- Какого хера ты пялишься, Адамс? На свидание пригласить хочешь? А по зубам не хочешь?
Громила в форме напротив глумливо хмыкнул и сплюнул на пыльный металлический пол грузовичка, в котором они ехали. Его вопросы остались без ответа, ведь он никак не мог знать наверняка, что именно кроется за маской, и куда смотрит человек. И человек вообще ли. В данном случае "Адамс" оказался Барнсом. У всех свои недостатки. По голосу его бы точно опознали сейчас, во всяком случае, риск был высок. Вот Джеймс и помалкивал, наслаждаясь в полной мере ощущением нахождения в служебной форме. Пусть нашивка на ней была в форме ненавистного обрамлённого щупальцами черепа, форма давала прекрасную возможность лишиться своей примечательной личности. Хотя бы на время, стать просто солдатом в маске, в сторону которого никто не смотрит. Почти никто.
- Это не Майк, ты, идиот, - послышался голос слева. - Я Майк, а ты похоже ослеп уже, Пит, - солдат справа и напротив Барнса заржал. А находящийся у дверцы тихо шикнул на них.
- Закрыли хлебала, быстро! И смотрите в оба.
- Шеф, - "Майк" явно был недоволен насаждаемой дисциплиной. - Этот задохлик после той дряни, которой его накачали, двух слов сказать не может, какие от него можно ждать сюрпризы, - впрочем, после этого все таки умолкли минут на пять.
Барнс сидел на своём месте, выпрямив спину, сидел и ждал. Пробраться в сопровождение Тони не составило большого труда, спасибо всему обмундированию, которым Старк его обеспечил ещё до своей пропажи. А вот выкрасть подсудного миллиардера из конвоя, не привлекая дополнительные силы - уже совсем другая история. Солдат рисковал практически всем, это было чистое безумие. Как и тот факт, что Тони вообще выжил.

Он ведь его почти похоронил. Все они. Старк сгинул в завалах Башни, тело не нашли, да что там, у них не было никакой возможности искать тело, в Нью-Йорке слишком быстро сменились порядки. И экс-Мстители, точнее их остатки, оказались вдруг преступниками. А за всем стоял ни кто иной, как кэп. Тот самый беглец, скрывавшийся в Ваканде. Тот самый человек, который врал всем, оказавшись агентом Гидры. Тот самый белобрысый мальчик из Бруклина, с которым Барнс разделил детство, лучший друг, доверенное лицо, единственный такой, мать вашу, в своём роде экземпляр.

Это был удар под дых такой силы, что из Джеймса вышибло дух и все силы, пожалуй, на неделю. Он не знал, что шокировало его больше: пропажа Тони, пропажа с концами, фатальная, или тот факт, что по ту сторону баррикад оказался кэп. И ведь это было никак не оспорить, не оправдать, единственный ориентир и якорь Джеймса со времён двадцатых годов, со времён первой мировой, единственный идеал, несокрушимый Титаник шел ко дну, утягивая его за собой в ледяную удушливую воронку, до громкого сердцебиения, до паники, до дрожи в пальцах, до вышибленного из груди воздуха, настолько, что хочется валяться на полу и давиться ничем, как выброшенная на берег рыба. Давиться и беззвучно орать, потому что никто не придёт на помощь, некому. Наташа снова не ясно где, Белова там же, под Гидрой, так оно и было, всё катилось к чертям в ад по накатанной наклонной дороге. Это была катастрофа, которую невозможно запить крепчайшей водярой, невозможно занюхать коксом, на попытки у Барнса ушла пара дней, сорок восемь часов беспамятства, превративших его в привидение. Позже он сквозь жгущее чувство стыда признает, что это была почти неудачная попытка суицида, почти: его уничтожили морально, но физически он по-прежнему жил. Нехотя и с шатающейся под ногами почвой, но всё же.

Почва под ногами стала твёрже, когда он узнал, что Старк выжил. Пусть его теперь судят, или будут судить, но он жив! А, значит, можно вытащить, вытянуть из любой передряги. Доставить в безопасное место - туда, где собрались все, у Ксавье, там они смогут защититься. Защититься и отбить любую атаку. Атаку людей, мать вашу, кэпа. Всё это было слишком нелепо, не то чтобы говорить вслух, а чтобы даже думать, слишком смешно, слишком ввергало в панику. Всё потом. Сейчас главное - вытащить Старка. Стратегом Барнс был таким себе, но вот тактиком великолепным. И разработка плана спасения на какое-то время помогла ему справиться с шоком.

Всё было очень просто, можно сказать, примитивно. С единственным минусом: один промах будет означать - ему крышка. Везти на разговоры к кэпу его не станут, особенно учитывая, сколько солдат гидры знают его лично. Сведут счеты: пристрелят по-тихому, выкинут в какую-то канаву. Нет права на ошибку. Впрочем, не впервой. Барнс прислушивался к дороге, ожидая поворота, достаточно крутого, чтобы чуть наклонить минивэн, в котором они ехали, и заставить всех потерять равновесие. Доля секунды, достаточная для того, чтоб вырубить охранника слева ударом плеча, правой доставая из кобуры пистолет. Ударом ноги свернуть мужику напротив шею, от оставшихся избавит пистолет с глушителем. Пара тихих плевков металла; в салоне наконец-то снова тихо. Прежде чем продолжить, Барнс проверил каждого из них: нужно было исключить случайность, одного добил. Избавившись от водителя и заняв его место, Джеймс увёл фургон с трассы, ещё семь минут потратив на увлекательную гонку. Он мастерски оттеснял конвой к обочине, одну тачку ему даже почти сразу удалось скинуть в кювет, парни из второй же, прежде чем Джеймс сумел от них избавиться, продырявили ему стёкла в машине, превратив в чудную мозаику, один из выстрелов царапнул Барнса по плечу, обрабатывать эту рану он будет позже, сильно позже.

Притормозил Джеймс спустя пару миль, убедившись, что хвоста нет. Свернул на песчаную дорогу, спрятав побитый погоней фургон меж ветвей деревьев, надо было вытащить Старка и сменить транспорт, Джеймс подстраховался ЭМИ, но в эту машину наверняка понапиханы и защищенные от электромагнитных импульсов датчики, и далеко они на ней не уедут. Когда Солдат вернулся в салон, здесь воняло кровью, весь пол был ею залит, слишком уж мало было пространство. Тихо чертыхаясь и переступая через трупы, Джеймс кое-как разыскал меж ними ключ от тюремного бокса, подозревая страшное: внутри - нихрена не Старк, а так, муляж, кукла, или и вовсе пусто, их обманули, Старка не судят, зачем судить тех, кто умер, всё это - шутка и часть страшной пиар-кампании.

И, открывая дверь, тихо выдохнул. Тамм был Тони, с синяками под глазами и помятый, как после месячного запоя, но это был он. Чёрт возьми, живой!

- Нам надо выбираться. И побыстрее. Выглядишь, кстати, на редкость дерьмово, - последний штрих - щелчок ключа в наручниках заключенного. Свобода! Радоваться было рано, очень рано, но Барнс позорно несдержанно ликовал. Тони жив! Жив, и теперь уж точно едет домой.

- А я погляжу, ты себе не изменяешь, и даже на смертном одре будешь шуточки откалывать, - прицокнул языком Барнс, тщательно пытаясь прятать рвущуюся наружу радость. Не радоваться вообще было крайне тяжело, ему конечно пришлось попотеть, да и сейчас они были далеко от безопасного места, но это определённо был успех! Он буквально любовался Старком, со всеми его синяками под глазами и измождённым видом, но Тони, чёрт возьми, дышал, и теперь он не даст его в обиду. Недалеко был припаркован неприметный автомобиль, в который они должны были пересесть, оставалось только до него добраться.

Хлопок выстрела - и восторг сменился обжигающей болью. Барнс охнул от удивления, впрочем, какого хрена он продолжает удивляться, если кэп в гидре, то не удивительно, что теперь и Тони в него палит. Ноги подвели - сами по себе подогнулись колени, прилечь не захотелось, но огнестрельное ранение в брюшную полость предполагает некоторые трудности в перемещении. Джеймсу оставалось надеяться только на то, что плотная ткань защитного костюма справилась, кевлар для мстителей делали действительно качественный и жилет у него сейчас был именно такого плана.

А вот Старк не думал ни о кевларе, ни о чём-то другом. Джеймсу оставалось лишь продолжать охреневать - его подхватили, но не как старого знакомого, которому нужно помочь, а неудобно, за плечо, грубовато потащили из машины, не ясно зачем, но ассоциации были отчётливые - так волокут трупы. Или будущие трупы.

Зимний споткнулся пару раз, прежде чем стать на ноги, затем таки удержался на своих и от души зарядил Старку в челюсть. Сил у него было так себе, потому стукнул он его бионикой, надеясь, что от такого удара вылетели хотя бы не все зубы. Затем выбил из рук оружие. С координацией у подстреленного Зимнего было так себе, но Старк тоже был не в лучшей физической форме.. В других условиях он бы бил на поражение, но это был не тот человек, от которого можно было вот так взять и избавиться. Скорее уж Барнс истечёт кровью, что более вероятно: кровь успела просочиться сквозь ткань и теперь хлюпала в костюме, а, значит, времени у него не так много.

О боли он тоже подумает позже.

- Какого хрена? - прошипел солдат, прижимая Старка к стене, удерживая его предплечьем за шею. - Ты в своём уме, Тони, мать твою, Старк?..

Он, Старк, ведь только теперь понял, что произошло. Только сейчас - после того как проделал в нём дырку приличного диаметра, а после попытался оттащить тушу на свалку. Барнс был не понаслышке знаком с тем, что такое внутренние программы мозга, интегрированные гидрой, и теперь наблюдал переключение с такой программы Старка. Почти радовался. Почти ликовал, опять, вот только жгучая боль в брюшине в комплекте с ощущением медленно стекающей уже по ноге тёплой крови отвлекали.

"Времени мало, слишком мало времени."

- Ну-ка сопли не разводи, - прошипел Барнс, отпуская Тони, который, кажется, пытался панически ощупать его рану и попытаться осознать масштаб повреждений. - Умираешь, блять, придумал мне тут, я же Зимний солдат, не из такого дерьма выпутывался. Потерять руку, знаешь ли, и выжить, не подохнув от кровопотери, тот ещё квест, и он не последним был в моей жизни. Не впервой. Я выкарабкаюсь, клянусь, а вот ты... Я уже говорил, что ты выглядишь будто прямиком из гробика? Спасти тебя надо. Усёк? А теперь помоги мне...

Джеймс навалился Тони на плечо, указывая рукой - "туда". И заковылял с поддержкой Тони вперёд и в сторону кустов. Там было упрятано неприметное авто, в которое они должны были пересесть, после чего Барнс собирался доставить Старка прямиком в новую резиденцию оппозиции. Теперь их сторона называлась именно так, приходилось привыкать ещё и к этому, и к тому, что он снова вне закона. И ведь даже, мать вашу, не убил никого. Хорошим парнем быть явно сложнее, чем убийцей из Гидры.

А вот и потрёпанный бьюик, ключи от которого Джеймс вытащил из кармана и, трезво оценив свои возможности, за водительское сиденье отправил Старка. А сам, кое-как обойдя авто, завалился на пассажирское сиденье, с облегчением думая о том, что он хотя бы дошел. Чувствовал Барнс себя отвратно. То ли сыворотка плохо действовала, то ли ранение было очень плохим, но кровь сворачиваться не хотела и кровотечение не прекращалось, алая жижа сочилась из дыры в костюме, заливалась внутрь, стекала по ноге наружу. Джеймс уселся на сиденье, буквально провалился в него, вытащил из бардачка какое-то полотенце, вряд ли чистое, но хрен бы с ним, прижал к ране. Ткань окрашивалась бордовым почти мгновенно.

- Сейчас налево повернешь, я скажу, куда ехать, гони пошустрей, за нами точно будет погоня. Глупо будет попасться сейчас... Едем сразу к Ксавье. Я укажу дорогу, - слабость была, хреновое самочувствие - тоже да, но Барнс был уверен в своей способности оставаться в сознании действительно долго.

Но вот молчать Джеймс долго не смог. Хоть и говорить было непросто, он не смог удержаться и не задать тот самый вопрос. Вопрос, который волновал его вот уже восьмой день.

- Что с ним? Ты видел его? Говорил?.. - Тони поймёт, о ком он спрашивает. Тони, наверное, и сам не единожды задавал себе этот вопрос, и вряд ли знает точный ответ, но данных у него точно больше. Барнс хотел знать всё.

Оказалось, он умел быть удивительно спокойным. Даже когда их почти догнали преследователи, он ведь правильно рассчитал, угадал: Тони справится. Сидеть на пассажирском переднем сиденье автомобиля, истекая кровью, без возможности что-либо поделать, было дьявольски легко. Не было больше возможности что-то изменить, только ждать, и это, чёрт возьми, снимало ответственность. Барнс чуть сполз в кресле, пытаясь прижать покрепче обессилевшие руки с тряпкой к ране. Почему-то сыворотка в этот раз подводила, кровь не сворачивалась, не прекращала бежать, а качественно пропитывала полотенце, да так, что оно почти хлюпало в руках. Почти бисквит с вишнёвым сиропом, Барнс вдруг вспомнил то время, когда сбежал от Гидры и жил в подполье, неплохие были времена, ну и что, что жил в развалюхе, зато было тихо, спокойно. Стив был далеко, абстрактный герой из прошлого, настоящего, будущего. Герой. А, впрочем, похрен. Теперь всё это не имеет значения. Почему? Джеймс не задавался такими вопросами. Он вообще перестал о чём-либо волноваться. Возможно, это было связано с кровопотерей, но Солдат впервые за долгое время банально расклеился, или, может, просто сдался, бессовестно пачкая кровью салон подержанного автомобиля.

Ответы Старка он так же меланхолично слушал, фильтруя их, отфильтровывая полезное. И в руках не оставалось практически ничего... Почему Тони его подстрелил? Чёрт знает, какие триггеры в нём сработали, наверное, не место было для объяснений. Так же как и для подробностей. Что-то внутри болезненно ёкнуло от "на своём месте", не мог быть там Стив на своём месте, что-то с ним точно не так, уж он-то бы раскопал, он узнал бы... Да что там, Барнс мысленно хмыкнул, он за всю неделю после взрыва Башни так и не смог взять себя в руки и  разыскать Роджерса, встретиться с ним. Вместо этого он просто сбежал, как слабак. И, пожалуй, вполне заслуживал происходящего с ним теперь. Быть продырявленным почти насмерть (а, может, и не почти, давно Джеймс не чувствовал себя настолько хреново) другом в богом забытой глуши. Другом ли? Джеймс чуть склонил голову, рассматривая Тони. Тот вёл себя, как обычно, отшучивался, называл его развалиной. Болтал без умолку, не говоря по сути ничего. Никакой конкретики, фактов, которые были до этого неизвестны, пожалуй, он действительно заслуживал именно этого.  Барнс вздохнул.

- Если верить газетам, твоё всё уже по локоть в крови, - он ухмыльнулся, газеты действительно писали о Тони очень много, гораздо меньше, чем о реальных убийцах. Журналисты всегда скармливали толпе самого вкусного, а безликие пешки в околополитической войне вроде него малоинтересны людям. Барнса забыли гораздо быстрее, чем на это можно было рассчитывать. - Но ты не расстраивайся, я ведь знаю, что это было... случайно, - голос Солдата звучал очень тихо. Говорить то, что он так хотел всегда услышать в свой адрес, оказалось невыразимо приятно, потому следующее он произнёс отчетливо, по слогам. - Я прощаю тебя.

Оказывается, посреди августа тоже бывает холодно. Ощущение мёрзнущих пальцев и ног, поднимающегося по телу вверх холода Барнс ненавидел, даже боялся его, и теперь постепенно мёрз с ощущением глубоко бьющейся внутри паники. "Снова. Может, в этот раз - до конца?.." Холодно, больно, и хотелось спать, просто прикрыть глаза, отключиться, чтобы перестать чувствовать пугающе знакомый букет ощущений. Когда-то он так и сделает. Но пока что просто смотрел прямо перед собой, сфокусировавшись на какой-то висюльке у зеркальца. Брелок в форме зайца или чёрт знает чего, он чуть покачивался в движении, и Джеймс неотрывно смотрел на него, как на маятник гипнотизёра.

Барнс был потрясающе спокоен, можно даже сказать, криминально безразличен ко всему, что его окружало. Он не обратил внимание на очередную погоню и даже не вздрогнул от оглушительного взрыва где-то за спиной. Человек в нормальном состоянии бы как минимум дёрнулся, или подпрыгнул на месте, но вот незадача, на такие телодвижения у Барнса не хватало сил. Организм потихоньку отказывал в такой блажи, как возможности паниковать по мелочам, да и вообще Солдата потихоньку вырубало, несмотря на все попытки держать глаза открытыми, и не мешала даже боль, которая никуда не девалась, нет. Но вот ощущение отвращения, опасности от крови, в которой он был перемазан теперь почти целиком, в самую малость чужой, и почти полностью своей крови, это ощущение целиком ушло, и теперь Барнсу было окончательно плевать. С некой долей умиления он наблюдал за Старком, вот кто карабкался, вот кто старался изо всех сил, из шкуры вон лез, молодец мужик, сколько пережить ему довелось, а сколько ещё доведется! Потрясающая воля к жизни, Джеймс даже порадовался в меру сил.

Отфильтровав всё, о чём Тони трепал в машине, проигнорировав замечание о кэпе в зелёном костюме, увитом змеями (какая ересь, прости Господи), Барнс понял, что к чему, только когда они припарковались у какого-то здания, ничуть не напоминающего новое убежище у Ксавье, и его старательно вытащили из машины и поволокли внутрь. Тут-то Солдат и смекнул, что его наебали по полной. Старк проигнорировал прямые указания и решил не выдвигаться к убежищу, а, вот уж умора, попытаться спасти его, Зимнего, шкуру.

Впору было расхохотаться такой глупости Железного человека. Барнс даже попробовал, хриплый смех тут же стих в полустоне, было больно, дьявольски больно и холодно. За плечо Тони он держался на автомате, ноги переставлял тоже, из последних сил, которые не ясно откуда были, не понятно откуда взялись, неужели сыворотка таки работала и он ещё окончательно не отдал концы? Тогда какого чёрта они вообще в больнице.

- Ты хоть понимаешь, что ты сделал, - Джеймс позволял тащить себя вперёд, переставлять заплетающиеся ноги было правда несложно теперь, но вот говорить у него по-прежнему получалось неплохо, он вполне успешно шипел на ухо Старку. - Мне удалось чудом тебя вытащить, чудом, а ты, идиот, всё запорол. Не поехал к Ксавье, - где-то рядом были слышны звуки шагов, возможно, тут были люди, но Солдат не собирался молчать, всё это были мелочи, которые уже не имели значения. - Нахера? Вали к Ксавье пошустрее, слышишь?..

Он не мог уже даже злиться. Барнса охватило чувство бесполезности собственных усилий, их тут так и найдут, в плешивой больничке, найдут и схватят тёпленькими, Тони увезут таки на чёртов суд, приговорят к сроку с исправительными процедурами а-ля Гидра, а Баки повезёт, если он не выживет, потому что в тёплое лоно новой Альма-Матер Роджерса он не хотел бы возвращаться никогда, и не важно, кто стоит в её главе, суть организации от этого не изменится. Как Старк вообще додумался поставить его шкуру в приоритете над собственной безопасностью? Джеймс вдруг вспомнил их приключение в пустыне, а до этого - как они выбирались из Манхэттена, накрытого куполом. И везде Тони совершал одну и ту же ошибку - оглядывался на него. Зачем, почему, это было не понять Джеймсу, он не видел тут никакого рацио и всё, что ему оставалось - попытаться изменить ситуацию как-то хоть сейчас. Он попытался отстраниться от Старка, и во второй раз за день заехать ему кулаком по челюсти. Вот он, единственный, хоть и крайне спорный способ прогнать Старка подальше - завязать драку.

Ударить как следует, как раньше, не получилось: кулак скользнул по щеке Старка, не нанеся толком никакого вреда, Барнсу оставалось только поморщиться от того, насколько он стал бесполезен. Чёрт. Тело слушалось откровенно говоря так себе, через раз, Барнс вдруг понял, что его продолжают тащить через крайне потрёпанные коридоры какой-то больнички, а он даже пытается переставлять ноги. Он практически отключился, отслеживая происходящее периферийным зрением, слухом, кое-как. Впору расхохотаться идиотичности всех этих событий, впрочем, следующее, что изрёк Тони, тоже было из разряда "расхохотаться". На кой чёрт он ему, значит, зачем полез?.. Джеймс хмыкнул, тихо и как-то угрюмо, он слишком устал, чтобы врать или даже просто держать оборону, отмалчиваясь за всех и за того парня.

- Припахали бы?!.. Ты мало знаешь о Гидре, товарищ... Старк. Понятие о справедливости и труде у них своеобразное, и, уж поверь, совершенно не важно, кто стоит у руля, я по-прежнему сомневаюсь, что Стив там добровольно и исключительно по собственному решению, хоть и доверять теперь ему сложно, после всего-то. Знаешь, что такое - правосудие Гидры? Это когда все работают во благо её, и не важно, совершенно не важно, какими способами это достигнуто. Того и глядишь через пару недель и ты бы считал, что родился в Гидре и должен нести в мир её идеалы ради добра и справедливости. И, поверь, Тони, этот процесс перевоспитания бы протекал крайне болезненно, - Барнс поёжился, каталка, на которую его уронили, была очень холодная и скрипучая, хлипкая, откровенно говоря, того гляди и развалится под его весом. - Или может, ты думаешь, мы как-то справились бы без твоего вмешательства? Но это, увы, невозможно, Ксавье не тот человек - насколько его вообще можно называть человеком - который способен на активные наступательные действия. А вот ты...

Джеймс даже покачал головой, отчего испытал лёгкое головокружение. Металлические колёса каталки скрипели где-то под ним, внизу, над ним же перемежался тёмный потолок и тусклые светильники. Всё это напоминало ему о прошлом, вызывало смутные флэшбеки времён Советского союза, период, когда он восстанавливался, и рука приживалась с трудом, несколько раз его приходилось практически реанимировать, если, конечно же, эти воспоминания не подменили. Это и была отличительная черта Зимнего солдата, мало чему он мог доверять, мало кому; всё, что он знал, могло оказаться подделкой, Барнс понимал это несколько раз в своей жизни, впервые тогда, ещё на службе у Красных Комнат, перед первой заморозкой, когда его состояние сочли нестабильным; потом - в Гидре, ещё несколько раз, когда его память попыталась вернуться, и вот теперь он напоминал человека-мозаику, собранного из осколков, и наверняка знал только одно - себе он доверять не мог. Но очень хотелось доверять Старку. Откуда появилась слепая уверенность в этом человеке, в том, что он может спасти ситуацию и вывести на чистую воду происходящее с Роджерсом, Барнс не знал, наверное, он просто наблюдал за тем, как Тони работает, что он делает, и сделал выводы. И теперь, находясь в откровенно плачевном состоянии - нет, не по вине Старка, а из-за собственного решения попытаться вытащить его из дерьма, Джеймс совершенно не жалел о произошедшем. Не о чем было жалеть!

- А что, обычно бывают... цветы, конфеты? - Барнс осклабился, звук трескающейся под лезвием ножа ткани доносился словно издалека. Ему удалось чуть приподнять голову, чтобы посмотреть на перепачканный собственной кровью живот. и с удивлением отметить, что сыворотка наконец-то сработала, края раны имеют тёмно-багровый, практически чёрный цвет, и сосуды наконец-то затянулись, но вот то, что было вокруг... Кожа была синеватого оттенка, и Барнс мог поклясться, лицо его выглядит не лучше, он потерял слишком много крови, удивительно, как он вообще ещё не отрубился в таком состоянии. - Знаешь, мне может помочь переливание крови, и то, не факт, - язык у Зимнего заплетался, от снова уронил голову вниз - на каталку, чуть поморщившись от снова возникшего ощущения тошноты. - Париж, говоришь? Я там не был в военные времена, не дотянул... Но вот потом... В шестидесятых мы были там с Наташей из-за одного задания, это был... почти романтический уик-энд, Господи. Не говори, что удивлён, знаешь ведь, где она работала, откуда. Знаешь, Старк, красивый город, но я хренов патриот и Нью-Йорк для меня лучше во стократ, даже с твоей башней, ты знал, да, что Стив её не любит?.. - Барнс хрипло рассмеялся, очень коротко, на большее не было сил. А потом вдруг снова помрачнел, он вдруг понял ответ на вопрос Старка, почему он, почему не получилось бросить всё на самотёк, не вмешиваться?..  - Стив ведь мог вспомнить обо мне и поискать, понимаешь. Какие-либо свидетельства о теле, данные, что угодно. Наташа могла, она сбегала оттуда же - от Гидры, от Красных комнат. Но никто этого не сделал, и это было... неправильно. И очень больно. Всегда должен быть кто-то, кто ждёт и ищет тебя до последнего, понимаешь, Старк? До конца. - Зимний уцепился вдруг живой ладонью за пальцы Старка, крепко стиснул их, до боли в суставах, всё, что он сказал сейчас - важно. Самое важное из сказанного им за последний год? Десять? Больше?..

- Какой же крепкий, сука, - выдохнул Барнс, послушно глотая залитый в глотку спирт.

Он был занят тем, что пытался не хватать ртом воздух - знал же, от этого будет только больнее. Пить спирт чистоганом Солдату было не впервой, правда, не каждый из этих раз он использовал спирт в качестве анестезии, нет, были весёлые деньки когда можно было и просто забыться, а усиленный сывороткой организм не позволяет пьянеть от чего-то не столь крепкого и в малых количествах. Сейчас же у него горело нахрен горло, пищевод и всё, что ниже. Вставляло от этого добра - мгновенно, особенно учитывая слабость и потерю крови. На какое-то время Джеймсу даже стало хорошо, его развело, как в старые добрые времена, приятное тепло растеклось по рукам-ногам, вдарило в голову. На какой-то момент он даже поверил, что всё будет хорошо. Пальцы, сомкнутые накрепко на запястье Старка, разомкнулись, расслабились, Солдат растянул губы в неком подобии улыбки, напоминающей больше оскал.

- П-переливание крови? Ты делал когда-то? Я в тебя верю, конечно, Тони, но признайся, ты хочешь меня добить? Мог бы просто из машины выкинуть на обочину, легче было бы, ну, - Барнс посмеялся, тихо, скорее покашлял, подёргался на кушетке, спирт, кажется, сжег ему ротовую полость и горло к чертям, убив способность чувствовать вкусы на несколько дней. Впрочем, мёртвые вкусов не чувствуют, так что без разницы. - Твои шутки про свидания настолько частые, что, если я выживу, тебе придётся их в жизнь воплотить, не пугает? Сразу скажу, в прошлый раз я на свидание ходил сорок лет назад, так что можешь начинать бояться.

Для того, чтобы наблюдать за происходящим, Барнсу не хватало зеркала, потому сейчас он обращал внимание в основном на движение склонившейся над ним фигуры, движение воздуха, позвякивание инструментов в руках Старка, можно даже сказать дребезжания, кажется, руки у бедного Тони дрожали, и такую операцию ему проделывать доводилось впервые. Барнс ему сочувствовал, правда сочувствовал, но как только щипцы, или пинцет, или что это, к чертям, было, коснулось краёв раны, ему захотелось завыть во весь голос, и Джеймс понял: либо он продолжает отвлекаться на бессмысленный трёп, либо просто горланит белугой, а потом отключается, возможно, с концами и навсегда. Вот так, бесславно, не в бою, а на кушетке под руками у доморощенного медбрата.

- Сам рассказывай о своих приключениях с чёртовым Стивом! - Барнс почти проорал, было больно, чертовски больно, спирта оказалось мало. - А вот Наташа, ты зря так о ней, хотела бы она меня убить - я бы уже был мёртв, да и не раз, знаешь. Я ведь помню её молодой, помню, как она убивала - нет, не впервые, я себе не льщу, но когда это ещё не стало её работой... Она тоже человек, как я, не надо так о ней думать. Дьявол, Старк! Ты хочешь вышить мне живот крестиком, да? Я понял. Так вот. Она ведь единственная, кто меня помнит, понимаешь? И Стивен, черти бы его драли, Роджерс, он тоже помнит меня - меня, а не парня, который твоих родителей убил. Их таких двое осталось, понимаешь?..

Наконец Старк вытащил из него пинцет, похоже, вместе с пулей, потому что болеть стало в разы меньше, Барнс даже выдохнул, попытавшись расслабиться, дальнейшее - косые стежки иголкой в исполнении Тони - тоже было достаточно болезненным, но всё же Джеймс мог вытерпеть это даже без воплей. А вот потом Старк притащил нечто необычайное - Солдат не без удивления узнал в  устройстве аппарат для переливания крови, вот только пакетов с кровью рядом видно не было.

- Первая положительная, хрен его знает, есть тут такая, или нет, - просипел Барнс, дела плохи, конечно, вряд ли в этой захудалой заброшенной больнице вообще есть кровь. Ощущение тёплой руки на своем прохладном лбу оказалось неожиданно приятным, это было что-то необычное, простая человеческая поддержка, которой он давно не встречал, жаль только, место и обстоятельства откровенно так себе. - Да неужели, - Барнс прикрыл глаза, снова попытавшись улыбнуться, вышло вымученно, да и чёрт с ним. - Знаешь, Старк, насрать, заливай, что есть, рискнём, вдруг получится. Только помни - ты должен мне книгу. И ещё немного спирта, если найдёшь его в этой дыре.

Далеко не сразу, ой, совсем не сразу до Барнса допёрло, что именно Старк собирается сделать. Когда он отошел, Джеймс подумал, что он наверняка ищет какое-то хранилище, холодильник с запасами крови годичной или около того давности, что-то здесь да должно было сохраниться. И что использованная им кровь вполне может потерять свои полезные свойства, в общем-то, Солдат не надеялся на успешный исход сегодня вечером, как пессимистичная натура, он морально приготовился к худшему - и именно потому изо всех оставшихся сил держал глаза открытыми, зная, что если закроет их и отключится, с вероятностью в девяносто девять процентов это будет  финалом истории. Но даже смирившись с финалом, Барнс не переставал бороться, такой у ж у него был характер.

- Вот это откровенности, много же потерял ты, Старк, ха, - Джеймс хмыкнул, в любой другой ситуации он бы не стал обговаривать с кем-либо Наташу, слишком уважал он эту женщину, чтобы распускать  о ней сплетни, но, во-первых, то, о чем он рассказывал, сплетнями не было, а, во вторых, перед лицом смерти все страхи развеиваются, да и тормоза тоже отказывают - это очевидно, раз даже Старк заговорил о том, с кем спал, и о свиданиях. - Я это, шучу на самом деле. Пытаюсь. Хорошо, что помнишь, что человек, что женщина. Но ведь знаешь, как удобно за маской твари прятаться, никто от тебя ничего хорошего не ждёт, - Барнс усмехнулся одним уголком рта, а после задумчиво добавил, - впрочем, ты - знаешь.

Воткнутую в руку иголку Джеймс почти не почувствовал, разве что тянуть начало от сгиба локтя, но яркость этих ощущений не шла ни в какое сравнение с по-прежнему пульсирующей, хоть и слабее, болью в брюшной полости. Вновь открывшееся от раскопок Старка в поисках пули кровотечение, кажется, тоже прекратилось, и ситуацию в целом стоило назвать стабильной, если бы до Барнса наконец-то не дошло, что Тони привалился спиной к аппарату рядом и переливает ему не чью-то заготовленную кровь, а собственную. Вот так, без подготовки, после наверняка сложнейшей недели в плену у Гидры, во время которой он и сам-то потерял немало крови, он передаёт её теперь добровольно человеку, убившего его отца и мать. Барнс никогда не страдал от излишних сантиментов, не запоминал даты и важные дни, годовщины, но сейчас ему стало не по себе от этого шага Старка, Джеймс был готов на подобный аналогичный поступок, чтобы вытащить его, да что там, он и сам рискнул жизнью и не пожалел. Но вот чтобы кто-то настолько попытался его прикрыть... Это вышибало из груди воздух.

- Старк, - голос у Джеймса был хриплый и едва слышный, но в нём явственно сквозило удивление, - Старк, подожди. Тони. Ты серьёзно? Ты себя в зеркало видел? Бледный, как упырь, тебе самому переливание не помешало бы. Я всё же предпочёл бы, чтобы ты к Ксавье поехал, почему ты меня не послушал? И не надо меня жалеть, может, это к лучшему, - Джеймс снова попытался улыбнуться, кривовато и очень слабо, после чего пошевелил рукой, дотянувшись до плеча Старка и чуть привалившись к нему, насколько это вообще было возможно. Слабость сковывала тело всё сильнее, и Барнс понимал, что он очень скоро он отключится с неизвестным исходом. Потому узнать самое важное хотелось до того, как он феерично склеит ласты.  - Не учитывая твой финт ушами... Скажи. Я тебе всё ещё должен? Или всё, квиты?..

Пыльный потолок перед глазами вдруг подёрнулся рябью, всё размылось и погасло, но Баки слышал мерное гудение аппарата, а, значит, он всё ещё может услышать ответ. Он прислушивался, ожидая услышать голос перед тем, как темнота проглотит его окончательно и бесповоротно. Всего одно слово - "да" или "нет".