласен поставить в этой игре на выживание. Хотя бы со скуки.

- Если так уж невтерпеж... Вскрой! Прямо сейчас, - попыток к сопротивлению, к бегству - просто нет, Мордред обмякает, позволяя тянуть себя, может даже ударить, ещё раз укусить, пнуть, что угодно, на что способен Витман, это не идёт ни в какое сравнение с убийством. А убить кого-то, кто даже не пытается защититься, гораздо сложнее. - Покончи с этим, покончи со мной, или никогда больше не говори, что ненавидишь меня, если упустишь эту возможность навсегда попрощаться.

Мордред никогда бы не позволил себя так избивать, сперва изображая тряпичную куклу, которую можно бить, толкать, пинать даже ногами, а после и действительно потеряв контроль над происходящим. Боль была поразительным чувством, пожалуй, единственным, которое могло охватывать Мордреда настолько же сильно, как и ненависть вместе с желанием мести. Но сейчас он не ненавидел никого и не хотел мстить, он подставлялся под удары, он наслаждался собственной кровью, стекающей по виску и скуле, он скрутился на полу, трясясь от хохота, когда на него посыпался град ударов, босыми ступнями, но очень болезненный.

- Признайся, Витман, - хрипит Мордред, прикрывая лицо и шею от ударов, - почему ты так разозлился-то из-за одного поцелуя? Потому что у тебя почти встал?..

Смех клокочет в горле, а потом Мордред захлёбывается им, ударяясь затылком об стену. Какое-то  время всё плывёт перед глазами, а кухонная утварь, что с грохотом сыпется ему на голову, не добавляет скорости реакции. Похоже, всё действительно вышло из-под контроля, и особенно Витман вышел из-под контроля собственных принципов и его чистоплюйского ублюдочного предка. Мордред не знал, действительно ли это так, или же ему сразу помог ошейник, практически свернув связь с древним духом, но вполне миролюбивый ранее на вид Дэйн превратился в беснующегося демона, и плевать, что он не восстановился после пыток в церкви, не ел несколько дней, и по-прежнему был совершенно голый, не считая злосчастного чокера. Даже в таких обстоятельствах, особенно в таких обстоятельствах он оставался слишком опасным противником, и Мордреду стоило помнить, насколько он может быть непредсказуемым.

Он вспоминает. Вспоминает, как Витман уже шел на риск, проделав в них обоих дыру собственным мечом, что позволило ему сбежать.
Это озарение происходит ровно в тот момент, когда барабанные перепонки трещат от собственного крика, потому что этот ублюдок, этот идиот додумался отрубить ему кухонным ножом руку. Сколько в нём силы, чтобы сделать это кухонным ножом, пусть и достаточно тяжелым, разрезать кожу, кости и сухожилия одним ударом, почти без замаха, Мордред подумает позже, если доживёт, а пока что ему хочется выть от боли и беспомощности, боже, оставаться калекой для воина - самое ужасное, что может случиться. Но его рука падает к ногам, и меньше секунды Мордред смотрит на собственные пальцы, оказавшиеся так далеко, прежде чем понимает - действовать надо сейчас, или будет поздно.

В этот раз он не будет просить и пытаться договориться, потому что Витман в состоянии аффекта - создание непредсказуемое, излишне жестокое, и восхитительно непохожее на собачонку Артура и Мерлина. Но радоваться таким разительным отличиям Мордред тоже будет позже. Внезапно лишившийся правой кисти руки, он понимает, что его шансы выползти отсюда живым резко пошли на спад; больно настолько, что у него осталось не так много времени, прежде чем он отключится, ну а что сделает с его телом озверевший Дэйн, лучше не думать, а умирать, когда начинается всё самое интересное, совершенно не хочется.

Мордред бьёт Витмана в пах коленом, а после, воспользовавшись замешательством, ударяет ребром ладони по чужой шее - аккурат по адамовому яблоку, заставляя Дэйна задыхаться. Тяжело дыша, Мордред отталкивает его назад ногой, судорожно вспоминая ещё одно заклинание, которому его научила Моргана, и подбирает скользкими от крови пальцами кухонный нож, которым прежде его лишили руки.

- Это удивительно, - зубы у Мордреда стучат.

Он склоняется над Витманом, который оказался ослаблен и дезориентирован на какое-то время, не больше, чем полминуты, по прикидкам Мордреда. Может, меньше - раза эдак в два. Больше времени у него в принципе нет, кровь из культи хлещет во все стороны, его мутит, а перед глазами пляшут светлые пятна.

- Просто потрясающе, какой ты можешь быть беспринципной дрянью, а, Витман?..

Располосовать чужие руки ножом - дело пары секунд. Теперь кровь - и своя, и чужая - просто везде; обмакнув в эту смесь пальцы, Мордред выводит ими узоры на своём лбу и лбу Витмана, шепча древнее заклятие, и ставит точку, заканчивая всё это обещанием на крови.

- Защищать. Беречь. Ценой наших жизней. Клянусь!..

Когда-то огонёк его жизни уже привязали к Персивалю, точнее, Мерлин схитрил, и привязал его смерть, заставляя погибать каждый раз, когда Чёрный рыцарь уходит на покой. Теперь же Мордред замыкает звенья этой цепи, делая эту связь обоюдоострой и взаимной. Теперь Витман не сможет его прикончить, не прикончив себя, пусть это работает в обе стороны, и связывает Мордреду руки, но он подумает об этом сильно потом, сейчас важнее всего - выжить.

То, что заклятие срабатывает, Мордред понимает по ослепительной вспышке перед глазами. Через мгновение он начинает задыхаться, будто ему, а не Витману, перебили трахеи. Боль в паху оказывается меньшей из его проблем.
Липко-прохладное ощущение дурноты охватывает его одним махом, до самых пяток, и Мордред понимает, что его время закончилось.
Ему неуютно в собственном почти-умирающем теле. Мордреда крупно трясёт, словно в судороге, прежде чем он валится на окровавленный пол.
Его сознание поглощает темнота.