Дел на Аляске оказалось гораздо больше, чем Чарльз предполагал. Для начала базу Оружия Икс пришлось переоборудовать – она явно не была рассчитана на набег сборной команды иксменов, Мстителей и сочувствующих. Наиболее глобальную перестройку претерпел ангар, где теперь нужно было вместить Блэкберд, малые джеты команды и ту колесную технику, которую Чарльз при помощи Тони и Ороро успел вывести из школы. Чуть меньшие изменения коснулись лабораторий и жилых отсеков. Работали все – даже сам Чарльз сменил классический костюм на рабочий комбинезон, а книги и газеты – на инструменты. Серьезную работу ему не доверяли, но Чарльз все равно старался. Как мог. И, как говорится, чем мог. Но больше толку от него все равно было в зале Церебро – переоборудование он целиком и полностью доверил Тони Старку, который явно разбирался в этом раз так в двести лучше.
Вынужденная изоляция раздражала. Чарльз попросту не умел ничего не делать. Раньше, если он не работал с учениками, то всегда был чем-то занят. Разбирал счета, обсуждал с Хэнком его исследования и в некоторых даже участвовал, планировал выступления в Сенате и благотворительно-просветительские мероприятия. Сейчас же ничего этого не было, и Чарльз с неким ужасом осознал, что просто отдыхать, ничего не делая, уже не умеет. Свободное время, которое, теоретически, он мог бы потратить на отдых и сбрасывание стресса, ввергало Ксавьера в состояние банальной растерянности. Сразу же накатывало чувство подступающего одиночества и ощущение траты времени впустую. Того самого драгоценного времени, которого потом в решающий момент не хватало. И Чарльз раз за разом плевал на остановленный им же самим режим и убегал в зал Церебро.
Теперь этот зал представлял собой небольшую комнату в непосредственной близости от главного генератора и по своему устройству больше напоминал свою самую первую версию. Разве что дополнительно установили кресло – иногда после сеансов Чарльз в прямом смысле еле-еле стоял на ногах. Но с каждым разом у него получалось все лучше и лучше. Молодое тело отлично переносило нагрузки, а мозг, избавленный от старческих проблем, работал быстрее и продуктивнее.
Он следил. Следил за правительством, за рядом ключевых представителей действующей власти, за «своими» в оппозиции. Залезал в головы редакторов крупнейший гостей и телеканалов, узнавая новости гораздо раньше, чем общественность – это помогало вовремя планировать операции по спасению мутантов и предупреждать тех, кого нужно. Это помогало вести учет заболевших – наблюдать за ними приходилось через силу, потому что цифры неуклонно росли. И были намного выше, чем те, что предоставляли официальные источники. И все чаще и чаще Чарльз читал в чужих мыслях знакомые имена и прикасался к разумам тех, кого знал лично… Прикасался и уходил, незаметно стирая самые малейшие следы своего присутствия и ненавидя себя за это.
Он мог им помочь. Поддержать. Делать все то, что делал раньше. Мог и хотел, но, увы, не имел на это права. Да, он засветился перед ГИДРой. Враги знали, что Ксавьер снова жив и снова молод, но почему-то эта информация пока еще не получила широкого распространения. Чарльзу оставалось только гадать, почему. Были ли у ГИДРы какие-то особые планы? Или Эрик выбил себе право разобраться с заклятым другом лично? Пожалуй, Чарльз не хотел этого знать. Но он все равно не мог рисковать… И почти ненавидел себя за это. Ведь раньше он всегда действовал. Соблюдал нейтралитет, находил способы и лазейки, но не уходил в подполье. А теперь вот… Аляска. Подземная база, осточертевшая сырость и вынужденная подпольная война, в то время как многие его друзья и соратники сражались на передовой.
… Шлем привычными тисками сжал виски. Облегченная конструкция или нет, он всегда опускался на голову, как небо на плечи атланта. Мягко загорелся датчик подачи энергии, мир сузился до ослепительно яркой точки и взорвался сверхновой, на мгновение ослепляя и дезориентируя. Пальцы судорожно сжали поручни, ногти до боли впились в мягкую обивку… К этому невозможно было привыкнуть. Никогда. Невозможно было привыкнуть к целому миру в своей голове. Столько ненависти, злобы, боли, отчаяния, агрессии, зависти, ревности, страха, ярости… Столько любви, надежды, счастья, радости, мечтаний, восхищения, восторгов, ликования…Двух полярный мир смешивался в одну беснующуюся массу голосов, и каждый раз Чарльз на несколько мгновений сходил с ума и забывал, что это такое – дышать. Потом начинали работать щиты, и оглушающе вопли стихали, превращаясь в фоновый шум, с которым уже можно было работать. И на этот раз работать было с чем.
Чарльз не сразу опознал, чьему разуму принадлежат столь навязчивые мысли об антивирусе к «Геному» - но сразу же за них зацепился. Тем более что в ментальном голосе человека нет-нет, но и проскальзывали ноты отчаяния и паники.
Антивирус. Формула, которую нужно спрятать. ГИДРа… Одни мысли, наслаивающиеся на другие – но общая канва прослаивалась достаточно четко. Чарльз поднял щиты, отрезая себя от чужих мыслей, и сосредоточился на этом мутанте. Ему нужно было имя найти – найти оказалось несложно. Ну конечно же. Брюс Беннер. И как он не догадался? Тони Старк же говорил, что Брюс Беннер разрабатывает лекарство. И, судя по всему, он добился успеха.
Чарльз какое-то время продолжал слушать чужие мысли, чтобы лучше понять ситуацию и понять, насколько серьезны проблемы доктора Беннера. И судя по тому, что он услышал…
«Здравствуйте, доктор Беннер. Меня зовут Чарльз Ксавьер. Я телепат. И я знаю, как решить вашу проблему с сокрытием информации от ГИДРы».

«Телепат. В вашей голове. Чарльз Ксавьер»
Кажется, они повторялись. Тратили время. Но это было очень важно – провести четкую грань между своим и чужим сознанием, обозначить свое присутствие четко и ясно, не оставив разуму, не привыкшему к телепатии, ни малейшего шанса посчитать голос игрой воображения, иллюзией или галлюцинацией. Сразу и безоговорочно верили только дети, и то не все и не всегда. А пластичный человеческий разум, к тому же разум ученого, несмотря на всю свою гибкость и готовность к познанию нового, первым делом все равно искал объяснения среди известного и знакомого.
«Школа и мутанты…»
Чарльз прекрасно знал, что телепатическое общение обладает всем спектром возможностей обычного вербального. И даже больше. Делиться своими эмоциями и чувствами с доктором Беннером Чарльз не собирался, визуализировать себя в его сознании – тоже, но и интонаций своего голоса лишать не стал. Имитация обычного телефонного разговора – самое удобное на данный момент для них обоих.
«Да, тот самый»
В голосе проскользнула добрая насмешливая улыбка – впрочем, Чарльз действительно улыбался.
«Читаю. И еще раз извиняюсь за то, что без приглашения. Но вы думали так громко и так отчаянно, что я не смог проигнорировать… И вы не волнуйтесь из-за своего… друга. Он обеспокоен, это нормально. Я не собираюсь причинять вам вреда. Просто хочу поговорить и предложить свою помощь».
Халк. Гамма-мутант. Мутант без икс-гена, претерпевший генетическое изменение во взрослом возрасте. И какие изменения! Великая загадка современной биологии. Ох, с каким удовольствием Чарльз познакомился бы с ними обоими! Он заочно восхищался и доктором Беннером, гениальным ученым, и Халком. Вот только изливать свои восторги не торопился… Несмотря на прожитые годы, он помнил, что испытывают мутанты, когда кто-то начинает восторгаться их особенностями. Те картины, которые иногда мелькали в сознании мутантов, навсегда запечатлелись в памяти тошнотворными свидетельствами человеческой жестокости и бессердечия.
Недоверие. Отторжение. Отвращение. Страх. Что он хочет? Исследовать? Препарировать не только тело, но и чувства? Превратить в лабораторную крысу? В оружие? Кто он? Сумасшедший? Маньяк? Убьет? Почнитит? Или сделает нечто более страшное и дикое?
Чарльз сосредоточился, прогоняя голоса из своей головы.
«Встреча? Я надеялся на то, что мне не придется покидать своего убежища. Расстояние для меня значения не имеет. Но… Вы имеете полное право требовать этого, доктор Беннер. Я приду. В одиннадцать вечера. Просто прогуливайтесь, любуйтесь фейерверками. Я вас найду. До встречи, доктор».
…Чарльз вылетел через час после разговора, никому не сообщая, куда именно направился. «По важным делам» - этого было достаточно, чтобы никто не задавал вопросов. Для верности Чарльз заложил крюк, приблизившись к Нью-Йорку не с севера, а с юго-востока. Шаттл он оставил за пределами городской черты, в безопасной зоне, где контроль воздушного пространства практически не осуществлялся. Вышел на трассу, поймал попутку, нагло воспользовавшись способностями и для того, чтобы машина остановилась, и для того, чтобы после водитель об этом не помнил. Потом он взял такси, заложил очередной крюк, внушил водителю, что он подвозил не тридцатилетнего мужчину, а милую пожилую леди с маленькой собачкой. Потом прогулялся пешком, снова взял такси, добрался до парома. Пересел на паром, пересек Ист-Ривер, запрыгнул в рейсовый автобус.
На него совершенно не обращали внимания. По радио не крутили сообщения с его приметами, на столбах не висели плакаты. ГИДРа знала, что он жив – но то ли скрывала эту информацию… То ли искали девяностолетнего лысого инвалида. Тут Чарльзу оставалось только гадать и постоянно, ни на секунду не прекращать сканирования мыслей людей в радиусе километра от себя. Чарльз не имел права рисковать – он был нужен оппозиции. А тот, на встречу с кем он так отчаянно пытался успеть, был нужен десяткам тысяч мутантов всей планеты. И рисковать его жизнью Чарльз не имел ни малейшего права.
…Боро Куинс готовился к народным гуляниям. Латинское население США готовилось к Дню Независимости одного из своих государств – Чарльз уже и не помнил, какого именно. Люди в праздничных одеждах наслаждались жизнью – запускали фейерверки, плясали под бодрые зажигательные мелодии уличных музыкантов, пели, пили. Чарльз пробирался сквозь толпу, широко улыбаясь в ответ на адресованные ему улыбки и крепко сжимая в руке пластиковый стаканчик с подтаявшим шариком мороженого со вкусом чизкейка. Да, ему было девяносто. Да, его, наверное, мечтали уничтожить люди, пришедшие в этой стране к власти. Да, на его спине была нарисована мишень… Но Чарльз не собирался отказывать себе в маленьких радостях жизни, которых он был лишен на протяжении почти семидесяти лет. И для его возможность взбегать по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки, значила так много… Даже сейчас. Особенно сейчас. Человек, который веселится во время народных гуляний, не выглядит подозрительно.
Чарльз добрался до «Унисферы», вскочил на парапет фонтана, раскинул руки и пробежал метров пять по скользкому камню. Ловко спрыгнул на асфальт рядом с рассматривающим модель земного шара мужчиной, снял очки, убрал их в нагрудный карман легкого серого пиджака.
- А вы выбрали весьма символичное место для встречи, доктор.
Чарльз снова коснулся сознания Беннера, обозначая свое присутствие ощущением покоя и умиротворенности, которых им всем сейчас так не хватало.
- Не беспокойтесь, нас никто не слышит.
Окружающие действительно их не слышали. И, судя по взглядам, еще и не видели. Чарльз мягко улыбнулся и протянул руку.
- Рад познакомиться с вами, Брюс.

- Профессор?
Что ж, удивление доктора Беннера можно было легко понять. С тех пор, как людям стало известно о существовании мутантов, Чарльз не скрывался. Наоборот, он активно продвигал просветительские реформы, в том числе и с трибуны Сената, выступал на телевидении, давал интервью. Да и любое крупное дело, касающееся мутантов, так или иначе не обходило его стороной. Дошло даже до того, что его фото напечатали в учебнике по социологии. Так что то, что у Брюса образ «профессора Чарльза Ксавьера» с реальностью как-то не соотносился, было вполне объяснимо. И создавало определенные проблемы –Брюсу нужно было доказать, что Чарльз – это действительно Чарльз.
Очередной вопрос доверия. Вопрос доверия между двумя людьми, которые видели друг друга впервые в жизни.
- Если честно, я и сам не ожидал, что буду так молод. Поэтому я тут кое-что принес. Так себе доказательства, но вдруг…
Всего лишь паспорта – старый и новый. На старом – лысый мужчина лет восьмидесяти с умиротворенно-спокойным несмотря на усталость взглядом. На новом – такой Чарльз, как сейчас, только взгляд будто со старого фото скопировали. И данные идентичны.
Всего лишь три газетных вырезки. Первая – шестьдесят второго года, под заголовком «самый молодой профессор». Вторая – времен восьмидесятых, со статьей про школу. Третья – статья о политике, с совместным снимком Чарльза и Хэнка.
Всего лишь данные сравнительного анализа ДНК.
- Понимаю, все это очень легко подделать. И легко, и не так, чтобы очень дорого. Но кроме этого, слов мистера Старка и моих способностей у меня доказательств нет. Так что вам придется либо поверить, что мне за девяносто, либо… Либо не верить. На это у вас тоже есть полное право. Я бы рассказал, как так вышло, но сейчас не очень подходящее время. Потом, если захотите.
Брюс ему пока что не верил. Точнее, не совсем так… Он хотел верить, потому что на данный момент Чарльз был наиболее перспективным способом решения его проблемы. А люди, которые хотели верить, могли убедить себя в чем угодно. Только если вера какая-никакая присутствовала, то о доверии речь и не шла. И Чарльза это, как ни странно, успокаивало. Любой разумный человек на месте Брюса, с учетом того, что речь шла о лекарстве, которое крайне невыгодно действующей власти, трижды бы все проверил. Значит, Чарльз приехал не зря.
- Не переживайте. На данный момент я больше сосредоточен на контроле разумов окружающих нас людей. Они будут думать, что мы обсуждаем планы на праздники и кафе, где дешево и вкусно, - Чарльз едва заметно улыбнулся. – Поэтому я ловлю только ваши самые громкие мысли. С вашей особенностью, Брюс… Можно я буду называть вас Брюс?.. Без разрешения в ваш разум я не полезу. Это будет крайне неосмотрительно.
Чарльз кивком указал на одну из аллей, где было поменьше народа. Судя по тому, что Чарльз успел узнать, одну из зон парка, с каким-то маленьким прудом, закрыли на реставрацию. Людей там не должно было быть, и можно было поговорить спокойно, сосредоточившись на проблеме Брюса и не отвлекаясь на окружающих.
- Вас напрягает такое количество людей. Вы боитесь, что вмешательство в ваш разум приведет к тому, что вы не удержите Халка. Что люди пострадают. А еще вы очень устали, Брюс, и эта усталость вызывает целый ворох ненужных мыслей, мешающих вам принимать решения так, как вы привыкли. Это все, что я услышал. И… Пойдемте, Брюс. По дороге я расскажу вам, как я работаю и чем могу вам помочь.
Окружающие люди вели себя так, как раньше. Улыбались, поздравляли друг друга. Маленький мальчик в большущем и явно сделанном силами родителей пронесся мимо, размахивая бенгальским огнем. Следом бежал, тяжело отдуваясь, его дед, явно уже вымотанный этой суетой, но здесь и сейчас – абсолютно счастливый… Чарльз не мог не улыбаться. Люди, мутанты…А важно-то вовсе не это. Важно просто уметь вот так улыбаться.
- Итак. Я могу вам помочь. Я заблокирую вашу память – ту ее часть, которая касается лекарства. Сверху наложу другие воспоминания – о том, что вы пытались, думали, что все получилось, но проверка показала, что нет. Это необходимо, чтобы заполнить пустое место. Тогда ваш мозг не будет искать потерянный кусок воспоминаний. И даже если вы столкнетесь с другим телепатом, он ничего не узнает. Я сделаю совершенную конструкцию. Вам останется придумать «кнопку» - в идеале фразу – которая свернет конструкт и вернет настоящую память. Или выбрать время, в которое вы все вспомните. – влезать в дебри того, как конкретно Чарльз это будет, он не собирался. Иначе встреча затянулась бы на несколько часов как минимум. – Я сохраню себе память о том, что лекарство есть. И что его сделали вы. На тот случай, если придется экстренно возвращать вам вашу память. Не бойтесь, эта информация будет под лучшей ментальной защитой, обещаю. И… Я понимаю, почему вы не хотите, чтобы я все знал. Поэтому всю лишнюю информацию, начиная с имен ваших коллег и заканчивая формулой препарата, я себе сотру. Но тут вы не сможете проверить. Вам придется мне довериться.
Чарльз свернул с главной аллеи, увлек Брюса с дорожки на газон и минут через пять остановился возле ограждающей ленты.  Здесь фонари не горели – только несколько красных, обозначающих границу пруда. Полуразвалившаяся беседка, закрытая от глаз натянутой на рамы зеленой тканью, показалась Чарльзу вполне удобным местом для продолжения беседы.
- Решайте, Брюс. Без вашего согласия и доверия ничего не выйдет. Будь вы человеком, проблем бы не было. Но с вашей особенностью… Без вашего участия никак.

Брюс так легко перешел на "ты", что Чарльзу оставалось только позавидовать. Он сам так не умел… Уже не умел. Мог когда-то, но десятилетия чужого страха, направленного на него подобно дулу пистолета, научили Чарльза держаться в стороне. От всех. Даже от части учеников, которые так и не смогли понять и принять его телепатию.
- Не бойтесь. Я в состоянии защитить себя и окружающих. Мои способности – не только чтение мыслей, а псионические щиты не пробьет даже ваше альтер-эго. К тому же я буду очень аккуратен и попытаюсь не допустить такого.
Чарльз первым пошел к беседке. Высокая, не кошенная трава достигала колен, но, к счастью, систему полива отключили, иначе пришлось бы мириться с влажной одеждой и мокрой обувью. Беседка внутри оказалось не такой уж развалюхой, как снаружи. Пол не прогнил, лавки тоже, разве что столик спилили, крыша местами прохудилась, но балки перекрытий на первый взгляд не проседали. Чарльз сосредоточился, и слабо мерцающие пласты псионических полей накрыли опорные конструкции. На всякий случай. И только потом жестом предложил Брюсу присоединиться.
- Брюс, - Чарльз положил ладони на плечи доктору Беннеру, аккуратно сжал. – У меня тоже есть такой друг. Который терял, начинал сначала, снова терял, и так раз за разом. Которому тоже нужна моя помощь и поддержка. И я как никто понимаю, как… Как паршиво, когда тебя кто-то или что-то лишает этой возможности. Но… Это и хорошо, знаешь, - в таких разговорах на "вы" невозможно. – Когда есть такая цель, всегда проще держаться. Не ради абстрактного "надо". А ради него. Думай об этом Брюс. О людях, которым ты нужен несмотря на Халка. О людях, которые нужны тебе - и вам обоим. И все получится.
Так действительно было проще. Те, кому есть, куда и к кому возвращаться, ломаются хуже. Эволюция придумала альтруизм не просто так, а человеческий мозг вывел альтруизм на новый уровень, хитроумно сочетая инстинкты с интеллектом. А такую связку разорвать было очень сложно. Почти нереально. Чарльз усадил Беннера на скамью, ободряюще улыбнулся и коротко кивнул.
- Если знаешь, покажи.
Чужие воспоминания всегда и пугали, и завораживали Чарльза. С одной стороны, он погружался в них с головой, проживал заново, как эпизод из своей собственной жизни. И это было как настоящее приключение, захватывающее и неповторимое. С другой стороны, Чарльз был более чем опытным телепатом и всегда мог отделить свое от чужого, так что понимание иллюзорности происходящего так или иначе догоняло, расставляя все по своим местам. Но след оставался всегда. Всегда и навсегда - каждый телепат этого мира таким образом расплачивался за свои способности. И постепенно отпечатков становилось все больше и больше, и... И это было сложно. Хранить их. Беречь их. Не выдавать чужие секреты.
Чарльз закрыл глаза, ныряя в короткий отрезок жизни Брюса. Его детства. Он видел то, что видел Беннер, чувствовал то, что чувствовал он, и...
- Это было прекрасно. Сейчас ты напомнил мне моего друга. Воспоминания о матери тоже были самыми счастливыми из его детства.
"Жаль, что моя мать была другой, и я никогда не почувствую того же".
Чарльз присел рядом, вполоборота, чтобы было удобнее. Коснулся кончиками пальцев висков Брюса, вынуждая его смотреть прямо в глаза. Вообще, Чарльз мог обойтись и без этих жестов, но в случае с Халком он предпочитал тактильный контакт - прежде всего для того, чтобы у Брюса оставалась привязка к реальности.
- Сейчас мы начнем. Ты должен шаг за шагом вспомнить все то, что касается изобретения лекарства. Как можно подробнее. Как можно точнее. Ты будешь ощущать мое присутствие. У тебя может закружиться голова и начать покалывать в висках. Не обращай на это внимания - обычно процесс смены памяти происходит мгновенно и безболезненно, но я не хочу случайно захватить лишнее. И менять буду мелкие, но ключевые моменты. Это...ювелирная работа. Поэтому я не стану торопиться, и ты будешь ощущать, как что-то меняется. Прежде чем мы начнем, у тебя есть еще вопросы?

С каждой минутой Брюс переживал все больше. Сейчас он был похож на человека, остановившегося на краю пропасти. И назад нельзя, и вперед нельзя, а земля под ногами осыпается , мелкие камешки срываются вниз, дробным перестуком, так похожим на «нет-нет-нет-нет» бьются о стены, прежде чем, отскочив, навсегда затеряться в зияющей пустоте.
- Чарльз, погоди…По правде есть кое-что, что я…Я не думал, хорошая ли это идея, не знал, но…
Чарльз медленно убрал руки, внимательно выслушал Беннера и без колебаний взял таблетки. Две маленькие таблетки… Две жизни. Так мало, так жалко, что всего лишь две, потому что им нужно больше, гораздо больше. Но даже это – несоизмеримо лучше, чем ноль. Чарльз вообще и не надеялся на то, что Брюс принесет с собой лекарство. Это было очень опасно, но Беннер рискнул, чем заслужил еще большее уважение Ксавьера. Чарльз бережно убрал блистер в карман рубашки и с благодарностью сжал слегка подрагивающую ладонь Брюса. Догадывался ли Беннер о том, как много он уже сделал для мутантов? Как дорого и как необходимо мутантам не только это лекарство, а даже просто желание кого-то помочь таким, как они?
- Брюс, ты не должен мне ничего объяснять и тем более не должен оправдываться. Ты – хороший человек. Очень хороший человек, который смог пережить ужасные вещи и не потерял при этом желание помогать окружающим. Да, Халк опасен, своеволен, не подчиняется контролю, но… Знаешь, что я думаю? Он – не монстр и не убийца. Он – твоя защитная система, твои эмоции, которые ты отвергал и прятал, твои сомнения, твои комплексы, твое желание противостоять страху. Халк – как обособленная часть тебя, развивающаяся параллельно твоему сознанию. Он приходит тогда, когда не справляешься ты. И… Это не повод для осуждения. Это не повод для страха. По крайней мере я точно не буду судить ни тебя, ни его.
Чарльз уважал Брюса еще до этой встречи. В его распоряжении была информация, которую успело собрать правительство, и рассказы Тони. И если Чарльз что и понял, так это то, что Брюс Беннер заслуживает не жалости, не сочувствия даже, не осуждения, а именно уважения. И теперь Чарльз только убедился в этом. И… И хотел помочь Брюсу не только с этим лекарством, а вообще… Ведь по сути его проблема была так похожа на проблему мутантов, которые не могли справиться со своими способностями. И так сильно напоминала Чарльзу его собственную жизнь в то время, когда в его голове «жил» Онслот.
Но все это – потом. И только если Брюс сам захочет.
- Вот теперь я готов.
- Тогда начнем. Не бойся, Брюс. Все будет хорошо.

Чужой разум – целая вселенная. Безграничная, уникальная, многогранная вселенная. В первую секунду всегда сложно разобраться, куда идти и на что смотреть, но, к счастью, Брюс мгновенно сориентировал Чарльза.  Все же Ксавьеру не хотелось случайно залезть туда, куда его не хотели пускать. Потому что Халк действительно следил, и этот тяжелый, пристальный, пассивно-агрессивный взгляд заставлял Чарльза вспомнить времена своего далекого-далекого детства… Так на него смотрел психиатр, определяя, нормален ли маленький наследник четы Ксавьер.
Чарльз стоит за левым плечом Брюса и видит, как ему передают чемоданчик. Чарльз неотступно следует за Брюсом, отмечая малейшую деталь и прикидывая, что и когда лучше изменить. Он проживает вместе с Брюсом эти кошмарные дни секунда за секундой, минута за минутой, час за часом ровно до того момента, как в голове Беннера раздается его собственный голос. Давление усиливается, в голове Брюса все смешивается, резкие вспышки боли окрашивают все черно-красным. Халк рычит, Халк недоволен, но Чарльзу сейчас не до Халка.  Он спокойно принимает на себя волну его гнева и смотрит в ядовито-зеленые глаза. Чарльзу не страшно в полном смысле этого слова – он научился воспринимать страх как элемент предупреждения. Чарльзу даже не больно – он смог превратить себя в буферную систему, которую нельзя расшатать обычной болью.
Чарльз смотрит в зеленые глаза и улыбается. Халк ничего ему не сделает, потому что знает – Чарльз не причинит вреда. Халк просто предупреждает. Ксавьер кивает и щелкает пальцами, начиная работать.
…Чарльз стоит за левым плечом Брюса. Тот держит в руках чемоданчик, улыбается через силу, но Чарльз знает, насколько ему сейчас паршиво. В этом воспоминании он ничего не меняет – это ни к чему. Начальную точку вообще лучше не менять, поэтому Чарльз вместе с Брюсом возвращается в лабораторию. Вместе с ним он не спит, склоняется над приборами, меняет образцы. Вместе с ним он смотрит в зеркало, но не вздрагивает, когда видит там Халка. Ему хочется положить руки на плечи Брюса, подбодрить его, но – нельзя. Потому что прикосновение Брюс почувствует, и это уже будет изменение. Но не то изменение, которое нужно.
Они продолжают работать, и Чарльз наконец-то тоже принимается за дело. Незаметно меняет цифры, переставляет местами данные в таблицах, портит несколько образцов самым типичным образом – сбоем в температурном режиме. Теперь он уже не может остановиться – изменение в воспоминаниях влекут за собой появления точек напряжения в памяти о последующих событиях, и Чарльз вылавливает каждую такую точку. Одна пропущенная разрушит все, и ему следует быть очень внимательным. Настолько, что он вынужден пропускать мимо себя состояние Брюса. Возможно, это даже к лучшему – ведь это прошлое. А если и помогать Беннеру, то в настоящем.
На календаре пятнадцатое сентября.  В лаборатории непривычно многолюдно, и Чарльз пристально следит за тем, чтобы не создать парадокс. Мисс Морс и мисс Симмонс должны видеть и знать только то, что Чарльз не менял, потому что их память он если и сможет изменить, то без их согласия, а это… как-то нечестно. В беседе Брюс не упоминает ничего из того, что Чарльз менял. Потом Брюс уходит, Чарльз следует за ним и наблюдает за тем, как сознание Беннера само видоизменяет формулу с учетом внесенных Чарльзом корректив. Итоговая формула отличается от настоящей кучей мелочей – вероятно, синтезированное по ней лекарство буде оказывать те же побочные эффекты, но в итоге не сработает.
Напоследок Чарльз меняет причину их сегодняшней встречи. Теперь Брюс будет думать, что просто передал таблетки. А потом касается пальцами своего собственного виска и стирает всю информацию о формуле. Со своим разумом проще. Чарльз будет помнить, что и зачем сделал, но тайна лекарства навсегда останется только в голове Беннера.

Чарльз открыл глаза и медленно выдохнул. Ощущение чужого взгляда притупилось, но до конца так и не исчезло. Халк продолжал за ним следить – похвальная верность, что уж тут сказать. Если бы только эта самая верность не причиняла Брюсу боли…
- Тише. Брюс, тише. Посмотри на меня.
Чарльз  кое-как отодрал руки Брюса от лавки, сжал его ладони.
- Все хорошо. Теперь все будет хорошо.

-  Моя…голова…Чарльз? Что я...? Как вы? Мы…
- Брюс? Брюс, с тобой все в порядке?
Люди реагируют на телепатическое вмешательство по-разному, и никогда не возможно точно предугадать, какой будет эта реакция. Девяносто девять и девять десятых процента вообще ничего не замечают, ноль целых ноль девяносто девять процентов какое-то время страдают от неприятной, но терпимой головной боли. И только одна тысячная, обладающая определенной защитой от телепатического вмешательства в некоторых случаях реагирует более остро. Ну а Брюс… Такого Чарльз не ожидал.
Короткое прикосновение к сознанию. Резкая отдача – словно прутом по пальцам врезали. Явное предупреждение: «Не лезь! Не смей!». Пальцы сжимаются сильнее, ногти впиваются в запястье, но Чарльз не отдергивает руку. Наоборот, накрывает ладонь Брюса свободной рукой, успокаивающе гладит.
- Да. Да, ты предупреждал. Брюс, успокойся, прошу тебя. Это не первый экспериментальный препарат, с которым я имею дело. Я знаю, что и как нужно делать. К тому же у нас есть Хэнк Маккой, он будет все контролировать… Брюс?
Чарльз едва успевает подхватить Брюса, помогает ему сесть на скамью. Это уже ненормально, потому что Брюсу не просто плохо. Ему больно, и Чарльз понимает, что это его вина. Но не успевает ничего сделать, потому что глаза Брюса широко раскрываются, зрачок, кажется, заполняет собой всю радужку. Когда Брюс неожиданно срывается с места, Чарльз не сопротивляется. Послушно бежит следом, пытаясь на ходу придумать, что делать. Ему знакомы эти симптомы. Этот ужас в глазах, дерганные движения, дрожащие руки, ясно читаемая на лице паника. И этот взгляд… Брюс смотрел «в никуда», и точно видел в пустоте что-то…кого-то? У Брюса галлюцинации, Чарльз в этом почти уверен. Он помнит себя в подобные моменты, и помнит, чем это заканчивается.
- Брюс. Брюс, прошу тебя, успокойся. Все хорошо, Брюс!
Брюс не слышит. Чарльз практически физически ощущает его панику и не хочет усугублять. Ему остается только брать под контроль окружающих людей, чтобы те не обращали на них внимания. И молиться о том, чтобы камеры журналистов случайно не выхватил из толпы именно их. Когда Брюс резко остановился и разжал пальцы, Чарльз понял, что пора. Пора брать все в свои руки.
Мир привычно замер. Нет ничего быстрее человеческой мысли, и дни в глубинах разума могли занять две-три секунды реального времени. Чужие мысли вихрем врывались в сознание, чтобы уже через секунду оказаться надежно закрытыми в очередной «тайной комнате». Позже разум сам избавится от лишнего, а сейчас… Солдат ГИДРы, потянувшийся к рации, нажимает на кнопку и передает, что все в порядке. Он не видит Брюса и Чарльза – только старого дедушку, которого постоянно куда-то тянет очень активная внучка. На детей ГИДРа не обращает внимания. По крайне мере, если это обычные дети, а не мутанты.
Теперь уже Чарльз хватает Брюса за руку, тянет прочь из парка. Им нужно уйти туда, где нет людей. Но гуляет, кажется, весь Куинс, и на улицах столь же многолюдно, как и в парке. Поэтому Чарльз сворачивает к первому попавшемуся отелю, где можно купить номер на час. Девушка за стойкой регистрации видит молодую пару – оба навеселе, улыбаются смущенно, девушка хихикает и отводит взгляд. Они сразу же получают ключ в так называемый «люкс» - судя по цене, этот люкс оставляет желать лучшего. Но Чарльзу совершенно не важно, что там будет в этом самом номере, главное, что там будет пусто, и беспокоить их не станут, даже если будет несколько… шумно.
Чарльз вталкивает Брюса в номер, ведет в уборную, включает холодную воду.
- Закрой глаза. Не открывай.
Только не смотри в зеркало.
Мысли Брюса слишком громкие. Образы – почти материальные, и теперь и Чарльз видит его. Для этого даже не нужно лезть Брюсу в голову. Достаточно просто не закрываться щитами. Халк смотрит пристально, даже слишком пристально, ухмыляется, скалится, и в этой мимике нет ничего от… Халка. Эмоции слишком…продуманные. Словно отрепетированные. Да и весь этот спектакль…
Фобия. Чарльз почти уверен, что все происходящее сейчас с Брюсом – не реальная попытка Халка что-либо сделать, а вырвавшиеся на свободу страхи Беннера, сконцентрированные на его альтер-эго. И это даже сложнее, потому что Брюс знает, что делать с Халком. Но, кажется, не может справиться с этим приступом. Насильственное умывание помогает немного и ненадолго, и Чарльз снова тащит Брюса в комнату, укладывает его на кровать, садиться рядом, сжимает его руку.
- Брюс… Он не тронет меня. Мы с ним договоримся, слышишь? Главное, успокойся. Это я виноват в том, что произошло. Я контролировал людей, чтобы нас никто не заметил, и пришлось надевать на тебя «личину». Это псионика, энергия, и наверняка ты подсознательно почувствовал, как меняется энергетическое поле. Отсюда такая реакция. Но клянусь тебе, я ничего плохого не делал и не собирался. И не собираюсь.
Чарльзу приходится врать. Чарльзу нужно дать объяснение, в которое поверит Брюс. Но Брюс – гений, и объяснение должно быть разумным. Впрочем, Чарльз не то, что врет – говорит только ту часть правды, которая не расскажет о вмешательстве в память. Глупо отступать сейчас, когда все уже сделано. И когда это действительно нужно Брюсу.
- Брюс, послушай… Даже если он нападет, я смогу защититься. Я же мутант, Брюс. И умею не только читать мысли. Халк – не самое страшное, с чем мне приходилось сталкиваться. К тому же ты вполне успешно сдерживаешь его. Поэтому успокойся. Глубоко вдохни. Мы в безопасности. Ты, я и он тоже. Здесь и сейчас.
Халк опасен. Это знает Брюс, это знает Чарльз, это знают люди, которые знают о Халке. Но мало кто знает о том, насколько опасен может быть Ксавьер. Все привыкли видеть мудрого, понимающего профессора, всегда готового поддержать и понять. Одного из сильнейших мутантов, никогда не использующего свои способности ради личной выгоды. Обманчиво беззащитного в своей инвалидной коляске… Но то, что Чарльз не использовал свои способности в полную силу вовсе не значило, что он не мог  в критической ситуации изменить свои привычки. Особенно если речь шла о самозащите.
Но все же даже представлять себе то, что может случиться, если с Халком все же придется драться, Чарльз не хотел. Это была бы катастрофа.

- В возвращениях нет ничего страшного, Брюс, если проводить четкую грань между прошлым и настоящим.
С гранями у Беннера явно проблема. Его границы размыты присутствием альтер-эго, зародившимся в неокрепшем детском уме и выросшем в достаточно жестоком и жестком мире. Но Чарльз все равно уверен, что при должном терпении все может получиться. И снова хочется предложить свою помощь - и опять приходится одергивать себя, потому что не то место и не то время.
- Это я тебя сюда привел, - пальцы разжимаются, позволяя Брюсу встать, но сам Чарльз остается сидеть на кровати. - Это отель на час. Девушка за стойкой будет помнить молодую влюбленную пару. Я не знал, сколько потребуется времени, поэтому заплатил за сутки.
Чарльзу знакомы сомнения Брюса. Не по себе - тут ему не было с чем сравнивать, потому что Брайан Ксавьер никогда не уделял сыну внимания. И монстром не был. Зато у Чарльза были все шансы в любой момент превратиться в чудовище - в своей голове он держал боль и ненависть всего мира, и это никак не могло пройти бесследно. Но Чарльз держится - и Брюс тоже, что бы он там ни говорил. У Брюса поразительная сила воли, и Чарльзу если что и остается, так это желать ему терпения.
- На твоем месте я бы вообще забыл о таком сразу, как он умер. И... Не думаю, что тебе надо его понимать. Этого человека больше нет, а силы лучше тратить на живых.
Кажется, Брюс снова его не слышит. Чарльз поспешно вскакивает с кровати, хватает Брюса за плечи - тот сразу начинает вырываться, и Чарльз поспешно убирает руки.
- УЙДИ!
- Прости, но не могу.
Халк Чарльза не пугает. Да, огромный зеленый монстр неуязвим, бессмертен, непобедим и очень, очень зол. Но Чарльзу не впервой сталкиваться с подобными существами. Он и не ставит себе цели победить Халка, если оный все же возьмет верх над Беннером. У Чарльза задача поскромнее - защитить людей, пока монстр не успокоится. И Чарльз знает, что его псионические поля не пробить даже гамма-мутанту. Поэтому Чарльзу не страшно - только очень тревожно, и то не за себя, а за Брюса.
Брюс открывает разум, и Чарльз вливается в поток. Его собственное сознание - как губка, заточено под восприятие внешней информации. Если бы Чарльз проводил аналогии с приборами, себя бы он назвал накопителем - все то, что показывает ему Брюс, останется в голове за очередной наглухо закрытой дверью с табличкой "Брюс Беннер и Халк". Чарльз не отделяет одного от другого - они как части единого целого, и Чарльз видит, какое совершенное существо появилось бы на счет, если бы эти двое смогли договориться. И возможно миру стоило быть благодарным Брюсу за то, что он еще не договорился со своим альтер-эго, потому что тогда он - они - стали бы абсолютно непобедимыми.
Брюс закрывается, успокаивается, и Чарльз с тихим вздохом садится на кровать, вновь накрывая своей ладонью дрожащую руку Беннера.
- Я вижу, что ты устал, Брюс. - Чарльз мягко толкает Брюса в грудь, заставляя опуститься на подушки. - Ты еще более чем отлично держишься. А за людей не беспокойся. Я не только мысли читать умею, друг. Я бы смог защитить и их, и себя. Поэтому не извиняйся. И тем более не извиняйся за то, что могло бы быть, но не случилось.
Чарльз снова не дает Брюсу встать. Коротко приказывает "да ляг ты уже", идет в ванную, приносит смоченный холодной водой носовой платок. Кладет его Брюсу на лоб, обеспокоенно хмурится - кожа у Беннера все еще ненормально горячая.
- Пока ты не придешь в себя, я тебя не отпущу... Ты теперь - отчасти моя зона ответственности, так что привыкай. И... Брюс, знай, что ты всегда можешь приехать ко мне и Тони на базу на Аляске. Мы будем только рады. Я бы тебя прямо сейчас забрал, но, как понимаю, у тебя еще остались здесь дела... Но в любом случае, если соберешься - только позови, и мы тебя заберем. Или на худой случай пришлем джет. Договорились?