Новый костюм, который буквально чудом попал в его руки, сидел как влитой, не жал, не ужимал никакое из его многочисленных достоинств и на удивление, при всей своей непривычной кевларовой громоздкости, позволял Бартону двигаться неумолимо быстро, гибко, в общем - в лучших традициях ниндзя.
  Пара шуточек с Люком, и его постоянное с Марком "Ты-то не пуленепробиваемый, он тебе нужнее" и "Красный не совсем мой цвет, белый - другое дело" и Бартон решается взять новое геройское имя вместе с этим самым костюмом.
Я брошу геройство, нахрен эти прыжки по крышам и борьба за справедливость - Ага, трижды, Бартон.
Новая база, которая была собрана чуть ли не буквально из говна и палок, чтобы их было труднее отследить, труднее засечь и еще труднее победить. Но техника - ух, Бартон скучал по нормальной технике со времен развала ЩИТа. Старк, конечно, молодец, но паранойя Клинта не позволяла ему спокойно довольствоваться той техникой, где на задворках бродил какой-то ИИ, и спокойно мог слить тому же Старку все, что тот потребует. Марк любовью к искусственным интеллектам не отличался, от того с ним было чутка привычнее и спокойнее работать. Уж кто-кто, а он Альтрона 2.0 не соберет.
  И теперь, когда лучник более-менее привел самого себя в сознание, его тело скорее более, чем менее, восстановилось после падения Башни - Бартон решается вновь начать расшифровывать те данные, которые ему удалось украсть, и которые он не доверил даже Вижну. Расшифровка шла медленно, ребята в ГИДРе знали свое дело, но и Бартон был не пальцем деланный. Правда, все же он скорее действовал на автомате и остаточных знаниях - в кодах, тем более компьютерных, он понимал чуть менее чем ничего. Таки его работа в ЩИТе состояла в допросах, приводах, подрывах и нейтрализации угроз. Физическая работа, не умственная, хотя он и показывал удивительные навыки тактического мышления, и в целом был умным малым. Но... не дешифровщик.
  Правда, из троих горе-героев - его знания в данной сфере все еще были самыми большими. Люк был скорее еще больше по физической части, а Марк.. Ну Марк был Марком, иногда он даже все еще вел социальную жизнь, показываясь в обществе тем самым воплощением мультяшного Брюса Уэйна.
  В общем и целом, пока Лунный рыцарь и Силач делали дела, а ему все еще было необходимо беречь себя и свои ребра - Бартон не только вел операции из наушника, но и дешифровал, по крайней мере пытался.
И очередная его попытка закончилась тем, что он смог докопаться до одного занятного объекта - крохотная база ГИДРы, которая как раз подходила под территорию, с которой все чаще они улавливали донесения о странном газе, который вызывал какое-то подобие комы или сна. Но этих донесений было так мало, и связаться с теми, кто давал эти показания - было практически невозможно - на телефоны не отвечали.
  Бартон чувствовал, что это не может оказаться просто совпадением, нет, их стало слишком много на одну жизнь блондина. А значит - стоило действовать.
  Чудом вспомнив номер Барбары - Клинт не нашел ничего лучше, как написать ей сообщение с координатами и подписать "доброжелатель". Уже набирая этот текст он чувствовал, как ему придется за них отдуваться.
  Новость о газе уже просочилась потихоньку к СМИ, когда Клинт подруливал к базе в новом костюме. Черная маска на лице более-менее позволяла не вдыхать ему газ, который было практически видно, но Бартон понимал, что тут костюм химзащиты был бы точно не лишним. Но он таким не владел, а ребята работавшие внутри - могли.
  Вытащив новое снаряжение в виде ..сюрикенов? Серьезно? Ладно, он поговорит с друзьями об этом потом. Хотя - сам виноват, назвался Ронином - полезай в.. Не важно, он и так уже полез. В самое пекло не пойми чего.
  Бывший циркач не знал приедет ли Бобби на его странное сообщение, которое он отправил ранним утром, но надеялся на это. Химия - вот уж точно то, в чем Клинт не разбирался даже и близко. Её помощь была бы как нельзя кстати. Ну и... Кроме того следовало все-таки сообщить ей, что он, гребанный везунчик, выжил в том месиве и крошиве что от Башни оставили ГИДРовцы и Белова в частности. Было бы не плохо, по крайней мере.
   База была небольшой, и все, кто там был - уже были под действием газа, судя по всему. Те, кто мог, наверное сбежали подальше, потому, что часть из лежавших оказались с непрощупываемым пульсом. Вот так молодцы - и себя подкосили и катастрофу вызвали. Но зато - он нашел таки респиратор. Не факт, конечно, что оно ему поможет уже, но он не преминул все-таки надеть его. Как в тех фильмах про супермена, который надевает трусы поверх колготок - поверх маски.
  Клинт прошел в ту часть, где за белесым маревом было чуть видно происходящее. Документация разбросана, по традиции, компьютеры не выключены - и на том спасибо. За кипой формул и научного текста, который Бартон вряд ли бы зачитал вслух с первого раза без ошибок - он понял одно, этот газ сам по себе не смертелен. Смертельно то, что эти придурки хотели управлять чужим подсознанием.
- Я рад, что ты пришла, - голос звучал непривычно даже для него самого, грубее, ниже, чем обычно. То ли на нервах, то ли маска дополнительно приглушала - Клинт не знал. Но он даже не стал поднимать руки, когда услышал краем уха снятие пистолета с предохранителя. Стекло напротив него дало ему размытое отражение Барбары, она все-таки приехала. Значит они со всем разберутся. Наверное.. - Подойди, вот тут - данные об этом газе, я полагаю, что твоих знаний будет достаточно, чтобы понять больше, чем я могу. - он делает медленный шаг в сторону, понимая, что если Бобби выстрелит ему в спину - она будет иметь на это полное моральное право. Медленно же, он опускает респиратор одной рукой, чтобы второй начать поднимать маску.
- Я на самом деле рад тебя видеть. К слову, ты как всегда прекрасно выглядишь, - улыбка, а вслед за ней ощущение, что по коже пробегает электрический заряд - чуть ли не волосы дыбом, гусиная кожа и мурашки по позвоночнику, заставляющие хотеть распрямить спину еще больше, да некуда.

Отредактировано Clint Barton (2017-11-08 13:33:01)

Мурашки продолжали свое победное шествие по спине, и Бартон понимал, насколько глупо это все, насколько глупые ссоры. Насколько бессмысленно отрицать тот факт, что...
Что?
Мысли ускользают, он почти физически чувствует, как кто-то вытаскивает их у него прямо из-под носа. Маску натягивает, сверху респиратор. Но только это кажется уже не то, что нужно. Поздно, наверное.
  Поздно наверное уже извиняться перед ней за все то, что натворил за свои глупые года их брака. Наверное сам виноват. Сам упустил. Сам...
  Клинт теряет равновесие, по удаче приземляясь в чужое кресло и рукой нажимая какую-то кнопку под столом, что заставляет помещение вокруг загудеть. Воздух проникает лучше, вроде. Но глаза закрываются, нет сил сопротивляться этой сонливости. Нет желания. Он протягивает руку, успевает ухватить тонкие пальцы Бобби, прежде чем окончательно закрыть глаза.
  День задается. И у него как обычно много дел.
Проверить лошадей, помочь с собаками. С собаками ему всегда везло. Они добрые, если ты позволяешь себе быть с ними добрым.
Потом нужно помогать натягивать канаты и стропы.
  Опять до ночи провозится помогая другим. А ведь стоит свой номер отрепетировать. Да, сразу после собак он выкроит на это время.
  Бартон умывается у одного из кранов, что стояли для наполнения поилок лошадей. Холодная вода прогоняет остатки дремы.
- Хэй, как дела, ребята? - Клинт проводит рукой по морде белоснежного коня. Выуживает из кармана брюк сахар, протягивает животному, и они вместе фыркают - циркач передразнивает, лошадь веселится. - Дружок, а, дружок мой, настроение у тебя сегодня должно быть чудесное. Нам предстоит сложный вечер, ты же мне поможешь? - лошадь трясет головой, взметая роскошную гриву и гогочет. - Косички попозже плести будем, прости, у меня есть еще несколько дел. - он снова гладит морду зверя и отходит от лошадей.
   Собак уже кто-то успел выпустить, и орава из минимум шести разномастных особей на всех порах неслись к Бартону, тявкая на блондина, самые крупные прыгали, практически заваливая мужчину на землю.
Трава была мягкой, так что Клинт позволил им, тыкаются в лицо, комочки чистой радости, словно щенки, которые рады любому. Циркач гладит их, смеется от щекотки, обнимает и веселится. Вокруг ходят другие члены труппы и крутят у виска, будто бы он никогда собак до этого не видел. Поднимаясь с земли, он под обе руки взял по собаке, и прошел в шатер, остальная "стая" проследовала за ним.
  Там уже во всю кипела работа. Циркачи встают рано, у них всегда много дел, даже когда нет выступлений. Кто-то добрый уже выставил миски для собак, и Бартону оставалось лишь насыпать корм. Расправившись с этим, он коротенько прогнал их номер, стараясь не заставлять животных много прыгать после еды. Нужно все-таки уважать их, они - коллеги.
- Слушайте, а никто не видел Магнолию? - вслух спросил Бартон. И словно услышав его вопрос в шатер забежала пузатенькая собачка. Светлая, с карими глазами, пушистая словно комочек облака. - О. Так у тебя уважительная причина пропускать тренировки, да, девочка? А я и не видел. Прости. - он потрепал её за ухом, собачка тихонько заворчала. Беременная, ха, когда успела? Бартон не помнил. Но что-то внутри противно заныло, правда его тут же отвлекли, прежде чем он успел зафиксировать мысль на этом и задуматься что именно его так задело. В шатер вошла их основная дрессировщица и подняла Магнолию на руки, поглаживая. - Я, в принципе, с ними закончил, можешь забирать всех. Я хочу еще сам чуть-чуть позаниматься, ну, понимаешь? - девушка усмехнулась и, кивнув, вышла. Кажется сегодня все, кроме Бартона, немногословны.
   Он повернулся, чтобы пройти и взять свои инструменты, повесить кольца, перекладины.. Но всё уже было готово. Кто-то даже поставил страховочную сетку внизу. Как давно у них есть эта сетка?..
  Клинт встряхнул головой, он наверное еще слишком сонный, не соображает. Конечно сетка у них давно, а все устанавливали пока он занимался собаками. Да, так и было. Наверное.
  Сделав небольшую разминку, Бартон полез наверх, под самый купол, чтобы наконец собрать воедино все те кусочки, что у него были, в цельный номер. Может сегодня он сделает премьеру. А может и нет. Может ну их, кольца и перекладины? Может полотна будут лучше?
  Пара манипуляций, смена креплений, убрать сетку, и вот уже алые полотна развеваются на том сквозняке что царит в полутемном шатре. Циркач вновь забирается на самый верх, но уже по полотну, только за тем, чтобы с определенной высоты сделать падение. Контролируемое, конечно. Материя крепко удерживается рукой, вокруг которой она намотана, а сам Бартон пытается вспомнить какие еще эффектные штуки с этим "инструментом" он может сделать. Он вновь поднялся повыше, садясь в воздухе на шпагат, мозг отказывался подсказывать ему новые комбинации, а желудок противно заныл от голода. Наверное Клинт погорячился, считая, что сразу после пробуждения сможет доделать все дела скопом. Он уже практически собрался спускаться и уйти как в помещение вошла обворожительная блондинка.  С высоты Клинт не мог в полной мере разобрать черты её лица, но фигурка - красота. А эта копна светлых волос, цвета пшеницы, - что сказать, если это было не попаданием в самое сердце, то было достаточно близко к нему.
- Доброго утра, могу я чем-то помочь? - циркач спустился на полотнах практически вплотную к девушке.

Клинт старался, искренне старался, не осматривать девушку оценивающе, как истинный мудак бы сделал. Как-никак - Барни старался воспитать его джентльменом. Правда... Шут его знает на самом деле, правильно ли сам Барни знает кто такой этот самый джентльмен. Вот она, обратная сторона их бродячей жизни. Ни тебе образования, ни тебе приличных привычек.
Скажи спасибо за то, что читать и писать умеешь, как говорится. А уж если и считать - то ты становишься автоматически чуть ли не гением. Правда.. В цирке тебе все равно не нужно много считать. Разве что деньги за билеты. Да количество воды, еды и зверей. Вот количество зверей это то, что всегда надо проверять и пересчитывать, а то они имеют свойство плодиться в дороге.
  Как и сами циркачи, собственно.
Клинт тихонько усмехнулся собственным мыслям, отгоняя навязчивую и вновь образовавшуюся внутри пустоту. Она саднила где-то под сердцем, стягивая его всего в один неповоротливый комок мужика. Так себе для воздушного акробата.
- Да, без страховки, - он обворожительно улыбнулся. Бартон прекрасно знал, как он мог влиять на девушек своим обаянием простачка с красивым телом. Безрассудный деревенщина, храбрый, сильный, да еще и прикус ничего. Однажды он даже почти выскочил из цирка, чтобы жениться, но Барни быстро его образумил, указав прямо, что если уж и бросать карьеру и семью, то только ради умницы и красавицы, а не той, которая быстрее других ноги раздвинула. Ну уж в чем чем, а в девушках Барни понимал. Его южный шарм рыжего силача с ярко зелеными глазами, ох, как много сердец он разбил... До таких чисел Клинт не умел считать. Или врал, что не умел. И то и то Бартона-старшего устраивало. - Я был рожден для такого, лишние веревки сковывают. Упаду, ну... Сам виноват, значит там мне не место - он просто пожал плечами, стараясь перестать улыбаться, но, отчего-то, совсем не выходило. - Выступление будет сегодня вечером, вы рано, - циркач подхватил с пола полотенце, вытирая с шеи выступивший пот. Наверное стоило и майку накинуть, но где он бросил её - Бартон вспомнить сиюминутно не смог, так что... - И прошу прощения за грубость, меня учили манерам, не подумайте. Меня зовут Клинт, а вас? - хорошенько протерев руки, чтобы не стыдно было подавать собеседнице, блондин протянул правую руку вперед. - Вообще, я предлагаю вам прогуляться вместе со мной, я вам немного покажу округу и думаю, что мы найдем вашу подругу.
  Точнее, Клинт не предлагал, выслушав ответ он уверенно пошел вперед, даже не думая, что девушка не последует за ним. Во-первых, это было в её интересах, во-вторых... Чутье подсказывало Бартону, что какая-никакая надежда на верную химическую реакцию между ними у него была. А, значит, следовало быть уверенным в себе. Не до идиотизма и твердолобо-остолопой самоуверенности, но в достаточно мужественной манере.
  Так ему по крайней мере рассказывал Барни. А Барни в данной сфере социальных взаимодействий с миром, для Клинта имел определенный вес.
  Клинт вышел из шатра, приоткрыв побольше проход, пропуская девушку наружу. В очередной раз улыбнувшись, он указал направо, где стоял большой складной стол, и остатки еды. Не то, чтобы он собирался угощать чем-то особенным девушку, но его желудок уже был готов петь китовые песни, и противно ныл от голода.
- Расскажу вам немного о быте, Бобби. Вот так примерно выглядят все наши приемы пищи. Те, у кого есть время, желание и умение - готовят на всех завтрак и оставляют его на столе или в корзине около него. Кто как просыпается, так и ест. Но, мы обычно почти все ранние пташки, если позволите так сказать, - он непринужденно рассмеялся, подхватывая со стола жаренный хлеб с сыром, и достаточно быстро уминая половину. - Простите, что я так невежливо, но просто я как-то свой завтрак сегодня пропустил. Слишком много дел было утром. А вы не хотите? - он подал тарелку с уже остывшим хлебом, подозревая, что тем самым закапывает свои шансы на более близкое знакомство, но, надежда на шальную удачу жила в нем всегда. - Еду для животных мы храним в другом месте, но есть кое-какие продукты, которые мы делим. Яблоки и орешки, например. Вы когда-нибудь кормили орешками слона? Или яблоками лошадь? - Бартон заглотил остатки хлеба и продолжил свой рассказ усевшись на край стола.
- Эй, брысь со стола, мы же там едим, - ворчливый голос брата Клинт узнал бы из тысячи, и потому быстро спрыгнул. Барни шел под руку с какой-то красоткой. И, судя по всему, эта красотка была та самая подруга той красотки, с которой он сам говорил.
- О, кажется ваша пропажа нашлась, - блондин подмигнул девушке, произнеся эти слова тихо, пока Барни еще не подошел к ним вплотную.

Отредактировано Clint Barton (2017-12-27 06:40:25)

Рвение девушки покормить зверей Бартон не знал как трактовать, но развязную ухмылку старшего брата перехватил и запрятал ответную реакцию где-то очень глубоко внутри себя. Не сейчас, не так. Нужно сохранить лицо прилежного и не самого развязного циркача. .Или нет? Клинт понятия не имел какой типаж нравился Бобби, но от чего-то очень хотел ей угодить.
  Прикосновение прохладных пальцев к коже прошибло не хуже удара током. В голове зароилось все то, что он прятал сам от себя. Так не больно. Так можно двигаться дальше. Улыбаться. Да просто вдыхать как положено. В ушах резко и буквально оглушающе зазвенело, а в груди зажгло от неясной боли.

  Читать с её губ он привык так быстро, что пожалуй ему самому было странно. Она артикулировала звуки очень ясно, чисто даже можно сказать. А тот факт, что он точно знал какие эти губы на вкус заставлял его улыбаться как идиота даже на самых важных брифингах. Немного компенсировало обиду от того, что он не услышит её реальный, всамделишный, голос. Простой циркач, а вон где. А вон с кем. Она улыбается, одеяло соскользает, но ей, кажется, все равно. А ему - и подавно. - А я люблю тебя, Барбара Морс. Выходи за меня, а? - он готов задавать ей этот вопрос каждый день. Даже после свадьбы, наверное, продолжит.
  Тарелка пролетает мимо. Наверное, со звоном она разбивается о стену, Клинт чувствует затылком вибрацию. Наверное его осыпало крошкой - слишком близко к месту подошел. Но ему плевать. Он закипает изнутри, ярость вот-вот выбьет из-под ног последние остатки почвы здравого смысла. Она, конечно, имеет право на него орать, но какого черта он один виноват? Повысить голос в ответ он не мог, и дело не в воспитании или еще чем-либо. Он где-то профакапил слуховой аппарат, а искать тот, что хранился дома было не с руки. Поэтому он просто смотрел ей прямо в глаза, сжимая в руке одну из салфеток, что лежали на столе, до побеления костяшек. Молча. Сказать слово для него равносильно проигрышу. А он до безумия плох в проигрывании и уступках.
    В голове лишь один вопрос - И это всё? Конец? И куда теперь девать совместные фото, устраивать ли обмен вещами из квартир? Ему паковать вещи и съезжать из их дома? Что это все теперь значит? Кто он для нее теперь, что она так просто выставляет его из своей жизни? Взъерошивает резким движением волосы. Вдыхает медленно, в глаза не смотреть. Он накосячил.
Факт. Но и она не без греха. Или она думает, что он не знает? Выдавливает из себя улыбку, целует в щеку, и, подхватив с пола рюкзак, пустой, кажется, но ничего - он может позволить себе новые вещи, а лук потом заберет, не сегодня, подходит к двери - Да, будет. - нам ли? - но он не произносит. Просто уходит. Так будет легче. Правда, легче. Но не каким-то ныне эфемерным "нам" - ему.

  Звон в ушах прекратился так же резко как и начался. Бобби с испугом смотрела на него и что-то спрашивала, а он не сразу осознал слышит он её слова или нет. Почему-то ему казалось, что он не может, но вот голос пробивается сквозь вязкие страхи в голове. Бартон и сам ничего не понимает, о чем сообщает практически тут же, перебарывая в себе желание тут же дать деру подальше от этой девушки. Слишком много всего в голове, как будто ему накинули лет двадцать сверху, промотали в голове, акцентируя внимания лишь на ошибках и проблемах и оставили с этим доживать все остальное отведенное ему на это время, не заботясь ни о чем.
- Ничего не понимаю. Совсем. - Клинт мотает головой прикрыв глаза. Открывать их страшно, он не хочет больше видеть тех сцен, особенно последнюю. Это не он, это не его. Крепкая рука приземляется на плечо, приводя в сознание. Барни легонько трясет его. Он уже в парадном камзоле для выступлений.
- Вы чего тут? Уже скоро начало, а ты еще не переоделся! Лодырь, - легкий подзатыльник окончательно выводит Бартона-младшего из подобия транса. Вокруг уже спускаются сумерки. Вокруг уже все в костюмах, а они с Бобби сидят в шатре, который сделан для хранения инвентаря для выступлений. Как они тут оказались? Когда? Хотя важно ли это сейчас? Наверное нет. Клинт подрывается встать, он выдавливает из себя неловкую улыбку, потому, что понятия не имеет что происходило последний час точно, и ему из-за этого неловко. Но ему нужно идти, и, отвесив легкий поклон, он выходит из шатра и спешит к своему, слыша за спиной как Барни обещает провести Бобби к её месту под куполом.
- Защебетался со своей пташкой - чуть все не пропустил! - Барни злился и ему было за что, Клинт знал. Он разминался за кулисами, когда брат к нему вернулся, очевидно, закончив с гостьями. - И не делай такое лицо! Потом дообнимаешься. Сначала деньги отработай.
- У тебя губы в помаде той девицы, - Клинт еле сдержал смешок, но испепеляющий взгляд из-под рыжих бровей убедил парня в том, что рот стоит сейчас держать на замке.
- То-то же, - Барни подхватил откуда-то цилиндр, и, выждав пару секунд, вышел из-за шторы к центру "сцены". А это значило, что шоу начиналось. А значит его номер скоро.
Он простоял совсем не долго, когда подошла его очередь. Как воздушный гимнаст он начинал высоко - на вышке, откуда он должен был прыгнуть к перекладине-качеле, и в центре, после перехода к еще одной "качеле", поймать свою партнершу. С такого расстояния она казалась совершенно другим человеком.

Реальность будто бы уплывает у него из-под пальцев, он летит, но уже не может сгруппироваться чтобы долететь до нужной точки, а ведь до финала номера было так далеко, и никто, кажется, не выставил страховочную сетку, чтобы не перекрывать вид зрителям. Как прозаично. Теперь они увидят не просто номер, а смертельный номер с воздушными акробатами.
Он касается пальцами перекладины, они предательски соскальзывают, будто бы у него нет больше сил цепляться.
  А сил же и правда больше нет никаких. Его предали его друзья, и эта горечь сейчас от желудка поднималась все выше. У него отобрали семью. Бобби, она.. ушла от него. Он сам не знал куда, когда и как.
Всё это накатывало одной большой и болезненной волной, погребая под собой Бартона.
Он летит вниз, не издавая ни звука, будто бы толща воды придавливает его и он не в состоянии что-либо изменить в происходящем. Совсем. Он просто надеется, что ему уже не будет так мучительно больно внутри. Он надеется, что вся эта боль просто уйдет. Хлоп - и нет его.
  И, наверное так и происходит. На задворках, прежде чем отключиться он слышит её крик. Она испугана, и он виноват. Но он не мог ничего сделать. Просто был не в состоянии что-либо изменить.
Это так на него похоже, наверное...

Раннее утро. Наверное, даже слишком раннее для него, человека, который всегда спит больше положенного и спокойно может провести сутки в кровати и даже не поморщиться. Но, он точно знает - вставать нужно. Сейчас.
  Ноги на автомате несут в ванную. Быстро умыться холодной водой, почистить зубы, проверить не сильно ли колется щетина на третий день и появилась ли она вообще. Ох уж эта непредсказуемость Бартона - то небритябри одни за другим, а теперь он старается максимально избавиться от намека на колкость на лице.
  Приведя себя в более-менее человеческий вид, он проходит на их кухоньку. Нужно по-быстрому сделать завтрак, по-быстрому потому, что Бобби последние дни просыпается как раз в районе этого времени. А без него проснется и того быстрее.
Он разбивает три яйца в разогретую сковороду, наливает полтора стакана молока, и сбрасывает нарезанную колбасу и болгарский перец. Остается лишь надеяться, что он делает все правильно и не запорол рецепт. ...Или яйца надо было сначала размешать с молоком, а потом выливать?
  Ошибка вскрывается практически сразу, и Бартон с остервенением шепчет себе под нос ругательства, стараясь размешать все сразу в сковородке и лишь чудом не опрокидывает все на плиту. Когда с этим покончено - он закидывает несколько кусочков зернового хлеба в тостер, и запускает кофемашину. Кофе без кофеина, конечно же, не бог весть что, но если Бобби сказала - или так или никак, значит его дело выбрать. Пока его организм отчаянно требовал себе кофе - Бартон шел на уступки и пил то, что разрешали.
  Нет, он был не против перейти на более здоровое питание, отнюдь, его организм на самом деле не меньше Бобби нуждался в этом. Постоянные предельные нагрузки, отсутствие нормального сна - все это сказывалось не самым лучшим образом на них обоих. Поэтому как только он узнал, что их вскоре перестанет быть двое - решение пришло само собой.
- Я ухожу, Ник. Не вернусь. Совсем. Я хочу растить детей. Своих. Чтобы они знали что такое отец. А не.. - он поморщился, отводя взгляд от Фьюри, все еще осмысляя свое решение, хотя и был в нем уверен как никогда. - Не как я.
   Уход Фьюри принял, но сказал, что о долге перед родиной Бартону все же стоит помнить. Бывших агентов, все-таки, не бывает. "Только мертвые, Ник" - подумал Клинт, но смолчал.
  И вот результат - он стоит в маленьком домике, в не большой кухоньке и готовит завтрак в постель своей любимой жене, которая ждет его ребенка.
Остается только дерево посадить, ей-богу.
  Клинт отступает от плиты, приоткрыть окно, чтобы проветрить, и спотыкается о то, что еще вчера должно было стать стульчиком для кормления из ИКЕА. Но бог его знает как его нужно было собирать. В определенный момент, когда Бартон уже с трудом мог понять что за паз А и куда девать гребанный винт С, да и какой из этого мешочка винтов можно вообще считать винтом С, - он бросил эту затею. Гильотину собрать из этого набора и то быстрее выйдет. Да что там, схемы костюмов Тони были, мать его, понятнее.
  Клинт поддел ногой в носке "обломки" и вздохнул. Эта битва еще не окончена. Нет.
Он подошел к плите, проверить как там омлет, как услышал шаги, а затем и почувствовал ледяные пальцы на своей коже. Клинт развернулся и поцеловал жену в макушку.
- Прости, я старался. Для нас. Вас, - ему безумно нравится осознание того, что у них будет ребенок. Ему безумно нравится тот факт, что они живут всласть и он может проводить с Бобби времени столько, сколько захочет. - Завтрак готов, кстати.
   Он достает тарелки, которые они купили недавно. Выставляет на стол, который, слава богам, не из ИКЕИ. Положив порции, он усаживается за стол. Виновато косится на так и не собранный стульчик, и ловит недоумевающий взгляд жены.
- Я соберу, честно. Просто мне нужно твоё руководство, ты же знаешь. - перевести все в шутку и крепко взять её за руку. Это лучшее время его жизни, и он запомнит каждый его миг.

Клинт улыбался, стараясь не смеяться от вида уплетающей за обе щеки Бобби. Она отчаянно в этом своем виде и домашнем платьице напоминала ему какого-то умильного домашнего зверька. Но он никогда в своей жизни не произнесет этого вслух. Бывший агент или нет - эта женщина была доктором химических наук, и когда-то испробовала на нем нейротоксины, за его же спиной. Злить такую - подписывать себе смертный приговор.
...Когда это она на нем испытывала токсины?
Бартон впал в секундный ступор. Эта информация в его голове казалась инородной, но при этом, он готов был отдать пальцы на отсечение за то, что это таки происходило на самом деле. Они даже вроде обсуждали такое у психолога... Но они никогда не были у психолога. Их отношения не были из простых, факт, но никогда им не требовалась помощь со стороны - все решали сами и со всем справлялись сами.
  Самой большой проблемой для них была работа.
Отнимает время, отнимает здоровье. Вечный страх потерять друг друга, который ледяными пальцами сдавливал Бартону глотку. Он задыхался и все еще просыпался в липком поту от кошмаров.
  Там, по ту сторону их новой жизни, могут меняться агентства, меняться игроки и ведущие. Политические ситуации, силы сторон. Ему будет уже абсолютно плевать.
  Клинт знал одно - если кто-то решит по "старой памяти" прийти к его семье и чего-то требовать - он лично голыми руками свернет этому человеку шею. Супергерой, суперзлодей или любой из политических шишек. Нет никакой разницы. Они все будут являться угрозой для его семьи. А угрозы для семьи должны быть на пару метров под землей и не иметь признаков жизни.
  Из его мыслей его вытянул вопрос Бобби про торшер. Клинт рассмеялся, он, казалось, после этой каторги со стульчиком, вспомнил лично каждый поход в эту долбанную икею, и проклял его раза на три. Он не помнил никакого торшера, тем более в бабочек.
- ..Он был в горошек, - Клинт произнес это быстрее, чем осознал, и тут же завис на середине предложения, уходя глубже в себя.
Да ладно тебе, фиолетовый - классный цвет! - это был его голос. Стены вокруг каменно-серого цвета, ни побелки, ни обоев, ничего. Шкаф лежит на боку, а вокруг кипа инструментов. Ковер стоит свернутый трубой в углу помещения. Телевизор - на полу. Там же и коробочки с едой из их любимого китайского ресторанчика. Потому, что они терпеть не могут готовить. Потому, что есть дела куда интереснее и приятнее готовки на кухне. Особенно с появлением вон той барной стойки.
  Клинт непонимающе уставился перед собой. Но у них же этого не было. Они жили у Бобби, а потом он купил этот дом на сбережения от работы и половину денег от продажи фермы родителей. Не самый шикарный дом, не самая престижная местность, но Клинт решил, что лучше растянуть деньги, чтобы можно было какое-то время не думать о гражданской работе. и даже отложить сыну на колледж, например.
  Сыну. Они оба были уверенны, что у них - мальчик. Бобби сразу обозначила свою позицию относительно девочек, а Клинт спорить не стал. Воспитывать принцессу, конечно, ему бы тоже хотелось, камон, какой мужчина в душе не представлял себе как он будет прогонять ухажеров за шкирку, и объяснять дочери, что не всем парням стоит доверять так же как папе.
Но Клинт был рад в любом случае. Это будет их с Бобби ребенок. Это было самое важное. Он посмотрел жене в глаза, и в них читалась похожая на его внутреннею тревога. А он прекрасно знал, что ей сейчас нельзя волноваться. Уже достаточно большой срок, так что он должен беречь её как никогда в своей жизни.
- Может мы просто увидели это в каком-то сериале, когда засыпали и запомнили? - он улыбнулся, легонько касаясь пальцем кончика её носа. - Лучше знаешь что? Вернемся к вопросу об имени. Я считаю, что Роберт - отличный вариант! - он рассмеялся, зная, что эта тема сейчас заведет Бобби на лад босса как нечего делать. - Вообще, нам еще тут повезло. Наташа мне рассказывала, что у них, в России, имя отца добавляется к имени ребенка. Так у нее отец был Алеян, а она стала Наталья Алеяновна. Представь только - Роберт Клинтыновыч. - Бартон старался произнести это как можно более коряво, чтобы вызвать смех у жены, хотя она и так прекрасно знала, что за все года работы с Романовой - Бартон, конечно, говорил с акцентом, но произносить свое имя мог спокойно.
- Klintonovich. Я бы не хотела нарушать вашу идиллию, - Клинт напрягся всем телом, быстрым движением захватывая в руку нож для хлеба, который лежал все это время на столе. - Но мне придется. Бартон, ты же не думал, что сможешь так легко отойти от дел и это тебе не аукнется? - он слышал, как пистолет снимается с предохранителя. Он кожей чувствовал насколько воздух вокруг пронизан электричеством и что она не шутит. Это точно не дружеский визит. Это точно не закончится ничем хорошим.
  Быстрым движением разворачиваясь и кидая нож в сторону откуда шел звук, Клинт не без удовольствия увидел, как тот с чавкающим звуком проходит в живот Беловой.
Подскочив на ноги, он вытащил из ближайшего ящика заряженный пистолет, но звук чужого выстрела отрезвил его в ту же секунду. Нет, нет, нееет, нет. НЕТ.
  Лучник был хорош со всем, что стреляет. Поэтому выпустить обойму в голову и то, что от нее осталось у второй черной вдовы - было делом пары секунд. Оборачиваться и проверять как там Бобби - было страшно.
Ему никогда в жизни еще не было так страшно.

Время, казалось, тянулось бесконечно. Он повернулся медленно, медленно опустился на колени, медленно подхватил её и медленно же пытался сообразить, где же лежит этот чертов телефон. За эти мгновения он почти физически ощутил как жизнь утекает у него из пальцев. Её жизнь, жизнь их ребенка, его жизнь.
  Он сам стал ощущать себя беспомощным ребенком, как тогда, в детстве, когда он не мог остановить отца и каждый раз видел, как тот избивал мать до полуживого состояния. Он не мог её защитить, хотя хотел. Он не смог защитить и Бобби. Теперь.
Беспомощный. Бездарный. Бесполезный.
  В висках гулом били барабаны, сердце готово было разорваться от осознания той потери, что ему предстоит пережить. Почему она выстрелила в Бобби? Лучше бы в него. Лучше бы так. Он не переживет этой потери.

Только не снова.
Клинт сжимает её руку, в воздухе слишком отчетливо пахнет кровью, слишком отчетливо пахнет смертью. Бобби пытается дать указания, он пытается свободной рукой зажать рану. Нужно встать, найти телефон, но он боится её отпускать - он не хочет найти её без признаков жизни, когда никакая уже скорая не спасет.
Переносить её опасно, слишком, наверное, но Бартон надеется, что его удача передастся им обоим - и Барбаре и её ребенку, он осторожно подхватывает её, чуть было не подскальзываясь на кафельном полу залитом кровью, и пытается донести её до машины, шепча невпопад, что всё будет хорошо.
  Кто-то, услышав выстрелы, кажется уже вызвал полицию, он видит приближающиеся сирены, он кричит им, он зовет на помощь, но в секунду понимает, что все это уже не важно.
  Он не чувствует её пульса, она больше не сжимает его руку.
Внутри все леденеет, и все, на что он способен это опуститься на колени и взвыть как раненное животное, потому, что больше в этом мире у него ничего не осталось.
Липкие руки, еще теплая кровь, её запах ему тошнотворен. Он прикрывает глаза, стараясь успокоиться, стараясь убедить себя, что вот, он сейчас откроет их, и все изменится. Больше не будет этой боли. Он сможет её защитить. Да и вообще - ей не будет ничего угрожать. Все образуется и у них родится здоровый ребенок. Семья, его семья, будет в безопасности и он её обеспечит. Это все - сон. Жуткий, дикий и несправедливый сон.
  Клинт вдыхает, глубоко и размеренно. Медленно же выдыхает, открывает глаза и..
- ..Ты захлебнешься в той крови, которую ты пролил, Бартон! - Таша брызжет слюной, она в ярости, и, кажется, если бы не те наручники, что на ней надеты - она бы выцарапала ему глаза. - Захлебнешься! - она сорвалась на рыдания.
- Тц, Наташенька, можешь не переживать, тебе тоже останется где тонуть, - он говорил ласково, убрал ноги со стола, потянулся рукой к её лицу, убирая непослушную прядь, что так не красиво лезла ко рту. - Ты же помнишь, что ты сама меня сюда привела, да? - Клинт встал, обошел её стул, он смотрел в окно, откуда было прекрасно видно новую базу.
- Будь ты проклят, Бартон! - она яростно сверкала в его сторону глазами. - Ты боишься меня, и не зря. Я отомщу!
- Боюсь? Тебя? Ты слишком много о себе думаешь. - лучник хмыкает, возвращаясь к столу и садясь прямо на него перед русской. - Ты научила меня многому, и я знаю как ты любила Стивена, поэтому... Я просто переживаю, как бы ты не навредила себе, Natasha. - он проговорил её имя тихо, практически без акцента, придвигаясь к её лицу, заглядывая в глаза. - Я все сделаю как нужно, не переживай.
- Ты убил его! Убил Стивена, и зачем?! Потешить своё самолюбие? Что? Вот что ты теперь будешь делать?! - Наташа не унималась, её лицо начало краснеть от возмущения и если её чуть-чуть подтолкнуть - наверное, она впадет в истерику. Может отвести её к телу? Занятно будет пронаблюдать за тем, как она сломается. Хотя, судя по тому, как она ведет себя сейчас - она уже. Клинт устало вздохнул. Где она? Где та шпионка, которая не знала жалости, предавала как врагов, так друзей и союзником? Неужели Роджер настолько сделал её домашней? Не ужели теперь Бартону досталось вот это - руины некогда великой наемницы и беспринципной шпионки? Тоскливо даже, даже немного жаль.  Но не слишком. Не настолько, чтобы лучник перестал внутренне злорадствовать.
- Твой Стивен - ополоумел. И я, как добрый самаритянин, как истинный гражданин своей страны, просто позаботился о том, чтобы он перестал быть угрозой национального масштаба. - он как-то неопределенно дернул плечом. - Но не волнуйся, символ, которым он стал, не умрет. Я только очищу его бравое имя. Нужно лишь подчистить те хвосты, которые он так неумело умудрился раскидать вокруг. И тогда, и только тогда, можно будет говорить о восстановлении Мстителей и всего вот этого вот. Но сначала - вернуть привычные правительственные структуры и ..
- Угроза? Это ты угроза. - она перешла на яростный шепот. - И это я избавлю мир от тебя. - она хотела плюнуть ему в лицо, но Клинт увернулся.
- Ну зачем? Это был красивый, чистый стол. Он за ним сидел, между прочим, ага. Добротный, к слову. Только я никогда не понимал зачем нужна вот эта вещь? - Бартон взял пресс-папье и повертел в руках. - Но не важно. Мне говорили, что ты обещала сообщить что-то важное, и поэтому попросила аудиенции. Но, если кроме угроз и проклятий у тебя ко мне - ничего, то я вынужден попросить тебя больше не беспокоить ни меня, ни остальных. Я тут на долго. - он лучисто улыбнулся, и когда дверь кабинета открылась и в нее вошел мужчина с костюмом Капитана Америки в руках, Клинт улыбнулся еще шире. - О! Чудесно! Хочешь остаться на примерку? Я попросил сделать мне такой же, но чуть-чуть побольше размером. Ну, по понятным причинам, рост там, плечи. Хочу, чтобы мне в нем было комфортно, и не светить щиколотками в коротких штанишках. Ну ты понимаешь. - Бартону подали шлем и он надел его. Со стороны, если не приглядываться или плохо знать Стивена и Клинта - это был все тот же капитан. Светлые волосы, светлые же брови, голубые глаза, широкие плечи и уверенность в осанке и каждом движении. - Как тебе? - Клинт не издевался, ему на самом деле было интересно.
  Таша отвернулась от него, гордая русская, которая любила его, когда-то. Если не лгала. Но она так часто и много лгала всем, что для себя бывший циркач решил, что она никогда его не любила. Потому, что не способна. Так и сейчас он готов был перетерпеть эти истерики, чтобы просто убедиться в своей теории - пройдет время и она перестанет его винить, перестанет кричать, что любила Стивена. Потому, что не любила.
Наташа любит только себя.
Клинт не осуждал. Только сейчас, только к этому моменту он понял всю прелесть этого чувства - ставить себя превыше остальных, превыше всех. Решать сначала свои интересы, а потом - другие.
- Можете проводить мисс Романову в её комнаты? - комнатами Бартон смягчал реалии того, что Нат отправят скорее всего в Рафт. Совет и он сошлись на том, что, в общем-то, не плохо было бы и осудить рыжую за все те преступления, что были ею совершены. А пока, её держали в камере, что имелась на базе. Он снял шлем-маску и поставил на стол.
Мужчина, принесший костюм, кивнул, и, взяв под скованные наручниками руки Наташу, вышел из комнаты. Не успел Клинт закрыть полностью дверь, так как стал снимать с себя кофту и натягивать верх от костюма капитана, в комнату вошла Бобби. Он не заметил её сразу, только когда практически полностью оделся, поднял глаза и встретился взглядом с ней.
- Только не говори, что я это все слишком рано, ладно? Я просто хотел.. - Клинт взъерошил волосы на голове одним движением руки, разрушая некий отблеск, дымку, которая на мгновения делала его абсолютной копией Капитана. - Я хочу дать им стабильность. Защитить их. Защитить тебя. - он подошел поближе к Морс, которая выразительно смотрела на него, провел пальцем по щеке, затем приподнимая её лицо за подбородок, и кратко касаясь её губ своими. - Я хочу защитить нас.