regrets collect like old friends
here to relive your darkest moments
i can see no way, I can see no way
and all of the ghouls come out to play

Ванда дала себе обещание продолжать жить дальше и сражаться за тот мир и будущее, в которое они с братом верили. Пусть на линии фронта она и осталась одна. Ванда добьется того, о чем они мечтали вместе.

И ей кажется, что у нее все получается. Она не вспоминает о нем вслух, пресекает любые разговоры о его смерти, не закатывает истерик, да и ни на ком в целом не срывается. Пара трещин в стенах, немного поломанной техники и разбитой посуды, конечно же, не считается. По крайней мере при Ванде вслух никто об этом и не зарекается.

Рана еще слишком свежа, штопай, не штопай ее, а все равно в груди ноет и болит, будто нет части ее души, а может уже нет и самой души? В Ванде волком воет горе, тоска пожирает ее изнутри, ей кажется, что она с ними борется, она верит в то, что сама с ними справится, что ей хватит сил. Но Алая Ведьма жестоко ошибается, погубит себя она, играя в молчанку, закрывая себя от остальных. Ванда копит в себе боль, как на вершинах горных снег накапливается, чтобы потом яростной, безжалостной лавиной снести всё на своем пути. Она хочет себя спасти, но всеми силами этому сопротивляется. Но может быть кто-то всё же протянет ей руку помощи?

Ванда всю себя отдает занятиям и тренировкам, только так она способна отвлечься и забыться, не вспоминать о своей потере. Вымотать себя так, чтобы кошмары не застали ее в собственной постели, не потревожили в ночи. Она уже устала просыпаться с бешено колотящимся сердцем и глотая воздух что есть мочи, с криком, так и не сорвавшимся с губ, и побелевшими костяшками рук. Порой её удивляет, как она до сих пор не разнесла штаб Мстителей в одну из таких ночей, когда даже сам воздух кажется горячей, чем он есть на самом деле. Будто само провидение оберегает их, и хорошо, чтоб было так, Ванда чует, она уже на пределе, и детонатор бомбы замедленного действия под кодовым именем Макимофф скоро сработает, и все в округе наверх взлетит.

Только б этого не случилось. Ванда будет тренироваться с еще большим рвением и упорством, чтобы не дать своей силе взять верх над ней. Если она станет сильней, то сможет всех спасти и защитить, это стоит всех бессонных ночей. И может тогда ей станет легче, чувство выполненного долга поможет отпустить его, чтобы перестать быть бледной, невзрачной тенью, чтобы вновь стать прежней, живой Вандой. Это не жизнь и даже не борьба, а медленное уничтожение самой себя, снисхождение на самое дно пропасти.
***
Невероятная сила Ванды, ее способность — это мысль, ее желание, претворяемое в жизнь ее волей. Реальность меняется и перестраивается по ее прихоти, хотя сама Алая Ведьма даже не успевает проследить и понять работу механизма своего дара в тот момент, когда она воздействует на действительность, перекраивая ее под свой лад. Просто то, чего она хочет, сбывается, стоит ей пожелать этого, сконцентрироваться и сосредоточиться. Но не всегда это работает именно так.

Тренировки с роботами удобны и весьма эффективны, их наличие на площадке решает сразу несколько задач, стоящие перед менторами. Боевые машины не знают усталости, мобильны, способны вести огонь более, чем из одного оружия, ни одно общество по защите прав человек/животных/и т.д. не обратится к вам с претензиями о плохом обращении с живыми созданиями. Потому что роботы неживые. Да и о создании общества по защите прав машин и искусственного интеллекта еще пока никто всерьез не задумывался. Правда в случае с Вандой в тренировках с роботами все же есть один недостаток — они стали триггером для ее срыва, зревшего все то недолгое время с ее прибытия на базу Мстителей.

Мгновенье и она перестает видеть стены тренировочного зала, перед ней небесная высь, разрушенный город и старая церковь. Боль пронзает ее грудную клетку, будто что-то настойчиво вгрызается в нее, желая добраться до самого сердца, чтобы искромсать его на мелкие кусочки. Отчаянье накрывает ее волной, она захлебывается им, с губ срывается беззвучный крик, а в легких совсем не остается воздуха. Он умер. И в ней умерло что-то большее, чем частичка ее души. Умерла сама ее душа, умерла и она. Кто бы мог знать, что так больно умирать, что так больно чувствовать смерть родственной души.

Ее сила — это также эмоции, чувства, которые как не старайся ни приструнишь, за железной дверью не схоронишь. Стоит им вступить в игру, и дар Ванды перестает подчиняться ей, он становится не просто отражением ее души, он становится самим чувством, вырывающемся наружу алой вспышкой, знаменующей конец всех роботов, ловушек и механизмов на тренировочной площадке.

Безусловно, она победила. Безупречная победа, уничтожившая всех врагов на их вымышленном поле битвы. Только вот в реальной жизни вместе с противниками погибли бы и друзья, и союзники, и простые, ни в чем неповинные люди, которые волею случая оказались меж двух огней. Такой ценой расплачиваться за свою победу Максимофф не желала.

Красная пелена спадает с глаз Ванды, ее сознание проясняется, боль не утихает, но сама она начинает понимать, что именно с ней произошло. И ко всем другим гнетущим ее чувствам прибавляется еще и стыд. Ванде стыдно за то, что сорвалась, что не смогла себя сдержать, что подставила под удар своих товарищей. Но она не готова просить у них прощения. Пока не готова. Ванда сжимает губы и качает головой из стороны в сторону, прося не ходить за ней. Сжав голову руками, будто бы надеясь таким образом прогнать мысли, продолжающие отравлять ее и причинять ей боль, Алая Ведьма медленно бредет прочь от площадки.