Двери лифта разъехались и Барнс пересек порог уставленного рядами стеллажей с оружием зала. Солдат тихо ступал по полированной поверхности пола из какого-то синтетического, по твердости не уступающего вытесанным из мрамора плитам материала. Он был частый гость в оружейной, разумеется, в те периоды, в которых не занимал криокапсулу в медотсеке.
Очередная разморозка прошла относительно недавно, Зимнего разморозили три недели назад, ввели антидот, зафиксировали стабилизацию состояния, допустили к тренировкам а после - и к границе. Он пробыл в капсуле не так долго, всего три с половиной года, за это время его сыворотку успели доработать и Барнс снова был в функциональном состоянии.
В курс дела его вводил Роджерс, напарник, на случай, если Барнс не в капсуле. Стивен руководил группами, когда Барнс был вне капсулы, он ходил на охоту порой с ним, порой без, Стивен хорошо справлялся в любом случае, Джеймс тоже, но в паре был одинаково привычно и комфортнее. Доверять своему спину кому-то другому он так и не научился.
Солдат пропустил не так много, еще несколько особо кровопролитных стычек, линия фронта сдвинулась незначительно, разведка обнаружила несколько новых селений, одно даже удалось выпилить, вычистить катакомбы под лесом, выкурить оттуда всех тварей, большую часть даже взяли живьем, после чего биомасса исчезла в лабораториях.
Наука не стояла на месте, а так, топталась, Барнс остановился у стойки со своим номерным знаком, оглядывая обмундирование, ничего нового. Он пристегивал защитные пластины к своему костюму из тонкого, но прочного, и защищающего от ударов током материала. Сыворотка суперсолдата, которой накачали Джеймса около семи десятков лет назад, улучшала физические показатели и Солдат мог носить на себе броню весом в два десятка килограмм без ущерба для скорости передвижения и реакции. Барнс постепенно пристегивал пластины, проверяя крепления, и удобно ли броня сидит на нем, не стесняет ли движения, не помешает ли в бою. Сбор был назначен через пятнадцать минут, одиннадцатая вылазка с тех пор, как он снова проснулся, ничего нового, забор материала с границы, как обычно.
Материал имел очень прочные и острые зубы, сильные лапы, кусался, вырывался и вел себя как и положено вести бешеной псине. Барнс никогда не бывал в городах оборотней вне войны, он участвовал в серьезных битвах, атаках, видел, как умеют твари организоваться перед лицом опасности, видел и видеозаписи из устройств слежения и спутников, в мирное время  песьи города выглядели почти адекватно и не напоминали исходящие дымом муравейники.
Как все началось, когда мир накренился, треснул по швам и разломался на две части, исходя кровью, он помнил, он видел это своими глазами. Раны до сих пор не затянулись, их латали, пытались установить мир, параллельно выискивая способ победить в вяло тянущейся войне.
Барнс не чувствовал перемирия, он всегда был на фронте, на передовой, если не в лесах то в медотсеках, рядом с учеными, боролся с кошмарами внутри себя, за жизнь, за рассудок. Душить, убивать, карабкаться, биться до упора, до потери способности стоять на ногах и сознания стало образом жизни, привычным, более того, единственно комфортным.
Барнс вешал на пояс гранаты и мины, запасные обоймы патронов с жидким серебром, вряд ли пригодится, но он был готов разрядить их в тварей, по большому счету, он только ждал повода. Беннеру, Старку и прочим в лабораториях можно было поставлять сколько угодно образцов, Солдат слышал не одну речь о том что опыты помогут им победить, поставить в противостоянии жирную точку но пока что ничего такого не случалось, и пока что тянулось вот уже семьдесят лет.
Солдат не надеялся на успех там, в комнатах с белыми стенами, он был охотником, почти таким же хорошим, как оборотни, с отличной интуицией, нюх конечно уступал но Барнс с лихвой компенсировал его следящим оборудованием. Он повел пальцами левой, раньше микрокомпьютер был встроен в браслет, смыкающийся вокруг запястья, такие были у каждого из его группы, теперь ему встроили его в руку. Активированный голографический интерфейс мигнул, обозначая загрузку, и снова погас, выключенный еще одним жестом Барнса.
Они отслеживали их по излучению, в оборотнях сидело нечто, сильное, нематериальное, переползающее из одного в другого, как вирус. Как раз перед очередной заморозкой Барнс настаивал на установке таких сенсорных систем по всему городу и за его пределами, для детекции зараженных, но после пробуждения выявил, что этот проект так и не был реализован.
Он закрепил на затылке маску, натянул на глаза очки, мир тут же подсветился зеленым, по пластику стремительно побежали вниз ряды букв и цифр. Все обмундирование было проверено и после этого Барнс покинул оружейную, направляясь к докам. В аэрокаре его уже ждала группа, включая Роджерса. Солдат обвел их взглядом, он всех их знал, некоторых видел впервые вживую но видел досье, изучал показатели, успехи на тренировках, на полевых заданиях, текучка в их отделе была поразительная и это было нормально. Основной костяк сохранялся - так говорили, но Барнс ни к кому не привыкал и привыкнуть не получалось, не считая Роджерса и разве что Романовой, они тоже воевали давно.
Барнс не смотрел в иллюминатор, он активировал следящее устройство и наблюдал за тем как их челнок приближается к нужной им зоне. Это было за городом, за линией охранных постов - там, где скудно поросшая зеленью местность пересекается темно-зеленой чертой леса.
Аэрокар бесшумно заскользил вперед над землей, в нескольких метрах от поверхности, медленно, Барнс смотрел как высаживаются солдаты, один за одним, и высадился последним, дальше всех. Лес жил своей жизнью, шумно-тревожной, неконтролируемой, безусловно враждебной. Где-то вдалеке мелькали тени, оборотни были очень быстрыми, зрение обычного человека могло слишком медленно улавливать, но по пластиковой поверхности очков уже снова заскользили буквы, цифры и точки, рассчитывались траектории, отслеживались движения врага. Барнс снял из крепления за поясом пистолет, щелчком по подсвеченной зеленым кнопке снимая его с предохранителя, и выстрелил в приближающегося к нему зверя. Солдата вели системы слежения, для удобства подсвечивающие цели красными точками на мониторе очков, и собственное чутье. Разряд угодил в цель и туша рухнула в траву, содрогаясь в конвульсиях, спустя несколько секунд рядом завис аэрокар, уже другой, грузовой, забирая тело. Погасло еще несколько точек рядом, это справлялись другие солдаты.
Барнс пробирался глубже в чащу, отстреливаясь, не жалея заряда аккумулятора, противника, своих ног, не оглядываясь на союзников. Время в такие моменты замирало, можно было полностью растворяться в охоте, чужом скулеже и боли, это приносило слабое но все же удовлетворение. Барнс не заметил, как совсем рядом с ним оказалось еще две алые точки, одна очень жирная, слишком - значит, излучения от нее было больше. Но друг к другу они тоже были близко. Он снял с пояса гранату, щелкнув кнопкой активации, швыряя ее в скопление, скрываясь от ударной волны за широким древесным стволом. Полыхнуло, сквозь фильтры маски Барнс почувствовал запах горелой травы, шерсти и плоти, он вынырнул из укрытия, мелкая точка погасла, крупная по-прежнему была где-то рядом.
Аэрокар пролетел мимо, "мелкую" тушу не подобрали, Барнс понял почему: взрывом разнесло часть шеи и черепа, а от таких ран исцеляющий фактор пока не спасал, трупы были не нужны. Он равнодушно скользнул взглядом по опушке, вокруг были ошметки поджаренных тканей, медленно обгорала шерсть на туше и жухлая трава вокруг. Безразлично. В лабораториях исчезли уже сотни, тысячи, десятки тысяч, одним больше, одним меньше. Барнсу была интересна его работа, конкретно сейчас - тот другой, что больше и сильнее. Видно его не было, Солдат выстрелил куда-то меж деревьев, в направлении, которое указывала ему система слежения.
Ну же, псина, покажись.

в личку пишите