- …  Итак?
Юноша опустил глаза. Самоуверенному собеседнику, лишь понаслышке знавшему нрав и обычаи асов, могло показаться, что это знак неуверенности. И слабости. И да, именно так он и подумал. Именно этому улыбался мерзким жабьим ртом, глядя на того, кому только что сделал предложение.
Щедрое. О да, щедрость его господина на сей раз не знала границ. Еще никогда, никому не предлагал он подобного, не оказывал чести снизойти до союза – достаточно было лишь согласиться, и подтвердить свое согласие жестом доброй воли. Одним только жестом.
Пожалуй, не будь посланник так предан Хозяину, он подумал бы, что неустрашимый титан… нет, конечно же, не боится. Но то, что он видел сейчас, то, что показывали ему сейчас в глубине разума этого юноши, лишь подтверждало наихудшие опасения. Пока будет жив хоть один из них, он будет мстить. А убить всех едва ли получится.
Даже полумертвые, асы зубами, ногтями будут цепляться за жизнь; даже покоренные, не становятся покорными.
… Но сейчас их покорность не интересовала переговорщика. Сейчас дело было лишь во времени – и чем дольше мальчишка думал, чем больше мгновений колебался, тем дальше, глубже проникал чуждый разум, впитывался, как плесень в волокна дерева, прощупывал его душу, узнавая все больше и больше о мечтах и страхах; глубже, и глубже, к стержню, сломав который, можно будет получить все.
Еще. И еще немного.
- Нет.
Безгубый рот, растянувшийся в ухмылке, застыл.
О нет, Эбони Мо не собирался переспрашивать. Это была не первая цивилизация, решившая воспротивиться воле хозяина. Не первая, вызывавшая вздох: ведь согласие уничтожило бы лишь половину из них, тогда как война унесет всех. И вот он стоит перед ним сейчас – вождь, что во имя жизни расы обрек ее на смерть. Ради чего?
Но – вздох, сорвавшийся с его губ, не был вздохом печали. Скорее, усталости. Они были так забавны, эти надменные асы, называвшие себя потомками Имира. Пожалуй, даже жаль, что придется перебить их в бою: любопытно было бы посмотреть, сколько усилий потребуется, чтобы сломить их сознание с помощью пытки. Но – юноша выбрал. Пусть будет, как хочет.
Оставалось надеяться, что она уже достаточно далеко пробралась в его разум, чтоб, когда надо, поставить царя асгардского на колени.
- Да будет так.

… Он поднимался медленно и спокойно, как если бы только что завершил прогулку среди садов – такую же, какие некогда так любил Всеотец Один. Иногда ему милей было одиночество, но иногда, в знак ли особой милости или же для решения государственных дел, призывал себе в спутники и собеседники сына-наследника.
Ему не довелось почерпнуть ничего из таких бесед. Ему не досталось ни поучений Одина, ни ласковых, строгих уроков матери-Фригги. Потому теперь единственным маяком для него был взгляд леди Сиф, ожидавшей в надвратной башне.
- Я сказал «нет». Брат мой Тюр уже извещен. Все же,- неловкая мальчишеская усмешка,- он больше понимает в делах вождения армий.

[nick]Baldur[/nick][status]the golden one[/status][AVA]https://forumstatic.ru/files/0019/7e/3e/17210.png[/AVA]

В ответ Бальдр лишь молча склонил голову. Еще спозаранок, когда солнце едва позолотило краями горизонт; когда Андланг, золотая луна, едва успела исчезнуть с небосвода; когда воды Тунд подернулись туманом, становясь белыми, а потом золотыми; когда третья стража начала гасить фонари - Белый ас уже стоял в покоях некоронованного царя, возвещая наступление дня, который мог стать последним днём Асгарда. И пусть он не обладал даром провидения, сейчас это было не нужно.
Камень космоса, камень пространства, Тессеракт - вот что, в первую голову, привело Черный орден к стенам Асгарда. Как верные псы, которых выжлятники еще сдерживают на поводу, сотни и тысячи безглазых тварей покрыли долину Вигрид, до поры скрытые магией и иллюзиями.
Но Страж богов для того и поставлен навечно, до последних дней, на самом краю Радужного моста, чтобы видеть.  И он видит и слышит, как растет сорная трава, как наливаются плоды в золотом саду, как стонут птицы в высоком небе, и как молчат рыбы в подводных глубинах. Ему ли не слышать, как хрипят сотни глоток, как пена капает с тысяч безгубых ртов; ему не не чувствовать, как от дыхания тварей пригибается трава, как, взрытая, окропленная утренней росой, стонет красная земля? Ему ли не понимать, зачем явился в Асгард тот, в чьем обезумевшем сердце желание очистить и облагородить мир переродилось в стремление убивать, и не смущается ни дикими ордами, жаждущими крови, ни трупами стариков и детей?
Если не сингуляр, то Биврёст станут его целью; если не сингуляр, то Биврёст нужен ему, чтоб проложить себе путь к иным мирам.

Сын Одина, некоронованный царь, тоже понимал это. Как и то, что охота за камнем способна растянуться на срок, неподвластный воображению смертных. Танос способен уйти и вернуться, когда все забудут о нем, и даже боги сотрут в своей памяти его имя и все его дела. Способен - но не станет. А потому осада будет свирепой и страшной, и это то, что им следует понимать.
Всем.
Даже Сиф.

- Тор...- он запинается на этом имени, чувствуя, как странное, незнакомое чувство вдруг просыпается в груди, шепчет в уши, и начинает тихо глодать изнутри, разжигая гнев. Сколько, в самом деле, может он находиться в тени этого имени? Сколько еще каждый шаг будут сравнивать с шагом его брата. Разве любимец Одина был безупречен и мудр, и всегда вел себя, как надлежит будущему царю? Разве не он своей недальновидностью, своими страстями довел мать до смерти, а отца... что случилось с отцом, известно, наверное, только вечным богам.
Взгляд, устремленный на леди Сиф, отразил эти чувства.

- Я знаю, о чем ты думаешь. О чем все думают. Все сожалеют, что здесь, на стене, на престоле сейчас я, а не он. Каждый, кто смотрит мне в спину, думает, что лишь воля царя не дает любимцу Одина вернуться домой. Даже ты думаешь, хотя знаешь причину. Не воля царя закрывает ему дорогу. Древняя магия, перед которой равны и царь, и сын царя, и простой землепашец. Тот, кто убил члена царского рода, должен быть изгнан. А если вернется - проклятье падет на его голову. А если Асгард примет его, и посадит на трон, то проклятье падет на Асгард. Помоги...- голос его вновь сорвался, зазвучав по-мальчишески хрипло. На миг в глазах Бальдра блеснуло отчаянье, и стало видно, как сильно страшится он будущего сраженья.- Никто, кроме тебя, не ведает истины. Помоги. Мне.
[nick]Baldur[/nick][status]the golden one[/status][AVA]https://forumstatic.ru/files/0019/7e/3e/17210.png[/AVA]

... Неизвестно, что сказал бы или сделал юноша в ответ воительнице —  громкие крики на стене, справа и слева заглушили бы голос самого Одина,  если бы тот появился здесь каким-нибудь чудом. Асы не робкие дети, но  воины, и многие из них видели ледяных великанов и вели бой с чудовищами,  которых не представить иначе, как в кошмаре; им являлись и взрывы  звезд, и армии демонов из Муспельхейма. Но от того, что они увидели  теперь в сердце царства, почти на пороге дома, самые отважные ощутили  трепет в груди.
Казалось, сама ткань пространства вдруг лопнула по  швам, как разрывается переливчатый мыльный пузырь. Как лопающийся нарыв.  Как корка на старой ране, что затянулась, скрывая изъеденную плоть,  побелевшую, мертвую, наполненную жирными паразитами. Сотни существ,  безобразных пародий на человека, на смесь человека со зверем, на  шестиногого паука с каплями яда и гноя на спине, вывалились из этих  разрывов, и тут же рассеялись по равнине, покрыв ее всю, от края до  края, и устремившись вперед.
К городу, окруженному золотистым сиянием.
                                               
Но все смотрели не туда, не на них, хотя толпы врагов перед  неприступной стеной не появлялись уже тысячи лет. Все глаза устремлены  были туда, где еще трепетали лохмотья иного мира и где возвышались три  темных фигуры, таких похожи на человеческие.
И уродливых тем более, что в них не было ничего человеческого.
                                               
Но замешательство длилось недолго. Зазвучали приказы  командиров, защелкали механизмы орудий — и вскоре навстречу незваным  гостям понеслись сгустки пламени. Тщетно. Один из них вскинул ладони, и  залпы, как брызги воды, натолкнувшиеся на стекло, разлетелись о  невидимую преграду.
Еще и еще.
                                               
Между тем первые ряды нападающих, первые волны гигантского  потопа достигли стен города. У всех, кто был на стене, сердце сжалось  при виде того, с какой яростью, с какой ненавистью ко всему, что  растилось и воздвигалось годами, с какой лютой ненавистью ко всему  живому уничтожают твари прекрасные здания и зеленые сады, разрывают на  части заблудший домашний скот. Даже птицы, не сумевшие упорхнуть, даже  птенцы, выпавшие из гнезд, становились их жертвами: мощные челюсти  лязгали, проламывая черепа, лапы ломали кости и разрывали плоть.  В один  миг воздух, еще мгновенье назад благоухавший росистыми травами,  наполнился металлическим привкусом крови и режущим запахом пыли. Земля,  взрытая сотнями ног, почернела и превратилась в грязь, столь же  лоснящуюся и черную, как спины существ, как если бы они заразили ее  своим присутствием.
                                               
Крепче сжав оружие, стражи на стенах смотрели на все это — и  дрогнули лишь тогда, когда первый удар волны обрушился на защитное поле,  покрывающее город.
От визга и воя, исторгнутого тысячей глоток, у  всех на мгновение заложило уши. Орды чудовищ налетели на стену, и,  отброшенные ею, падали под ноги следующим; третьи налетали на вторых,  пятые на четвертых. На мог у подножья стены возникла сумятица, настоящая  мясорубка, в которой чудовища рвали и кромсали друг друга, не ведомые  ничем, кроме жажды убийства.
Но троих, наблюдавших за этим всем с  хладнокровием и презрением, не волновали потери, не беспокоило то, что  приведенная армия грозила истребить себя сама. Один из них продолжал  сдерживать участившиеся удары орудий, пока остальные с усмешкой  наблюдали, как из прорехи миров вываливаются и устремляются в бой новые и  новые твари.
                                               
Но вот, наконец, тот, кто был выше других, сделал шаг — и  двинулся вперед, расчищая себе путь огромной дубиной. Казалось, на  какой-то миг твари, не признав своего, готовы были броситься на него — и  вдруг, развернувшись, устремились в сторону города.

Бальдр повернулся к воительнице: его лицо было бледным, как мел.
—  Она ведет их,— произнес он неповинующимся языком; рука, вытянутая  вперед, трепетала по ветру, как лист. Но глаза юноши горели знакомым  упрямством, а губы были поджаты, как у любого, кто готов был стоять  насмерть.
— Она,— повторил  он, указавая на невысокую женщину в белоснежном плаще, стоявшую рядом со  своим спутником.— Хэймдалль приносил мне вести о ней.
[icon]https://forumstatic.ru/files/0017/90/c0/33138.gif[/icon]

... Где-то по ту сторону стены тонкогубый рот женщины сложился в усмешку.
О, разумеется, она не могла видеть тех, кто стоял сейчас на стене, не различала их возраст и пол, не пыталась даже понять, был ли кто-то из них асом, жителем чуждых миров, цвергом, оборотнем или альвом. Единственное, что она ощущала, чуяла всем существом, единственное, что пробуждало в ней голод, животный, неутолимый, кислотой разъедающий нутро, до пузырящейся в углах рта кровавой слюны, был чужой страх.
Чужая слабость.
Чужая алчность до жизни.

О, сейчас там, на стене, среди сотни могучих воинов были те, кто жадно любил ее, яркую, страстную, полную подвигов и опасностей - но они не горели бессонным желанием отнимать, не ждали вонзить сталь оружия в еще живое сердце противника. Все они позабыли вкус теплой крови, растеряли, утратили за века сытого существования тот самый жар, что некогда вел и толкал Всеотцов по пути завоевания - по черепам, сквозь горизонты - и дальше.
Существа, что рождены были для того, чтобы править миром, превратились в колонию жалких, сгрудившихся на клочке тверди, вечно юных стариков.
Все, кроме одного.
Им и следовало заняться в первую очередь.

... - Они снова меняют направление атаки.
Тревожный взгляд Бальдра устремлен был на старшего брата. Он знал и помнил, читал в манускриптах, что Всеотец Один сам шел во главе своей армии, и что удары Гунгнира в его руке не знали промаха. Но то были иные времена, и иные миры,- и сейчас им всем предстояло не устремиться вперед, навстречу славе и смерти, а защищать от нее других.
От смерти.

Он вновь оглянулся,следя, как несметные полчища уничтожают и равняю с землею все, что возведено было поколениями асов, что цвело и плодоносило, а теперь на глазах обращалось в руины и грязь. Боль и гнев закипали внутри него, как должно быть горели внутри каждого сердца - но Бальдр, сын Одина, напомнил себе, что для гнева еще не пришло время. Их враг силен, и цель его заточена в этом городе, а значит, войска Таноса не остановятся, пока не получат то, за чем пришли.
Тессеракт.
Камень космоса.

Взгляд стоявшего рядом солдата показал ему, что молчание стало слишком долгим. Энхерий тут же потупился, но на смену ему рядом вспыхнул другой взгляд, и третий... Он вскинул голову - и ветер донес нетерпеливый, отчаянный птичий крик.
Волки, притихшие было при виде людей, подняли головы и протяжно, надрывно заскулили.

- У нас есть два пути,- заговорил юноши тихо, сам трепеща от собственных слов. Мысль о том, что он не верит в происходящее, что все это кажется ему только сном, из которого Барри Ландерс, лондонец и историк, скоро подымется в своей квартирке в Восточном Лондоне, внезапно пронзила Одинсона с ног до головы.
Это не так.
Это все не игра.
Нельзя сохраниться и, вернувшись, переиграть этот бой.
И от того-то так невыносимо тяжело дается каждое слово. Решение. Даже дыхание.
- Два пути: ждать, пока они истощат свои силы... чего может и не случиться, ибо нам не известны их мощь и число - или атаковать. Так сделал бы Тор,- поневоле усмешка мелькнула на губах молодого царя. Снова и снова он чувствовал, слышал это сравнение, сопровождающее каждые его шаг.
- Но я не Тор,- он произнес это упрямо, и осекся, сообразив, что проговорил все вслух. Что же, пусть. Если верно, что пути вытканы норнами на полотне вечности, ему не измениться и не изменить свою жизнь. Пусть будет как будет.
- Да, я не брат мой, и не водил войско в битву. Но здесь, со мной, те, у кого есть в этом опыт. Как царь, я желаю услышать мнение каждого из вас.
[nick]Baldur[/nick][status]the golden one[/status][AVA]https://forumstatic.ru/files/0019/7e/3e/17210.png[/AVA]

Тревога кольнула сердце при виде вдруг развернувшегося к стенами Асгарда Фенрира. Поначалу она подумала, что он увидел то, чего не видно ей с Нагльфара — внизу, за бортами колоссально огромного корабля много чего происходило. Но уже трети его пути стало ясно: брат лишь набирает скорость, и помешать ему сейчас даже боги не способны.
Мысли о предательстве не возникло: никогда она бы не поверила, что Фенрир вынашивал свой собственный план мести и решил действовать наверняка, пока им доверяют. Да, конечно, это было бы даже логично и обернуть исход боя в свою пользу можно было бы, даже не попав под подозрение, но точно такой же недоумевающий, хоть и спокойный взгляд Йормунганда, пойманный ею при взгляде на второго брата, был лишь подтверждением того, что они не договаривались ни о чем таком.
На поле боя становилось все больше мертвых, как тех, что привела за собой Хель, так и тех, что пали здесь и сейчас. И было это хорошо для защиты, но в следующую же секунду огромный волк стал тараном, рушащим безупречную защиту, и Хель, кажется, начинала понимать план тех, кто вздумал осадить Золотой Город. Ужасная догадка мелькнула в ее голове, но что делать с попавшим под чьи-то злые чары братом, она не ведала. Вернее, на это просто не было времени, надо действовать по ситуации. Приказ направить Нагльфар к пролому в стене она отдала сразу, понимая, что если это и поможет, то лишь временно. А сейчас в приоритете брат и его жизнь. И вернуть его в лоно семьи, уверить, что месть можно осуществить иначе...
Месть.
Точно!
— Тюр! — она телепортировалась к одному из дядей мгновенно, тут же беря его за руку, явно привыкшую держать оружие крепко. — Тебе сейчас на Нагльфаре надо быть. Так надо, уж поверь, Вам тоже все мне помешало бы туда, — она кивнула сначала на Нагльфра, а затем и на несшегося на них всех Фенрира, и прямо перед его носом телепортировала Тюра вместе с собой.
Ну уж нет, братишка, тебе придется погоняться за добычей.
— Я не чувствую его, им что-то завладело, Тюр, — волнения за брата выдавать царица Хель не может, но план созревший рассказать — вполне. — И если заманить его на мой корабль, та магия исчезнет. Постой здесь так, чтоб на виду побыть.
Сама ж она пустила силу сквозь Нагльфар к земле — те иномирцы, что пришли сюда с мечом и пали, теперь присоединятся к их войскам.

[nick]Hel[/nick][status]царица мертвых[/status][icon]https://forumstatic.ru/files/0019/7e/3e/98544.jpg[/icon]