Телефон старенький, немного оттягивает карман, сам Тони давно пользуется старкфоном, встроенные сенсоры, Фрайдей на связи, всегда есть интернет и Пепп почти никогда не бросает трубку, если звонить с личного номера. Сам Тони уже давно перешел на цифровые технологии, но это же Стив. Старомодный, местами совершенно неуправляемый Стив.
И телефон оттягивает карман. Кажется, что, если взять его в руку, он оживет, скажет что-то, принесет свои изменения, раскается. Но все это никому ненужные страдания. Все это такая ерунда. И Тони просто таскает его с собой, как очередной аксессуар, как ненужную игрушку, еще одну у него ведь таких много.

Телефон никогда не звонит, никогда не говорит, никогда не оживает. Корпус у него дешевый и пластиковый. На экстренный случай, как говорил Стив в письме, позвони и я приду, говорил Стив в письме, только у Тони собрание в ООН и Стив не придет. И понимание этого страшного момента болезненно, как и воспоминания о последней встрече.

Ну, не удалось, сказала бы мама, отпусти, сказал бы отец. Плюнь на все и на всех – сказала бы Роуди. Но о Роуди Тони тоже не думает. Он поправляет галстук, надевает очки с красными дужками и отряхивает рукава. Все также успешен, все так же уверен в себе и все так же одинок. Но это привычное состояние, это привычная застарелая мысль, от нее он тоже отмахивается.

Телефон лежит в кармане, тоже застарелая привычка, ну как застарелая, такая, что и вроде избавился бы, а вроде и не получится. Тони усмехается, губы по-прежнему растягиваются в усмешку, все в порядке, он уверен, что все в порядке, он сможет продолжать это. Сможет вытащить себя из всего этого.

Он же хотел, как лучше? Правда? Ему же нужно было чтобы как правильно, как лучше. Так почему тогда телефон кажется такой невыносимой тяжестью? Почему все обернулось так, как обернулось? Тони поправил очки, сползшие на кончик носа и решительно выдохнул.

Нет, он не будет думать об этом сейчас, правда, не будет.