Дом загорается медленно, так медленно, что кажется, что это все замедленная съемка. Дом загорается, а они все внутри, вся семья, братья, сестры, кто-то еще. Все внутри и спят, почти спят, без возможности увидеть, что до горит. Она тоже спит, где-то там, в лабиринте комнат, отгороженная от родных стеной, спит и видит милые детские сны, которые вскорости будут забыты. Как только дом догорит.
Наташа стоит на опушке леса, она только что подожгла дом человека, которого должна была уничтожить. Она только что убил его и его семью, сделав отступление невозможным. Она стоит на опушке прислонившись к дереву и смотрит на то, как горит дом. Хорошо горит, деревянные строения всегда хорошо горят, особенно если они облиты бензином, а двери подперты железом, которое не так просто сжечь или сломать.
Она подготовилась. На ней темная ткань, которая делает ее практически невидимой в ночи, волосы собраны в пучок, на лице большие очки, которые защищают от яркого света, на руках перчатки, грубые перчатки, которые скрывают ее руки, хрупкие и женские с виду.
Дом пылает, пожарище такой большой, что скоро соберет толпу, пусть дом и стоит на окраине. И эта толпа будет с ведрами бегать и пытаться тушить. Вызовут пожарных, которые не смогут приехать, потому что дорога заблокирована.
Наташа подготовилась. Она так долго выслеживала его, искала среди миллионов, следила за связями, вскрыла даже базу данных КГБ, чего никогда бы не сделала, не будь он под их защитой. Она так долго искала его, даже Иван не смог ее отговорить, не смог найти ей другое задание. Один из солдат, которые сжег их когда-то, который когда-то поднес спичку к дому, где спала ее семья, где спала она сама.
Наверное, по старым счетам нужно платить иначе, но иначе она не умеет. Уже давно не умеет, сначала школа, потом Иван, потом Красные комнаты, потом измененная память, в которой не было места прошлой Наталье Романовой, только новой. Новая Наталья была лет восемнадцати, балерина из Большого театра, готовая выйти замуж за Шостакова.
Она смотрит на то, как ее жизнь сгорает вместе с этим домом. На то, как ведра воды беспомощны против такого пожара. Она смотрит на то, что было ею когда-то. Маленькой девочки нет, нет внутри Наташи, нет внутри никого, кто откликнулся бы на ее клич, на ее зов. Только пустота и тишина.
- Еще один грех.
Она говорит это себе постоянно, когда-нибудь она сдастся, не выдержит и все пойдет к черту. Когда-нибудь она не сможет продолжать бесконечный бег и все кончится, Иван не подхватит, а ее новый богатый любовник не, внезапно, выживет. Она не знает сколько их будет еще, она не знает сколько еще сможет прожить в бегах, скрываясь на другом континенте.
Но сейчас она в России, в глубинке, сжигает саму себя повторно. Говорят, это должно очищать, но она не чувствует ничего, только кровь на своих руках и запах бензина на одежде. Ничего нет, ни облегчения, ни других сильных эмоций.
Только когда дом практически догорает она снимается со своего наблюдательного пункта, уже занимается рассвет, скоро почерневшие остовы будут виднее, сейчас они все еще в дыму, скрытые завесой не так давно погасшего пламени. Она снимается с места, в трех километрах стоит ее мотоцикл, который довезет ее до ближайшего аэропорта, а далее она переправится в США.
Сегодня последний из ее прошлого отошел на тот свет. Мама и папа были бы в ужасе, увидь они ее сейчас. Хорошо, что они мертвы, хорошо, что она не верит в бога, потому что нет ничего хорошего в мыслях, что за ней могут наблюдать.
Она уходит не оборачиваясь, сминает в руке старую фотографию, потом разглаживает и убирает в карман.
Все закончилось.
