Старые люди гораздо легче молодых переносят боль, хотя по ним этого и не скажешь. Старым людям уже нечего терять, и достаточно быстро они начитают считать боль чуть ли не еглавным доказательством того, что они все еще живы. Улыбается беззубым ртом ветеран Второй мировой, смотрит на врача глазами, затянутыми мутной пленкой и в ответ на «у вас осталось не более суток» бодро шамкает «мы еще повоюем». Тащит, сгибаясь под тяжестью, огромные сумки старушка. Суетится, отвоевывая себе сидячее место в автобусе, игнорируя недовольство окружающих и украдкой пытаясь разжать ставшие похожими на птичьи лапы ладони, давно проигравшие в сражении с артритом. Она может пережить артрит, может – ее тревожит только то, что к приезду внуков пироги еще не будут готовы… Старые люди привыкают ко многому. Старые люди перестают считать дни и устают бежать от смерти. В какой-то момент они просто решают, что все будет именно так, как надо. В свое время Чарльз тоже пришел к этой мысли. Смирился. Привык.
А теперь приходилось отвыкать.
Казалось бы, ну какая проблема заново привыкнуть к здоровому молодому телу? Живи себе, радуйся, вкушай прелести полноценной жизни, наслаждайся! А вот сразу как-то не получалось. Даже после восстановления контроля над способностями не получалось. Все было таким непривычным и таким новым. Он чувствовал ноги. Лежащую на колене ладонь. Ткань брюк. Сползший носок. Слишком сильно затянутые шнурки. Он постоянно забывал о том, что снова нужно расчесываться, и первое время нервно вздрагивал, когда на лоб падала, щекоча кожу, прядь волос. Он все еще подолгу по утрам рассматривал себя в зеркале. И руки не дрожали. Постепенно, конечно, вырабатывались новые привычки, но так просто забыть о прошлом не получалось. Девяносто лет. Девяносто…
…Чарльз смотрел на свою собственную могилу. На надгробный камень иксмены явно не поскупились, и Чарльз чувствовал себя как-то неловко. С одной стороны он был очень тронут тем, что его не забыли. С другой… С другой стороны, теперь в этой могиле не было никакого смысла. Но на предложение Ороро убрать его Чарльз пока так ничего и не ответил. Все же в этом куске гранита он видел нечто… символическое. Ведь в конце концов, у него началась новая жизнь. Второй шанс сделать все, так как нужно. Сказать то, что не сказал. Сделать то, что не успел сделать.
Бумаги, которые он сжимал в руках, казалось, жгли пальцы. Документы, согласно которым Уэстчестер снова переходил в его собственность. Отчет по текущим делам школы – Ороро всегда была девушкой обязательной, поэтому дела вела безукоризненно. И приказ о вступлении Чарльза в должность директора школы, на котором не хватало только его подписи.
Чарльзу нужно было решать. Подписать этот документ, пройти регистрацию и послушно склонить голову перед «действующей властью», полностью лишившей мутантов всех прав. Фактически расписаться в окончательном провале дела всей своей жизни. Отказаться от борьбы. Даже более того – при случае стать подопытным животным или оружием в руках тех, кто планомерно уничтожал мутантов. Или же… или же уйти в подполье и воевать, тем самым оставив школу и учеников. А он ведь души не чаял в своей школе и своих учениках. Всю жизнь положил на это дело и совершенно не представлял себя вне этих стен. Куда он пойдет? Что он будет делать? Как он сможет прожить без долгих вечеров, потраченных на подготовку лекций? Без привычных мелочей, сопровождающих каждый его день на протяжении последних лет так пятидесяти? Как он сможет без своих… детей? Они ведь были его детьми – кто-то чуть больше, кто-то меньше.
Из двух зол меньшее…
- Я умер. И воскрес, – Чарльз протянул руку, коснулся барельефа на надгробном камне. Хмыкнул, покачал головой, развернулся и кинул взгляд на школу, – И теперь я снова здесь. Когда-то я обещал себе и вам, что защищу вас. Помогу построить тот мир, в котором вам всем не нужно будет бояться, стесняться или стыдиться самих себя. Не получилось. Мне так жаль, что не получилось. Но смерть – не повод не отвечать за свои слова, не так ли?
Чарльз присел рядом с памятником, положил неподписанные документы на постамент и придавил уже начавшим увядать букетом.
Его телу было чуть больше тридцати. Его сознанию – больше девяноста. Он не был привязан к креслу и по-прежнему оставался одним из самых сильных телепатов на этой планете. И он действительно должен был защитить своих детей.
- Надеюсь, вы поймете. Сейчас я…нужнее не здесь.

skype hypnoraid