Ранние подъемы уже совсем вошли в привычку, Клинт больше не сопел, не рычал и не показывал всем своим видом, что миру стоит идти в сраную оленью жопу.
  Клинт не видел оленей вживую, только в книжках. Но почему-то он был уверен, что их жопа - хуже, чем жопа лошади. Да и вообще - лошадей он любил. Умные и прекрасные создания.
Не то, что люди.
Упертые, упрямые, хуже невоспитанной собаки. Та хотя бы под угрозой отсутствия еды перестает выпендриваться - с людьми так не всегда работает.
Правда, стоит признать, ведь ему уже как никак 11 и он понимает, если не все - но многое, что он сам еще та заноза в заднице Барни.
В одном стало проще - их никто не колошматит почем зря и за просто так. Нет, иногда конечно доставалось, за то, что нерасторопны, за то, что не сделали то, что попросили. Но не как отец или приемный хрен с горы. Нет. Барни больше не приходилось караулить у кровати Клинта, в ожидании, что тот вот-вот и проснется среди ночи с криком, даже не понимая, что кричит. Глухой же.
  Тут за ним ухаживали, тут ему помогали справиться с его страхами и болью. И даже с болезнью. Но на поправку слух так пока и не шел. Это было сложно, особенно при общении с Дюкеном. Особенно когда тот пытался выбить из Клинта французскую речь, а тот банально не слышал как и что надо говорить. За это его били чаще всего.
Клинту это, естественно, не нравилось, но поделать он не мог ровным счетом ничего.
Он просто сидел, упрямо пялясь своими голубыми глазами на Дюкена, и ждал когда того отпустит очередной приступ идиотизма. Отпускало, благо, достаточно быстро.
Барни, естественно, бесился с этого еще больше, чем сам Клинт. Но поделать оба брата ничего и не могли. Дюкен учил их. Учил Клинта фехтовать и поощрял меткость обоих братьев. Наверное, Клинт был склонен прощать его мудачество за то, что он в какой-то степени стал их ментором, учителем, и, что уж там, стал заменять отца.
  Это утро началось как обычно рано. Как обычно из шума, беготни и перебрасывания вещей из одного места в другое. Остановка была скорее вынужденной, чем запланированной. И Клинт, покончив с делами, которые он выполнить был обязан, пошел и нашел себе тихое (скорее потому, что он не видел вблизи людей, а не потому, что он никого не слышал, потому, что он в любом месте никого толком не слышал) место и стал тренироваться в метании ножей в никому ненужную картонку.
  На него никто не обращал внимания, Барни был где-то далеко занят своими делами и это в принципе Клинта устраивало. Он был привязан к брату, не подумайте. Барни - его единственный родственник, которого он любил всем сердцем, и оно разрывалось каждый раз, когда Барни говорил что-то плохое про их новую цирковую семью. Клинт не понимал, что в силу своего вынужденного быстрого взросления - Барни видел чуточку больше, зрил в корень, а не довольствовался приятными верхами как он сам. Клинт не понимал, но старался уважать мнение брата.
Потому, что кроме брата в этой жизни у него не было ничего.
Цирковые, конечно, постепенно учились разговаривать с ним, медленно, артикулируя слова. Он даже иногда отвечал им вслух. Невпопад, то слишком громко, то слишком тихо - но это было проявлением его уважения и доверия к этим людям. Он, словно кем-то побитый щенок, отчаянно желал той семейной ласки, которой его лишили, но при этом боялся кому-либо доверять и открываться. Поэтому его голос в труппе практически никто и не слышал.
  Он отчаянно стеснялся своей глухоты. Поэтому среди людей и вдали от Барни - Клинт чувствовал себя беспомощным и старался как можно скорее уйти и остаться одному. Он любил оставаться в одиночестве. Хотя стал делать это в последнее время все реже.
Но когда вокруг него вообще не оказалось никаких признаков присутствия людей - Клинт не на шутку испугался, но быстро сориентировался - народ стекался куда-то в одно место, и, судя по виду происходящего, там случился очередной скандал.
Очередной просто потому, что спокойно последнее время труппа не жила.
Клинт закатил глаза, и из побуждений внезапного порыва ребячества - дошел к Барни, чью рыжую голову он увидел чуть ли не в эпицентре происходящего, колесом. Он в кого-то естественно врезался, кто-то естественно как-то его обозвал - но Клинту было плевать, он не слышал ни единого слова.
  Когда он оказался за спиной брата - тот тут же повернулся и стал объяснять ему ситуацию. Клинт удивленно выгнул бровь. Вор? Кхамили? Серьезно?
Эта женщина нравилась Клинту. От нее всегда вкусно пахло, а её шатер производил на него впечатление какого-то сказочного места. И иногда,тайком, он пробирался туда, и просто любовался на все те переливающиеся в полумраке вещицы, что стояли в её фургончике. Она не злилась на Клинта, хотя прекрасно знала, что он ходит смотреть на её жилище, Клинт знал, что она знает. Она один раз оставила ему яблоко с вырезанной стрелой на столе. Он узнал, что оно для него, когда, не взяв его, он вышел, а она потом, чуть позже, вручила ему. Это, может быть, было проверкой. Но Бартоны никогда ничего и ни у кого не воровали. Поэтому в большинстве своем, труппа относилась к мальчишкам хорошо. Так что пройти её ему не составило никакого труда.
  То, что Дюкен мог взять чужие деньги - для Клинта было фактом сомнительным, а вот то, что он мог пропить собственные и забыть - ни разу нет. Он уверенно кивнул на слова брата. Это дело решенное, найдутся свидетели, найдутся лишние бутылки, и Дюкен успокоится. А потом и Кхамили. Ему хотелось бы.
  Вдруг Барни срывается с места и несется куда-то. Клинт ошарашенно бежит за ним, хватая за рукав, чтобы не отстать, чтобы понять что случилось. Спрашивать пока бесполезно - Барни смотрит прямо перед собой и банально не увидит вопроса.
  Прибежали они к фургончику Кхамили. Клинт удивился еще больше.
Но она же вроде не виновата. Ты же тоже не веришь Дюкену! - Клинт преградил брату путь в фургончик. Он, конечно, сам пробирался внутрь, но Клинт всей душой не хотел верить в то, что Барни стал таки подозревать Кхамили. Какой-то откровенно идиотский день получается. Бартону-младшему это не нравилось. - Что она говорила? вокруг до этого было слишком много шумов, а женщина стояла боком - блондин и сотой доли сказанного ею уловить банально не успел.
  Барни пер как танк, яростно жестикулируя. Вор? В цирке? Вот еще не хватало, чтобы свои у своих крали! Клинт тут же уступил брату и вошел следом за ним. Ему самому начинало становиться безумно интересно, что же там такое. А если они найдут кто украл - то все сразу успокоятся и помирятся. Ну не прямо сразу, но будут по крайней мере близки. Клинт, пускай, ругани и не слышал, но он её ощущал.
  И, будучи выросшим в таких нездоровых условиях - он не выносил чужой ругани на дух. Поэтому если он мог как-то помочь этой ругани прекратиться - он это сделает.
[AVA]http://s7.uploads.ru/vUxFg.jpg[/AVA]

Отредактировано Clint Barton (2018-02-19 09:26:17)