Пять стадий принятия горя Кюблер-Росс. Ненавистная книжка, положенная курсом практической психологии гребаного Куантико. Бред сумасшедшего и ни капли помощи. Ни черта, кроме боли, которая не дает дышать, мешает спать, превращает дни в одно сплошное полотно, в котором нет ничего, кроме воспоминаний и недоверия, что это произошло. Да, где-то жизнь должна была закончиться, но после всего казалось, что бессмертие подарок, который был заслужен.
Кому какое дело до реальности? Несколько месяцев вне ее, после ломки, боли, проблем, где открываешь глаза, видишь его, боль уходит, дыхание сбивается, начинаешь улыбаться. И Снежная королева Нарнии тает где-то внутри, на том все заканчивается, начинается, идет по кругу. Перестаешь считать дни, ночи, потому, что этого достаточно.
Ровно до той минуты, когда со звоном стекла рассыпается.
Утром все еще было.
Через несколько часов ничего не стало.
И руки дрожат, и взгляд невозможно сфокусировать, и мечешься как раненый зверь, не понимая, что с этим делать.
Кто-то что-то говорит, кто-то что-то обещает.
Станет легче, будет проще. А рука тянется к пистолету, чтобы пристрелить сочувствующих, на хрен они сдались.
...она ненавидит этот праздник цветов, шоколада, глупых признаний. Кто-то говорит потому, что вечно одна, кто-то просто уверен, что у агента Кил нет души. Умница, красавица, одна из лучших на своем потоке, одна из лучших в своем отделе, тайна успеха кроется в том, что Донна не принимает никакого сострадания, а жертвы всего лишь жертвы. Не нужно тратить время на сочувствие, лишь ковырять наманикюренных ноготком очередную рану у близких жертв, чтобы они поведали все проблемы и сокровенные секреты. И делает это с присущим блондинке шармом, безразличие в голубых глазах, вежливость, плавно переходящая в угрозу.
Получается.
О чем она вообще думает? Калифорния, солнечный штат, но в день похорон льет дождь, от цветов мутит, а на середине речи Кил разворачивается и уходит, чувствуя взгляды спиной. Плевать. Ее вообще тут не должно быть, это так неправильно, она это изначально понимала, но слушала Дакена, протягивала руку, не давая утонуть ему, цепляясь за него, чтобы не утонуть самой.
Кофе по утрам, ужин по вечерам. Тяжелая голова на коленях, поцелуй на вдохе, толчок на выдохе, разметавшиеся по подушке волосы, приятная тяжесть тела, севший от стонов голос.
Вкус Жары она никогда не забудет, как и ту чудовищную ломку, которую она испытывала, как только не сломалась. Хрупкая, нежная на первый взгляд, перебить позвоночник не фиг делать, а все равно выжила.
Ломка по Дакену начинается утром, в день похорон, хотя она не совсем понимает это, учитывая количество выпитого накануне и совершенно неровную походку по пути на кладбище — трезвой ее точно не назовешь.
Браво, Донна, ты так умело сменила один наркотик на другой, снова осталась без дозы, но слишком упряма, чтобы сдохнуть.
Обойдетесь.
И слишком больно, чтобы жить...
Но как-то придется.
"Ты — это я..."
Квартира пуста, слова виснут в памяти.
— Иди к черту!
Крик разрезает пустоту, вслед за этим звон разбитого... кажется, это зеркало, но в темноте не разглядеть.
— Почему ты сразу не сдох, так было бы проще?!
Разговоры с собой, с призраками — первый признак безумия?
Тонкие запястья, обычно оплетенные браслетами, быстро прорезаются тонкими неглубокими разрезами — не стоило хватать битое стекло в бесплотной попытке убрать, это совсем не нужно. Что больше, слез или крови, Донна не знает, она просто хочет ничего не чувствовать, не вспоминать проклятые пять стадий, кажется, они плотно застряли у нее в подсознании.
Отрицание. Донна все еще не понимает, как это — Дакена нет. Она ощущает его в каждом собственном вдохе, закрывает глаза, видит прошлое, совсем недавнее, на расстоянии пары дней. Чувствует его прикосновения, до психоза.
Торг. О, торговаться Кил умеет, да вот не с кем в этот раз. Богу она не молится, в него она не верит, к кому бы пройти продать душу? Дьяволу? Но в него она тоже не верит.
Гнев... о, она зла. Настолько, что понимает — перепутала никому не нужные стадии.
Ничего из этого не стоит мыслей, и где-то там, на самом полу, она сворачивается клубком в попытке понять, как же так вышло.
...доверие наказуемо. Донна знает это с малолетства, а потому очень странно, когда в конечном счете она начинает доверять Дакену. Расплата неизбежна, но Кил в силу какой-то блондинистости и умения закрывать глаза на некоторые, неудобные ей вещи, умудряется забыть об этом, а потому поздно замечает признаки приближающегося пиздеца. В день Х сердце противно ноет, поцелуй выходит рваным, болезненным, рука все время тянется к телефону, а день разрываются скучные заботы, которые ничего не приносят. Минута, две, три, сердце пропускает удар на тех самых словах, которые обычно говорит агент Донна Кил. Ей никогда не хотелось оказаться по ту сторону черты, но, кажется, мироздание, на пару с участниками шоу под названием жизнь забыли спросить у Донны, чего она хочет.
Проблема в том, что ее собственный вид наркотика недоступен, и сколько бы она ни куталась в рубашки Дакена, вымазывая их в собственную кровь, ей не почувствовать себя снова живой.
— Надеюсь, ты горишь в аду, но я в него не верю...

У Бобби.