[AVA]http://i.imgur.com/7lULYan.png[/AVA]
... Время и правда сильно меняет людей. Не только людей. Скалы стираются в песок, ручьи превращаются в реки, на месте морей поднимается твердь. Поколения, словно волны, набегают на берега и уходят, распыляются в звездный свет, и ложатся в сырую землю; нет ничего, что могло бы остановить это сражение мира со временем.
Остается одно - память, великий дар.

Это место не было торжественным, или священным. Не стояли здесь стражи-колоссы, сжимающие в руках мечи высотой с нескольких человек; не было на нем цветущих садов, никто не поставил здесь обелиск, покрытый золотом и серебром. Всего лишь одно сокровище было здесь, лежало под ногами, рассыпалось сверкавшими гранями в свете звезд: водопад, обрывавшийся в вечность.
Водопад, по которому так недавно скользнула и рассыпалась пеплом легкая погребальная лодка.

Он зачерпнул полную горсть из змеящегося под ногами ручья, и долго смотрел на отражение ночи, плещущее в крепкой ладони. Если бы можно было и вправду удержать его так. Если бы в его власти было остановить, вернуть происшедшее, отдать жизнь за то, чтоб все, кого он любил, вновь были вместе, и дома. Но нет, вода убегает, просачивается между пальцев, холодит горячую кожу; прошло немного, и все утекло, оставив лишь легкий след.
К добру или к худу.

К добру или к худу никто не может исправить последствия своих поступков. Предусмотреть, обдумать - но не изменить. Годами искупать, залечивать раны, утишать боль,- но не изменить.
Мечтать изменить - лишь причинять себе боль. Запрещать. Останавливать. Улыбаться.
И без того есть, чем заняться в этом лучшем из миров.
Делать то, что должно.
И все равно мечтать изменить.

Он взглянул на созвездия, совершавшие неторопливый путь по темному небосклону. Полночь. Пора бы прийти.
Для этого последнего разговора он выбрал это место.

Отредактировано Thor (2017-10-02 23:41:41)

[AVA]http://i.imgur.com/7lULYan.png[/AVA]
Он едва различил ее шаги по зеленому ковру - и то лишь потому что ждал их. Почти ничто не выдавало воительницу в ночной темноте: ни неосторожный шум, ни случайное движение, ни поспешность, с какой бы иная летела на встречу с асгардским принцем. Впрочем, и шла она не на любовное свиданье, ведь деве мечей смешны сладкие напевы и обращенные к ней слова любви. Сколько отважных воинов из свиты Одина вздыхало, тайком провожая ее взглядом; скольких из них она не раз повергала ударом или же острым словцом! И сейчас, в ночном мраке, они явилась не выслушивать очередное признанье... явилась, потому что так ей велел долг.

... Внезапно он понял, что совершенно не знает, с чего начать разговор. Что нужно сказать, как объявить о своем решении - это все Тор продумал до мелочей в несколько бессонных ночей... но как подступиться к этому, как не услышать отказ - того сын и наследник Одина не предусмотрел. Потому рассмеялся негромко, забавляясь собственным поражением.
- Напугала. Если бы я не знал, кто передо мной - решил бы, что это тень или колдовство: появилась, словно из воздуха. У меня к тебе дело, Сиф,- не найдя ничего другого, как сразу взять быка за рога, не будучи искусен в плетении слов, он нахмурился. В самый нужный момент мысли, которые он с таким трудом собрал во время полуночных бдений, разбежались от него в разные стороны, как зайцы из клетки нерадивого ловчего.
- Одним словом... я завтра отправляюсь в Мидгард,- поджав один палец (не забыл, молодец, осталось еще каких-то сто сотен несказанных слов) проговорил он.- Защита Асгарда и трона останется на вас... на тебе. А потому... потому завтра мы должны огласить наше обрученье, чтобы на случай, если я не вернусь... Словом, все может статься.

Высказав все это единым духом, Одинсон поежился и запахнулся в плащ, словно бы холодок, струившийся от ручья, вдруг пронял его могучие плечи.

Отредактировано Thor (2017-10-03 22:26:12)

[AVA]http://i.imgur.com/7lULYan.png[/AVA]
Наследник трона ожидал немного другого ответа на предложение, от которого все та же "любая" девица в Асгарде запрыгала бы от счастья. Нет, разумеется, он понимал, что Сиф - вовсе не "любая", но могла бы хотя бы поблагодарить. Или, как это называется, выразить соболез... э, нет, это что-то другое.
На худой конец, могла бы поинтересоваться, как к этому отнесется Джейн Фостер.
Женщины.

С Джейн у него последнее время... все изменилось. Нет, не то что землянка постарела или утратила женское очарование,- просто так вышло, что раз за разом пути их расходились все дальше. Вот и последний раз, когда он явился в Мидгард, когда (в который раз) мир был в опасности от рук железного безумца, Тору не удалось выкроить времени, чтобы увидеться с ней. Да и она, похоже, не слишком рвалась расставаться ради пришельца со своей любимой лабораторией. Мировая известность, слава, научное признание... Как мало надо, чтобы забыть.
Женщины.

С другой стороны, может и к лучшему. Трудно представить, что скажет влюбленная женщина на объявление: "Прости, я женился на другой".
А против Сиф есть оружие потяжелее, чем Мьёльнир.

- Ты знаешь, что мать всегда хотела этого,- проговорил он, поворачиваясь к водопаду и устремив взгляд на воду, в которой играли пенные гребни. Сунул руку за воротник рубахи, словно ища что-то, висящее на шее, и продолжал.- И никогда не скрывала этого,- быстрый взгляд через плечо, чтобы понять, слушает ли его Сиф, или же все это бесполезно.- И мы оба знали, что это когда-нибудь произойдет. Что бы не стряслось, на троне Асгарда должен быть царь. Будет ли это Один, Тор... или же королева.
Вновь повернувшись к собеседнице, Громовержец взглянул на нее с печальной улыбкой.
- Ты мне отказываешь?

Отредактировано Thor (2017-10-03 23:01:47)

Вздох облегчения, вырвавшийся у Громовержца, показал, насколько ошибочным было предположение собеседницы о формальности заключаемого союза. Он боялся отказа, и это не было самолюбием, задетым тщеславием принца Асгарда. Напротив, хорошо зная, сколь много женщин и дев с радостью согласились бы на подобный брак, он понимал, что как раз Сиф и была той единственной, что могла ему отказать.
В порыве этого чувства он сделал стремительный шаг к собеседнице и сжал ее руку. Потом отступил, и смущенно заулыбался.
- Да нет, я... Асгарду нужен царь,- повторил он недавнюю фразу, но уже тише, не поднимая глаз, словно это не он, а ему только что сделали предложение о супружестве. Даже во тьме было видно, как яркий румянец залил смуглое лицо.- Но... ты же знаешь, я никогда не стремился к... вернее, теперь не стремлюсь. Да и какой из меня царь? Вот у тебя... у тебя не забалуешь!- с некоторым трудом рассмеявшись, Тор, наконец, нашел силы поднять голову и заглянуть подруге прямо в лицо.- Ох, чувствую я, наплачемся мы с тобой: никаких больше гулянок, побегов через расщелины мира... Отца нужно вернуть,- поняв, что ответов избежать не удастся, он вновь посуровел и принялся разглядывать носки башмаков.- Даже не будь он моим отцом, посягать на жизнь правителя Асгарда не позволено никому.

Снова вздохнув, теперь уже не тягостно, а с какой-то странной печалью, Тор вновь приблизился к собеседнице и снова коснулся ее ладони. Осторожно, как будто она была хрустальная. И удивился: именно в этой руке лежал, бывало, клинок, причинявший смерть врагам с неотразимой силой, которой завидовали и иные мужчины. И вот теперь она кажется такой нежной, как будто соткана из лунного луча.
... Он бережно взял ее в свою и замешкался, словно не зная, что делать. Замешательство, впрочем, стало понятным, когда во второй руке воина появилось массивное золотое кольцо. Красный камень в фигурной оправе казался живым, он играл, будто пронизанный солнцем, и похож был на глаз живого существа, приглядывающегося к новой владелице.
Не осмеливаясь надеть подарок на палец девушки, и не в силах просто оставить его на ее ладони, Громовержец все с тем же смущеньем спросил:
- Ты позволишь?

Внезапное проявление дружеских чувств, прилетевшее под ребро, заставило Громовержца охнуть. Удар был чувствительнее, чем можно было ждать,- но еще болезненнее, чем для костей, выдерживавших и железные объятия ледяных титанов, и сокрушительную мощь вражеского оружия, он оказался для самолюбия.
Нет, ну конечно никто не ждал, что она, чей меч вселял трепет в сердца лучших воинов, чьей гнев был похож не лавине, но меткому удару бича, превратится в нежную голубку лишь от того, что старый друг предложил ей совершить то, что им предначертали едва ли не с дня рождения. Дураку ясно, что для Сиф все эти свадьбы, и золоченые безделушки, и завистливые перешептывания подруг, и даже сам царский венец - такая же глупая шелуха, такие же прутья клетки, как и для него самого. И согласилась она потому что должна была, а вовсе не из-за того... не из-за того... не из-за того, что...

Да нет, полно врать! И кому он врет?
Ждал, очень ждал. Желал увидеть, как заблестят ее глаза, как лицо покроет жаркий румянец. Ведь бывало, он видел и нежность в ее глазах; слышал, как она горько плакала, скрывая от всех свои слезы, стирая с его груди кровь; и знал, всем нутром чуял, что для него, а не для красавчика Фандрала, и не для книжника Огуна красуется она в своей молодой силе - дева дев, прекрасная и грозная, как сама ночь, бесстрашная, гордая дочь Асгарда, валькирья среди валькирий.
Не могло это ему только казаться!

- Сиф, я... Сиф, погоди.
Словно боясь, что она ускользнет, что опять переведет речь на поход в Мидгард, на Локи, отца или что-то еще, он снова поймал ее руку, сжимая с силой, словно девушка была мыслью, которую страшно было упустить, или признаком, хранившим какую-то страшную тайну. Но дальше язык Тора запнулся, и он снова потупился, подтверждая насмешливые слова о том, что  рожден говорить с кем угодно, но только не сейчас - и не с ней.
Пожалуй, так было и лучше.

- В Мидгарде врагов у меня нет...- угрюмо проговорил он, вновь опуская взгляд, и ослабив хватку, но не выпуская руки, на которой переливалось теперь цветом солнца подаренное кольцо. Мгновенное колебанье - а стоило ли, а нужно ли было и ей и себе связывать себя этими клятвами, если дело всего лишь в долге?- коснулось сердца. Но, отбросив их, Тор заставил себя отряхнуть сомнение: трон Асгарда опустеет, надолго, или, может быть, навсегда. Кто же займет его? Локи? Кто мог узнать, что творится в его затуманенной злобой и гнусными ядами голове. Нужен правитель, король или королева... а кто лучше Сиф справится с этой ролью, правительницы могучей и грозной, кто сможет по-прежнему внушать ужас врагам, и освещать сердца простым людям.
Она одна. Только она.

... Он отступил на шаг,- и, наклонившись, быстрым движением (пока не сбежала) прижался губами к удержанной белой руке. Это не было поцелуем ни страсти, ни трепетной юношеской любви: воин Асгарда с почтеньем приветствовал ту, что должна была стать с этого дня его королевой и госпожой.
Боль пройдет. И когда-нибудь он примирится с мыслью, что та, кому он готов был отдать всего себя, просто не любит его.

Отредактировано Thor (2017-10-08 22:37:05)

К несчастию, откровение юной девы, как это часто случается, запоздало. Ее собеседник уже переборол боль, заставлявшую его сердце немногим раньше разрывать ему грудь, и теперь взглянул на Сиф с улыбкой, в которой читалось мальчишеское озорство.
- Конечно же, это нужно мне. Кто еще может похвастаться, что склонил к браку неприступную Леди Сиф?
Ответ был лишь шуткой – но взгляд Одинсона, казалось, хотел сказать то, на что не решался язык. Глаза наследника трона сияли – и пусть это не было пламя жаркой страсти, смущающей умы, ни смятение истомленного духа, но в самой веселости, рожденной из боли, было столько огня, молодой, необузданной силы, что самое скорбное сердце должно было запеть и засмеяться от счастья.

… Она была прекрасна. Она будет прекрасна и в подвенечном платье, и в роскошном царском венце, и склоняющейся, как некогда Фригг, к изголовью своих детей. Царственная и прекрасная, исполненная тех сил, которые еще сама в себе не разгадала.
Он видел их теперь, видел прозревшими глазами мужчины, рядом с которым столько лет шла его судьба – а он все искал, и никак не мог найти ее.
Она будет счастлива.

Пальцы Тора стиснули ладонь, все еще лежащую у него на груди. Он улыбался, все еще зачарованный этой мечтой – но бесовские огоньки в глазах выдали, что у Громовержца созрел какой-то план.
Не выпуская руки Сиф, он потянул ее от берега.
- Идем со мной.

Словно почувствовав это, Одинсон вдруг повернулся. Взгляд полыхнул, словно и впрямь из глазниц смотрела на девушку вся грозная мощь небес. Не спрашивая согласия, он сделал шаг навстречу спутнице, обхватив ее плечи.
Молот, со свистом разрезав воздух, прыгнул в ладонь  - и тут же вознесся над головой, рассыпав вокруг сноп искр.
- Держись крепче.

... Ночной воздух ударяет в лицо, как упругий атласный мяч. Они поднимаются над землей, взмывают куда мягче, чем Тор обычно рвет с места,- но ведь сейчас он не стремится спасать мир, а лишь показать Сиф, как тот прекрасен. Глубокие воды обрываются в черноту, отражая искры звезд; гирлянды огней вдали напоминают драгоценные ожерелья. Город становится игрушкой, быстрей и быстрей уносится вниз, отдаляется, и становится похож на золотой гребень, забытый красавицей у ревнивого зеркала. Биврёст - шелковая лента - последнее, что еще видит глаз... но и его накрывает тяжелый, густой бархат ночи.
Ночь окружает их, она гладит волосы своим прохладным дыханьем, щиплет за щеки, пытается уколоть кончики пальцев. Светила и те попрятались от нее, и только они здесь вдвоем, вдалеке от всего мира, в тишине, нарушаемой только ударами сердца.
И Тор останавливается.

Его глаза все так же блестят, но сейчас вместо смеха в них жадность, почти тоска, словно он хочет, но не может остановить это мгновенье. Губы Громовержца упрямо сжимаются, боясь расстаться с какой-то тайной - но потом он сдается, и произносит что-то... но что? Ночь затыкает ему рот, ведь она не любит, когда расхищают ее тайны; ночь - время для вопросов, не для признаний.
Он снова улыбается и переводит взгляд вверх, к мириадам звезд, словно спрашивая, нравится ли Сиф в ее новых владеньях. Но почти тут же вновь поворачивает лицо - ведь ни одна звезда в мире не может сравниться со светом ее золотисто-зеленых глаз.

Всегда. Или никогда. Он мог бы сказать, что звезды всегда были такими же далекими, манили к себе, словно лисицу - гроздья спелого винограда. Что не было звезд, которые светом затмили ее взор. Что путь среди звезд похож на жизнь, столь же бесконечен и долог. Он мог бы сказать все, что обычно принято говорить девушкам, зачарованным красотой ночи. Но не стал. Только бросил насмешливо:
- Привыкай.

Озорная мысль: показать ей бурю из самого сердца, когда кажется что ветер вот-вот сорвет волосы с головы, а молнии-палачи вырвут руки и ноги,- промелькнула в уме Одинсона. Мъёльнир в руке налился тяжестью, завибрировал, послушный желанью хозяина; по его граням, по затейливой гравировке начали пробегать синие искры. Но глаза Сиф, прикованные к переливающемуся небу, заставили уже напрягшиеся мускулы покорно расслабиться.
Словно пловец, увлекаемый водным течением, он откинул голову, позволяя молоту самому выбирать путь. Они ныряли в облака, и вырывались наружу, обгоняли стаи птиц и вновь поднимались к звездам. Грозы разбуженными великанами ворчали им вслед, змеи полярных сияний вытягивали длинные шеи, любопытствуя, кто потревожил их вечный покой; луны стыдливыми красавицами заглядывались на них, розовея, словно смущенные тем, что некто смертный застал их посреди сна, в родном доме.
Он не мог бы сказать, сколько времени прошло - но внизу золотые нити дорог, что вплетались в кружевные города, стали постепенно светлеть, и небо у одного горизонта подернулось золотом, словно полог на ложе, приподнятый страстной рукой любовника. Взглянув на Сиф с безмолвным вопросом, Громовержец направил полет молота вниз, в сторону высоких башен Асгарда.

[AVA]https://forumstatic.ru/files/0017/90/c0/56552.jpg[/AVA]
Тор нехотя разжал руки, обнимавшие стройный стан спутницы, позволяя ей освободиться. Сожаление отразилось в его глазах и улыбке, когда пришлось это сделать; сожаление не влюбленного, но человека, вдруг обретшего единенье с другим, единенье, которого он - будущий царь и герой, и не чаял обрести.
Неужели она с этой минуты будет с ним? Не только соратницей, острым клинком и надежным военачальником в бою. Последние части паззла сошлись, резец мастера сделал последний удар по шлифуемому камню; с этой минуты все, что сделано, сделано от них двоих.
Ну, может быть, не прямо с этой минуты...
- Ну что, пойдем порадуем Троицу?- прищурившись, он бросил взгляд на высокие стены дворца, от которых медленно отступала армия тени. Кажется, ночью был дождь, и мир вокруг сверкал, точно осыпанный драгоценными камнями. Эх!... другую бы девушку схватить на руки, и нести, пока не кончится твердь... вот только получить новый удар под ребра ему совсем не хотелось. И повеселиться тогда не удастся.
- Держись-ка,- проговорил он, неторопливо принимаясь вращать в руках молот.

На сей раз объятие вышло уверенным, куда увереннее, чем недавно - но ведь сейчас и час был другой, и путешествие куда как короче. И привело оно не на край вселенной, а всего лишь к дверям трактира, где по утрам собиралась Троица, и куда Тор потянул свою спутницу с таинственным и лукавым видом, предварительно приложив палец к губам.

Двое из их товарищей уже были на месте: всегда невозмутимый Огун, и Вольштагг, который с утра уже налегал на жаркое, запивая его светлым элем. Появление Тора и Сиф они встретили приветственными возгласами, которые, впрочем, не помешали здоровяку тут же вернуться к своим занятиям.
Громовержец приветствовал их, остановившись у стола и не торопясь занять одно из пустых мест.
- Еще нет,- ответил ван на вопрос предводителя раньше, чем тот успел раскрыть рот.- Думаю, он еще спит.
Рыжеволосый фыркнул.
- Что?- Огун тут же повернулся к нему, как будто бы восклицание ставило под сомненье правдивость его слов. Несмотря на то, что он уже много лет жил в Асгарде, и привычен был к здешним нравам и речам, воин по-прежнему оставался крайне щепетильным во всем, что касалось его чести. - Сомневаешься в моих словах?
- О нет,- Вольштагг взмахнул индюшачьей ногой, которую в этот момент заканчивал обгладывать.- Красавчик спит - это святая истина. Вопрос в другом: где или с кем.

Брови Тора на мгновенье сошлись. Казалось, произошедшее между Сиф и им неожиданно сделало его уязвимым к подобным шуткам. Бросив быстрый взгляд на девушку, он нетерпеливо переступил с ноги на ногу, словно конь, которому не терпится вырваться из своего стойла.
- Подождем? Мы подождем, Сиф?

Отредактировано Thor (2017-10-08 22:36:56)

[AVA]https://forumstatic.ru/files/0017/90/c0/56552.jpg[/AVA]
От Тора не укрылся внимательный взгляд, брошенный ваном на руку леди Сиф. Улыбнувшись в ответ на догадку, ясно написанную на лице товарища, он наконец уселся, взмахом руки подзывая трактирщика. Впрочем, тот сам уже спешил к ним,  таща в не знающих усталости руках четыре кружки с элем. Водрузив их на стол, хозяин деловито смахнул с ручек хлопья пены и тут же засеменил по своим делам.
Этому человеку не было дела, что перед ним на грубом стуле сидит принц, и, может статься, будущий царь Асгарда,- куда важнее было, чтоб гости были обслужены вовремя и не кляли его заведение за нерасторопность.
Тор вдруг почувствовал зависть. Не беспокоиться ни о чем, кроме прогорклого хмеля или же плохо фильтрованной воды, выталкивать загулявших гостей, чтобы открыться для первых ранних, таких как они, кто сменился со службы или только направляется на нее, и заскочил пропустить глоток; слушать рассказы о демонах и драконах, качать головой при известиях о других мирах...
Когда они успели забыть о таких простых радостях?

- Ну... за Фандрала,- негромко провозгласил он, салютуя товарищам, и лишь на миг задержав взор ни лице нареченной.- Пусть он поскорей найдет ту, с кем захочет не только спать, но и просыпаться. Каждый день,- он чокнулся с Огуном, ответившим на тост одобрительным хмыканьем.
Вольштагг поднял брови. Он чувствовал, что упускает что-то в происходящем, вот только никак не мог понять что.

- Эй-эй, а чего это у вас всех вид такой странный?- не выдержав, он стукнул едва донесенной до рта кружкой о стол.- Сидите, глаза пучите друг на друга... что-то случилось, что ли? Или... женится что ли кто-то? Фандрал?- от удивления его голубые глаза едва не вылезли из орбит.
Тор и Огун рассмеялись. Затем, нарочито медленно отпив добрый глоток, Громовержец слегка наклонился к спутнице.
- Ну что, скажем ему? Или пусть лопнет от любопытства?

- Чего ты не знаешь?- веселый голос от двери прервал уже готовые начаться признания, и заставил собравшихся повернуть головы. Фандрал, как всегда небрежный, слегка помятый после ночи любви предстал перед товарищами, улыбаясь, как кот, только что вылакавший целую банку сметаны.- А впрочем...  ты вообще ничего не знаешь, если, конечно, речь не идет о жратве. Кстати, я голоден, как дракон,- с ловкостью, с которой не могли потягаться лучшие акробаты Асгарда, он подцепил ногой табурет, и, толкнув его к столу, за котором сидели все, тут же сам шлепнулся сверху.
- Честное слово, я думал живым не вернусь,- тут же пустился он в пересказ своих похождений; однако Огун, явно считавший, что болтливого красавчика нужно унять, прервал его повесть, словно полет птицы, на взлете.
- Леди Сиф выходит замуж.
- Отлично! Как Сиф? За кого?- на подвижной физиономии попеременно отобразились удовольствие, изумление и почти испуг.- Леди, вы сошли с ума! Кто этот безумец? Неужто тебе вдруг пришла охота завести ребенка ростом с Вольштагга, и водить его на помочах до тех пор, пока он научится сносно владеть мечом. Ну, не томи, порадуй старых товарищей. Кто этот ненормальный?

Огун неожиданно рассмеялся. Кажется, его, столь сдержанного, забавляла вся эта история, и особенно недогадливость и ненаблюдательность остальных.
Тор улыбнулся.
- А ты зришь в корень, старик. Скажи-ка, ты видишь здесь кого-нибудь ростом с Вольштагга, и достаточного безумца, чтобы осмелиться предложить леди Сиф соединить с ним свою судьбу... не боясь, что она положит его на лопатки?- лукавый взгляд переходил с начинающих постепенно светлеть лиц товарищей, и в конце концов остановился на героине беседы.
- И видишь ли ты, Фандрал, во всем Асгарде деву столь же прекрасную, чтобы могла стать достойной царицей, и повелевать и миром, и всеми нами?

Трое воителей переглянулись - а потом, не сговариваясь, поднялись со своих мест. Секунды не смущаясь, каждый из них опустился на колено, прижимая руку к груди возле сердца, и с почтеньем склонил голову.

[AVA]https://forumstatic.ru/files/0017/90/c0/56552.jpg[/AVA]
Полдень

... Солнце еще не успело достигнуть зенита, когда ворота царского дворца распахнулись и из них вышла странная процессия. На сей раз зевакам, слоняющимся без дела по мозаичным мостовым, не привелось увидеть ни энхериев в золоченой броне, ни щеголей с завитыми бородками. Четверо воинов прошли под высокими сводами,- но только один из них держал в руках меч; четверо закадычных друзей, имена которых знал каждый в Асгарде. Смеясь, отвечая на клики прохожих, они неторопливо прокладывали свой путь вниз, на широкую площадь, посредине которой рос гигантский ясень. Достигнув своей цели, они остановились, явно кого-то поджидая на глазах у стремительно растущей толпы.

Двери дворца отворились и во второй раз - но теперь из них выпорхнула стайка девиц, быстрых и легких, как неприрученые голубки. Но их белые одеяния, их красота были лишь обрамлением, богатой свитой для той, что появилась позднее всех из-под сводчатых арок дворца, верхом на вороном жеребце, вся облаченная в черное, укрытая, словно мантией, роскошными локонами темнее ночи.

Самые сметливые, или те, кто помнил времена юности Одина, догадывались, что произойдет. Остальные же в недоуменьи смотрели, как, сопровождаемая по пятам восхищенной толпой, продвигается леди Сиф в то же место, где под защитой могучих ветвей поджидал ее наследник престола и будущий царь Асгарда.
Двое друзей подхватили коня под уздцы, а Огун - самый почтительный из них - придержал стремя, пока новоприбывшая спешивалась; затем он же с большой осторожностью передал в руки девушки острый, как бритва обнаженный меч.

Толпа затихла, когда Громовержец и дева щита медленно поднялись по ступеням, и ступили в тень ясеня, который, как поняли даже самые недогадливые, в этот момент олицетворял Иггдрасиль. Все взгляды были прикованы сейчас к этим двоим, золотоволосому Тору в белых одеждах, и прекрасной деве, которая кажется сейчас вечерней звездой, затмевающей своим сиянием всех на ночном небосклоне.
Тишина становится звенящей, когда сын Одина достает кольцо и нанизывает на острие меча; лезвия скрещиваются, по их острым граням пробегают искры.

- Этим кольцом,- произносит он, и голос, готовый дрогнуть, разносится над площадью, достигая самых дальних уголков и переулков,- я обручаюсь с тобой, даром и словом, и обещаю не позже назначенного срока подкрепить обручение браком. Принимаешь ли ты меня, Сиф, как своего будущего супруга и господина?