И так. Назад нет пути, и это он осознает кристально четко, кристально ясно. Никаких сомнений. Никакого страха. Он на своем месте. И теперь важно только то, сможет ли он достичь цели, сможет ли выполнить все, что прикажет Джон, сможет ли преодолеть все препятствия, которые, несомненно, встанут перед ним. Он уверен, что да, сможет. Он уверен, что достаточно силен, чтобы перешагнуть через все, что окажется на его пути. Самоуверенность никогда ничего хорошего не сулит никому, но не в его случае – он зашел слишком далеко, чтобы поворачивать назад, он сделал слишком много, он пожертвовал всем, оставаясь верным себе и Гарретту. О неуверенности не может идти и речи.
Долгое время он находился под прикрытием. Не месяцы, а целые годы. И ни разу за это время не допустил того, чтобы хоть кто-то подумал о нем, как о предателе, как о враге, затаившемся среди. Незамеченный, идеально выполняющий свой главный приказ, выдающий себя за героя без страха и упрека. Он стал одним из них, и теперь, когда он считал, что с этим покончено, он должен вновь примерить на себя роль овечки, вернувшейся домой, к стаду, вырвавшись из цепких вражеских лапок.
Сработает.
Несомненно.
Провал недопустим. И совершенно невозможен.
Он обманул всех. Даже тогда, когда он едва не выдал себя, застрелив Провидца, никто не сумел его раскусить. Никто даже не подумал о том, чтобы сильнее надавить на него. Забавно было наблюдать за тем, как агент Колсон допрашивает его, наседая на него, в то время как для него, натасканного на подобные случаи сверх меры, это было игрой, шахматной партией, в которой он выигрывал, не особенно утруждаясь.
И еще более поразительным и забавным было видеть Мэй в той же камере. Он и не предполагал на тот момент, насколько сильным оказалось всеобщее недоверие, окутавшее весь Щ.И.Т., точно густой туман, обволакивающий всех и каждого, не позволяя раскрыть глаза и увидеть то, что происходит на самом деле. И он идеально сыграл и в тот момент, когда, веселясь и насмехаясь, предпринял попытку обвинить Мелинду в предательстве – со стороны это смотрелось бы еще более эпично, он уверен.
Честно говоря, он не предполагал даже того, что Гидра выйдет из тени. Не так скоро. В его представлении это должно было произойти точно не в ближайшем будущем. Тем не менее, он оказался готов, и он оказался чуть ли не в самой гуще событий, а не где-то с краю, что, в общем-то, было предсказуемо. Теперь Виктория Хэнд мертва. Убита им. Джон Гарретт освобожден. С его помощью. Холодильник разграблен, союзники, содержавшиеся там годами и десятилетиями, так же получили долгожданную свободу, а многие из агентов Щ.И.Т.а, работавшие там, застрелены лично им.
И вот он здесь. Добирается до новой базы Щ.И.Т.а под названием Провидение. Ему нужна Скай, так как Рейна, да и вообще никто не способен расшифровать данные. Только Скай. Ему нужно устранить всех и забрать ее с собой. Это не будет легкой задачей, особенно после всего. К нему будут приглядываться тщательнее, но он сумеет это сделать. Он должен суметь провернуть все так, чтобы никто даже не успел осознать, в чем дело.
Но вот Скай…
Уорд прикрывает глаза, пытаясь успокоить себя и убедить, что с ней все будет хорошо, что она не пострадает. Ему просто нужно будет сыграть свою роль, уверить ее в том, что те данные нужно расшифровать. Так уменьшится риск того, что ей нанесут хотя бы царапину. После все крайне просто – он уничтожит команду и приведет Скай к Гарретту. Проблема заключается в том, что он не знает, чего ожидать. Он не хочет тащить ее к Джону, особенно после того, как тот приказал Куинну выстрелить в нее. Это был один из самых худших моментов в его жизни, если не самый худший, – сама мысль о том, что он потерял ее, была невыносима. Но он выполнит приказ, а в случае чего постарается сделать все, чтобы защитить ее.
Он старается абстрагироваться от боли по всему телу – он избит Гарреттом специально для того, чтобы его история выглядела гораздо правдоподобнее. И еще вокруг снег и крепкий, лютый, собачий холод – секретная база располагается именно там, где ее никто никогда не стал бы искать. Еще немного, и он окажется в тепле, его подлатают, а еще ему придется играть свою четко выученную роль, и он готовится, то напрягаясь, то расслабляясь.
- Грант Уорд. Агент Щ.И.Т.а, - произносит уверенно, четко, невозмутимо, вновь становясь пушистой версией самого себя, и двери распахиваются перед ним.
Видеть Скай приятно. Более приятно, чем он того ожидал. В голове мелькают мысли о том, что будет с ней, но он старается их игнорировать, убеждая себя в том, что с ней все будет хорошо. Ему не хочется думать о том, что все может быть совершенно иначе. Он не сдерживает улыбку, соглашаясь после выпить с ней чего-нибудь. Улыбку, которая за ее спиной, моментально трансформируется, превращаясь в торжествующую.
- И что потом?
Симмонс осматривает его, обрабатывая раны и перевязывая его. Ему очень больно, и отчасти он даже раздосадован этим. Треснувшие ребра, перелом скуловой кости – Джон знал, что нужно делать – никто даже не подумал, что он лжет.
В это же время вся команда расспрашивает его о том, что произошло. Вопросов много. И он спокойно отвечает на них, никак не выдавая себя – Холодильник был захвачен, когда они прибыли, Гидра была повсюду и забрала все оружие и артефакты, освободила пленников, но он не дал уйти Гарретту, всадив в его затылок пару пуль. Все верят. Идеально. И все настоятельно советуют ему отдохнуть и поправляться. Он не возражает. Это то, что ему нужно.
И он отдает винчестер с данными, говоря, что пока они в безопасном месте, их нужно скопировать и сохранить. Правда, никто не торопится это делать – Колсона больше беспокоят сбежавшие преступники, особенно один из них – некий Маркус Дэниелс. Мэй старается его образумить, предполагая, что Гидра просто хочет отвлечь их, вынудив их разделиться, и Уорд задумчиво смотрит на нее, понимая, что она попала в яблочко, но ее попытка терпит крах.
Но едва он начинает думать, что все идет гладко, как через некоторое количество времени на него обрушивают новость о том, что всей команде, в том числе и ему, естественно, предстоит пройти проверку. Точнее допрос с продвинутым детектором лжи. И это его не просто беспокоит, а начинает буквально тревожить, вызывать панику, и он прилагает массу усилий для того, чтобы скрыть свое эмоциональное волнение и за кратчайшее время придумать, как обмануть полиграф, который, очевидно, еще никто не смог обмануть.
И он это делает. Обманывает полиграф, воткнув к себе под ноготь что-то острое и незаметное. Это оказывается чрезвычайно мучительно. И опасно. И крайне неприятно и болезненно терпеть постоянную боль и при этом вести себя так, как ни в чем не бывало. Но он это сделал. Под конец он выдыхает, понимая, что с этим покончено.
Сразу после этого половина команды покидает базу, намереваясь разыскать преступников и посадить их обратно за решетку или же ликвидировать вовсе. Ему же нужно только передохнуть и выполнить приказ, на что у него лишь сутки. И у него только один серьезный противник, который может помешать ему – Мелинда Мэй.

Уорд рассматривает в отражении свое лицо, задаваясь вопросом о том, сможет ли он довести все до конца. Он уверен в себе, но после долгих минут раздумий неизбежно начинают появляться сомнения. Их все больше. Он размышляет  о том, верно ли он сам поступает, следуя беспрекословно за Гарреттом. Он верит, что да, но… что если его мнение о собственном наставнике ошибочно?

Джон успел показать себя частично поехавшим крышей, одержимым идеей. У Гранта создавалось впечатление, что Гидра тому не нужна – она просто способ достижения своих целей, не более и не менее. Так стоит ли так быть ему преданным? Стоит ли? Он закрывает глаза, вспоминая все долгие годы, которые он провел рядом с наставником, и отгоняет от себя, таким образом, сомнения.

Джон Гарретт вытащил его из петли, которую вокруг его шеи затягивала его же собственная семья. Именно ему он обязан имеющейся у него жизнью.

Команда Щ.И.Т.а… Что о них можно сказать? Братья, сестры, друзья, близкие… Он не может подобрать для каждого определения. Он просто знает, что они для него так же важны, и потому он знает, что не сможет выстрелить, если от него это потребуют. А ведь это от него уже потребовали. Гарретт требует смерти каждого, но Уорд прекрасно понимает, что это его задание «сорвется», возникнут непредвиденные обстоятельства, и он ничего не сможет сделать, кроме как отступить.

Рискованно. Опасно. Но эту задачу гораздо легче выполнить, чем просто убить всех. Учитывая, что Мэй ушла, а на базе остаются лишь Кениг и Скай. С первым не возникнет проблем, а что делать с ней он не знает. Он понятия не имеет, как выманить ее из базы, ведь только это может ее спасти.

Щ.И.Т. рушится, и ей не стоит оставаться с ними. Гидра побеждает, и она, рано или поздно, доберется до всех, кто верен Щ.И.Т.у. Ее убьют, если она будет сохранять верность, а она будет сохранять верность. И он не уверен, что способен будет ей помочь. Нет, разумеется, он вступится за нее, наплевав на все приказы, на все, что внушит ему Гарретт, но он лишь человек, а не тот терминатор, которым Скай называла его в самом начале знакомства.

- Виски? Это то, что мне нужно сейчас, - морщится от боли – действие обезболивающего препарата постепенно исчезает.

Он садится на диван, осторожно, не совершая лишних телодвижений. Гарретт с самоотдачей подошел к делу, избив его. Ему кажется, что тот получал от этого наслаждение, но прогоняет от себя эти мысли. Все пройдет, рано или поздно. А сейчас требуется взяться за выполнение миссии, что на него возложена, и это, пожалуй, тяжелейшая из всех, которые ему приходилось выполнять.

- Везде Гидра, повсюду выстрелы, крики. То, что я выжил, везение, хотя я и не особенно верю в него, - слегка покачивает головой, наливая в стаканы виски. – Не знаю, как это вышло, - ложь дается ему с трудом.

Ему не хочется лгать ей. Это ему не нравилось даже тогда, когда ему приходилось просто выполнять задание и притворяться хорошим агентом.

- Все закончится тогда, когда все они будут мертвы. До тех пор не будет никому не будет никакого покоя, - он говорит об одной из сторон – либо Щ.И.Т., либо Гидра – никак иначе, и пока обе организации будут существовать, о покое можно не мечтать. – Но я уверен, что мы победим.

Мы. Кто это «мы»? Гидра? Или он о Щ.И.Т.е ведет речь? Грант путается в своих мыслях, но тут от размышлений его отвлекает прикосновение Скай, и он смотрит на нее, непроизвольно сжимая ее руку в ответ. Ему тоже страшно. Несколько иначе, но… все же. Как она отреагирует на то, что он сам из Гидры? Что она скажет? Что сделает?

Наверное, еще ничье мнение так не заботило его, как ее. Он боится ее слов и ее действий. Давно, еще в тот момент, когда ее ранили, он осознал то, что он ее любит, и вместе с этим обрел уязвимость, слабость, которой у него никогда не было. Он боится еще и того, что она решит не подчиняться Гарретту, и тот вновь причинит ей боль. Ему страшно. Почти так же, как и тогда, когда она была тяжело ранена.

- А когда будет лучшее время? Идеальный момент, когда все будет хорошо? Когда-нибудь придется сделать шаг и начать, - отпивает из стакана, посмотрев на Скай. – Нельзя же постоянно ждать чего-то, верно?

Довольно тяжело раскрываться. Говорить о себе. Рассказывать о своей жизни. Тяжело принять тот факт, что все, что надежно и настырно пряталось сознанием и собственной волей в самых далеких уголках памяти, теперь слышит другой человек. Всю свою жизнь он прятался, не желая говорить о себе ни с кем, даже с Гарреттом, даже с самим собой. Он не желал вспоминать. Он желал вытравить все из себя. Однако это не получалось – так глубоко засело прошлое. За это еще следовало благодарить Гарретта, который время от времени сыпал соль на рану, вспоминая о его былой жизни и о том, что он, Джон Гарретт, сделал для него.

Об этом тоже хочется рассказать Скай. Хочется рассказать о том, что действительно его тревожит. О страхах, о сомнениях. Хочется задать вопрос о том, как ему следует поступить дальше, потому что сейчас он не понимает, что делать. На Щ.И.Т. ему плевать, но команда Колсона давно стала для него чем-то большим. Чем, он пока не знает. И боится, что узнает лишь тогда, когда станет поздно. Впервые в своей жизни он находится в смятении.

Насколько далеко он готов зайти, чтобы доказать свою верность Гарретту? Вопрос сложный. Уорд готов сказать, что на все, но он боится. Гарретт поднял бы его на смех. Подобное состояние неприемлемо для агента Гидры. Они должны быть стойкими, твердыми, жестокими. Они должны быть злодеями. Он же… раньше он мог назвать себя таким с большой натяжкой. Но с каждым своим шагом против Колсона, Скай и всех остальных он начинает чувствовать себя злодеем все больше и больше.

Возможно, он был им задолго до всего. Еще тогда, когда был ребенком. Всю свою жизнь он винил одного лишь Кристиана во всех своих бедах, но ведь он мог сделать что-то, что способно было переломить ход событий. Что-то, что не сделало бы его таким, какой он есть. Что-то, что не сломало бы Томаса на всю его жизнь. Он сделал тогда что-то не то.

- Я должен был сделать хоть что-то. Вместо этого я шел на поводу, делал все, что мне скажут. Бездействие – не менее худшее преступление, Скай, - поджимает губы, перебирая пальцами по сбитым костяшкам.

То, что рядом Скай, не дает ему сорваться. Обычно он хорошо держит себя в руках, но сейчас, вспоминая обо всем, что с ним было, и, размышляя о том, что будущее готовит для него и для Скай, нет твердой убежденности в том, что он сохранил в себе остатки сдержанности. Уорд закрывает глаза на секунду, успокаиваясь ее прикосновениями. Тихо, спокойно. Было бы так всегда. Не было бы ни Гидры, ни Щ.И.Т.а. Все было бы иначе. Лучше.

Он хочет верить в то, что Гарретт не причинит вреда Скай, а если причинит, то… их пути с ним разойдутся. И не будет иметь значения то, как она отреагирует на его предательство. Он просто не даст никому причинить ей вред. Тот момент, когда ее подстрелили, был самым худшим в его жизни. Поначалу он не понял, почему, но время расставило все по своим местам. И теперь он точно знает, что не желает повторения подобного.

Слова Скай… он надеется на то, что это правда. Впервые в жизни он хочет чего-то для самого себя. Чего-то, что смогло бы наполнить его существование смыслом. Чего-то, что не должно быть связано с долгом, с работой, с чем-то еще… И вместе с тем он понимает, что этого чего-то он может и не получить. Не бывает все легко.

Он целует ее. Внезапно, даже для самого себя. Приятно. Необычно. Сложно описать, что он чувствует, так как раньше ничего подобного не было. Он никого не любил и не умел любить, пока не встретил Скай. Поцелуй так же внезапно заканчивается, он пытается понять, что произошло, пока не замечает на ее пальцах кровь…

- Черт. Один из порезов, наверное, вскрылся, - он морщится, вставая, и держась за место «раны». – Подожди. Я сейчас промою, - он уходит, кляня себя за такую нерасторопность – момент, и все могло бы закончиться, едва начавшись.

Лгать ей – не то, что ему нравится. Впервые, ему хочется ослушаться приказа. Хотя нет, не впервые, но так открыто… Ему не хочется отдавать Скай Гарретту, так как знает, на что тот способен. Но у нее есть он, убеждает он себя, он ее защитит, несмотря ни на что. Гарретт его не остановит, если что-то пойдет не так.

Он стирает кровь и возвращается. Ее нет. На момент он замирает, не понимая до конца, чем это может грозить. Но он четко осознает, что Скай могла отправиться искать Кейнига. Черт. Он резко выдыхает, вспоминая о его трупе, который он оставил в том помещении. Если она нашла его, если поняла, что к чему, то…

Чертов Гарретт. Со своей спешкой он поставил его в эту ситуацию. Если бы у него было больше времени, то он достал бы всю информацию и так, не прибегая к лишнему насилию, не убивая всех направо и налево. То, что Мэй ушла, - чистой воды везение. Уорд даже благодарит Коулсона за то, что он оказался несколько недоверчив и холоден по отношению к Мэй после того, как вскрылась правда о ней. Ему не пришлось убивать ее, но ему пришлось избавиться от Кейнига. Досадно.

Но сейчас его больше беспокоит Скай. Его волнует то, куда она ушла. Он, не думая долго, направляется в ту сторону, где находится та комната. Если она туда зашла, то он узнает об этом сразу, ведь монетка… С другой стороны, она может пойти в другую сторону.

- Скай!

Он окликает ее, та не отвечает. Он повторяет ее имя, повышая голос, постепенно ускоряя свой шаг. Он должен найти ее быстрее, чем она обнаружит Эрика. А ведь она обнаружит. Непременно. Она упрямая, а учитывая то, что они пытаются что-то взломать, то логично, что она отправится его искать. Черт подери. Этого он не предвидел.

Слишком мало времени.

Уорд злится, проклиная все на свете. Идет по коридору, осматривает каждое помещение, надеясь на чудо. Надеясь найти Скай не там, где ее не должно быть. Если она найдет тело, то все обрушится. Нет, он все так же сможет довести дело до конца и привести ее к Гарретту, но это будет сложно. Сложно, так как она будет сопротивляться.

Она его возненавидит.

Это его отчего-то пугает. Да, несомненно, он надеется на то, что она его поймет, на то, что она сможет отказаться от Щ.И.Т.а и этой команды, надеется, но шансов на это мало. И он ей лгал. Такое сложно простить. Он знает.

В любом случае, все оканчивается хорошо. Он ловит монетку, Скай выходит из уборной. Она ничего не знает, улыбается, заставляя улыбнуться его. Она соглашается с ним, не задаваясь вопросом о том, где Эрик. Это его радует. Радует, так как он не хотел бы прямо сейчас объяснять ей. Ему нужно выполнить задание. А после он честно расскажет ей обо всем, не утаивая ничего. Все.

На самолете все спокойно. Они спокойно взлетают, спокойно разговаривают. Его немного напрягает то, что Скай что-то ищет, слегка держится отстраненно, но он решает не обращать на это внимание. И у этого должно быть объяснение. Может быть, она не хотела начинать отношения так рано...

- Фитц прячет конфеты под кроватью. Считает, что никто об этом не знает. Если бы я был сладкоежкой, то непременно совершал бы тайные налеты на его заначки, - мягко улыбается, подходя к ней. – Что ты ищешь?

Спутниковый телефон. Он это предусмотрел, а потому прибрал к себе, чтобы она Скай не сумела дозвониться до команды в тот момент, когда это не нужно. Он успокаивается. Выдыхает, незаметно.

- Телефон у меня. Прости, нужно было тебе сказать, что я связался с ними. Они в порядке, и ждут нас обратно. Надо только расшифровать винчестер, - пожимает плечами. – И да, это была отличная идея – привязать шифр к определенному месту. Винчестер никто не сумел бы, наверное, взломать. Хотя координаты занятные, ведь ты могла выбрать любое место в мире. Почему выбрала это кафе?

Уорд осматривается. Кафе. Обычное, простое, но со вкусом. Здесь уютно, но его больше волнует тот факт, что их разыскивают, а у него самого к тому же задание. Чертово задание. Если бы Гарретт умел ждать, но, увы, терпеливость никогда не была ему присуща. Если бы у него было время, то он провернул бы все хитрее, лучше, медленно – верно, но зато спокойно и скрытно.

Он изучает меню, точнее делает вид, что его изучает, пока Скай взламывает винчестер. От его внимания не укрывается то, что она ведет себя напряженно, и то, что она слишком спокойна. Грант прикрывает глаза, стараясь успокоиться, не обращать внимания на полицейских, но это не получается, так что даже Скай его успокаивает.

Это помогает. На некоторое время.

Но затем разговор заходит не в то русло. Уорд не совсем понимает, о чем они говорят, но затем Скай упоминает Гарретта, и все в нем быстро ухает вниз, заставляя его подобраться, заставляя напрячься, заставляя задаваться вопросами о том, как она узнала. А ведь она говорит об этом открыто. Почти открыто.

Говорить о Гарретте не хочется. Он пытается сменить тему, но диалог все идет не в ту сторону, заставляя его осознавать, что все висит на волоске. Прямо сейчас.

Он отводит взгляд, стараясь прекратить разговор, но тут он замечает, что полиция выводит посетителей на улицу. Объяснение этому может только одно – они нашли его, они нашли их, и им необходимо бежать. Он говорит об этом Скай, но того, что она отвечает, он никак не ожидает. Она его раскусила. Помогла им найти его. Завела его в ловушку.

Нет, он выберется из нее. Он разберется со всем, но присутствие полиции все значительно усложняет. Они ему не противники, но… черт подери, черт, он не сможет уследить и за Скай, и за ними. Он замирает на миг, когда она говорит знакомую фразу: «Хайль Гидра», и молчит, не отвечая ничего.

Ему становится страшно. Страшно от того, сколько презрения в ее глазах он видит, сколько желчи в ее словах. Ему страшно, так как именно этого он и боялся – того, что она его будет ненавидеть. Все его надежды на то, что она поймет, на то, что он сумеет убедить ее в том, что Гидра не причинит ей зла, рушатся за одну секунду.

Неожиданно, но от этого больно.

Да и времени на то, чтобы ответить, у него нет. Полиция не дает ему подобрать верный ответ, не дает объясниться. Скай говорит им, что он вооружен, и он едва ли не скрипит зубами, но тут же начинает драку.

Как он и предполагал, разобраться с ними достаточно легко. Он боец, тренированный агент, а их в лучшем случае учили драться против уличных бандитов. Но проблема в том, что Скай убегает прочь. Он пытается бежать за ней, но его удерживают до тех пор, пока он не укладывает их всех на пол.

Только после этого он вырывается из кафе и бежит за ней. Стреляет в полицейских, заламывающих ей в руки, но тщетно.

- Скай! Скай! Не беги! Ты не понимаешь… Я тебя не трону!

Но вот дальнейшее выбивает его из колеи. Так как Скай реально угрожает беда. Так как она реально в опасности. И она не успевает уехать. Он понимает, что это Гарретт. Понимает, что ничего хорошего она может не ждать от него.

Теперь он должен ее защищать от своего наставника и его цепных псов.

Он злится. На Майка. На Гарретта. Злится, так как те действовали за его спиной, не давая ему об этом знать. На момент он даже чувствует горькое веселье – Гарретт все так же ему не доверяет, и, наверное, правильно делает. Уорд ему верен, действительно верен, но в последнее время он сомневается во всем, что тот делает.

Уже бывало так, что он ослушивался его приказов, не делал то, что говорил он, и он поступил бы так же и в этот раз, но у него не было выхода. Он должен был привести Скай, но все пошло не по плану – сильно не по плану. И это раздражает. Он бесится, мечется из стороны в сторону, параллельно стараясь объясниться со Скай.

Все его чувства и эмоции вырвались из-под контроля. Он до сих пор не может поверить, что допустил подобное – дал кому-то причинить вред ей. Это не то, чего он желал. Все должно было быть не так. Но все его слова, все его объяснения летят в пустоту, и это больно. Реально больно, так что он даже не знает, как на это реагировать, ведь он всегда был спокоен, ведь он всегда был холоден, а теперь…

Гарретт был прав. Ему нельзя было привязываться к команде, к ребятам, к кому-то вообще. Но уже поздно. Все уже произошло. И он больше не так неуязвим и закрыт, как считал прежде. Уорд недоверчиво смотрит на Скай, понимая, что все ломается прямо у него на глазах. Майк причинил ей вред, но вред, нанесенный им, куда сильнее, куда болезненнее.

И он не знает, что отвечать. Только старается ее успокоить. Пытается заставить ее понять, что все не так, что все будет хорошо, но плевать она хотела на все то, что он говорит.

- Я не нацист!

Уорд выходит из себя, не веря в то, что его так называют. А ведь он никогда не любил тех, кого можно было назвать именно нацистами. Он не любил, когда кому-либо причиняют вред лишь из-за того, что они отличаются чем-то от кого-то. Хотя об этом никто не знает. Даже Гарретт. Что-то он все же сумел сохранить в тайне от него.

Он выходит из себя, когда Скай говорит о том, что это он виноват в том, что в нее стреляли. Нет. Неправда. Она не может верить в это. Она не может на самом деле так считать. Верно? Или нет? У него внутри все холодеет, но он старается взять себя в руки.

- Думаешь, что я был замешан в том деле? Что я бы допустил что-то подобное? Что я дал бы этому ублюдку застрелить тебя? Ты знаешь, что я к тебе чувствую, Скай. И я бы принял ту пулю вместо тебя, если бы мог, если бы был там.

Грант старается сказать ей, донести до нее правду о своих чувствах, но ее от этого лишь воротит. Он тяжело выдыхает, пытаясь успокоиться, но не получается. Ему было сложно. Никто не может говорить, что для него все это давалось легко. И она должна об этом знать, так как все это правда.

Он смотрит на нее ровно секунду, не зная, стоит ли вообще говорить, и изменится ли от этого что-либо вообще, но…

- Думаешь, мне было легко? Да ты хоть представляешь, каково мне приходилось? Все жертвы, все решения, которые пришлось принять… Мне было сложно, но я их принял, потому что это моя работа.

Но она не понимает. Ее слова заставляют его застыть, внимательно всматриваясь в ее лицо. Все кончено. Он понимает это здесь и прямо сейчас. Все кончилось, не успев даже начаться. Может, не следовало так поступать? Может, не следовало идти на поводу у Гарретта? Может, следовало пойти к Коулсону еще тогда, когда в Скай выстрелили? Было бы все совсем иначе, но уже поздно о чем-то сожалеть.

- Однажды, когда-нибудь ты поймешь. Поймешь все.