Marvelbreak |
Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.
Вы здесь » Marvelbreak » Альтернатива » baby, it's cold outside
[epi]THE ANSWER IS NO
Conner Kent, Jason Todd
А что если Кая спасти невозможно? А что если его уже спасли? А что если Герде только кажется, что она здесь герой? Ой, да гори оно всё синим пламенем.
NB! из заветных букв "ж", "о", "п", "а", слово "вечность" собрать невозможно в принципе.[/epi]
[nic]Conner Kent[/nic]
[ava]http://i.yapx.ru/GY0g3.gif[/ava]
[sta]ведь кай не плачет[/sta]
[sgn] [/sgn]
Отредактировано James Rogers (2020-02-16 18:50:40)
Сказка начиналась не так уж плохо.
Джейсон знал, что рано или поздно ему придется вернуться к отсчету всего этого мракобесия и еще раз спросить себя, стоило ли оно того? Стоили ли все эти шаги того, что он видел перед собой?
Коннер был живой, это было хорошо, не так ли? Они были знакомы тысячу лет и чуть дольше, они даже любили друг друга, до момента, когда Коннер исчез, скрылся в снегах и метели, не вернувшись обратно и никогда не написав ни одного письма в ответ. Получил ли он письма Джейсона? Было ли что-то в этой холодном и мрачном месте от того теплого паренька, которого он знал?
Они росли по соседству, у них были общие приключения и история на двоих. Из них двоих Джейсон был тем, кто чаще всего дрался и влипал в неприятности. Именно Джейсон мрачно и настойчиво предлагал шалости, гадости и воровал яблоки в карамели у старушки, которая их продавала. Именно Джейсон должен был быть растерзан в снегу волками или кем-то таким же мрачным. Его история должна была оборваться, закончиться до того, как она началась.
Но вместо этого у него на балконе до сих пор цвела та самая роза, которую ему подарил Кон. Цвела и не прекращала попыток вырасти еще больше, до целого куста по всей видимости. Джейсон не знал что с ней делать с тех пор как парень исчез и не знал что думать, с тех пор как его начало поедать заживо желание найти Коннера. Он боролся с ним месяцами, прошло некоторое время прежде чем он решился сбежать из дома, забрав с собой только оружие отца и собственную решимость.
Примкнуть к охотникам изначально было хорошей идеей, здесь он получил пару уроков, которые ему пригодились потом, здесь же он получил информацию, что где-то там в далеком месте, в замке, который не имеет даже названия, живет человек, по рассказам слишком похожий на Кона.
Он сорвался, в его голове был план как добраться до того самого места, и нет, он не планировал каждому встречному рассказывать мрачную историю или романтический эпос о себе. Джейсон вообще предпочитал обходится без слов, просто менял одного проводника на другого и отчаянно надеялся, что его жажды найти парня будет достаточно, чтобы действительно это сделать. Где-то на этом пути он потерял уверенность в том, что он справится с собой, с собственной яростью, гневом, болью, вызванными исчезновением Кона.
Где-то на этом пути он ожесточился, стал чуть осмотрительнее, перестал верить в чудеса, научился стрелять, убил…
Где-то на протяжении всего этого почти года поисков он сломался. Но он все равно собирался добраться до паренька в замке и посмотреть ему в глаза…
Он добрался.
Коннер почти не изменился с тех времен, что они виделись в последний раз. Он почти не перестал расти, все еще возвышаясь над Джейсоном, его глаза были все такими же голубыми, а сам он был все таким же красивым. Наверное, этого могло быть достаточно для того, чтобы развернуться и податься домой, он ведь увидел его живым, он ведь достиг всего, чего хотел. Но жадность Джейсона была такова, что просто «знать», ему было недостаточно.
Ему нужно было чтобы все вернулось на круги своя. Чтобы проклятая роза получила уход от Кона, чтобы они могли снова встречаться на улицах городка и воровать яблоки у старушки. Он знал, что ему будет мало просто найти парня и посмотреть, как он тут устроился, он думал, что он справится с тягой к переменам, он думал, что он научится к моменту встречи, быть менее живым, менее яростным. Он думал, что справится с собой.
Но вместо того, чтобы развернуться и уйти он пошел вперед, пересекая зал, шаги по которому гулко отдавались в его сводах и эхо разносилось далеко-далеко.
- Не пора ли идти домой, Кон? – Джейсон подобрался поближе, чтобы рассмотреть, что такое интересное привлекло взгляд Кона, что он даже не дрогнул от его присутствия особо. – Я потратил много времени и сил, чтобы добраться до тебя.
Он потратил чертов год, чтобы научится жить без него, для него.
[NIC]Jason Todd[/NIC][STA]герда[/STA][AVA]https://i.imgur.com/qLZ59mC.png[/AVA][SGN]в этой сказке нет хэппи энда[/SGN]
Это была славная сказка. Главные герои не подкачали - куда ни плюнь, всюду красавцы, не без тараканов в голове, но в пределах нормы, никаких чудовищ в округе, никаких проклятий и обманов от хитрых завистников, никаких отравленных яблок и подозрительных гномов по близости. Ничего такого, что бы в самом деле могло испоганить повествование с приятным послевкусием. Просто небольшой город, просто дети, выросшие рядом, друзья, и даже больше чем друзья, до одури искренние друг с другом и может быть неосмотрительно счастливые, наслаждающиеся молодостью, здоровьем и друг другом. Шалапаи, безобразники, славные малые, в общем. У них даже был символ всего того, что было для них так важно: роза, цветущая на подоконнике окна, в которой Коннеру не раз приходилось кидаться мелким гравием. Казалось бы, в чём подвох?
Кенту всегда казалось, что его нет. Ну что может случиться с ними, верно? Они же обыкновенные. Все эти странные истории про чудеса и кошмары наяву обычно начинались с того, что ребёнка подбрасывали под дверь, а потом оказывалось, что он принц, которого пожалел какой-нибудь душевный охотник. Или кто-то отказал/нахамил/не был добр/нужное подчеркнуть проезжему колдуну или ещё какому придурку, способному натворить дел, расхлёбывать которые становилось проблематично. Мачехи, отчимы, чудовища. Всё это просто не могло случиться с ними, верно?
Оказалось, что нет.
И, пожалуй, это было обидно. Ведь он даже не верил в сказки, упрямо утверждая, что это всё выдумки, в конце концов доказательств, что магия в самом деле существует у местных не было - не то, чтобы кто-то искал. Не верил в то, что в их мире возможно всякое. До прошлой зимы не верил. До осколка магического зеркала, попавшего в глаз, который никак не получалось вытащить, который никто не видел, но зато он сам отлично ощущал его острые края, причиняющие боль, до ничем не купируемого холода, сковывающего его тело - даже почти засунув руку в пламя камина он не ощутил ей ровным счётом ничего. До снов, полных зимней стужи и собственного страха от непонимания, что происходит, чувства тотального одиночества в белом бескрайнем поле. До явления странной, восхитительно изящной и пугающе красивой женщины, смотрящей на него с жалостью и плохо затаенным живым интересом. Даже садясь в сани, с тоской оглядываясь на до боли знакомое окно, за инеем на котором всё ещё можно было разглядеть ту самую розу, не верил. Но всё равно согласился принять помощи от незнакомки - тогда казалось, что иначе он обречён стать ледяной статуей или что-то такое, тогда ему просто было страшно, казалось, что с ним что-то не так, что сходит с ума, что никакого осколка не было и ему всё это показалось, а женщина.. была первой, кто сказал, что знает что с ним, а главное как ему помочь. Королева была чертовски убедительна, гладила по голове мягко, баюкала в объятиях, зачем-то кутая в меха, от которых ему как и прежде не становилось теплее, и всё обещала, что скоро всё закончится, что больше не будет холода в груди, не будет страха, не будет боли. Ничего больше его не побеспокоит.
Коннер верил и не верил одновременно, борясь с сонливостью и надеясь, что всё обойдётся. Думал, что примет помощь и сбежит, если не отпустят добровольно. Обязательно сбежит - это ведь совсем несложно, когда полжизни только и делаешь, что сбегаешь от заслуженного наказания и ловко выпрыгиваешь из окон.
И обязательно вернётся к Джейсону.
Но не вернулся.
Он бы обязательно всё исправил. Нашёл бы выход, смог бы вернуться домой, нашёл бы слова, чтобы объясниться, загладил свою вину. Хотя бы извинился бы за то, что просто исчез, как будто его никогда и не существовало. Если бы помнил. Если бы его собственная жизнь до встречи с Королевой не казалась сном. Если бы чужое тепло ему по-прежнему было необходимо. Если бы величественный замок с его сквозняками и ледяным троном не казались ему роднее и ближе города, в котором он оставил важного человека и розу, о котором со смехом когда-то обещал заботиться, заметив ужас в глазах одариваемого.
Если бы, если бы, если бы. Слишком уж всё пошло не по плану.
Глядя в зеркало, Коннер не видел ничего, что стоило бы его беспокойства, не обращал внимания на собственную бледность, игнорировал то, что вечно мерз, но никогда не замерзал. Узнавал себя, подмечая изредка нездоровый блеск в глазах, но не акцентируя на этом внимания. Ему в своём холодном мире без огня, людей и лишних привязанностей было комфортно. Казалось только иногда, что раньше было как-то не так, иначе. Кажется, он даже спрашивал у Королевы нормально ли это, а та смеялась, ласково гладила по голове как тогда в санях и всегда говорила, что он жив и это главное. Говорила ему, что иначе бы ничего не получилось. Шептала, снова и снова убаюкивая, стоило ему вырваться из оцепенения от её чар, что он просто глупый мальчишка, который делает себе только хуже. Что он болен, заражен и должен верить ей, ведь только она знает, что с ним. И только её колыбельные в силах ему помочь, оставить в нём искру жизни и не дать умереть.
И он верил.
И в сказки верил. И в магию.
Только вот в жизнь вне замка не верил, не пытался сбежать, не заострял внимания на смутных воспоминаниях, удивлялся только знакомому и незнакомому одновременно лицу во снах, но никогда не спрашивал у Королевы об этом человеке, зная, что и эти воспоминания она может у него забрать, уберегая его ультимативно и без права на оспаривания, а ему нравилось смотреть на того парня.
Кажется, его звали Джейсон.
В замке не было календаря и не сменялись сезоны как положено. Всегда была зима. И Коннер в самом деле не знал, сколько он здесь. Из развлечений - составить слово "вечность" из льдинок, в этом не было никакого смысла и Коннер продолжал только потому что был упрям, впрочем каждый раз заканчивал на том, что раздражённо распинывал все эти сомнительные сокровища по углам, исключительно для того, чтобы на следующий день искать, снова собирать в кучу и в очередной раз пытаться сделать невозможное. Слонялся по замку, зная, что никогда уже не согреется, и от этой мысли становился только мрачнее, чувствуя как внутри что-то с треском надламывается, но никогда не жаловался. Приходил к Королеве, когда было особенно беспокойно, и всегда получал желаемое: тишину, сон и внутреннюю гармонию, мало похожую на что-то естественное. В нём вообще было много искусственного. Но как бы там ни было, как бы скучно не было, как бы странно не было, как бы его не трясло от чувства неправильности, по-прежнему зарождавшегося где-то внутри и искореняемого ласковыми руками, чья температура не отличалась от его, он всегда знал, что там, за стенами, ему делать нечего. Ему, мальчику с когда-то очень горячим сердцем, а теперь обжигающе холодным. Теперь здесь его дом.
Почему-то именно это казалось неоспоримым фактом.
И одиночество казалось не самой страшной платой за безопасность и жизнь.
- Домой? - Коннер был так увлечён самым глупым делом на свете, что в самом деле заметил гостя только, когда тот заговорил и с искренним недоумением переспросил самое странное слово в чужой речи. И снова замолк, подняв взгляд, чтобы осознать, что знает этого человека. Видит его во снах, всё реже и реже. Кажется, его в самом деле зовут Джейсон. Только вот улыбаться и радоваться ему не получается, всё внутри противится подобному и встаёт на дыбы, требуя от него остановить это безумие. Но он ничего не делает, кривит только губы, плохо понимая о чём ведёт речь чужак и не спешит вставать, так и оставшись сидеть на полу, подогнув под себя ногу. Ему здесь бояться нечего - этот замок его дом, его крепость. Здесь ему не навредить. - Я уже дома. Мм, мне кажется, я не понимаю, чего ты ждёшь от меня. Я должен быть тебе благодарен? Что-то такое? Ты мне немного мешаешь, если честно.
Чувство, что он всё делает неправильно, Кент просто игнорирует, загоняя подальше, вглубь себя и смотрит неприязненно, как велит внутренний холод. Давит в себе желание подарить нежданному гостю искреннюю улыбку - он уже и не помнит, как это, если честно. Спотыкается в своём марше равнодушия разве что о то, что лицо знакомое, до странного скрежета внутри, какой издают льдины, сталкиваясь друг с другом. Но совершенно не понимает, что должен с этим делать. Поэтому не делает ровным счётом ничего. Думает только равнодушно, что Королевы в замке нет и некому унять его тревогу, никто не подарит ему забвение, спасая от внутренней дрожи, вызванной этим странным, ждущим чего-то от него, человеком.
И снова говорит, морщась, почти стараясь вспомнить что-то важное, но не находя в себе никакого отклика.
- Ты ведь Джейсон, да?
Имя по-прежнему кажется до боли знакомым и произносить его так легко. Как будто только и занимался этим целыми днями когда-то давно.
Слишком давно, чтобы поверить в это. Но Коннер всё равно хмуриться и смотрит изучающе. В конце концов, если немного подумать, беседа с живым человеком всяко интереснее самого глупого занятия на свете.
Нельзя сложить слова вечность, пока не поверишь, что это возможно. А Кент не верил.
[nic]Conner Kent[/nic]
[ava]http://i.yapx.ru/GY0g3.gif[/ava]
[sta]ведь кай не плачет[/sta]
[sgn] [/sgn]
Отредактировано James Rogers (2020-02-16 21:26:49)
Один шаг за один раз, не так ли? Джейсон должен был делать один шаг за раз, чтобы двигаться в правильном направлении. Он шел сюда слишком долго, он потратил столько времени на то, чтобы найти это место, этого человека, этот пустой холодный зал. Он потратил самого себя на то, чтобы научиться быть в одиночестве, не полагаться на отца, на мать, на собственных партнеров, он научился быть в одиночестве, выбирать собственные пути и медленно шагать по ним.
Зачем он пришел? Почему сомнения не мучили его ранее? Почему он не отказался от всей этой идеи? Почему он упрямо добирался до человека, который его оставил?
Было ли правильным стоять напротив него и всматриваться в его глаза?
Джейсон сомневался теперь в каждом шаге, в каждом вдохе, в каждом движении, которые он сделал. Он сомневался в том, что все это правильно, что Коннер тот самый, что они отсюда уберутся а не сгинут тут вместе. Он сомневался во всем, что касалось их двоих и самого себя, но упрямо стоял на своем.
- Да, домой. – И пусть голос звучал хрипло, а мыслей было так много, что он невыносимо болел от них. Пусть Кон не прыгал от счастья видя его, пусть все это оказалось, возможно, новым адом.
Пусть.
- Туда, где мы росли парень. Туда, где твое место. – Он пожимает плечами, намереваясь проигнорировать отсылку к благодарности и язвительность, это кажется утешительным и знакомым, где-то там возможно еще есть Кент, которого Джей знал, Кент за которым он пришел. Где-то там он должен оставаться, внутри, в голове, в сердце.
Невыносимый холод не мог бы скрыть парня полностью не так ли? Никто не мог бы скрыть человека, которого Джейсон знал. Ни одна метель не была бы для него достаточной.
- Джейсон. – Он кивает, и протягивает руку, чтобы дотронуться до кожи, которая почти светится в этом зале. Будет ли она холодной? Будет ли его прикосновений достаточно? Будет ли его самого достаточно? – Ты меня помнишь? Ты хоть что-то помнишь?
Он не спрашивает, что случилось, он не спрашивает, как оказалось так, что они в этом месте в одиночестве, переплетенные странными словами, которые им даже не могут помочь. Джейсон просто смотрит, пытаясь понять, что делать дальше. Хватать Кона и бежать, собирать льдинки здесь, слушать сказку или есть еще какой-то вариант?
- Или не помнишь? – Оy все-таки касается пальцами чужой руки, почти дергаясь от холода, который ощущается. Мальчик почти ледяная статуя или это сам Джей почти ледяная статуя? Он не улыбается больше, внутри все еще ком из сомнений их так много что он сглатывает следующие слова и трясет головой, пытаясь вытряхнуть из нее лишние мысли.
Что если он ошибается?
От неуверенности и вопросов Джейсон замирает, пытаясь взять себя в руки. Его наглость всегда была отличным прикрытием, его слова всегда звучали как настоящие, его действия говорили сами за себя. Он здесь чтобы вырастить куст роз, не так ли? Тот самый, что до сих пор где-то на окне в городе, который он и сам почти не помнит. Он здесь, потому что он хотел быть здесь, он собирался сделать что-то, что разрушит его одиночество.
- Я добирался сюда долго, конечно, но не настолько долго, чтобы ты совсем мог себя потерять в этом всем. – Он кивает в сторону статуй, которые может быть такие же парни как Кон, а может быть просто скульптуры, кто знает.
Он не всматривается в обстановку и без того достаточно страшно действовать наугад. Коннер не помогает, впрочем, этот придурок никогда не помогал, когда нужно было действовать. Слишком много вопросов он задавал, для того чтобы решится на действия, Джей всегда был быстрее.
- Не стой столбом, она может скоро вернуться, идем. – Он тянет за руку, которая все еще кажется куском льда и усмехается.
Страх и ошибочность его собственных действий не отпускают его. Страх гнездится в груди заставляя сердце работать с перебоями, страх заставляет его делать несколько шагов за раз, говорить быстрее, цепляться сильнее. У него слишком много страха на самом деле для того человека, которым он привык представляться, но кто заглянет под маску, чтобы вскрыть старые травмы.
[NIC]Jason Todd[/NIC][STA]герда[/STA][AVA]https://i.imgur.com/qLZ59mC.png[/AVA][SGN]в этой сказке нет хэппи энда[/SGN]
В груди больно - знакомое чувство, закономерное наказание за мысли о чём-то, что с ним как будто было [когда-то давно, как будто не с ним, не в этой жизни]. О ком-то. Так много в этом слове «дом» - так мало в нём про места, отличные от царства холода и снега, для Кона. Такой странный и надоедливый парнишка. И всё же больно - в груди колет, нарывает, мешает поступать верно, следуя чужой воле. В его голове слишком много всего, в его груди едва бьётся когда-то горячее сердце, в его глазах стоит весенний лёд, так и не треснувший под напором чуждой ему весны. Коннер морщится, кривится, прикладывает руку с проклятой им не единожды ледышкой груди, пытаясь унять беспокойство, не чувствуя как застывшая кристально чистая вода обжигает его ладонь. Ему не страшно - страх слишком сильная эмоция для него теперь, ему неуютно и хочется спрятаться, сбежать, уберечься. Выставить прочь, призвать стражу, воззвать к своей Королеве, попросить защиты - это то, что ему стоило бы сделать. Это то, что от него ждёт его Королева. А он молчит, хмурится только пуще прежнего, сжимает бледные губы крепче, смотрит долго, смотрит неприязненно, смотрит, как будто узнавая, и всё равно режет наживую словами, спеша отречься.
- Мой дом здесь,- говорит безаппеляционно, не позволяя себе сомневаться. Смотрит прямо - мог бы с вызовом, но получается всё больше не понимая, что от него хотят. Вопросы кажутся ему невежливыми - мерзкие знаки препинания врезаются в него, требуя ответов, а у него их нет. Он так давно не говорил ни с кем кроме Королевы, так давно потерялся во льдах, так давно собирает слово «вечность» из ледышек, что в самом деле верит, что здесь его дом. И волосы его всегда были с налётом инея, и никогда ему не было тепло ни в чьих объятиях кроме женщины, чей стан поражал людские умы. Не было никакой деревни, не было никогда оболтуса, ворующего яблоки на рынке, не было цветка на подоконнике, не было проклятья и саней, увозящих его прочь из родных краёв. Джейсона тоже не было. Выдумка, иллюзия, наваждение, приходящее к нему во сне. Где правда, а где вымысел? - Я не понимаю, что тебе от меня нужно. Мне нечего помнить - мой дом здесь.
Слова - осколки вылетают из его рта, метя прямиком в чужие слабые места. Дети бывают жестоки - Коннер знает, что он давно не в той возрастной категории, но чувства атрофировались во льдах, совсем как мыщцы у лежачего больного и в нём от злых детей, спешащих побольнее уколоть, защищаясь, гораздо больше, чем когда бы то ни было. Он, наверное, тоже болен. Поэтому и врёт, опровергая собственную догадку, отрицая свои сны и мысли, отрицая саму возможность иного устройства мира нежели тот, что ему раз за разом красочно описывала Королева - это инстинкт самосохранения. Страха нет, но всё равно беспокойно, волнительно и руку хочется поскорее отдёрнуть, спрятать, не позволить коснуться. Не дать себе навредить.
Ты умрёшь, если покинешь мой замок, глупый мальчик. Засыпай скорее, я тебе помогу.
Ловит какой-то особенный взгляд на себе, тушуется, остаётся недвижим и тихо [гораздо тише, чем отрицал всё, что его так беспокоило] отвечает не по существу, но правду. Правда жжётся и теряется мелкой дрожью в пальцах - ему хочется улыбнуться, утешая, но губы не слушаются. Может быть он просто уснул прямо в зале подле трона и ему всё это снится?
- Я не помню. Но.. я видел тебя во снах. У тебя красивая улыбка,- оставляет при себе свою тихую радость от чужих визитов, не уточняет, что это его последняя тайна от Королевы едва живая, спрятанная на дне за семью замками. Наверное, это Джейсону знать ни к чему - зачем это вообще кому-то знать? Собственному голосу удивляется, смотрит синими глазами, почти не моргая, запоминая и впитывая, всё ещё хмурится и в самом деле не понимает, что здесь забыл чужак. Но нет в этом мире дела скучнее, чем пытаться собирать слово «вечность» из льдинок, а пока в замке нет Королевы - он точно это знает, ведь метель далеко отсюда, а она всегда следует по пятам за хозяйкой - он может отвлечься, позволив себе поговорить с Джейсоном - ему интересно. Просто недолго и так, чтобы никто не узнал. Ему так опостылело одиночество, ему так скучно.
- Это просто скульптуры,- констатация факта как отражение слепой веры во все сказки Королевы - на самом деле он не знает так ли это. Спросил однажды и ему ответили - всё, что ему оставалось, так это поверить. Ведь беспокойство лечится объятиями и забвением, и с каждым разом сны всё туманнее, образ забывается, а он им так дорожил, берёг и старался вести себя как хороший мальчик, но раз за разом попадался на глупостях и терялся во льдах. И вот перед ним тот самый человек из снов, а он боится задавать вопросы, упрямится и не чувствует себя живым. По-прежнему. А должен? - Она не скоро вернётся - у неё дела. Слышишь, метель далеко и не задувает в окна? Значит, она далеко.
Чужая рука обжигает его - хочется забрать её себе обратно и баюкать, пытаясь заморозить обратно, но он упрям и глуп - терпит. Смотрит всё так же прямо и непонимающе, думает о своём и почти не смотрит на ладонь, которую неприятно обволокло мелкими иголками - верными признаками согревания. Некомфортно, но как будто привычно когда так: рука в чужой руке. В руке Джейсона. Щурится, снова поджимает губы, разжимает руку с льдинкой, роняя его со звоном, разносящимся эхом по залу и тянет к глазам, принимаясь тереть нещадно. Весь он - сосредоточие непонимания и дискомфорта. Всюду жжётся. Колется.
- Мне нельзя уходить - это меня убьёт,- ставит точку, пожав плечами и всё смотрит, смотрит, смотрит. Точно Джейсон. Точно он. Только кто он? А он сам кто? Что их связывает? И почему он пришёл сюда? Зачем? За ним? Снова этот зуд в глазах - слёзы выступают непроизвольно и подмерзают тут же, стягивая кожу.
- Я правда не понимаю, зачем ты пришёл и почему мне нужно куда-то уходить.
Пробует на вкус собственные вопросы и остаётся недоволен - всё не то. Его волнует совсем не это.
- Почему я знаю как тебя зовут? Почему ты мне.. снишься?
[nic]Conner Kent[/nic]
[ava]http://i.yapx.ru/GY0g3.gif[/ava]
[sta]ведь кай не плачет[/sta]
[sgn] [/sgn]
Вы здесь » Marvelbreak » Альтернатива » baby, it's cold outside
