Зубы клацают громко, и снова повисает тишина. Двуногие ищут в тишине умиротворения, ищут спокойствия и уединения, но в этой тиши нет ничего, кроме напряжения. Ожидания. Тор закрывает глаза, будто готовится к смерти, и Фенрир внутри смеется, застывает, так и скаля зубы на ухо юнцу. Боишься? Правильно боишься. Но не бежишь — может, есть в Торе что-то и от Тюра, может, не столь он плох, как о нем говорит папа. Фенрир уважает тех, кто не бежит, хотя и испуган. Храбрость — не в безрассудстве, храбрость — в том, как обращаются со страхом: погибают ли под его гнетом или берут себя в руки.
    Фенрир понимает храбрость, видит ее кристально ясно, привыкший к чужому ужасу и страху. Нет никого, кто бы не отступал перед ним на шаг назад, не замирал бы, не вздрагивал — и папа, бывает, шарахается, и Тюр, и даже Хель с Йормунгандом, пусть и не показывают этого, но Фенрир чует. Он любит пугать и знает, как это делать. Тем ценнее редкие храбрецы, превозмогающие страх. Возможно, однажды найдется кто-то, кто не будет бояться вовсе. Фенрир страшится и жаждет этого момента.
    Тор поворачивает голову, дышит вновь, и Фенрир может разглядеть его юное лицо — совсем не похожее на папино. Больше похожее на Одина, прямое, строгое, будто вытесанное с ошеломляющей искусностью, и глаза синие, и трепет в них. Почему не убил? А что толку? Явится сюда Один и высечет весь Варинхайм — не столько страшно волку, сколько неприятно от этой мысли. Он думает на мгновение перекинуться в двуногого, явить Тору человечье лицо, поговорить с ним на человечьем языке, ответить на его вопрос — и качается чуть назад, рычит низко; моргнешь — и нет волка, только человек.
    Парнишка неопределенного возраста, глаза такие же зеленые, одежда темная и неопрятная, местами драная, ноги босые, и смех — лающий, захлебывающийся. Смешно ему от асова вопроса, ужель не понял, что играют с ним? Ужель действительно подумал, что убивать его волк задумал, что страшные клыки окончат жизнь сына Одина? Фенрир смеется долго, с неприкрытым удовольствием, а когда воздух заканчивается — сгибается пополам, опираясь руками о колени. И смотрит на Тора исподлобья снизу вверх, и пусть лицо человеческое, но повадки волчьи — так пригнулся бы он перед сородичем, показывая, что жаждет игр. Взгляд его скользит по лезвию меча и перепрыгивает на лицо Тора, Фенрир скалит зубы в улыбке. Странные, странные двуногие — превращать жест агрессии в акт веселья и дружелюбия.
    — Испугался, ас? — голос звучит расслабленно, легко. — Нет мне толку убивать сына Одина, али думал, я звер-р-рь тупой, не знаю, кто ты и чей?
    Фенрир прекрасно владеет человечьим языком, но говорит как будто с акцентом: то тянет звуки, то подвывает, все «р» рычит — есть в этом больше шалопайства, чем серьезности. Все в двуногих ему чуждо, и форма эта ему тесна, и слова их надуманны и чересчур витиеваты. Но раз юный ас желает побеседовать, они побеседуют. Если Фенрир не передумает на полпути; обернуться обратно в волка — дело одного мгновения, и пусть не обманывается сын Одина: папа запретил убивать, но не ранить, и следят волчьи глаза за мечом так же чутко, как и за чужим лицом.
[AVA]https://forumstatic.ru/files/0019/7e/3e/25622.png[/AVA]

    Юный ас насупливается, обижается, и Фенрир наблюдает за ним, как наблюдал бы зверь, склонив голову набок в немом недоумении. На мгновение кажется ему, что стоит перекинуться обратно, клацнуть зубами перед самым лицом двуногого, чтобы не зазнавался, чтобы помнил, что то, что его оставили в живых — чужая милость, а не его заслуга. Тор шагает вбок, и Фенрир наблюдает за ним краем глаза, прежде чем повернуть голову. Чего обиделся, чудак? Что испугали его? Неженка.
    — Потому что ты смешной, — прямо отвечает он на вопрос аса.
    Кажется, его подозревают в большей степени хитрости, чем в нем имеется. Это папа — мастер интриги и выдумки, а у Фенрира все просто: когда смешно, надо смеяться, когда плохо, надо выть, никаких уловок, никакого обмана. Все просто и прямолинейно. Фенрир разгибается, продолжая с искренним интересом рассматривать Тора, как будто никогда прежде не видел асов. Да только видел, и никто из них не говорил с ним и не задавал ему вопросов — обычно или сразу рвались в бой, или бежали, или ругались.
    Впрочем, в руках у юного аса все еще меч.
    Фенрир подскакивает ближе, ловя клинок ладонями, чтобы не махал им Тор в воздухе, и пробует на зуб. Вопрос про озеро хороший. Оно есть, да только лучше б асу отправиться восвояси и там умываться, али другое у него что на уме? Уж не до мокрых ли штанов он испугался? Но Фенрир ничего не чует, а металл под человечьими зубами тверд и отдается резким привкусом на языке. Хороший меч. Но в волчьей пасти погнется без проблем.
    — Озеро есть, — выпуская меч из рук, наконец отвечает Фенрир и на мгновение замирает, повернув голову в сторону, прислушивается и тянет воздух носом. А потом встряхивается и вновь возвращается взглядом к Тору: — Шел бы ты домой. Варинхайм — не место для асов. Там и умоешься, и ножки тебе сполоснут, и кровь ототрут, и еды принесут.
    Судя по словам папы, в Асгарде юный ас отнюдь не бедствует.
    — И не сожрет никто, — добавляет Фенрир, вновь широко улыбаясь и кивая туда, где в тумане все еще лежит туша убитого монстра. Хотя если бы кому и удалось сожрать Тора в Варинхайме, то скорее всего ему самому. — Не пристало ряженым принцам плескаться в диких озерах, так и пораниться можно.
    По меркам Фенрира, они все ряженые, даже те, которые среди самих асов вовсе не считаются ряжеными. Но вон у Тора застежка на плаще блестит металлом, и сам плащ, и весь вид его в сравнении с самим Фенриром холеный — аж зубы сводит. Зачем им только такая чистота? Запах страха ею все равно не скрыть, сердца стук не скрыть, в чем тогда смысл? Прогнать его отсюда надо, пока никто не покусился. Не подписывался Фенрир охранять его высочество, а то что один раз спас — это случайность, асова удача да отцовский наказ.
[AVA]https://forumstatic.ru/files/0019/7e/3e/25622.png[/AVA]

    Фенрир склоняет голову к плечу и наблюдает за Тором с тем же выражением лица, с которым маленькие дети наблюдают за взрослыми, которые издают всякие странные звуки. Пять секунд назад у него сердце грохотало громче грома, а сейчас вдруг храбрости хоть отбавляй? Правду папа говорил: странные асы. Странные и смешные, и Фенрир тянет уголки губ в стороны, но не щерится на этот раз. Улыбается почти как человек — даром, что мимолетно. И трогает кончиком пальца острие клинка:
    — А это что, просто для красоты? — на человечьей коже выступает кровь, но спустя мгновение царапины как будто не бывало. — Дело твое.
    Фенрир закладывает руки за спину и расхлябанно шагает следом за Тором. Он ему нравится — как нравятся забавные коряги или тупая дичь, или иные игрушки. Развлечений у Фенрира тут маловато будет, поэтому отговаривать принца дальше он не планирует. Сам решил — сам виноват. Закон природы суров, но это закон. А главное — негласный. Никакой Один его не отменит. Фенрир легко перепрыгивает выступающие корни деревьев, без всяких проблем ориентируясь даже в тумане — сразу видно, что все тропинки он здесь уже избегал, все уголки изнюхал, все места рассмотрел.
    — Вы все такие упрямые, или только ты один такой особенный? — спрашивает беззлобно.
    Фенрир вдруг подскакивает к Тору почти вплотную, тянет его за одеяния, принюхивается к ткани, потом отскакивает обратно и трусит рядом. Был бы в нормальном обличье — задрал бы хвост трубой, уж больно настроение игривое. Сейчас вот этот умник напорется тут еще на кого, и Фенрир не будет вмешиваться — посмотрит, как тот сам справится. А то, что впереди кто-то есть, даже в царящем штиле он уже чует.
[AVA]https://forumstatic.ru/files/0019/7e/3e/25622.png[/AVA]

    Юнец не отвечает, но Фенрир не сердится и не требует ответа, только смеется лающим смехом себе под нос. Ужель не поддел? Еще не все потеряно, значит! Еще есть надежда под сводами дворцов Асгарда, кто бы мог подумать — а вот и подтверждение тому, что учуял он. Девичье пенье, да только нет здесь дев двуногих. Варинхайм — царство монстров, и монстры тут далеко не все могут похвастаться полным набором клыков и когтей да густой шерстью.
    — Проверь сам, — отвечает Фенрир и встряхивается, проводит рукой за ухом, словно лапой чешет.
    Перекинуться обратно? Да не действуют на него эти штучки, проверял уже — не заинтересованы в нем прекрасные водные девы, он их подруг ел, и на вкус они как дрянная рыба. То ли дело асгардский принц, и из-за его спины смотрит Фенрир как тот ступает навстречу погибели — шаг, другой, третий. Сама красотка разложила патлы по всем камням да глядит невинным взглядом, говорит сладким голосом — только на самого Фенрира не смотрит. Не в ладах он с пресноводными.
    Верный своему решению, Фенрир молчит, не вмешивается, только отступает чуть назад, в туман, и замирает, не нарочно, скорее инстинктивно наклонившись чуть вперед, будто в любой момент готов броситься, обернуться волком, откусить девке ее рыбий хвост. Но ждет, ждет он, и глаза полыхают зеленым веселым огнем. Что, юный ас, перед монстром с клыками теряешься от страха, а перед монстром с миловидной улыбкой — от взыгравшей вдруг страсти? Помрет, помрет принц!
    Подсказать ему, что ли?
    — Меч, дурак двуногий!
[AVA]https://forumstatic.ru/files/0019/7e/3e/25622.png[/AVA]

Отредактировано Fenrir (2017-10-20 05:10:45)

    Не слышит дурной принц или не хочет слышать! Фенрир стоит в тумане, скалит зубы человечьи, смотрит, как шагает юный ас, как плетется вперед безвольно, увлекаемый песнью, что сулит ему женское тепло и тело — да только нет за песней ничего. Болото только да рыбий резкий запах, да холод вечного забвенья для того, что сгинул в лесах Варинхайма. И только нёкка все поет и улыбается, и смотрит на свою добычу.
    Фенрир ждет долго.
    А когда кидается вперед из своей стойки — перекидывается быстро, и человечьи руки касаются земли уж волчьими когтями, и рык из глотки из человеческого уходит ниже тоном — в звериный, злой, предвещающий, и шерсть топорщится на загривке. Прыгает Фенрир далеко, перемахивает через голову Тору, не задевая, прямо к камню с обманчивой рыбьей девицей и вгрызается ей в самое горло, прерывая сладкую песнь. Руки ее толкают его морду, хватаются за шерсть, чтобы выдрать клоки на память, но не успевают — слишком страшны зубы, слишком быстр Фенрир, и чужая жизнь уж течет по его клыкам теплой кровью.
    Как ждал долго, так и челюсти сомкнутыми на горле девицы Фенрир тоже держит долго — чтобы наверняка. В нос бьет запах смерти, сладковатый и пьянящий, как тогда, с монстром в лесу. Уж второй раз он спасает асгардского принца от верной погибели. Что ж за день сегодня такой. Утробно зарычав, Фенрир поднимает безвольно повисшее тело нёкки и отбрасывает в сторону, в болото, где те же травы, что оплетали ноги асу, теперь оплетут тело ее и заберут в глубину.
    Затем Фенрир разворачивается к Тору и клацает зубами перед его самым носом и рычит зло и низко, будто спрашивает, не слышал ли? Совсем рехнулся? Жизнь не дорога али что? Объясняйся, юнец! Зачем тащил с собой железяку коли пользоваться не думал? Волчьи лапы чуть увязают в болотной воде, но недостаточно, чтобы беспокоить Фенрира. Травы не оплетают его, а нёкки, если и были тут другие, уж смекнули, что не заманить им принца, не тягаться с волчьей силой. Чужая кровь капает с клыков в мутную воду.
[AVA]https://forumstatic.ru/files/0019/7e/3e/25622.png[/AVA]

Отредактировано Fenrir (2017-10-31 05:34:58)

    Фенрир лишь продолжает рычать, заглушая рыком слова Тора, заглушая название ненавистного места. Как смеет ас звать его с собой? Звать туда, где боятся его и презирают — не от того, что сделал он что-то не то, а из-за дурного пророчества, которому нет веры и быть не может. Звать туда, откуда изгнал его Один, старикашка с одним глазом, с одною лишь правдой — его. Шерсть встает дыбом на холке, и глаза Фенрира яростно сверкают. Толкает он Тора в грудь мордой, чтобы отступил из болота, и еще, и еще, и всё рычит-ругается, и только на берегу переходит в облик человечий, на речь человечью:
    — ...совсем нёкка последние мозги выпила тебе, — зло заканчивает он тираду, встряхивается, твердо упираясь ногами босыми в землю голую. — Думаешь, пустит отец твой меня в Асгард? Да как бы не так. Чтоб волчьи когти ему все золото расцарапали — как же, — скалит зубы Фенрир, толкает Тора в грудь уже руками: — Проваливай давай, пока не хватились тебя в твоем замке золочёном.
    Фенрир зол, как злятся дети, которым запрещают ходить свободно по дому; дом его — весь мир, и не должно быть ему преград, да только не сбежать из Варинхайма, знает он. Донесут Одину, и придет за ним Тюр, и придут воины асгардские, и придется вернуться сюда, в глушь и тишь, и низкий туман. Тор же будто издевается над ним, предлагая путь наружу, и не верит ему Фенрир, как не верит никому из асов — да и с чего бы ему?
    — Откусить бы голову тебе, — добавляет он недобро себе под нос, — да нельзя мне.
    Не говорит Фенрир, что Всеотец душу из него вынет, коли с принцем асгардским что случится. Не говорит Фенрир, что иначе не бегал бы хвостом за ним. Не говорит Фенрир, что иначе сожрал бы Тора тот монстр в лесу или уволокла бы в топь нёкка, а он бы смотрел и смеялся. Нет в нем жалости и любви к асам. Но он слушается наказов отцовских: тот ведает, как играть по асовым правилам, Фенрир — нет. И ведать не хочет.
[AVA]https://forumstatic.ru/files/0019/7e/3e/25622.png[/AVA]

    Удары вспыльчивого аса не производят на Фенрира впечатления, он будто не замечает их, не морщится и ухом не ведет, и обиду не замечает, и злость, и не реагирует на провокацию. Так и стоит на месте, сверкает зелеными глазами, щерится и вот-вот, кажется, перекинется, придавит юнца к земле, царапнет зубами по шее. Чтобы перестал кричать и махать кулаками, тошно от этой наивности и веры во Всеотца.
    — Спас, а теперь гоню, — только и рычит Фенрир в ответ.
    А когда Тор, низвергнув водопад слов, падает на землю, в редкую да жухлую траву, и обхватывает руками камень, остается стоять и смотреть на него сверху вниз. И стойка у него не расслабленная, как будто готов он к драке, как будто думает, что выдернет сейчас ас камень из земли да бросит. Но тот не бросает. Обиделся.
    Ужель и впрямь обиделся?
    Обиделся и еще как! За отца обиделся, за Асгард — и за себя, верно, тоже обиделся. Это что же, им Фенрира по факту рождения судить можно, а ему их — нельзя? Вот новость. Фенрир лающе смеется, заслышав обещание принца, и затихает, только когда металлический запах крови ударяет ему в нос. Юный принц настроен серьезно! Кровью клянется, кровью на землях Варинхайма!
    Шагает Фенрир вперед, к вскочившему Тору, бесцеремонно тянет его за руку, смотрит на рану от человеческих зубов. И смеется вновь, но на этот раз тихо, себе под нос, и качает головой. Нет, ну папа говорил, что брат его с головой не дружит. Но разве ж до такой степени? Клятва — лишь слова. Кровь — кровь другое дело. Фенрир выпускает чужую руку из своих, отступает назад. Не смотрит на Тора.
    — Асгардский народ считает, что я рожден, чтобы погубить вас. Один считает, что я рожден, чтобы погубить его. Не жить нам в мире, наивный ас, — голос его затихает почти совсем, едва слышно шелестит: — Не обещай того, чего дать не можешь — и не сможешь никогда.
[AVA]https://s1.postimg.org/13ew10bt4f/fenrir_young.gif[/AVA]